Учение Г. Гегеля о государстве и праве

2. Учение Г. Гегеля о государстве и праве

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 –1831 гг.) – гениальный мыслитель, творческие достижения которого представляют собой заметную веху во всей истории философской и политическо-правовой.

По своим философским воззрениям Гегель - объективный идеалист и диалектик. Составная часть его системы философии - философия права и государства. В цельном виде свою политико-правовую философию Гегель изложил в “Философии права”(1820).

Гегелевская философия права и государства —это философское учение об объективном духе, т.е. о сфере внешней объективизации свободы в виде форм права и государства.

Право по Гегелю - это наличное бытие свободной воли. Диалектика данной воли совпадает с философским конструированием системы права как права царства реализованной воли.

В гегелевской философии права - это понятие, которое употребляется в следующих основных значениях:

1) право как свобода (идея права);

2) право как определенная ступень и форма свободы (особое право);

3) право как закон (позитивное право).

По своему определению позитивное право как ступень самого понятия права - разумно. Закон (по понятию) - это конкретная форма выражения права.

Тремя основными степенями развития понятия права являются абстрактное право, мораль и нравственность. Учение об абстрактном праве включает проблематику собственности, договора и неправды, учение о морали —умысел и вину, намерение и благо, добро и совесть, учение о нравственности —семью, гражданское общество и государство.

Абстрактное право —это первая ступень в движении понятия права от абстрактному к конкретному. Это право абстрактно-свободной личности. Оно (абстрактное право) имеет тот смысл, что в основе права лежит свобода отдельного человека (лица, личности). Личность подразумевает вообще правоспособность. На этой стадии позитивный закон еще не обнаружил себя, его эквивалент - формальная правовая заповедь: “Будь лицом и уважай других в качестве лиц”.

Свобода личности находит свою реализацию прежде всего в праве частной собственности. Гегель обосновывал формальное, правовое равенство людей: люди равны именно как свободные личности, равны в их одинаковом праве на частную собственность, но не в размере владения собственностью.

Свое понимание свободы Гегель направляет против рабства и крепостничества. Отчуждение личной свободы, правоспособности, моральности, религиозности несправедливо и подлежит преодолению. “В природе вещей заключается, что раб имеет абсолютное право освободить себя”.

Следующий момент учения о праве абстрактном —гегелевские рассуждения о неправде. Одним из проявлений “неправды” является преступление. Преступление —это сознательное нарушение прав как прав, и наказание поэтому является не только средством восстановления нарушенного права, но и правом самого преступника, заложенном в его деянии —поступке свободной личности. Снятие преступления через наказание приводит, по гегелевской схеме конкретизации понятия, права к морали. На этой ступени, когда личность (персона) абстрактного права становится субъектом свободной воли, впервые приобретают значение мотивы и цели поступков субъекта. Лишь в поступке субъективная воля достигает объективности и сферы действия закона, сама же по себе моральная воля ненаказуема.

Абстрактное право и мораль —два односторонних момента, которые приобретают свою действенность и конкретность в нравственности, когда понятие свободы объективизируется в наличном виде семьи, гражданского общества и государства.

Гегель различал гражданское общество и политическое государство. Гражданское общество —сфера реализации особенных, частных целей и интересов отдельной личности. С точки зрения развития понятия права —это необходимый этап, т.к. здесь демонстрируется взаимосвязь и взаимообусловленность особенного и всеобщего, подлинная свобода.

На ступени гражданского общества еще не достигнута, т.к. стихия столкновения частных интересов ограничивается необходимой властью всеобщего не разумно, а внешним и случайным образом.

Гегель изображает гражданское общество как раздираемое противоречивыми интересами антагонистическое общество, как войну всех против всех. Основные моменты гражданского общества —это система потребностей, отправление правосудия, полиция и корпорация.

В структуре гражданского общества Гегель выделяет три сословия:

1) субстанциональное (землевладельцы, дворяне и крестьяне);

2) промышленное (фабриканты, торговцы и ремесленники);

3) всеобщее (чиновники).

Освещая социально-экономическую проблематику, он признает, что даже при чрезмерном богатстве гражданское общество не в состоянии бороться с чрезмерной бедностью и возникновением черни, под которой имеет в виду пауперизированную часть населения.

Гегель обосновывает необходимость публичного оглашения законов, публичного судопроизводства и суда присяжных. Критикуя концепцию вездесущего полицейского государства, он, вместе с тем, не дает ясных пределов полицейского вмешательства в частные дела. Высшие интересы, охраняемые законодательством, судом и полицией в сфере гражданского общества, ведут, по схеме движения понятия права, за пределы этой сферы —в область государства.

В “Философии истории” Гегель определяет государство как “наличную, действительно нравственную жизнь”, он считает, что всей духовной реальностью, которой обладает человеческое существо, оно обладает только благодаря государству. “Ведь его духовная действительность заключается в том, что для него, как знающего, объектом является его сущность, разумное начало, что оно имеет для него объективное, непосредственное, наличное бытие...”.

Государство, по его твердому убеждению, “есть разумная, объективно себя сознающая и для себя сущая свобода... Государство есть духовная идея, проявляющаяся в форме человеческой воли и ее свободы”.

В “Философии права” в разделе о государстве развивается то же самое учение несколько более плотно. “Государство есть действительность нравственной идеи - нравственный дух как явная, самой себе ясная, субстанциональная воля, которая мыслит и знает себя и выполняет то, что она знает и поскольку она это знает”.

Государство есть разумное в себе и для себя. Таким образом гегелевская идея государства представляет собой правовую действительность, в иерархической структуре которой государство, само будучи наиболее конкретным правом, предстает как правовое. Свобода означает достигнуть такой ситуации правового государства.

Наличие идеи государства Гегель констатирует лишь применительно к современным ему европейским государствам, в которых реализована христианская идея свободы (предпочтительно в протестантской форме), достигнуты личная независимость и равенство всех перед законом, учреждены представительство и конституционное правление.

Гегелевская идея государства зависимость и равенство всех перед законом, учреждены представитель проявляется трояко:

1) как непосредственная действительность в виде индивидуального государства (речь идет о государственном строе, внутреннем государственном праве);

2) в отношениях между государствами как внешнее государственное право;

3) во всемирной истории.

Государство как действительность конкретной свободы есть индивидуальное государство. В своем развитом и разумном виде такое государство представляет собой конституционную монархию, основанную на разделении властей (законодательная, правительственная и власть государя). Надлежащее разделение властей в государстве Гегель считал гарантией публичной свободы.

Правительственная власть, куда Гегель относил и судебную власть, определяется как власть подводить особенные сферы и отдельные случаи под всеобщее. Задача правительственной власти - выполнение решений монарха, поддержание существующих законов и учреждений.

Законодательная власть - это власть определять и устанавливать всеобщее. Высший момент идеи государства представляет собой идеальность суверенитета. Государства относятся друг к другу как самостоятельные, свободные и независимые индивидуальности. Субстанция государства, его суверенитет, выступает как абсолютная власть идеального целого над всем единичным, особенным и конечным, над жизнью, собственностью, правами отдельных лиц и их объединений.

В вопросе о суверенитете речь идет о действительности государства как сводного и нравственного целого. В этом состоит “нравственный момент войны, которую не следует рассматривать как абсолютное зло и чисто внешнюю случайность...”.

Сферу межгосударственных отношений Гегель трактует как область проявления внешнего государственного права. Международное право —это не действительное право, каковым является внутреннее государственное право (положительное право, законодательство), а лишь долженствование. Какой же будет действительность этого долженствования - зависит от суверенных воль различных государств, над которыми нет высшего права и судьи в обычном смысле этих понятий.

Полагая, что государства находятся в отношении друг к другу в естественном состоянии, Гегель не отрицает сам принцип международного права и возможность правовых, договорных отношений между государствами. Государства должны признавать друг друга в качестве суверенных и независимых, не вмешиваться во внутренние дела других, взаимно уважать самостоятельность и т.п.

“Принцип международного права, как всеобщего, в себе и для себя долженствующего быть действующим в отношениях между государствами права, состоит, в отличие от особенного содержания позитивных договоров в том, что договоры, на которых основаны обязательства государств в отношении друг к другу, должны выполняться”.

В столкновении различных суверенных воль и через диалектику их соотношения выступает всеобщий мировой дух, который обладает наивысшим правом по отношению к отдельным государствам(духам отдельных народов) и судит их.

Всемирная история как прогресс в сознании свободы представляет собой историю суверенных государств(нравственных субстанций), история прогресса в государственных формированиях. В соответствии с этим всемирная история распадается на 4 всемирно-исторических мира: восточный, греческий, римский и германский. Им соответствуют следующие формы государства: восточная теократия (свобода одного), античная демократия и аристократия (свобода некоторых), современная конституционная монархия (свобода всех). “Восток знал и знает только что один свободен, греческий и римский мир знает только, что некоторые свободны, германский мир знает, что свободны все”.

Все новое время, начавшееся Реформацией, Гегель считает эпохой германской нации, под которой имеет в виду не только немцев, но и вообще народы северо-западной Европы. Славянские народы, в том числе и Россия, а также США, по оценке Гегеля, еще не успели обнаружить себя во всемирной истории.

Философско-правовое учение Гегеля оказало огромное влияние на последующую историю политико-правовой мысли, гегелевская философия давала довольно широкий простор для обоснования как консервативных, так и оппозиционных воззрений. Это наглядно продемонстрировано в последующей истории гегельянства и трактовок гегелевской философии права с различных идейно-теоретических позиций.

3. Английский и французский либерализм конца ХIХ в.

Иеремия Бентам (1748—1832 гг.) —связующее звено между XVIII и XIX столетиями, один из последних представителей эпохи просвещения. В последней трети XVIII в. в Англии возобладало убеждение, что поступками индивида как частного собственника движут спонтанные импульсы, так и преднамеренный трезвый расчет на извлечение из своих действий максимальной личной пользы. В развитии такого рода представлений заметный вклад внес Бентам. Он явился родоначальником теории утилитаризма, вобравшей в себя ряд социально-философских идей Гоббса, Локка, Юма, французских материалистов XVIII в. (Гельвеция, Гольбаха). Необходимо указать основные постулаты, лежащие в ее основе:

1. Получение удовольствия и исключение страдания составляют смысл человеческой деятельности.

2. Полезность, возможность быть средством решения какой-либо задачи —самый значимый критерий оценки всех явлений.

3. Нравственность создается всем тем, что ориентирует на обретение наибольшего счастья(добра) для наибольшего количества людей.

4. Максимализация всеобщей пользы путем установления гармонии индивидуальных и общественных интересов есть цепь развития человечества.

Они служили Бентаму опорами при анализе им политики, государства, права, законодательства и т.д.

Его политико-юридические взгляды изложены в “Принципах законодательства”, во “Фрагменте о правительстве”, в “Руководящих началах, конституционного кодекса для всех государств”, “Деонтология или наука о морали”и др.

Бентам числится в ряду столпов европейского либерализма XIX в. не без основания. Но у бентамовского либерализма не совсем обычное лицо. Ядро либерализма - положение о свободах индивида, исконно присущих ему, об автономном пространстве деятельности, самоутверждении индивида, обеспечиваемом частной собственностью и политико-юридическими установлениями.

Бентам же предпочитает вести речь не о свободе отдельного человека, в фокусе его внимания интересы и безопасность личности. Человек сам должен заботиться о себе, о своем благополучии и не полагаться на чью-либо внешнюю помощь.

Что касается категории “свобода”, то она претила ему. Бентам видит в ней продукт умозрения. Для него нет принципиальной разницы между свободой и своеволием. Свобода и права личности были для Бентама истинным воплощением зла, потому он не признавал и отвергал их, как отвергал вообще школу естественного права и политико-правовые акты, созданные под ее воздействием.

Так, согласно его воззрениям, Французская Декларация Прав Человека и Гражданина —“метафизическое произведение”, части которого возможно разделить на три класса:

а) невразумительные;
б) ложные;
в) одновременно невразумительные и ложные.

Бентам также отрицал идею различения права и закона, что имеет под собой скорее прагматически-политическую, чем теоретическую причину. Тех, кто различал закон и право, он упрекает в том, что они таким образом придают праву противозаконный смысл.

Отрицательный настрой Бентама в отношении школы естественного права выразилось также в том, что общество и государство возникли в истории посредством заключения между людьми соответствующего договора.

В вопросах организации государственной власти Бентам стоял на демократических позициях.

Он осуждал монархию и наследственную аристократию, являясь сторонником республиканского устройства государства, в котором три основные ветви власти (законодательная, исполнительная и судебная) должны быть разделены. Однако он стоит за их кооперацию, взаимодействие. Будучи твердым приверженцем демократически-республиканского строя Бентам выступал за введение в Англии однопалатной парламентской системы и упразднения палаты лордов.

Бентам посвятил себя интеллектуальному обеспечению парламентской реформы. Проблемы конституционного права в XIX в. находились в центре его внимания, что логически подвело его к написанию “конституционного кодекса”.

Целью правительства в любом государстве, по Бентаму, должно быть наибольшее счастье всех его подданных или, другими словами, наибольшее счастье наибольшего числа людей.

Конституционное право призвано превратить правительство в опекуна подданных, действующего в их, а не в собственных интересах. Учредительная власть, высшая, принадлежит народу в целом. Принцип “верховная власть пребывает в народе” Бентам разделял со многими представителями теорий естественного права и общественного договора, в частности с Дж. Локком.

Действующая власть подразделяется на законодательную (или высшую действующую власть) и исполнительную, в которую включались и органы управления, и суд.

Конституция призвана обеспечить иерархию властей, т.е. превосходство учредительной власти над действующей, а в рамках последней - законодательной власти над исполнительной. Судебная власть оказывается несколько заниженной, она рассматривается всего лишь как часть исполнительной власти, а попытки судей отменять парламентские акты под предлогом их неконституционности интерпретировались Бентамом обычно как покушение на права парламента. Всемогущество парламента в законодательном отношении представлялось ему практически неограниченным.

Бентам допускал судебный контроль за законодательной деятельностью, когда это предусмотрено законом. Однако наделение судей правом конституционного надзора представлялось ему опасным, ибо означало передачу части верховной власти от собрания, в выборе членов которого население принимает какое-либо участие, к лицам, в выборе которых оно лишено всякого участия.

Бентам отвергает монархию даже в ее ограниченном английском варианте, ибо считает абсурдным доверять важнейшие полномочия лицам, чье положение зависит от случайной наследственности.

Аристократия также основана, по его мнению, на ложных принципах, ибо знатность и богатство отнюдь не обеспечивают добродетели, мудрости и компетентности.

Единственной формой правления, способной обеспечить наибольшее счастье наибольшего числа людей признается демократия. Допуская, что выбор народа не всегда безупречен, Бентам все же убежден, что ни одна система не может дать лучшие результаты.

Он выделяет четыре метода, посредством которых свое корыстное правящее меньшинство обеспечивает подчинение меньшинства. Это коррупция, создание иллюзий, функций и искусственные почести. Под коррупцией понимается не только корыстное использование денег, власти, наград, но и вся система отношений и учреждений в обществе, основанном на неравенстве, включая право, обычаи, государственные, религиозные и общественные институты, оказывающие на человека коррумпирующее воздействие, постепенно побуждающее его заглушать голос совести ради положения и прибыли.

Стержень конституционной системы Бентама  - высшая законодательная власть. Ее полномочия неограниченны, сдержками для этой власти служат лишь гарантии хорошего поведения депутатов. Этому органу могут быть вменены в вину неправильные решения, но ни в коем случае, не узурпация власти или вторжение в сферу чьих-либо полномочий. Он может вмешиваться и в деятельность исполнительной власти, если она не выполняет своей функции должным образом.

Высший законодательный орган избирается гражданами на 1 год прямым тайным голосованием в равных округах.

Избирательного права лишаются только женщины, несовершеннолетние, неграмотные и лица, находящиеся в данной местности проездом. Депутаты несут ответственность правовую за свои поступки и могут быть отозваны. Высший законодательный орган состоит из одной палаты.

Премьер-министр избирается на 4 года законодательным органом, но не может в нем присутствовать, ни говорить без специального приглашения. Принцип всей административной деятельности —индивидуальная ответственность.

Территориальное устройство отличается простотой и однотипностью. Наиболее крупная его единица  - национальный избирательный округ со своим законодательным органом. Центр обладает значительной властью над местами. Местный глава избирается на 1 год избирателями из числа лиц, выдержавших соответствующий экзамен. Он сочетает исполнительную и судебную функции и работает в тесном контакте с личным регистратором, назначаемым министром юстиции.

Глава судебного ведомства - министр юстиции. Руководствуясь принципом индивидуальной ответственности за принятие решений, Бентам сначала выступал против института присяжных, но в “Конституционном кодексе” пошел на компромисс, введя “квазиприсяжных”. Этот орган состоял из “обычных” и “избранных” или “ученых” присяжных, но не выносил приговора, а лишь давал рекомендации судье, необязательные для последнего, за исключением случаев, когда предлагалось обращение в высшую судебную инстанцию.

Таким образом, “конституционный кодекс” Бентама представляет собой весьма внушительный проект демократической конституции, основанной на свободе и правовом равенстве граждан, господстве права, четко действующей и ответственной администрации, влиянии общественного мнения.

Бентам наделил государство многими социальными полномочиями, отсутствовавшими или только начинавшими складываться в Англии в первой трети XIX в. (помощь бедным, забота о воспитании и образовании низших слоев общества, развитие науки, контроль за торговлей и промышленностью).

Для Бентама характерен последовательный юридический позитивизм. Право - это воля суверена. В идеальной форме оно должно быть тождественно закону. Индивидуальное (субъективное) право - детище закона, теория естественного права представляет собой анархический софизм, ибо ведет к сопротивлению действующего законодательству, провозглашая нравственную оценку закона в качестве критерия его действительности. Между тем, нравственная оценка доступна каждому лицу, а действительность закона признается публично. На этом основании Бентам отрицает принцип общего права.

Квалифицирующий признак права  - санкция. Подлинным установлением права может признаваться только такое правило, которое предусматривает наказание в случае его нарушения или поощрение в качестве вспомогательной меры. Бентам воспринимал законодательство не только как определенную систему правил, но и как мощное средство воздействия на общество, борьбы со злом как политику, стратегию, что совершенно естественно при реформаторской, а во многих случаях и ниспровергательной (по отношению ко многим британским традициям) направленности его мыслей. Закон должен быть общедоступен и отличаться ясностью и простотой изложения. Связывая право всецело с волей суверена, Бентам не признавал иерархии норм.

Вывод: Другими словами, можно сказать, что позитивизм Бентама был существенным шагом вперед, попыткой внедрения в область права научных принципов. Бентам вошел в историю политической и правовой мысли как основатель школы утилитаризма, оказавшей большое влияние не только на Англию, но и на другие страны Европы и Латинской Америки, где чрезвычайно актуальна была задача борьбы с пережитками феодализма. Бентамовское соотнесение законодательства с социальными целями и балансом интересов послужило становлению социологической школы права. С другой стороны, бентамовский подход к вопросу о соотношении естественного права и закона по-своему предвосхищал юридико-позитивистскую школу права.

Одним из классиков либерализма является Джон Стюарт Милль (1806- 1873 гг.). Его взгляды на государство, право и закон изложены в таких трудах, как: “О свободе”, “Представительное правление”, “Основы политической экономии”.

Начав свою научно-литературную деятельность в качестве приверженца бентамовского утилитаризма, Милль затем отходит от него. Его, например, не устраивала теория нравственности, определяющая поведение исключительно калькуляцией последствий с точки зрения эгоистических интересов и желаний.

Расчетливому гедонизму, представлявшему собой распространение принципов торговли на сферу политики и морали, он противопоставлял “подлинное учение утилитаризма”. Нравственное чувство представлялось Миллю бескорыстным, независимым от ожидаемых последствий поступка, порожденным общественной природой человека индивидуальным. Основу его составляет естественное 'желание единения с нашими ближними, поэтому не только личный интерес, но и “чувство симпатии” побуждает нас стремиться к общему благу.

Милль пришел к выводу, что нельзя всю нравственность базировать целиком на постулате личной экономической выгоды индивида и на вере в то, что удовлетворение корыстного интереса каждого отдельного человека чуть ли не автоматически приведет к благополучию всех.

По его мнению, принцип достижения личного счастья может “срабатывать”, если он неразрывно связан с другим руководящим принципом: идеей необходимости согласования интересов, притом согласования не только интересов отдельных индивидов, но также интересов социальных.

Милль считал, что в своих экономических и политических целях трудящиеся руководствуются классовым эгоизмом. Он был нетерпим к идее осуществления справедливости на основе благотворительности или патернализма высших классов по отношению к низшим. Главную спору социализма Милль находил в сознании, противопоставляемом классовому интересу.

Воспитание превращалось в решающее средство распространения социалистических принципов. Он был убежден, что социалистическое общество требует очень высокого уровня нравственности, доступного в тех условиях, лишь элите общества. Образованному, лишенному эгоизма меньшинству отводится особая роль в политическом механизме.

Идеальная представительная система могла бы основываться на равновесии двух основных классов (рабочих и хозяев) в парламенте, которое превращало бы в решающий фактор позицию меньшинства, руководствующегося во всех распрях не интересами своего класса (как большинства), а разумом, справедливостью, общим благом.

Социализм для Милля - далекий идеал. Ближайшую цель он видел “в смягчении неравенства, во внедрении в законах и обычаях человечества насколько это возможно, противоположной тенденции. Он не сторонник революционного насилия. Признавая идеалом общество без классов, основанное на сотрудничестве, он видел средства постепенного построения общества не в перераспределении имуществ, не в классовой борьбе, а в кооперации.

Последовательный и умеренный реформизм Милля проявляется в его отношении к частной собственности. Рассматривая неограниченное накопление богатства как зло, Милль вместе с тем отмечал, что в большей степени возражения вызывает распределение собственности, чем ее размеры.

Очевидно влияние Бентама на отношение Милля к собственности. В его шкале ценностей “справедливость”, “безопасность собственности” и “недопустимость обмана ожиданий”, т.е., иными словами, сохранение социальной стабильности в полном соответствии с бентамовскими принципами, ставятся выше равенства.

Милль высказывался за ограничение права собственности, не преображенной своим трудом, т.е. получаемой в качестве дара или наследства. Право завещания - часть права собственности, а право наследования  - нет, его надлежит регулировать, исходя из принципов утилитаризма.

Для Милля характерна ориентация на конструирование “нравственных”, а стало быть (в его понимании) правильных моделей политико-юридического устройства общества. Высшее проявление нравственности, добродетели, по Миллю - идеальное благородство, находящее выражение в подвижничестве ряди счастья других, в самоотверженном служении обществу.

Индивидуальная свобода в трактовке Милля означает абсолютную независимость человека в сфере тех действий, которые прямо касаются только его самого, она означает возможность человека быть в границах этой сферы господином над самим собой и действовать в ней по своему собственному разумению.

В качестве граней индивидуальной свободы Милль выделяет, в частности, следующие моменты: свобода мысли и мнения, выражаемого вовне; свобода действовать сообща с другими индивидами; свобода выбора и преследования жизненных целей и самостоятельное устроение личной судьбы.

Все эти и родственные им свободы абсолютно необходимые условия для развития, самоосуществления индивида и вместе с тем заслон от всяких посягательств извне на автономию личности.

Угроза такой автономии исходит, по Миллю, не от одних только институтов государства, не “только от правительственной тирании, но и от тирании господствующего в обществе мнения”, взглядов большинства. Духовно-нравственный деспотизм, нередко практикуемый большинством общества, может оставлять по своей жестокости далеко позади “даже то, что мы находим в политических идеалах самых дисциплинаторов из числа древних философов”.

Из сказанного выше вовсе не вытекает будто ни государство, ни общественное мнение в принципе неправомочны осуществлять легальное исследование, моральное принуждение.

Свобода индивида, частного лица первична по отношению к политическим структурам и их функционированию. Это решающее по Миллю, обстоятельство ставит государство в зависимость от воли и умения людей создавать и налаживать нормальное (согласно достигнутым стандартам европейской цивилизации) человеческое общежитие.

Милль отказывается видеть в государстве учреждение плохое по самой своей природе, от которого лишь претерпевает, страдает априори хорошее, неизменно добродетельное общество. Он полагает, что государство, гарантирующее все виды индивидуальных свобод и притом одинаково для всех своих членов, способно установить у себя надлежащий порядок.

Если порядок, основанный на свободе, - непременное условие прогресса, то залогом прочности и стабильности самого порядка является по Миллю, хорошо устроенная и правильно функционирующая государственность. Ее наилучшей формой, идеальным типом он считает представительное правление, при котором “весь народ или по меньшей мере значительная часть пользуется через посредство периодически избираемых депутатов высшей контролирующей властью... этой высшей властью народ должен обладать во всей ее полноте”.

В рассуждениях о представительном правлении Милль проводит одну из главных своих политических идей - идею непосредственной причастности народа к устройству и деятельности государства, ответственности народа за состояние государственности. Во-первых, представительное правление учреждается по выбору народа, предрасположенного принять данную государственную форму. Во-вторых, народ должен иметь желание и способность выполнить все необходимое для ее поддержки. Наконец, в-третьих, этот народ должен иметь желание и способность выполнять обязанности и функции, возлагаемые на него этой формой правления.

Таким образом, миллевский либерализм стоит не только на страже индивидуальной свободы, прав личности, но и выступает за организацию самого государственного механизма на демократических и правовых началах. Милль считает, что когда государство подменяет своей собственной чрезмерной деятельностью свободную индивидуальную и коллективную деятельность людей, активные усилия самого народа, тогда закономерно начинают удовлетворяться прежде всего интересы государственной бюрократии, а не управляемых, не народа. При подобном обороте дела общества в гражданско-нравственном плане неизбежно деградирует, за этим наступает и деградация государственности.

В годы Великой революции во Франции правовая идеология радикально-демократического крыла Французского Просвещения вызвала в послереволюционный период наиболее острую критику со стороны авторов, которые приветствовали крушение сословного строя, но констатировали, что предложенное революционной философией ХVIII в меры —ликвидация монархии, установление гражданского равенства и провозглашение верховенства народа, —прекрасно уживаются с самыми жестокими формами деспотизма. Именно с этого и ведет начало история политического либерализма как самостоятельного идейного течения.

Большую часть работ по вопросам политики, власти, государства Бенжамен Констан (1767–1830 гг.), которого некоторые исследователи считают духовным отцом либерализма написал в период между 1810-1820 гг. Затем он их собрал и свел в “Курс конституционной политики”, излагавшей в удобной систематической форме либеральное учение о государстве.

Стержень политико-теоретической конструкций Констана - проблема индивидуальной свободы. Для европейца Нового времени, чью сторону держит Констан, эта свобода есть не что иное, нежели свобода, которой обладали люди в античном мире (так она заключалась в возможности коллективного осуществления гражданами верховной власти, но вместе с тем, такая свобода совмещалась с почти полным подчинением индивида публичной власти, оставляя, таким образом, весьма небольшое пространство для проявления индивидуальной независимости).

Для Констана приемлема лишь та свобода, которая подразумевает личную независимость, самостоятельность, безопасность, право влиять на управление государством. Таким образом индивид не только имеет право совершать по отношению к государству определенные активные действия, но и право игнорировать государство, если в его содействии, помощи или даже присутствии индивид не нуждается. Констан замечает, что последнее обстоятельство есть главное, что позволяет ограничить современное (т.е. либеральное) понимание свободы от политической свободы в том виде, в каком ее понимали Древние.

Говоря об идейно-теоретическом значении констановской постановки проблемы свободы, нельзя не отметить, что ее базисный элемент - антиэтатизм. Противопоставление понятий современной свободы и свободы античной тесно связано со многими фундаментальными идеями, сформулированными Констаном примерно в одно время с Кантом и составившим основу широко известной ныне теории - теории правового государства. Это, пожалуй, главное направление, на котором либеральная мысль в лице Констана сделала значительный шаг вперед по сравнению с просветительской философией XVIII в.

Констан, как и просветители, исходит из концепции естественных прав. Источник этих прав коренится в самом человеке, в свойствах его характера. Этот источник не имеет никакого отношения ни к государству, ни к его законодательным актам. Право и закон в данном случае —совершенно разные вещи. Государство может считаться “правовым” только тогда, когда оно отделяет сферу своего законотворчества от области некоторых фундаментальных прав личности, которое оно обязуется ни при каких обстоятельствах не нарушать. На каких бы прекрасных принципах не основывалась публичная власть, какие бы благородные цели она не преследовала, любой ее закон утрачивает свой авторитет и обязывающую силу, если только вступает в противоречие с одним из незыблемых прав личности.

К числу прав, покушение на которые делает любую власть “беззаконной”, Констан относит право собственности, право на свободное выражение собственного мнения и иные права, составляющие по его определению содержание “современной свободы”. Нарушающие неприкосновенные права личности Констан называет законы, побуждающие граждан доносить друг на друга, разделяющие граждан на неравноправных в политическом отношении классы.

Материальная и духовная автономия человека, его надежная защищенность законом (в особенности - правовая защищенность частной собственности) стоят у Констана на первом месте и тогда, когда он рассматривает проблему индивидуальной свободы в практически-политическом плане. С его точки зрения этим ценностям должны быть подчинены цели и устройство государства.

Естественным ему кажется такой порядок организации политической жизни, при котором институты государства образуют пирамиду, вырастающую на фундаменте индивидуальной основы, неотчуждаемых прав личности, а сама государственность в качестве политического целого венчает собой систему сложившихся в стране различных коллективов (союзов) людей.

Констан не принадлежит к тем либералам, которые хотят, чтобы государство вообще было слабым, чтобы его оказывалось как можно меньше. Он настаивает на ином: на жестком определении конкретной меры социальной полезности институтов власти, на точном установлении пределов их компетенции. Эти же самые процедуры, по сути дела, очерчивают как нужный обществу объем государственной власти, так и необходимое количество (и качество) требуемых государству прав. Недопустимо ослаблять силу того государства, которое действует сообразно указанным прерогативам.

Современное государство должно быть по форме, как полагал Констан, конституционной монархией. Предпочтение конституционно-монархическому устройству отдается не случайно. В лице конституционного монарха политическое сообщество обретает, согласно Констану, нейтральную власть. Она вне трех “классических” властей (законодательной, исполнительной, судебной), независима от них и потому способна (и обязана) обеспечивать их единство, кооперацию, нормальную деятельность.

Констан обычно о пяти видах власти, связанных между собой отношениями жесткой субординации. Над исполнительной и судебной Констан помещает королевскую власть, символ беспристрастности и национального единения. В законодательной сфере он видит не одну, а две власти —постоянную представительную (принадлежащую наследственной палате пэров) и власть, представляющую общественное мнение (принадлежащую нижней палате).

В сущности, Констан дифференцирует не виды власти, а ее носителей: его схему трудно считать шагом вперед по отношению к теории Локка-Монтескье.

Королевская власть довольна обширна (король вправе смещать и назначать министров, распускать палату и назначать новые выборы, объявлять войну и заключать мир, назначать несменяемых судей и т.п.) и в то же время практически совпадает с властью министерства, т.к. для многих королевских актов действительно правило контрассигнатуры.

Нижняя палата - представляет общественное мнение, обладает правом законодательной инициативы наравне с министерством и королем.

Он возражает против принципа ответственности министров перед большинством в нижней палате. Констан полагает, что вполне достаточно юридической ответственности конкретных министров, уличенных в злоупотреблении властью или ином преступлении.

Судом для членов правительства служит палата пэров.

Констан выступает за прямые выборы, но против всеобщих. Относительно высокий имущественный ценз оправдан по двум причинам. Во-первых, для того чтобы человек мог делать вполне оправданный выбор, ему необходимо определенное образование, доступное лишь людям с достаточно высоким уровнем доходов. Во-вторых, избирателями из малоимущих слоев населения нетрудно манипулировать в ходе выборов.

Дополняя свою 5-ти звенную схему, Констан упоминает еще об одном виде власти - о власти “муниципальной”. Он настаивал на невмешательстве центра в дела местного управления. Идея децентрализации - составная органическая часть констановской либеральной концепции, т.к. индивиду необходимо предоставить право самому заботиться о своих экономических и социальных интересах.

Центральное правительство, заинтересованное в процветании своего народа, должно следовать принципу “федерализма” (т.е. хозяйственной и административной децентрализации).

По мнению Констана, современное государство должно быть по форме конституционной монархией. Предпочтение конституционно-монархическому устройству отдается неслучайно. В лице конституционного монарха политическое сообщество обретает, согласно Констану, “нейтральную власть”.

Наряду с институтами государственной власти, контролируемыми обществом и общественным мнением, опирающимся на свободу печати, гарантом индивидуальной свободы должно также выступать право. Это непоколебимая позиция Констана. Право противостоит произволу во всех его ипостасях. Правовые формы суть “ангелы-хранители человеческого общества”, единственно возможная основа отношений между людьми. Фундаментальное значение права, как способа бытия социальности, превращает соблюдение права в центральную задачу деятельности политических институтов.

Политическая концепция Алексиса де Токвилль (1805 – 1859 гг.) сложилась в изрядной степени под влиянием идей Констана. Предмет его наибольшего интереса составили теоретические и практические аспекты демократии, в котором он усматривал самое знаменательное явление эпохи.

Демократия для него - это установление формально-правового равенства, связанное с изживанием всех форм политического патенализма. Демократический (или эгалитарный) процесс разрушает традиционную иерархию, порождает в то же время новые формы властеотношений, не отягощенные грузом сословных предрассудков.

Вообще, следует сказать, что демократию он трактует широко. Она для него олицетворяет такой общественный строй, который противоположен феодальному и не знает границ (сословных или предписываемых обычаями) между высшими и низшими классами общества. Но это также и политическая форма, воплощающая данный общественный строй. “Сердцевина демократии - принцип равенства, неумолимо торжествующий в истории”.

Согласно Токвиллю, приход демократии на смену аристократии - это не только замена одного способа правления другим. Это смена фаз общественно-политического развития. Здесь ключевой вопрос для Токвилля заключается в следующем: несет ли с собой новый строй больше свободы, больше возможностей для раскрытия духовного и интеллектуального потенциала личности.

При каких же условиях возникает “демократическая тирания”? Таким фактором является административная централизация. Возможность гипертрофированного усиления центральной власти Токвилль связывает с конкретными историческими условиями: характером демократической революции, остротой классовой борьбы, поляризацией политических сил, революционными традициями масс и т.д.

Токвилль различает два вида централизации: правительственную и административную. Ничего не имеет против сильной центральной власти, устанавливающей общие законы для всего государства, правительственная централизация есть необходимое условие нормального развития общества.

Такие факторы, как тотальная “эгалитаризация” массового сознания, закрепление за большинством неограниченной власти, административная сверхцентрализация и т.п. - в том случае, если они не встречают организованного сопротивления, неудержимо влекут общество к совершенно новым формам абсолютизма.

Токвилль признается, что не всегда может подобрать достаточно точное определение для характеристики режима, возникающего в его воображении. Он пишет: “Больше не должно быть иерархии в обществе, разграниченных классов и определенных знаний. Народ, состоящий из совершенно равных и чуть что неодинаковых индивидуумов - это беспорядочная масса - признается единственным законным властелином, тщательно лишенным, однако же, всех средств, с помощью которых он мог бы руководить своим правительством или хотя бы только наблюдать за ним. Над этой массой - один ее представитель, уполномоченный делать все  - ее именем, но не спрашивая у нее. Для контроля над этим уполномоченным - общественный разум, не имеющий органов, для прекращения его действия - революции, но не законы, юридически он подчиненный агент, фактически господин”.

Чем сегодня интересна токвиллевская концепция-предостережение? Технология рождения тоталитарных диктатур в 20-30-ые гг., развитие предшествующих им демократических или “протодемократических” режимов в значительной степени соответствуют сценарию Токвилля. Логика данного сценария позволяет объяснить эволюции общественного сознания, приведшие к тяжелым последствиям в Италии, Германии и России: от готовности народа пожертвовать частью своей свободы ради достижения благополучия и порядка  - к его фактическому порабощению, от злоупотребления властью именем большинства  - к единоличной диктатуре.

Однако “демократический деспотизм” вовсе не является неизбежным политическим шагом развития народов, вставших на путь антифеодальных революций. Эти народы свободны выбирать совсем другой строй.

Он высказывался в пользу развития местного самоуправления. В данном случае он следует за Монтескье, воспроизводя известную схему символизирующую “естественную” (для феодального общества) расстановку политических сил в обществе. Центральное правительство и народ, находящиеся на различных полюсах политической шкалы, нуждаются в посреднике, занимающем место где-то посредине и обладающим особыми полномочиями. Органы местного самоуправления, “промежуточные структуры” становятся начальной школой политического воспитания, в которой граждане приобретают навыки управления и самостоятельного политического мышления.

В вопросе о соотношении равенства и свободы Токвилль лишь показал, что равенство вполне совместимо с различными типами свободы (или несвободы): это может быть и равенство свободных граждан и равенство в рабстве. Речь идет не о несовместимости этих двух идей, но об их неслиянии воедино при определенных условиях, которые Токвилль выявляет в настоящем и пытается разглядеть в будущем. Равенство неизбежно восторжествует, но это произойдет либо в тесном союзе со свободой, либо без нее.

Из смысла концепции Токвилля следует, что каждое конкретное общество, обладающее культурным и политическим своеобразием неизбежно выбирает одну из двух возможных моделей демократического развития: в одних обществах равенство сольется со свободой, другим же грозит установление “нового деспотизма” - уродливого квазидемократического режима.

Ни равенство, ни свобода, взятые порознь, не являются самодостаточными условиями подлинно человеческого бытия. Только будучи вместе, в единстве, они обретают такое качество. Токвилль - теоретик демократии и одновременно либерал, он постиг ту истину, что либерализм должен пойти навстречу демократии.