Навигация
Гендерная проблематика в философии
77358
знаков
0
таблиц
0
изображений
Жеребкин С.
1. Введение. История философии как интеллектуальная история мизогинии
Патриархатная традиция в западноевропейской философии возникает на этапе, когда в ней начала формироваться модель человеческой субъективности, ориентированная на понятие рационального, целостного и самотождественного субъекта — то есть так называемая классическая модель субъективности.
На ранних этапах развития философии (в античной натурфилософии 6-5 веков до н. э.) антропологическая проблематика рассматривалась исключительно в контексте проблем натурфилософии, где гендерные характеристики — мужское и женское — являются лишь двумя чередующимися и дополняющими друг друга началами, характеристики которых проявляются в природе основных космических полярностей, посредством которых задается как структура космического целого, так и человеческого бытия — день/ночь, светлое/темное, жизнь/смерть, правое/ левое, верх/низ и др. Механизмом взаимодействия мужского и женского в натурфилософии являются не отношения господства/ подчинения, а отношения функциональных различий между ними, определяющие смену рождения и смерти, социальные и биологические ритмы в общем циклическом процессе космической жизни. В то же время как только в западной философии центральной становится антропологическая проблематика
— проблематика человеческой субъективности (а космологическая отходит на второй план), в логике философского мышления возникает и ее ведущая оппозиция, а именно бинарная оппозиция разума и тела, в которой разум ассоциируется с рядом позитивных характеристик, носителем которых выступает мужское начало (таких как духовность, сознание, рациональность, активность, внешнее), а тело — с серией негативных характеристик, которые репрезентированы женским началом (чувственность, бессознательное, нерациональность, пассивность, внутреннее). Логика бинарных оппозиций, в которой мужское является субъектом, а женское — объектом, является концептуальной основой патриархатной метафизики в целом, которую в современной философии называют фаллогоцентризмом, подчеркивая тем самым, что по видимости бесполый приоритет разума-логоса в ней на самом деле неразрывно связан с приоритетом мужского начала и присущих ему атрибутов и характеристик.
Если поместить данную бинарную логическую конструкцию в социальный контекст культуры, то можно сказать, что с ее помощью патриархатное мышление находит оправдание подчиненной социальной позиции женщин в обществе. В результате женщины в фаллогоцентристской метафизике репрезентированы как несовершенные, болезненные, нерациональные и в то же время непокорные существа, неспособные осуществлять сознательный контроль за своими телами и действиями. Женская, сексуальность и репродуктивная способность делают женщин подверженными различным телесным и духовным угрозам, поэтому они нуждаются в защите и особом отношении контроля, которое определяет патриархатное сознание и общественное устройство. Имплицитно женские тела рассматриваются как неспособные к мужским достижениям, поскольку являются физически более слабыми, склонными к гормональной иррегулярности, случайным вторжениям и непредсказуемости. Другими словами, женское тело в патриархатной философской традиции определяется как стихийное и деструктивное природное начало, влияние которого на культуру несет в себе угрозу и должно быть нейтрализовано. Именно поэтому на протяжении длительного исторического периода в интеллектуальной истории человечества господствует установка, которая позже получила название мизогинии (то есть женоненавистничества) — нейтрализация и исключение женского как из системы рационального философского мышления, так и из системы организации общественной жизни.
2. Гендерная проблематика в античной философии: формирование мизогинистского мышления в философии Платона и Аристотеля
Основополагающие принципы патриархатной философской традиции были сформулированы представителями афинской школы Сократом, Платоном, Аристотелем (5-4 век до н . э.), в философии которых разум, ассоциирующийся с мужским началом, выступает как высшее совершенство не только в структуре человеческой субъективности, но и мироздания в целом: высший Разум тождественен высшей Добродетели и высшей Красоте. Наоборот, неоформленное тело, которое ассоциируется с женским началом, представляет, с точки зрения философов афинской школы, полюс абсолютного несовершенства, хаоса, небытия. Поэтому принцип подчинения телесного/женского начала разумному/мужскому выступает у философов афинской школы основополагающим принципом философского знания, целью которого является формирование установки субъекта на достижение максимального рационального контроля над чувственностью.
Одним из наиболее радикальных патриархатных мыслителей античности является Платон (427-347 до н. э.). В идеалистической философии Платона телесность получает позитивное значение только тогда, когда ее функционирование полностью определяется требованиями разума и проявляется в чувственном опыте, который совершенно очищен от характеристик случайного, хаотического, индивидуального. В диалоге Пир, в притче о двух Эротах — “небесном” и “пошлом” — Платон квалифицирует “высший” тип чувственности как “духовный” или “небесный” мужской эрос, сферой проявления которого является философия. Если же чувственность не подчинена разуму и в ней доминируют случайные эгоистические влечения, то она, согласно Платону, представляет низкий род чувственности — “пошлый”, женский эрос, сферой проявления которого является повседневная реальность и быт.[1] В результате женский субъект исключается у Платона из сферы философского знания, а в качестве субъекта философствования Платоном признается только мужской субъект — “мудрый муж”, идеализированным воплощением которого выступает знаменитый Сократ, настолько рационализировавший свою чувственность, что, даже умирая, он сохраняет полный контроль над своим телом и способность мыслить здраво и последовательно (отказывается бежать из заточения с помощью своих учеников, даже в смерти демонстрируя доказательство своей философской позиции).
Распространяя принцип фаллогоцентризма на сферу общественной жизни, Платон утверждает, что только тот, кто способен в совершенстве владеть своим собственным телом и своими чувствами, может разумно и справедливо управлять государством и другими людьми. Поэтому в своей знаменитой модели “справедливого государства”, описанной в диалогах Государство и Законы, Платон предоставляет функции государственного управления правителям-философам, которые, пройдя все необходимые стадии образования, освободились от так называемых случайных влечений и возвысились к сфере чистого интеллектуального знания — философии. Только они, по его мнению, способны принимать справедливые решения, так как правление царей-философов — это не персональное, субъективное принятие решений, а действие от лица внеличностной Добродетели, воплощенной в идеальном государстве. Так как женское начало у Платона — это всегда частное, основанное на доминировании эгоистических влечений, а не внеличностной Добродетели, то ни одна социальная функция, связанная с управлением общественными делами, не может быть, согласно Платону, присуща женщине.
Поскольку “низкая” чувственность, воплощенная женским началом, рассматривается Платоном как основное препятствие справедливой деятельности разума, она не только признается у Платона несовершенной, но и расценивается как угроза разуму, которая должна быть устранена. Один из наиболее ярких примеров мизогинии у Платона — его знаменитая идея о необходимости введения в “справедливом государстве” института общности жен, посредством которого Платон считает возможным нейтрализовать женское как сферу частного, приватного, которой он приписывает наиболее разрушительное влияние на государство.[2] По мнению Платона, введение общности жен и детей в “справедливом государстве” позволило бы преодолеть алчность, собственнические чувства и стремление правителей действовать в интересах своих жен и детей, в которых он видит основную угрозу для осуществления идеальной социальной утопии. Поскольку именно женщин Платон считает в первую очередь ответственными за антиобщественные тенденции в государстве, он настаивает на необходимости их деприватизации и изгнания из частных домов.
Философия другого выдающегося представителя афинской философской школы Аристотеля (384 — 322 до н. э.) на первый взгляд кажется более либеральной по отношению к характеристикам женского/телесного, чем позиция Платона с его установками на полную нейтрализацию и исключение женского, однако на самом деле представляет новую мизогинистскую модель философии, в которой зависимость женского начала от мужского еще более возрастает. Основное отличие от Платона состоит в том, что у Аристотеля характеристики женского не исключаются полностью, но его проявления подлежат тщательной регламентации и дисциплинарному контролю. В философии Аристотеля, так же как и у Платона, представлена универсальная иерархия сущего, где высшая точка — это Верховный Разум (неподвижный двигатель), к которому тяготеет все сущее, а низший уровень бытия — это уровень неоформленной материи, телесного начала- Однако у Аристотеля, в отличие от Платона, идея универсальной рациональной иерархии одновременно представлена как идея естественного телеологического порядка: каждое сущее в мировой иерархии имеет свою собственную естественную цель, к реализации которой оно направлено и которую оно должно исполнить для того, чтобы универсальный порядок мог осуществиться. Поэтому женское/телесное у Аристотеля — это не чистая негативность, как у Платона, а один из родов сущего, который имеет свои собственные функции, выполняемые под контролем рационального/мужского начала.
По мнению Аристотеля, основное предназначение женщин заключается в том, чтобы служить мужчине, принося различную пользу в семье и в государстве. В этом качестве женщины являются важным условием правильной организации общественной жизни и их функции должны быть скорее проконтролированы, чем аннигилированы и устранены. Соответственно и в модели социальной организации, предложенной Аристотелем в книге Политика, сохраняется, в отличие от Платона, сфера женского как сфера частного, приватного. Более того, Аристотель выступает с критикой платоновской идеи общности жен, реализация которой, по его мнению, будет способствовать не укреплению, а разрушению государства.
Аристотель сравнивает отношение мужского и женского с отношением раба и господина, в которых сущность раба полностью исчерпывается его обязанностью служить своему господину. Драматизм положения раба проявляется не только в том, что он зависим от господина, но прежде всего в том, что он вообще не существует как индивид вне своего отношения к господину и поэтому все характеристики его субъективности (его мысли, чувства, желания) носят рабский, нечеловеческий характер. Однако парадоксальным образом положение женщин у Аристотеля является еще более зависимым, чем положение раба, так как основывается не на социальном, а на естественном неравенстве и поэтому в принципе не может быть изменено в пользу женщин, в отличие от положения раба, который потенциально может получить свободу.[3]
Согласно философии Аристотеля, у женщин нет и не может быть никаких самостоятельных целей и характеристик, которые бы не были связаны со служением мужчине. Та форма общественного участия женщин, которую предлагает Аристотель, определяет женщин исключительно в терминах домашнего хозяйства, патриархатной семьи и фактически усиливает авторитет мужской власти в семье и в государстве даже больше, чем это имело место у Платона. Исправное осуществление женщинами своих функций обеспечивается у Аристотеля постоянным регламентирующим контролем, которому женщины подвергаются в семье и государстве. В частности, мы находим множество детальных предписаний относительно того, что должны и что не должны делать женщины: например, какими видами деятельности должны или не должны они заниматься, в каком возрасте они должны выходить замуж и производить потомство и т. д.[4] Другими словами, женское/телесное превращается у Аристотеля в объект детального описания и контроля, который служит еще большему укреплению власти образованного, рационального мужского меньшинства в античном полисе.
Похожие работы
... к содержанию «женственности» может стать одним из факторов нового осмысления историко-литературного процесса в целом. Глава 2. Особенности гендерной проблематики романов Л.Толстого «Анна Каренина» и Г.Флобера «Госпожа Бовари» 2.1 Роман Г. Флобера «Госпожа Бовари» 2.1.1 История создания и идейное содержание романа Французский реализм XIX столетия проходит в своем развитии два этапа. ...
... человеческого существования – пол. Вполне закономерно, что такой подход в корне меняет понимание этой проблемы и способствует появлению принципиально новых концепций человеческой субъективности, способов ее презентации и определения. Гендерная философия конца ХХ века и новейшие направления феминистской теории появились на волне мощного, прежде всего политического, движения женщин за свои права. В ...
... в своих детективах создает ( и в равной степени отражает) новые модели «женственности» и «мужественности». Создает уровни самооценки самой женщины, уровни ее социокультурных притязаний, средства и способы ее вписывания в статус иерархии современного общества. Для А. Марининой детектив стал своеобразной «лабораторией», в которой создаются новые образы и стереотипы «женственности». Детектив дает ...
... их с учетом гендерной дифференциации позволит найти формы, отражающие символы женского опыта, формируя тем самым гендерную поэтику. В ряду теоретических проблем, составляющих гендерный аспект литературоведения, важнейшее значение имеет вопрос о типологии женской прозы. Типология творчества писателей женщин может быть выстроена на разных основаниях, но нас в данном случае интересует проблема ...
0 комментариев