Версия Клитарха

3.   Версия Клитарха.

И.В. Пьянков на основании того, что в изложении Диодора отсутствуют какие-либо упоминания о Спитамене, высказывал предположение, что Клитарх вообще не упоминал этой фигуры и, что все сведения Курция Руфа о Спитамене и «бактрийских всадниках» в связи с восстанием восходят к некому «источнику Спитамена», тесно смешанному с повествованием Клитарха, и через него – к Птолемею[121]. Мы не можем согласиться с этой теорией. Как показано выше, сведения о «бактрийских всадниках» восходят к Аристобулу, чья версия реконструируется с достаточной полнотой, а ряд других фрагментов, определённо, принадлежат Клитарху, что не отрицалось впрочем, и И.В. Пьянковым[122]. Всё это позволяет попытаться реконструировать и версию Клитарха.

(1) Судя по тому, что Клитарх определённо сообщал о трёх восстаниях согдийцев, эти последние и являлись у него зачинщиками восстания.

(2) К Клитарху должно восходить сообщение Курция о приказе Александра Спитамену и Катену усмирить этот мятеж и об их отказе. Видимо, с этим связано принадлежащее Клитарху представление о Спитамене, как о «перебежчике» (transfuga). Возможная попытка объяснить такую характеристику Спитамена тем, что он «перебежал» от Бесса к Александру, не убедительна. Скорее всего, Клитарх связывал её с тем, что Спитамен и Катен присоединились к восстанию уже после его начала, то есть – «перебежали».

(3) Спитамен выступает у Клитарха как некий «вождь» дахов. Дахи присутствуют в его войске изначально, участвуют во всех экспедициях (в первых двух – несомненно), и, предоставив ему убежище, в отличие от массагетов Птолемея, видимо, не собирались выдавать его Александру. Во второй экспедиции, возможно, участвовали и массагеты. При этом Клитарх, вроде бы нигде не сообщает о присутствии в отряде Спитамена бактрийцев и согдийцев.

(4) Спитамен тоже совершает три экспедиции, которые были напрямую связаны с тремя восстаниями согдийцев. Целиком нам известно только описание первой экспедиции в Согдиане и, частично, второй – в Бактрии. В обоих случаях действия Спитамена, видимо, пользовались широкой поддержкой населения, которое напрямую зависело от его успехов.

(5) Тем не менее, основная роль в восстании, судя по Диодору, отводилась Клитархом народным массам Согдианы. Бактрия, напротив, оказалась почти не вовлечена в восстание.

Что касается степени достоверности всех трех версий, то более всего следует доверять Птолемею и Клитарху (в равной степени), Аристобулу же – менее, поскольку он в значительной степени перерабатывает сведения первых двух. Исключение здесь составляют, видимо, некоторые представления Аристобула о «бактрийских всадниках», являющиеся, несомненно, оригинальными.

VII. Анализ сведений о кочевниках.

Кочевники фигурируют во всех трёх версиях восстания Спитамена, являясь, по сути, основной опорой этого движения. Ни одно предприятие Спитамена не могло обойтись без поддержки кочевников. Складывается впечатление, что Спитамен и поддерживающая его группа согдийской и бактрийской знати были в значительно большей степени связаны с кочевым миром, нежели с коренным населением своих собственных стран.

Разные версии описывают участие кочевников в восстании каждая по-своему.

Клитарх сообщает о дахах (возможно – о 1000 дахов), которые, видимо, были изначально как-то связаны со Спитаменом, приняли участие, по крайней мере, в двух его экспедициях и сохраняли ему верность до конца, и, возможно, о массагетах.

Эти дахи, несомненно, тождественны прикаспийским дахам, соседям хорасмиев, поскольку никакие другие дахи Клитарху не известны. С даями с Танаиса эти дахи не могут быть отождествлены ни по своему названию (Клитарху эти даи были известны только как европейские скифы) ни по логике событий (дахи и даи-европейские скифы во всех версиях действуют независимо друг от друга, явно как разные народы).

Также массагеты Спитамена тождествены массагетам, соседям хорасмиев.

Птолемей говорит о трёх отрядах массагетов. Первый отряд из 600 всадников примкнул к Спитамену в ответ на враждебные действия македонцев и принял участие в первых двух экспедициях. Во второй экспедиции также участвовал ещё один отряд из 1000 массагетов. Видимо после своего поражения Спитамен лишился поддержки этих двух отрядов, и для своего третьего похода ему пришлось, по сути, нанять ещё 3000 массагетов. Возможно, таким же путём он привлёк к себе и второй отряд. После поражения массагеты сначала предали своих союзников согдийцев и бактрийцев, а потом убили и самого Спитамена.

Таким образом, Птолемей даёт совершенно иной образ кочевых союзников Спитамена, и механизма их участия в восстании, нежели Клитарх. Массагеты у него – это множество относительно малочисленных группировок профессиональных воинов наёмников, готовых легко примкнуть к любому удачливому вождю, но с такой же легкостью предающих его.

Птолемей, описывая массагетов, придерживается целостной географической концепции, согласно которой Согдиана и Бактрия на широких пространствах граничит о «скифской пустыней», а по другую её сторону лежит «земля массагетов». Все события в его изложении разворачиваются вблизи от этой пустыни, поскольку кочевники боялись заходить вглубь населённой территории и предпочитали совершать набеги.

Арриан называет союзников Спитамена в его первой экспедиции просто кочевниками-скифами, и, только исходя из общей концепции Птолемея, можно заключить, что речь идёт о массагетах. Для Арриана вообще на протяжении всего описания действий Спитамена, как и в остальных частях его произведения, скифы выступают как синонимы массагетов (см.: III, 11, 6, Curt., IV, 12, 6; III, 13, 2-3, Curt., IV, 15, 2; III, 25, 3, 28, 8; 27, 4; IV, 5, 3-8; 6, 1; 11, 9; 16, 3- 17, 2; 17, 4-7; V, 4, 5; 12, 2).

Аристобул заимствовал свои сведения у Клитарха и Птолемея и, возможно, не придавал им столь важного значения. Так, согласно Арриану, он говорил о неких скифах в первой экспедиции, и поэтому трудно сказать, кого он имел в виду: дахов или массагетов. Скорее всего, эти скифы являются результатом передачи Арриана, хотя нельзя исключить и того, что уже Аристобул называл их так.

Во второй экспедиции сведения Аристобула о дахах, определённо, восходят к Клитарху, а о массагетах – как к Клитарху, так и к Птолемею.

В третьей экспедиции он определённо говорил о неких скифах, и, судя по тому, что его описание Ксениппы вообще дублирует сведения Птолемея о Багах, речь так же, как и у этого последнего, должна была идти о массагетах. Возможно, здесь мы сталкиваемся с одним из примеров, когда Аристобул «обезличивает» свои сведения о кочевниках. Судя по описанию Ксениппы, Аристобул так же, как и Птолемей, сообщал о том, что массагеты граничат с Согдианой.

Кроме того, Аристобул сообщает о хорасмиях и апасиях, причисляя их к массагетам, как о народах, у которых пытался укрыться Спитамен. Возможно, что именно им он приписывал его убийство.

Неизбежно встаёт вопрос, почему Клитарх называл союзников Спитамена преимущественно дахами, а Птолемей – только массагетами. Прежде всего, отметим, что оба автора приводят в равной степени самостоятельные и непротиворечивые версии событий, и поэтому с методологической точки зрения недопустимо отдавать предпочтение сведениям только одной из них, например Птолемея, как это традиционно делается. Обе версии следует изначально признать равноправными.

Вопреки этому традиционному подходу мы видим, что Клитарх, несомненно, прав, говоря об участии дахов в восстании. Это подтверждается его собственным указанием и указаниями более поздних авторов на присутствие дахов в Прикаспии. Возможно, что и Птолемей знал о существовании этих дахов: он упоминает об их участии в битвах при Гидаспе и, что не исключено, при Гавгамелах; также упоминание им даев с Танаиса позволяет предположить, что ему были известны некие другие даи – «не с Танаиса».

Возможно, что, в то время как Клитарх различал дахов и массагетов, Птолемей всех кочевников к западу от Согдианы и Бактрии считал массагетами. В любом случае, отсутствие дахов у Птолемея свидетельствует об относительно меньшей степени достоверности его сведений о кочевниках.

Не исключён также и тот вариант, что Птолемей говорил о даях, но эти его сведения были опущены Аррианом. Как мы отмечали, Арриан вообще очень небрежно обращался с этнонимами кочевников: для него «номады» – это почти то же, что и скифы, а скифы – почти то же, что массагеты[123]. Для Арриана не составило бы труда назвать даев скифами и включить их в число массагетов.

Более того, у Арриана были определённые причины для антипатии к даям и симпатии к массагетам. Известно, что его перу принадлежат сочинения по истории Парфии и аланов[124]. В первом из них, говоря о возникновении парфянской державы, он отказывается от наиболее распространённой и достоверной версии Аполлодора о том, что его основатель Аршак был вождём даев (Strab., XI, 9, 2-3; и др.)[125], и излагает некую официальную парфянскую легенду о воцарении Аршака[126], наподобие той, какую приводит Геродот о воцарении Дария (III, 70-88). Хотя Арриан и сообщает о происхождении парфян от кочевников, он называет этих последних просто скифами и относит этот событие к эпохе мифического царя Сезостриса, никак не связывая с ними Аршака. В сочинении же об аланах, с которыми он лично воевал в Армении, он называет их потомками массагетов.

Всё это могло привести к тому, что и в изложении событий далёкого прошлого Арриан старался бы подчеркнуть значение массагетов и умолчать о роли даев.

Участие дахов в восстании Спитамена, как основной его движущей силы представляется тем более логичным и более значительным для нас, что, как мы установили, главным противником Александра в Средней Азии были скифы из-за Танаиса – тоже дахи, которые оказывали поддержку восстанию семи городов точно так же, как эти – восстанию Спитамена. Складывается впечатление о глубокой взаимосвязанности событий противостояния на Танаисе и восстания Спитамена, где в обоих случаях в качестве решающей силы выступают группировки дахов. Это вновь сигнализирует то, какое огромное влияние имели кочевники, а именно – дахи, на власть имущие слои согдийского общества. Согдиана, по сути, оказывается зоной дахского влияния. Эти наблюдения требуют решительного пересмотра традиционных представлений о причинах и характере движения Спитамена и обо всей этнополитической ситуации в Средней Азии того времени, применительно к проблеме осёдло-кочевнического диалога между населяющими её народами.

Часть IV

Упоминания среднеазиатских кочевников в речах у

Курция Руфа и Арриана

Упоминания кочевников встречаются в приводимых Курцием Руфом речах главных действующих лиц: Александра, Бесса, Пармениона и других, а также в некоторых отрывках сочинений этих авторов, излагающих их собственные мысли. В большей степени всё это свойственно для Курция Руфа.[127]

Надо полагать, что у этого автора во всех подобных случаях действует один простой принцип: упоминаются только те народы, которые либо уже фигурировали, либо ещё будут фигурировать, в описании событий похода в его источниках. При этом сохраняется тот же контекст, в котором упоминаемый народ фигурировал в описании событий.

1. Так, сообщая о том, что к Дарию в Вавилон в числе других народов пришли бактрийцы «среди этих племён самые воинственные и суровые, по своим нравам совсем не похожи на изнеженных персов; они жили недалеко от весьма воинственного племени скифов, привыкли к грабежам и всегда бродили с оружием в руках» (IV, 6, 3), Курций заимствует это описание из рассказа Аристобула о «бактрийских всадниках» и Ксениппе (VIII, 2, 14-16).

2.   Фраза из речи Пармениона перед битвой при Гавгамелах о том, что, если нападение будет совершено днём, то воинов испугают «страшные лиц скифов и бактрийцев, их косматые бороды и нестриженые волосы, ещё и огромный рост и мощные тела» (IV, 13, 5) связана с сообщением Клитарха о том, что к Дарию прибыли бактрийцы, скифы и инды (IV, 9, 2).

3.   Слова Александра перед этой же битвой о том, что для решения спора на войне ничего н значит «кого называть скифами, а кого кадусиями» (IV, 14, 3) связана с тем, что в описании Клитарха одними из опаснейших противников в последующей битве будут отряды именно этих двух народов (Diod., XVII, 59, 5-8; Curt., IV, 15, 5-13).

4.   Слова Набарзана Дарию о том, что «Бактрия ещё не тронута, инды и саки ещё в твоей власти» намекает на поход Александра сначала на саков и затем – в Индию (VIII, 4 , 20; 5, 1).

5.   Фраза Александра из его речи, произнесённой на войсковом собрании в Гиркании, о том, «что Набарзан захватил Гирканию, цареубийца Бесс не только владеет Бактрией, но и угрожает нам; согдийцы, дахи, массагеты, саки и инды ещё независимы» (VI, 3, 9)[128] целиком построена из намёков на последующие события, которые при этом следуют строго в хронологическом порядке этих событий: капитуляция Набарзана (VI, 4, 8-14; 5, 22-23); известие о приготовлениях Бесса к войне (VI, 6, 13-по Аристобулу); поход в Согдиану и её восстание (Diod., XVII, (2), prol. 21; Curt., VII, 5, 1; 6, 13); действия дахов, а затем и массагетов в восстании Спитамена (VII, 7, 32; VIII, 1, 3-6); поход на саков (VIII, 4, 20) и в Индию (Diod., XVII, (2), prol. 21; Curt., VIII, 5, 1).

6.   Сообщение о том, что на помощь Бессу «придут хорасмии и дахи, саки и инды, а также обитающие за рекой Танаис скифы, среди которых есть столь высокого роста, что их плечи приходятся на уровне макушек македонцев» (VII, 4, 6) связано с описанием посольства хорасмиев, граничащих с дахами (VIII, 8, 7) и скифов из-за Танаиса (VII, 8, 8 -9, 1; ср. указание на то, что скифы привыкли судить о силе духа по росту человека, и Александр показался им невзрачным в этом отношении), а также вновь на поход против саков и индов.

7.   Упрёк мага Кобара Бессу, что, пусть тот «будет собирать войско с берегов Танаиса» (VII, 4, 6), это всё равно не спасёт его от Александра, намекает на сведения Аристобула о соответствующих действиях Бесса (VII, 4, 32).

8.   Многочисленные аргументы в пользу похода против скифов из речи Александра перед битвой на Танаисе (VII, 7, 12-18) и контраргументы скифских послов (VII, 8, 12-30) связаны с сообщением Клитарха о соответствующем плане Александра (VII, 7, 5) и сопутствующими географическими представлениями (VI, 2, 13-14; VII, 7, 2). Фраза скифских послов о том, что, пока Александр «покорял бактрийцев, начали войну согдийцы» (VII, 8, 21), видимо отражает только последовательность покорения этих областей и никак не связана с событиями восстания.

9.   Слова из речи Александра около Гифасиса о том, что теперь за нами «следуют скифы, помощь оказывают бактрийцы, среди нас сражаются дахи и согдийцы» (IX, 2, 24) и, что, если македонцы его покинут, с ним останутся скифы и бактрийцы (IX, 2, 33), связаны с участием отрядов этих народов в битве при Гидаспе, согласно Птолемею и Аристобулу (Arr., V, 12, 2; Curt., VIII, 14, 5).

Сообщение Арриана о том, что к Дарию в Экбатаны должны подойти союзники скифы и кадусии (III, 19, 3-4), восходит через Аристобула к сведениям Клитарха об участии отрядов этих народов в битве при Гавгамелах.

Слова из речи Александра во время бунта в Описе о том, что он «победил персов, мидян, бактрийцев и саков; 6. Покорил уксиев, арахотов и дрангов, завоёвывая парфиеев, хорасмиев и гирканиев до Каспийского моря, перешёл через Кавказ за Каспийскими воротами» (VII, 20, 5-6) не имеют соответствий среди реальных событий похода, как их излагает Арриан, в тех моментах, которые касаются упоминаемых здесь саков и хорасмиев. Возможно, что эти детали были заимствованы Аррианом из некого общегеографического описания, не связанного с походом Александра, и через Эратосфена восходящего к ранним источникам (Гекатею?)[129]. Но, судя по тому, что здесь все народы перечисляются явно в контексте событий похода, упоминание саков и хорасмиев указывает на то, что в сочинении Птолемея (?)[130] присутствовали некие связанные с ними эпизоды, видимо, аналогичные изложенным у Клитарха – посольство хорасмиев и поход против саков[131], которые были опущены Аррианом.

Этногеографические концепции среднеазиатских кочевников у историков Александра

Подводя итоги, суммируем наши выводы относительно представлений историков Александра о расселении кочевых народов Средней Азии.

Серьёзная попытка сформулировать концепцию расселения народов эпохи Александра предпринималась только И.В. Пьянковым[132]. Согласно его гипотезе, Клитарх (и за ним Аристобул) и Птолемей являются авторами двух принципиально разных этногеографических концепций: у Клитарха (и Аристобула) все народы фигурировали исключительно под их условными «географическими» обозначениями (европейские скифы, азиатские скифы, скифы выше Боспора), а у Птолемея – только под их собственными именами (даи, массагеты, саки)[133]. Смешение элементов этих двух систем происходит уже в результате контаминации данных Клитарха и Птолемея последующими авторами, что, видимо, связано с гипотезой И.В. Пьянкова об «источнике Спитамена», через который все сведения Курция о Спитамене и союзных с ним кочевниках восходит к Птолемею. При сопоставлении обеих этих концепций, по мнению И.В. Пьянкова, оказывается, что европейские скифы тождественны даям, азиатские скифы – либо сакам, либо массагетам, а скифы выше Боспора – массагетам.

Нам представляется, что этногеографические концепции Клитарха и Птолемея были значительно сложнее и разнообразнее, и что как «реальные» этнонимы, так и условные «географические» определения равным образом содержались в сочинениях обоих названных авторов.

Так, Клитарх, несомненно, говорил о трёх следующих народах: дахах (первая и вторая экспедиции Спитамена, его последнее убежище, посольство хорасмиев), массагетах (вторая экспедиция и посольство хорасмиев) и саках (их посольство и поход против них).

И.В. Пьянков также высказывал предположение, что упоминания дахов у Курция вызваны влиянием некого позднего автора[134]. Надо полагать, что имелись в виду восходящие к Аполлодору сведения о даях-основателях парфянской державы, приводимые Помпеем Трогом, сочинение которого широко использовал Курций[135]. Однако в тех фрагментах, которые определённо восходят к Помпею Трогу, ничего не говорится о даях, а основатели Парфии названы просто скифами. В то же время, несомненно, по данным Клитарха «неукротимых дахов» упоминает Вергилий (Aen., VIII, 724-728). Да и общая целостность и гармоничность сведений Курция о дахах не даёт повода для сомнений в том, что о них упоминал уже Клитарх. При этом дахи Клитарха, определённо, никак не были связаны с европейскими скифами, а обитали на территории Прикаспия к югу от хорасмиев.

Массагетов Клитарх помещал, вероятно, на северной границе хорасмиев и согдийцев, а саков – в Фергане, к югу от Сырдарьи и к востоку от Ходжента, и в Алайской долине. Саки, видимо, воспринимались Клитархом как азиатский народ, однако он ни разу не применял к ним термин азиатские скифы. Что касается массагетов, то Клитарх вообще не связывал их локализацию с Азией или Европой. Использование «географической» системы этнонимов засвидетельствовано у Клитарха только в отношении европейских скифов и скифов выше Боспора (последние характеризуются им как «азиатские» всего один раз, и то в качестве пояснения), в основном же он оперировал «реальными» этнонимами, что исключает предположение о неком исключительном значении для него «географической» системы.

Птолемей сообщал об азиатских скифах, которые, однако, никак не были связаны с саками, а соответствовали им же упоминаемым даям с Танаиса и европейским скифам Клитарха. Также не исключено, что Птолемей сообщал и о саках и о даях «не с Танаиса», но это было опущено Аррианом.

Таким образом, рассматриваемые авторы упоминали следующие кочевые народы:

Такая пестрота в представлениях о среднеазиатских кочевниках у античных авторов вполне закономерна и связана с наличием почти для каждого из этих народов отдельных самостоятельных источников информации, которые, по сути, так и не были объединены в какую-нибудь общую концепцию. Тем не менее, можно попытаться составить схему этногеографических представлений этих авторов (см. карту 2).

Заключение

В результате проделанной работы удалось реконструировать представления первых историков Александра Македонского (Клитарха, Птолемея, Аристобула) о кочевых народах Средней Азии и об их участии в событиях, связанных с македонским завоеванием.

Прежде всего, следует отметить, что наши источники рисуют достаточно сложную и многогранную картину расселения кочевых народов и их взаимоотношений. Наиболее достоверную информацию о кочевниках сообщают Клитарх и Птолемей, причём сведения Клитарха в ряде моментов более точны и подробны (только он рассказывает о двух визитах посольств кочевников об участии дахов и саков в событиях похода).

В целом, объединяя данные наших источников, можно говорить о том, что в Средней Азии существовали четыре основные группы кочевников:

1.        даи с Танаиса (европейские скифы Клитарха, азиатские скифы Птолемея, скифы из-за Танаиса и самые северные кочевники Аристобула), которые занимали территории по среднему течению Сырдарьи около современных Ходжента и Ташкента. При этом они контролировали не только области по правому берегу реки, как принято считать, но и значительную часть левобережья;