Синопское сражение

СИЛЫ СТОРОН

К 17 ноября 1853 года состав сил русской и турецкой эскадр полностью определился. Вместо трех линейных кораблей, вооруженных 252 орудиями, у русских моряков была эскадра в восемь боевых судов с 720 орудиями. В состав русской эскадры входили:

флагманский 84-пушечный линейный корабль «Императрица Мария», командир — капитан II ранга П. И. Барановский;

123-пушечный линейный корабль «Париж» под флагом контр-адмирала Новосильского, командир — капитан I ранга В. И. Истомин;

120-пушечньй линейный корабль «Великий князь Константин»; командир—капитан II ранга Л. А. Ергомышев:

120-пушечный линейный корабль «Три святителя» командир — капитан I ранга К. С Кутров;

84-лушечиый линейный корабль «Чесма», командир — капитан II ранга В. М. Микрюков:

84-пушечный линейный корабль «Ростислав», командир — капитан I ранга А. Д. Кузнецов;

52-пушечный фрегат «Кулевич», командир — капитан-лейтенант Л.И. Будищев;

44-пушеччный фрегат «Кагул», командир — капитан-лейтенант А. П. Спицын.

Все корабли и фрегаты были вооружены сильной артиллерией. Из общего числа орудий (720) на судах бы­ли установлены: бомбических 68-фунтовых орудий — 76, 36-фунтовых орудий — 412, 24-фунтовых орудий — 228, пудовых единорогов—4. Экипажи кораблей со­стояли из 6052 человек, в том числе — 120 офицеров.

Турецкая эскадра по-прежнему насчитывала 16 судов, в том числе — 7 фрегатов, 2 парохода, 3 корвета, 2 воен­ных транспорта, 2 брига, вооруженных 476 орудиями. В ее состав входили:

44-пушечный фрегат «Ауни-Аллах» под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Османа-паши;

20-пушечный двухбатарейный пароход «Таиф» под флагом контр-адмирала Мушавера-паши (Слейда);

64-пушечный двухдечный фрегат «Низамие» под фла­гом контр-адмирала Гуссейна-паши;

60-пушечный фрегат «Навек-Бахри»;

60-пушечный фрегат «Несими-Зефер»;

44-пушечный фрегат «Фазли - Аллах»;

56-пушечный фрегат «Дамиад»;

54-пушечный фрегат «Каиди-Зефер»;

24-пушечный корвет «Неджми-Фешан»;

24-пушечный корвет «Фейзи-Меабуд»;

22-пушечный корвет «Гюли-Сефид»;

4-пушечный пароход «Эрекли»;

военный транспорт «Фауни-Еле»;

военный транспорт «Ада-Феран» и два брига.

Неприятельская эскадра была вооружена сильной артиллерией: как и на всех судах турецкого флота, на фрегатах, корветах и пароходах синопской эскадры были уста­новлены орудия преимущественно английского производ­ства. Калибр орудий на неприятельских судах был очень разнообразен: здесь были и большие орудия 32-фунтово-го калибра, и 24-фунтового, и 18-фунтового калибра, и другие 160 орудий, установленных на фрегатах и корветах турецкой эскадры, могли стрелять ядрами ве­сом 34 фунта и диаметром 6 дюймов; 60 орудий — ядрами весом 29 фунтов, диаметром 5,79 дюйма; 80 орудий — ядрами весом 20 фунтов, диаметром 4,95 дюйма; 124 ору­дия—ядрами весом 14 фунтов, диаметром 4,4 дюйма и т д. Сильной артиллерией был вооружен пароход «Таиф», имевший в числе прочих и бомбические орудия.

Кроме корабельной артиллерии, турки имели 44 орудия на шести батареях, расположенные по берегу Синопской бухты. Численность экипажей турецкой эскадры доходила до четырех с половиной тысяч человек.

Таким образом, благодаря инициативным действиям Нахимова и своевременному прибытию кораблей Новосильского, обусловивших быстрое сосредоточение боль­шой эскадры Черноморского флота у Синопа, значитель­но изменилось соотношение сил. Теперь на стороне русских имелся перевес в артиллерийском вооружении. Однако, несмотря на это. неприятель, имея меньшее число судовой артиллерии по сравнению с русскими ко­раблями, обладал важными преимуществами, которые могли оказать сильное влияние на исход сражения.

Турецкая эскадра стояла в первоклассной гавани и имела постоянное сообщение с берегом. Прекрасные ус­ловия базирования определяли бесперебойное боевое и материально-техническое обеспечение эскадры: против­ник мог беспрепятственно пополнять запасы на своих су­дах, производить необходимый ремонт и перевооружение. В Синопе находились адмиралтейство н портовые учреж­дения, услугами которых не могли не воспользоваться турецкие адмиралы. Экипажи турецких судов, не обреме­ненные постоянными авралами, как это было на эскадре Нахимова, имели возможность отдыхать и готовиться к сражению

Турецкое командование имело большие возможности для усиления обороны рейда. Чтобы воспрепятствовать прорыву русских кораблей на синопский рейд, противник мог применить широко известный прием: создать подвижную плавучую преграду из различных плавающих предметов (плотов, мачт, плашкоутов, баркасов), связанных между собой цепями и канатами. Установленная на расстоянии 200—300 саженей от боевой ли­нии турецкой эскадры, эта преграда могла задержать прорыв русских кораблей, нарушить их боевой порядок и создать благоприятные условия для прицельного обстрела их с береговых батарей

В составе турецкой эскадры были пароходы, в то время как у русских были только парусные корабли. Турецкие пароходы, обладая хорошими маневренными качествами, могли независимо от ветра занимать наиболее удобную позицию и поражать русские парусные корабли продольными выстрелами из бомбических орудий.

Турки имели также значительно лучшие возможности в боевом использовании всей своей судовой артиллерии. Во-первых, при прорыве русских кораблей на синопский рейд турецкие суда могли первыми открыть меткий при­цельный огонь; корабли же Нахимова были в состоянии начать прицельный огонь, только встав на якорь, а 10—15 минут до этого, на ходу, должны были испыты­вать на себе непрерывные удары турецкой артиллерии. Во-вторых, даже после постановки на якорь, меткость стрельбы русских кораблей могла быть достигнута при худших условиях, чем на турецких судах: эскадре Нахи­мова волей-неволей предстояло расположиться в бухте ближе к открытому морю, там, где более сильное волнение, в то время как турецкие суда располагались непосредственно вдоль берега, в самой спокойной части Синопской бухты. Естественно, что это также значительно усиливало эффективность действия турецкой судовой артиллерии.

Наконец, важным преимуществом неприятеля по сравнению с русской эскадрой являлось наличие батарей, установленных вдоль побережья Синопской бухты.

На мысе Боз-Тепе — самой восточной оконечности Синопского полуострова — находилась береговая бата­рея № 1, вооруженная шестью орудиями. Между бата­реей № 1 и ущельем Ада-Киой стояла двенадцатиорудийная батарея № 2. Батарея № 3, вооруженная шестью орудиями, была расположена к северо-западу от бата­реи № 2, на расстоянии немногим более полумили. Невда­леке: от восточной стороны греческого предместья города находилась восьмнорудийная батарея № 4. В самом цент­ре города, за толстыми массивными стенами крепости, стояла шестиорудийная батарея № 5. К юго-западу от Синопа, на мысе Киой-Хисар, была установлена батарея № 6, вооруженная также шестью орудиями.

Всего на береговых батареях Синопа значилось 44 ору­дия. Среди них были большие крепостные пушки 68-фун-тового калибра, стрелявшие ядрами диаметром 7,8 дюйма и весом 73,5 фунта. Кроме того, здесь были уста­новлены орудия 18-фунтового калибра и др. Береговые батареи были надежно защищены от обстрела со сторо­ны моря земляными брустверами и, что особенно важно, оборудованы ядрокалильными печами для стрельбы по кораблям калеными ядрами. Прислуга, обслу­живавшая береговые батареи, состояла из 400—500 чело­век. Всхолмленное побережье Синопского полуострова являлось удобной позицией для наблюдения за всеми ко­раблями, приближавшимися к Синопской бухте с любых направлений.

Помимо 44-х орудий, постоянно установленных на береговых батареях, турки имели большие возможности многократно усилить свою береговую оборону. Одна из важных особенностей подготовки к Синопскому сражению заключалась в том, что неприятель имел время для приготовления к сражению, он мог в течение целых 10 суток (т. е. с 8 ноября, когда русские корабли впервые появились у Синопа, и до 18 ноября, до начала сражения) непрерывно укреплять свои позиции. В част­ности, применение одного лишь способа, несомненно из­вестного туркам, могло им дать дополнительно значи­тельное число действующих орудий. «При средствах ар­сенала и обыкновенной деятельности турецкий адмирал мог свести с недействующих своих бортов (т. е. обращенных к берегу) орудия и уставить ими городской берег. Тогда корабли наши, откуда бы они ни подошли, под­верглись бы страшным продольным выстрелам, и сила турецкого огня удвоилась бы. От Востока их встретил бы в нос огонь целой эскадры, от юга—залп береговых ба­тарей, а по занятии мест для действия против турецких судов наши суда во все время боя находились бы между двух огней... Не дозволяя себе презирать противника, Нахимов, без сомнения, полагал, что турецкий адмирал поступит так, как он поступил бы на его месте».

Итак, синопский рейд был достаточно хорошо защищен с моря; турецкую эскадру прикрывали береговые батареи. Русские корабли, прежде чем прорваться в бухту и встать на рейде против турецких судов, должны были подвергнуться обстрелу береговых орудий. Берего­вые батареи являлись опасностью для атакующих ко­раблей даже в том случае, если последним удавалось прорваться в бухту и встать на якорь. Находясь за камен­ными и земляными прикрытиями, батареи обладают большой живучестью; действуя на твердой земле, они ведут огонь более эффективный, чем корабли с непре­рывно качающейся палубой.

Борьба против береговых батарей во времена парусного флота считалась сложным и трудным для корабельной артиллерии делом. Более того, в западноевропейских флотах господствовало мнение о почти полной неприступности береговых укреплений при атаках со стороны моря. «На протяжении почти полутора столетий утвердилась традиция, оформленная в доктрину (по различному формулированную, но единую по существу), согласно которой атака приморских крепостей с моря представлялась нецелесообразной из-за технических и тактических преимуществ «берега» против «флота»!

Теории западноевропейских специалистов «доказыва­ли» неприступность берега для флота без многократного численного превосходства в корабельной артиллерии. Стремясь оправдать неудачные действия своих адмира­лов, западноевропейские теоретики подробно и детально вычисляли преимущества береговых укреплений, и результатом этих подробных арифметических подсчетов являлось, например, следующее правило: «четыре орудия, хорошо снабженные всем необходимым и поставленные сзади земляного прикрытия, должны стоить стопушечно­го корабля».

Такие высказывания не были единичны, наоборот, они были господствующими в западноевропейских фло­тах. Убеждение в неприступности береговых батарей при атаке с моря было настолько общепризнанно на Западе, что вполне оправдывало нерешительные, пассивные дей­ствия того адмирала, который боялся выступить против берега, не имея в своем распоряжения рекомендован­ного многократного перевеса в корабельной артил­лерии.

Вполне понятно, что если бы русские моряки при под­готовке Синопского сражения следовали теории и прак­тике западноевропейских флотов, то им необходимо было бы отказаться от атаки турецкой эскадры, стоящей в Синопской бухте под защитой береговых батарей. Действи­тельно, только против шести береговых батарей неприятеля «полагалось» выставить шесть линейных кораблей, т. е. все линейные корабли русской эскадры! Но ведь у турок, кроме береговых батарей, было еще 16 боевых судов, а на них 476 орудий...

Командующий русской эскадрой понимал силу ту­рецкой эскадры, он знал, что противник обладает важными преимуществами и большими потенциальными возможностями. Признавая, что борьба с береговыми укреп­лениями является действительно одной из сложных задач, которые приходится решать флоту, он вместе с тем отвергал рецепты западноевропейских теоретиков и действовал по исконному правилу выдающихся русских флотоводцев: трудная задача не есть невыполнимая за­дача.

Русскому военно-морскому флоту в многочисленных сражениях на море не раз приходилось вступать в ожесточенные схватки с неприятелем, поддержанным сильной береговой артиллерией. В этих сражениях русские фло­товодцы не обладали тем численным превосходством в корабельной артиллерии, которое, по мнению западноевропейских авторитетов, было необходимо для победы, однако противник терпел полное поражение. Представи­тели передового русского военно-морского искусства Ф. Ушаков, Г. Спиридов, Д. Сенявин, М. Лазарев проти­вопоставляли техническим и тактическим преимуществам «берега» высокое флотоводческое мастерство, правиль­ную оценку обстановки, инициативу, решительность и напористость. Ведомые своими адмиралами, русские мо­ряки неизменно показывали блестящие образцы боевой выучки, и противник был бит и при Чесме, и при Корфу, и при Наварине. Адмирал Нахимов, воспринявший боевой опыт выдающихся русских флотоводцев, решил атаковать турецкую эскадру в Синопской бухте.

Не в лишнем десятке корабельных орудий заключалось превосходство нахимовской эскадры над турками, а в прекрасных боевых и моральных качествах русских моряков. Наступал час, когда подвергались проверке тот опыт, уменье и боевая выучка, которые создавались в те­чение многих лет. Рядовые матросы — комендоры, руле­вые, марсовые, сигнальщики — вот кто должен был обес­печить победу. А на кораблях русской эскадры находились моряки, на которых можно было смело по­ложиться: это были черноморские ветераны, бога­тыри, прошедшие прекрасную школу мужества и отваги, это была гвардия — не та, которая поражала блеском мундиров на высочайших смотрах и парадах, а настоящая, истинная русская гвардия, свято поддерживаю­щая и приумножающая боевые традиции своих предков.

Данила Беликов, Дмитрий Семенов, Герасим Мель­ников, Иван Ильин, Михаиле Гончаров, Никита Бондарцов, Егор Бажов и сотни и тысячи других русских матросов были готовы на самоотверженные подвиги. Именно их уменьем, отвагой и геройством должна была быть обеспечена победа в предстоящем сражении, именно к ним обращался Нахимов с проникновенными словами:

«Матросы! Я с юных лет был постоянным свидетелем ваших трудов и готовности умереть по первому приказанию; мы сдружились давно; я горжусь вами с детства...» Командующий эскадрой знал, как прекрасно владеют оружием черноморские матросы, он знал, что в их руках прекрасные пушки русских кораблей обретут ту силу, которая парализует все преимущества против­ника.

Мичманы и лейтенанты нахимовской эскадры—стар­шие офицеры кораблей, вахтенные начальники, штурма­ны, артиллеристы, командиры деков и батарей — в боль­шинстве своем росли и закалялись на Черноморском флоте, в постоянных крейсерствах в открытом море, в не­прерывных стычках с англо-франко-турецкой агентурой, стремившееся пробраться на кавказское побережье. В борьбе со стихией, в тяжелых многодневных практиче­ских плаваниях под командованием лучших русских ад­миралов — Лазарева, Нахимова, Корнилова — черномор­ские офицеры приобрели большой опыт и знания, умело руководили личным составом, были хорошо подготовлены к предстоящим боям и сражениям.

Старые, заслуженные, опытные офицеры командовали кораблями нахимовской эскадры. П. Барановский, А. Кузнецов, В. Микрюков, В. Истомин, К. Кутров, А. Спицын были участниками еще русско-турецкой войны 1827—1829 годов. Они хорошо знали неприятеля, с которым предстояло сражаться в Синопской бухте, знали повадки, хитрость и коварство турецких военачальников. Много лет они командовали боевыми судами Черноморского флота, растили и закаляли личный состав, приучая его к трудностям боевой жизни.

ПЛАН АТАКИ

План предстоящего сражения разрабатывался на русской эскадре с первых дней блокады Синопской бухты. Уже 11 ноября, когда эскадра приблизилась к синопскому рейду, штурман Некрасов «для составления пла­на атаки подробно снял расположение неприятеля». Эти данные были чрезвычайно необходимы для русского командования: поскольку они давали возможность тщательно изучить расположение береговых батарей, диспозицию неприятельских кораблей, их состав и вооружение.

Сведения о навигационной обстановке были почерпнуты из карт Манганари, имевшихся в распоряжении командиров русских кораблей. Эти карты давали весьма полное представление о Синопской бухте, о глубинах, очертаниях берега, рельефе дна. На картах была точно обозначена якорная стоянка, рекомендованная для больших кораблей.

Наконец, с прибытием трех кораблей и двух фрегатов из Севастополя командующий эскадрой имел полные данные о своих силах: Новосильский доложил флагману о состоянии прибывших судов, командиры представили точные сведения о количестве боезапаса, о числе исправных орудий, о состоянии здоровья экипажей. За день до сражения, 17 ноября, план атаки неприятельской эскадры был окончательно разработан.

Адмирал Нахимов исходил прежде всего из того, что столкновение с противником должно произойти не в открытом море, а на якоре. Многодневное пребывание турок в Синопской бухте при отсутствии попыток прорвать блокаду убедительно свидетельствовало, что противник рассчитывает на силу своих береговых батарей. Следовательно, русским морякам предстояло решить вопрос о наилучшем способе атаки неприятельского  флота, стоявшего на защищенном рейде. Распоряжения по эскадре перед сражением, диспозиция русских кораблей и донесение командующего эскадрой от 29 ноября 1853 г. показывают, что разработанный план атаки предусматривал все детали предстоящего боевого столкновения с противником и охватывал широкий круг вопросов. План стоял в следующем.

Во-первых, для уничтожения сил противника в его собственной базе было решено смело прорваться на неприятельский рейд; преодолеть зону заградительного огня; ввести в бой сразу все линейные силы; ошеломить турок быстротой и внезапностью; встать на якорь на рейде противника; атаковать одновременно и неприятельские суда, и батареи.

Для нанесения непосредственного удара по противнику выделялись все 6 линейных кораблей. На линейные корабли возлагалась задача: подавить сопротивление неприятельских судов н батарей. Расположение кораблей в предстоящем сражении было указано в диспозиции, которая была направлена на корабли в 11 часов утра 7 ноября. «Сего числа,—читаем в шканечном журнале корабля «Три святителя»,—вместе с приказом командующий эскадрой сообщил и диспозицию якорной стоянки и расположение турецкого флота на синопском рейде...»

По этой диспозиции русские корабли должны были занять свои места против боевой линии неприятельской эскадры на дистанции в 150—200 саженей. Против левого фланга неприятеля должны встать корабли «Императрица Мария», «Константин», «Чесма», кораблям «Париж», "Три святителя» и «Ростислав» надлежало встать на якорь против правого фланга турок. Место флагманского корабля «Императрица Мария» устанавливалось против турецкого адмиральского корабля.

Диспозиция, составленная адмиралом Нахимовым, доказывает новаторство и решительность русского флотоводца. Западноевропейские флотоводцы, как известно, не осмеливались подходить на близкие дистанции к батареям противника и предпочитали вести дальний обстрел неприятеля с расстояния не менее 400—500 саженей. Корабли же русской эскадры, заняв предназначенные для них места, запирали неприятельские суда в бухте, прижимали их к берегу, лишали возможности маневрировать. Установленная дистанция огня позволяла ввести в действие все калибры русской артиллерии; расчет строился не на методичном дальнем бомбардировании берега и неприятельского флота, а на метком огне корабельной артиллерии с коротких дистанций. Такая диспозиция свидетельствовала об исключительной решительности русских моряков: ставка была не на частный успех, а на полное и безусловное уничтожение сил противника в его собственной базе.

Во-вторых, для прорыва на неприятельский рейд было точно рассчитано наиболее удобное направление Следуя на рейд, эскадра должна идти курсом на северо-запад, приближаясь к линии неприятельских судов почти параллельно южному берегу полуострова. Такой курс эскадры был наиболее удобен и целесообразен, ибо при северо-западном направлении русские корабли встречали меньшее сопротивление неприятеля, чем с других направлений.

Русские моряки удачно и правильно учли расположение неприятельских судов и батарей. Характерно, что курс эскадры был проложен севернее фарватера и ближе к берегу, поскольку имелись все основания полагать, что противник ожидает наступления именно по фарватеру и, следовательно, мог хорошо пристреляться по нему.

В-третьих, заранее был установлен порядок, которым корабли должны следовать на сближение с противником. В 8 часов утра 17 ноября по сигналу флагмана эскадра была построена в две колонны, и Нахимов специальным сигналом приказал командирам кораблей «заметить порядок ордера похода 2-х колонн». Первую колонну составили корабли «Императрица Мария», «В. к. Константин», «Чесма», вторую — «Париж», «Три святителя», «Ростислав».

Построение эскадры в строй двух кильватерных колон являлось наиболее правильный решением, обеспечивающим успешный прорыв на неприятельский рейд, ибо это уменьшало время прохождения русских кораблей через зону заградительного огня неприятельских судов и батарей, а также облегчало развертывание эскадры в боевой порядок при постановке на якорь.

Наконец, важнейшей частью плана атаки явился целый комплекс указаний и распоряжений командующего русской эскадрой о приготовлении к сражению, о постановке кораблей на якорь, о ведении артиллерийского огня.

Эти распоряжения были обсуждены Нахимовым с командирами кораблей на совещании, состоявшемся на флагманском корабле в 9 часов 17 ноября, и объявлены приказом по эскадре в тот же день. Приказ адмирала Нахимова № 157 от 17 ноября 1853 г. гласил:

«Располагая при первом удобном случае атаковать неприятеля, стоящего в Синопе, в числе 7 фрегатов, 2 корветов, 1 шлюпа, 2 пароходов и 2 транспортов, я составил диспозицию для атаки, их и прошу коман­диров стать по оной на якорь и иметь в виду следующее:

1. При входе на рейд бросать лоты, ибо может слу­читься, что неприятель перейдет на мелководье, и тогда стать на возможно близком от него расстоянии, но на глубине не менее 10 сажен.

2. Иметь шпринг на оба якоря; если при нападении на неприятеля будет ветер N. самый благоприятный, тогда вытравить цепи 60 саж., иметь столько же и шпрингу, предварительно заложенного на битенге; идя же на фордевинд при ветре О или ОNО, во избежание бросаний якоря с кормы, становится также на шпринг, имея его до 30 саж., и когда цепь, вытравленная до 60 саж., дернет, то вытравить еще 10 саж., в этом случае цепь ослабнет, а корабли будут стоять кормою на ветер, на кабельтове; вообще со шпрингами быть крайне осмотрительными, ибо они часто остаются недействительными от малейшего невнимания и промедления вре­мени.

3. Пред входом в Синопский залив, если позволит по­года, для сбережения гребных судов на рострах, я сделаю сигнал спустить их у борта, на противоположной стороне неприятеля, имея на одном из них, на всякий случай ка­бельтов и верп.

4. При атаке иметь осторожность, не палить даром по тем из судов, кои спустят флаги; посылать же для овладения ими не иначе, как по сигналу адмирала, стараясь лучше употребить время для поражения противя­щихся судов или батарей, которые, без сомнения, не пе­рестанут палить, если бы с неприятельскими судами дело и было бы кончено.