Реформы в годы перестройки

Реформы в годы перестройки

Введение

Понятие “перестройка” весьма спорно: каждый подразумевает под ним нечто, соответствующее его политическим взглядам. Я понимаю под словом “перестройка” совокупность общественно-политических процессов в период 1985-1991 годов. По масштабу вызванных ею перемен в Европе, да и во всем мире перестройку справедливо сопоставляют с такими историческими событиями, как Великая французская революция или Октябрь 1917 года в России. Итак, термин “перестройка” появился в нашей политической лексике в 1985 году.

Апрель 1985 года положил начало медленным, осторожным реформам, направленным на частичное обновление существующей системы. Перемены, происходившие на протяжении примерно трех последующих лет, отдаленно напоминали ситуацию, сложившуюся в России в конце 50-х годов прошлого века. Сто тридцать лет назад потребность в частичной модернизации режима была осознана в результате поражения в Крымской войне, которая продемонстрировала всему миру, как далеко отстала Российская империя от других европейских держав за время, прошедшее после триумфальной победы ее над наполеоновской Францией. Теперь же причиной начавшегося “ремонта” стало отставание от США в гонке космических вооружений: неспособность в силу экономических причин дать ответ на программу “звездных войн” убедила правящие круги СССР в том, что соревнование в сфере высоких технологий уже почти проиграно (о близости экономического кризиса говорит хотя бы такой факт: с 1971 по 1985 гг. налицо была отрицательная динамика роста по важнейшим экономическим показателям).

Речь шла вовсе не о том, чтобы изменить систему - существующая вполне устраивала правящие верхи. Систему эту стремились лишь приспособить к новым - прежде всего международным - условиям. Напротив, в первоначальном проекте перестройки во главу угла ставилась технология, а не человек - ему отводилась непонятная роль “человеческого фактора”.

1.Ускорение

На апрельском 1985 года Пленуме ЦК КПСС Горбачев выступил «как автор» стратегии ускорения, суть которой была изложена Генеральным секретарем по всем правилам партийно-бюрократического стиля: «Широко используя достижения научно-технической революции, приведя форму социалистического хозяйствования в соответствие с современными условиями и потребностями, мы должны добиться существенного ускорения социально-экономического прогресса» /1/. Об «ускорении» Горбачев говорил и на 27-ом съезде КПСС в феврале 86 года.

Уже к началу 70-го года специалистам стало ясно, что экономика СССР в целом не выдерживает соревнования с экономикой «капиталистического мира»: США, Западной Европы, Японии. 14 мая 75-го года в первом Главном управлении КГБ (внешняя разведка) выступил с большим докладом директор экономико-математического института академии наук СССР академик Н.В. Федоренко. Он заявил ошеломленным офицерам разведки, что нормальное развитие экономики возможно только в том случае, если две трети прироста годового производства происходит за счет научно-технического прогресса, а одна треть за счет других факторов (денежные вложения – инвестиции, дисциплина труда, и так далее), тогда как в СССР дело обстоит наоборот. Были приведены и другие печальные цифры: ручной труд в промышленности составляет 60 %, в сельском хозяйстве – 80 %, на транспорте – 50 %. Эта статистика мало изменилась и к началу 80-х. годов. Зато в остальном мире начали происходить глобальные перемены. Политолог Ф.М. Бурлацкий, один из идеологов перестройки, писал: «Думается, мы все еще не достаточно глубоко проникаемся сознанием, того величественного (а быть может грозного) процесса, который, подобно океанским волнам, прокатывается по земному шару. Речь идет о технологическом перевороте, а точнее – новой технологической революции» /2/. Знаток и теоретик технологической революции, американский ученый О. Тоффлер, следующим образом оценивал начавшийся в мире глобальный переворот: «В период «первой волны» сельскохозяйственной цивилизацией – самой главной формой собственности была земля. Во время «второй волны» самой главной собственностью является уже не земля. Это здания, заводы, машины, средства промышленного производства. Основной собственностью в период «третьей волны» является информация… Поэтому нет ничего более вредного, чем контроль, цензура, чрезмерная секретность. Поэтому свобода информации впервые становится не просто политическим или философским вопросом, а конкретно экономическим вопросом: Сколько рублей у русского человека в кармане. Информация становится центральной проблемой экономического развития. Это заставляет пересмотреть нас нашу идеологию – как буржуазную, так и марксистскую» /3/.

Однако никто из лидеров СССР марксистскую идеологию пересматривать не собирался. Отставание экономики беспокоило их потому, что это не могло не отразиться на боеспособности армии и военно-морского флота. По мнению самих американцев, США вели «одновременно две войны: в области вооружений – с Советским Союзом, в области промышленности - с Японией». Итак, важнейшая задача – ускорить экономическое развитие за счет научно-технической революции – была поставлена. Члены Политбюро и Совета Министров начали размышлять, как воплотить ее в жизнь: «… где начинать прогресс ? В химии ? В авиации ? В металлургии ?». Решено было начать с машиностроения. В эту действительно важную отрасль стали усиленно вкладывать деньги из бюджета, усилили контроль за качеством производимой продукции (была создана так называемая «Госприемка») – но ничего не помогало. Экономика и наука по-прежнему не находили общего языка. Поскольку между предприятиями государственной экономики совершенно отсутствовала конкуренция, их руководство просто не имели стимула внедрять на своих конвейерах новейшие технологии – деньги-то исправно поступали из казны, не зависимо от того, как работали фабрики и заводы. «Ускорение» так и не произошло.

 2.«Сухой закон»

В мае 85-го года появилось постановление ЦК КПСС и указ Президиума Верховного Совета СССР: «Партия и Советское государство ставят качественно новую, ответственную задачу большой политической значимостью: единым фронтом повсеместно создать обстановку нетерпимости к пьянству, искоренить его» /4/. В «борьбе с пьянством», которую повел Горбачев и его команда, ярко проявился насильственный характер «революций сверху», когда благие начинания воплощаются в жизнь бюрократией таким образом, что превращается в зло. Авторы указа рассуждали: «Почему рабочие и крестьяне работают плохо ? – потому что, пьют много водки. Давайте сократим количество выпускаемых спиртных напитков, закроем часть винных магазинов, ресторанов, баров, и тогда население станет меньше пить и лучше работать». В течение года в СССР «фактически установился режим сухого закона». Результаты оказались ошеломляющими: выросло потребление наркотиков, у дверей магазинов выстроились огромные очереди, а «теневая экономика» мгновенно освоила подпольный выпуск спиртных напитков крайне низкого качества, которые продавались «из-под полы», увеличивая капитал организованной преступности (в 87-88 годах на страницах печати ее открыто именуют «мафией»). Надежды народа на «доброго царя» начали постепенно таять.