Навигация
Введение.
Япония слывет одной из самых загадочных и экзотических стран мира. Далекая и близкая, простая и загадочная, она захватывает наше воображение своей экзотикой. И визит в эту таинственную страну не рассеет сложившийся миф. «Я побывал в волшебной сказке», - говорят люди, посетившие Японию.
Беспрекословное повиновение и подчинение – в крови у этой нации. Не пугайтесь, когда встретившая вас на пороге своего дома японка падает на колени, кладет на пол перед собой и прижимается к ним лбом – так она выражает свое почтение. Кстати, не вздумайте пожимать хозяину руку в знак приветствия: это здесь не принято.
В представлении европейца давно сложился образ «страны восходящего солнца». При слове «Япония» в воображении живо всплывают красота японских девушек, виртуозные па мастеров карате, плюс Фудзияма, цветущая сакура, икебана, нецке, Сад камней, саке и древнейшая императорская династия. Об исторических событиях минувшей эпохи напоминают многочисленные архитектурные сооружения тех времен: замки, буддистские храмы Киото, Нара и др. Все это будет Японией. Или иллюзией о ней. С иллюзией не расстаются, ее насыщают. И во всем этом я попыталась разобраться в своей работе.
Глава I:Культура.
1.История культуры.
В 3 - 7 вв. в Японии завершается разложение общинного строя, зарождаются классы, и на этой основе складывается раннефеодальное государство. В этот же период проявляется активность японцев и на внешней арене. Они неоднократно вторгались на Корейский полуостров и принимали участие в междоусобных войнах корейских государств. Возвращаясь из этих походов, японцы привозили с собой корейских ремесленников, сыгравших большую роль в развитии кустарного ремесла в Японии. Устанавливаются непосредственные морские связи с китайским побережьем, хотя они ещё носят случайный, эпизодический характер. В 7 в. правители Ямато предпринимают попытки опереться на суйскую империю и с её помощью упрочить свою власть. С этой целью в 607 г. в Китай направляется первое посольство императорского двора Японии во главе с Оно-но Имоко. Это посольство способствовало ознакомлению японских правителей с опытом государственного управления в Китае. Японская историография единодушно признаёт приоритет китайской культуры, как более древней, оказавшей определённое влияние на материальную и духовную жизнь японского народа при переходе японского общества от варварства к цивилизации. Однако в определении содержания самой китайской культуры и в оценке степени её воздействия на культуру в Японии японские историки придерживаются самых различных мнений. Так, Ито, Миягава, Маэда, Ёсидзава отдают абсолютное предпочтение влиянию китайской культуры на развитие японской культуры и рассматривают последнюю ни больше, ни меньше, как «провинциальную культуру Китая». Другие японские учёные трактуют саму китайскую культуру как часть общей культуры материковой Азии, впитавшей в себя многие передовые культуры древнего Востока. Историк Миками ставит китайскую культуру лишь на четвёртое место после Египта, Индии и Персии. Мацумото Ёсио утверждает, что особую роль в ознакомлении Японии с культурой народов Азии сыграл не Китай, а Корея, через которую японцы познакомились с производством и использованием бронзы и железа, со многими видами ремесла, с театральным искусством, музыкой не только народов Корейского полуострова, маньчжуров, китайцев, но и более отдалённых народов: Индии, Индокитая, Индонезийского архипелага. Гундзи Масакацу характеризует корейское государство Кудара как «передовое в культурном отношении», познакомившее Японию с рядом художественных жанров в области искусства. Значительную роль в формировании духовной и материальной жизни японского общества сыграли конфуцианство и буддизм, также проникшие в Японию из Кореи и Китая. Буддизм и конфуцианство в Японии под влиянием своеобразных условий, в которых происходило становление японского государства, выражавшихся в существовании двоевластия в стране - сохранение номинальной власти императора при фактическом управлении государством сёгунами (военачальниками, узурпировавшими власть), претерпевали существенные изменения и в конечном итоге эти две противоречивые философско-религиозные доктрины были поставлены на службу единой политической цели - воспитание народа в духе почитания императора, прославления монархической Японии. Изменениям подвергались и другие элементы культуры, заимствованной у Китая, Кореи и других материковых стран. Восприняв основные элементы буддийского зодчества и скульптуры, китайской и корейской живописи, ремесла, японцы внесли в них либо существенные изменения, либо на основе их создали новые, порою более совершенные образцы, в результате чего японская материальная культура приняла своеобразные национальные формы, отвечающие историческим традициям японского народа. Приняв за основу китайские иероглифы, позднее японцы создали и свою азбучную письменность - кана (в двух графических разновидностях: катакана и хирагана), в результате чего сложилась смешанная иероглифо-слоговая национальная письменность, а японский язык по лексике и грамматическому строю сохранил в полной мере свою национальную самобытность. Утверждение национального японского государства и национальной японской культуры в условиях, когда по соседству, на Азиатском материке, происходили крупные столкновения народов и с исторической сцены сходили целые государства, обуславливалось рядом причин. Во-первых, несмотря на довольно широкое распространение в Японии материковой, преимущественно китайской культуры, она охватывала лишь привилегированные слои японского общества, тогда как среди основной массы народа - крестьянства и ремесленников - продолжали сохраняться национальные устои и традиции, оказывавшие влияние и на аристократию, и на её «китаизированную» культуру. Во-вторых, китайская культура заносилась в страну сравнительно малочисленными корейскими и китайскими мастерами, монахами, художниками, а в более поздний период распространялась самими японцами, что не влекло за собой насильственной ломки национальных устоев и, следовательно, предопределяло сосуществование двух культур - китайской и японской, взаимно влияющих друг на друга и в конечном итоге смешивающихся и образующих новую культуру с преимущественным сохранением национальных особенностей. В-третьих, Япония при первых попытках закрепиться на континенте - на Корейском полуострове столкнулась с Китаем и потерпела жестокое поражение (битва у Кунсана в 663 г.). В лице Китая, таким образом, она встретила грозного противника, что не могло не вызвать у неё чувства настороженности в отношении Китая. Под влиянием этого японские правители даже на ранней стадии становления государства пытались ограничить деятельность китайцев на своей территории и приглушить влияние китайской культуры. Широко использовав исторический опыт Китая и Кореи, Япония в тоже время настойчиво развивала и укрепляла национальное государство, неизменно сохраняя его суверенность. Островное положение Японии, обусловившее замедленность её развития до создания централизованного государства, сыграло положительную роль в её последующей истории. Оно облегчало внешнюю оборону страны и, таким образом, в какой-то степени восполняло экономическую и культурную слабость при столкновении с более сильными государствами континентальной Азии.
До образования японского государства инициатива в установлении и поддержании связей между китайским и японским народами принадлежала Китаю, находившемуся на более высоком уровне общественного развития. Для Китая, однако, японские острова в этот период не представляли большого интереса, поскольку они были в стороне от мировых торговых путей и японский народ не принимал участия в крупных исторических событиях, происходивших на территории материковой Азии и оказывавших решающее влияние на судьбы китайского государства. Поэтому связи Китая с японскими островами в этот период были далеко не такими оживлёнными, как с другими азиатскими народами и государствами и временами, особенно когда Китай оказывался под властью чужеземных династий, прерывались на столетия. Однако несмотря на эпизодический характер китайско-японских связей, влияние китайской культуры на Японию не прекращалось. Во-первых, на японских островах ещё до образования централизованного государства постоянно проживали китайские колонисты (ремесленники, земледельцы, служители культа), являвшиеся первыми учителями японцев в освоении более передовой материальной и духовной культуры; во-вторых, восприняв китайскую иероглифическую письменность, японцы оказались привязанными к китайскому литературному наследству, и в течение многих веков они могли развивать свою национальную культуру, основываясь преимущественно на китайской культуре и по её образцам. Всё это позволяет сделать вывод, что контакты, установленные между народами этих стран на рубеже нашей эры, фактически не прерывались даже в периоды царствования в Китае чужеземных династий. Китайская культура постоянно оказывала влияние на Японию и несомненно сыграла большую роль в развитии японского общества.
После распространения буддизма процесс формирования и накопления традиций в культуре Японии не прерывался. Изменилось русло, в котором происходил это процесс. Непрерывность культурных традиций обусловлена также и тем, что чужеземная культура в 7 - 8 вв. почти не проникала в японскую провинцию. Кроме того, жизнь китаизированной столицы Нара течёт в окружении местной японской стихии - местных культурных традиций и обычаев. Может быть, поэтому так быстро и успешно идёт преодоление культурных заимствований. Следует подчеркнуть, что культура танской столицы Чанъани, ставшей в начале 8 в. одним из главных центров, из которых происходило заимствование, в свою очередь, представляла продукт очень сложного переплетения культур собственно ханьской и народов Центральной Азии, стадиально и этнически значительно отличавшихся друг от друга. Таким образом, через танский Китай Япония открыла для себя необозримо огромный мир культуры многих древних народов Центральной и Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока. Активность культурного заимствования и отбора облегчалась, возможно, достаточной свободой и широтой выбора элементов внутри культуры, импортируемой из Китая. Такого рода явления наблюдаются уже на раннем этапе распространения буддизма на примере культового искусства 7 в. Стадиальная зрелость культуры Японии заключается не только в её восприимчивости, но и в способности отбора и преодоления чужеземных влияний. Японская культура демонстрирует эту способность даже в пору усиленного проповедью буддизма притока заморской культуры в 7 - 8 вв. Интенсивность процесса заимствования, отбора, преодоления чужой и созидания своей культуры в 7 - 8 вв. подготовили и ускорили синтез японского средневекового искусства и блестящий расцвет средневековой культуры периода Хэйан.
2.Философия и религия.
Синтоизм.
Реконструкция раннего синтоизма весьма затруднена поздними наслоениями. Так называемые камбундзэнсё - три основные книги: «Кудзики» (620 г.), «Кодзики» (712 г.) и «Нихонги» (720 г.), а также 10 первых томов из 50-томной «Энгисики» («Книги церемоний и нравов», 927 г.), которые считаются основным источником синтоистского мировоззрения (истории синто, его догматики и ритуала), - на самом деле далеки от первоначального синтоизма 5 - 6 вв. н. э. Кстати, само название «синто» появляется позднее, после распространения буддизма в Японии и в противовес ему. Начиная с конца 6 в. синтоизм подвергается сильному влиянию корейской и китайской идеологии: конфуцианства, даосизма (в меньшей степени) и, особенно широко, буддизма. Названные выше классические священные книги, особенно «Нихонги» и «Энгисики» - источники синто, - также не избежали этого. (Более того, «Нихонги» подражает по манере и стилю изложения материала сочинению знаменитого китайского историка Сыма Цяня, а также династийной истории Хань - Хань-шу.) Содержащиеся в них синтоистские мифы и предания были интерпретированы в соответствии с китайскими канонами и традициями. Тем не менее в этих сочинениях присутствует стойкая традиция, уходящая корнями в протояпонскую культуру бронзового века. Особый интерес представляют «Кодзики» и «Энгисики» (вернее, синтоистские молитвословия норито, включённые в них). Несмотря на сильное влияние иноземной культуры в период записи «Кодзики», всё сочинение в целом свидетельствует о том, что местная традиция живёт и укрепляется, воплотившись в синтоистском мировоззрении. Мифология ранних архаических пластов синтоизма сохраняется в «Кодзики», «Фудоки» и даже в «Нихонги» и позволяет выявить и на столь поздней стадии циклизации развитой анимизм и ещё более ранние архаический фетишизм и тотемизм.
Буддизм.
Буддизм проникает в Японию вместе с китайской письменностью примерно на рубеже 4 и 5 вв. в период активного вмешательства Ямато в войну между корейским государством Пэкче, на стороне которого выступала Япония, и Когурё. К этому времени японцы захватили на юге Корейского полуострова территорию Мимана и превратили её всю во владения царя Ямато - миякэ. Проповедь буддизма пользовалась успехом среди могущественной аристократии, особенно среди окружения царя после завоевания Мимана, когда значительно усилился приток иммигрантов из Кореи. Вообще захват корейской провинции несомненно способствовал синтезу феодализма в Ямато. Поэтому буддийских миссионеров, деятельность которых весьма значительно возросла после 2 (или 4) собора в Кушанском царстве, ожидали благоприятные условия. Род Сога, составляющий ближайшее окружение царя (в 4 в. установилась традиция, по которой царь должен был жениться на женщинах из рода Сога), одним из первых принял буддизм, видя в нём опору в борьбе за власть. В 552 г., за десять лет до того, как третье из корейских феодальных государств Силла, усилившись, отвоевало у Японии Мимана и заставило японцев покинуть полуостров, из Пэкче, искавшего у Ямато помощи против Силла, было отправлено ко двору сумэраги пышное посольство. Среди прочих даров в Японию была привезена бронзовая скульптура Будды и несколько свитков сутр, которые сначала были приняты очень благосклонно. Сога даже поместили бронзового Будду в синтоистский храм. Но вскоре против Сога выступили Накатоми при поддержке Мононобэ. Борьба особенно обострилась после потери Мимана. Воспользовавшись волнениями, которые начались в связи с поражением в Корее, Мононобэ и Накатоми объявили, что разгневанные синтоистские божества требуют возмездия, и сбросили Будду в воды канала Нанива. Однако победа противников буддизма оказалась непрочной. Во время вспышки моровой язвы Сога с помощью Буддийских монахов сумели склонить царя на сторону Буддизма, и глава рода Сога, Умако, получил разрешение возобновить культ Будды и начал строить небольшие буддийские храмы. Мононобэ продолжали ожесточённую борьбу, но в 587 г. Умако Сога окончательно разгромил Мононобэ и Накатоми и возвёл на престол своего ставленника Судзин, принявшего буддизм. К концу 6в. влияние буддизма и Сога при дворе и среди знати настолько возросло, что высшее синтоистское жречество и светская знать, его поддерживающая, оказались оттеснёнными на задний план. После того как в 593 г. При поддержке Сога регентом-тайси стал Умаядо (Сётоку-Тайси), началось усиленное внедрение иноземной культуры и буддизма (преимущественно махаянистской его ветви), и дальнейшее развитие японской государственности совершается под знаком крепнущего влияния буддизма. Хотя позднее, в 7 в., союз Сумэраги и Накатоми, направленный против прежнего оплота буддизма - Сога, способствовал появлению в Японии и известным успехам конфуцианства, но это не помешало установлению хороших отношений между императорским домом и монастырями. С момента введения буддизма в Японию в этой стране возникло первоначально 8 сект. Учение всех этих сект проникло из Китая и Кореи. Секта Дзёдзицу была создана в 625 г. буддийским монахом Экканом, прибывшим в Японию из Кореи. Тем же монахом была также создана в 625 г. другая буддийская секта Санрон или Санронсю. В 660 г. (по другим источникам в 653 г.) проповедник Досё по возвращении из Кореи, где он учился, основал третью буддийскую секту Хоссосю. В том же году буддийский проповедник Тицу по возвращении из Китая основал в Японии четвёртую секту Кусасю. В 739 г. китайскими буддистами, прибывшими в Японию, была основана пятая секта Кэнгосю. В 754 г. китайским же проповедником здесь была основана шестая буддийская секта Рицу или Риссю. В 806 г. буддист Сайтё (или Дэнгё Дайси) по возвращении из Китая основал на горе Хиэи близ Киото седьмую секту Тэндайсю, а Кукаи (или Кобо Даиси) в том же году основал на горе Коя восьмую секту Сингон. Впоследствии возникли новые секты, игравшие особенно активную роль в политической жизни страны.
Конфуцианство.
Можно предполагать, что первое знакомство японцев с конфуцианством состоялось в 5 - 6 вв., хотя японская историография - без приведения каких-либо документированных доказательств - относит это событие к концу 3 в., связывая его с прибытием из Кореи в 285 г. учёного-конфуцианца Ван И, который якобы привёз в качестве подарка японскому императору конфуцианское произведение «Лунь-юй» и учебное пособие для изучения китайского языка «Цянь-цзы-вэнь» («Тысяча иероглифов»). Эта версия о раннем знакомстве японцев с конфуцианством основывается на мифах и преданиях, изложенных в первых канонических книгах «Кодзаки» и «Нихонги», составленных в начале 7 в. Советский востоковед Я. Б. Радуль-Затуловский на основе китайских источников отмечает, что книга «Цянь-цзы-вэнь», хотя и была составлена для семьи китайского императора У-ди в 3 в., но распространение в Китае получила лишь в 6 в., следовательно, и в Японию она могла попасть не раньше этого времени. Знакомство японцев с конфуцианством в 6 в. подтверждается фактом направления в 609 г. японской миссии в Китай для обучения, в составе которой находился потомок императора Одзин Минабутино Сёан и Такамуку Куромаро, ставшие впоследствии видными проповедниками конфуцианства. Но, независимо от достоверности той или другой даты знакомства японцев с учением выдающегося философа-моралиста древнего Китая Конфуция, это учение несомненно легло в основу мировоззрения правящей верхушки Японии в период становления японского государства. Многие видные японские учёные утверждают, что конфуцианство в Японии достигло несравненно бoльшего развития, нежели в Китае, и что только в Японии это учение по-настоящему раскрыто и в сочетании с учениями «ямато-дамасии» («дух Японии») и «бусидо» («самурайский дух») составили основу «идеальной национальной культуры». Конфуцианцы были первыми составителями японских «династийных летописей» и играли важную роль в создании чиновничьего аппарата при японских императорах. Они ведали строительством храмов, государственных складов, вели учёт, выполняли обязанности советников и писцов, причём бoльшую, наиболее подготовленную часть их составляли китайцы и корейцы. Более достоверные данные о распространении в Японии конфуцианства, а вместе с ним и других видов китайской культуры относятся к началу 7 в. С этого времени знание китайского языка, овладение конфуцианскими догмами становятся обязательными признаками благородного, аристократического воспитания (особенно широкое распространение китайский язык получил в науке. Накамура Хадзимэ в своей работе «Пути идей народов Востока. Индия, Китай, Тибет, Япония», изданной в 1964 г. в Гонолулу, отмечает: «В мире науки наиболее образованные японцы в древние времена - буддийские монахи и учёные-конфуцианцы - публиковали свои работы на китайском языке...» Однако при этом Накамура отмечает, что «японцы часто неправильно толковали оригинальные китайские тексты. Это неправильное толкование источников, передающих китайские идеи, представляет собой одно из наиболее значительных явлений в истории японской мысли»). При императоре Тэндзи (662 - 670 гг.) было создано первое государственное учебное заведение, возглавляемое учёным-конфуцианцем, выходцем из Кореи, а при императоре Тэмму (673 - 686 гг.) это училище было преобразовано в «императорскую школу», ставшую основным центром распространения конфуцианства и китайской культуры. Конфуцианство как господствующая идеология японской аристократии открывало широкую дорогу для распространения всей системы китайской культуры. Особенностью японского конфуцианства явилось то, что оно было достоянием лишь высших аристократических кругов японского общества, оставаясь недоступным для широких народных масс. Конфуцианство встречало также противодействие и со стороны японских феодалов, поскольку основные принципы этого учения, предусматривающие утверждение власти императора, находились в противоречии с их сепаратистскими устремлениями и лишали их морального права вести междоусобную войну за государственную власть в стране. Большую поддержку японских феодалов получил буддизм, проникший в Японию в 6 в. н. э. Проповедь буддизма об отречении от «бренной мирской суеты» для достижения нирваны, открывающей путь к превращению человека в Будду, давала феодалам действенное идеологическое оружие для поддержания господства над народными массами. В то же время буддийское учение ставило всех людей, исповедующих его, в равное положение перед Буддой и, следовательно, в отличие от конфуцианских канонов каждый из феодалов мог претендовать на равные с императором права на власть над народом. По мере распространения буддизма и использования его в борьбе за установление господства одного наиболее могущественного феодального рода, фактически узурпирующего императорскую власть в стране, японские проповедники буддизма стали искать пути устранения противоречий с конфуцианством по центральному политическому пункту - отношение подданных к императору. Они утверждали, что махаянистское направление буддизма, получившее наибольшее распространение в Японии, не отрицает основные конфуцианские принципы государственного и общественного устройства жизни в течение всего времени, пока «не восторжествует царство Будды». В буддийских школах существовали правила для учащихся, согласно которым монах должен соединять религиозную преданность бодхисаттве с конфуцианским служением государству и обществу.
Процесс приспособления конфуцианства и буддизма к японским условиям жизни ускорялся по мере вытеснения китайских и корейских проповедников и сосредоточения руководства храмами и училищами в руках японского духовенства. (В первый период распространения буддизма в Японии японские храмы и монастыри должны были получать разрешение в Китае на своё функционирование на территории Японии). Наряду с этими чужеземными учениями большую роль в жизни японского общества продолжала играть сохранившаяся до наших дней древнеяпонская религия - синтоизм (поклонение силам природы и почитание духа предков). Совокупность этих разноречивых философско-религиозных доктрин в сочетании с народными традициями, порождаемыми социально-историческими условиями, и составили идеологическую основу японского общества.
 |
3. Письменность.
Иероглиф – греческое слово (hieroglyphoi), буквально оно означает «священные письмена». Вот какое объяснение этого слова можно найти в словарях: «…фигурные знаки (преимущественно древнеегипетского письмена), известные с 4-го тысячелетия до н.э.; оьозначают целые понятия или отдельные слоги и звуки речи; название «иероглиф» первоночально обозначало «священные, высеченные на камне письмена»…».
Ничего общего со «священными письменами» или «идеограммами» японские «иероглифы» не имеют. Подобное название является в известной мере исторической случайностью.
Официальная японская историография, основывающаяся на мифах и преданиях «Кодзики» и «Нихонги», утверждает, что распространение китайской иероглифической письменности в Японии тесно связано с конфуцианством, хотя знакомство с китайской письменностью, как это подтверждается некоторыми историческими памятниками, произошло на рубеже новой эры. Так, в японском музее (Сигонасима в преф. Фукуока) хранится золотая печать, которая была переслана в 57 г. китайским императором поздней династии Хань королю японского королевства Ва; в центре печати имеются китайские иероглифы. Применение японцами китайской иероглифической письменности относится к 4 - 5 вв.: в имперских коллекциях Японии хранится бронзовое зеркало японской работы с иероглифическими надписями, найденное в деревне Каваи, Нарской префектуры, относящееся к 4 - 5 вв. Около 400 г. из Пэкче было отправлено в Японию специальное посольство. В его состав входили два китайских учёных корейского происхождения, названные в «Нихонги» Акити и Вани. Они привезли с собой свитки на китайском и корейском языках. По традиции этот момент считается началом введения китайской письменности в Японии. Однако в 5 в. письменность была ещё достоянием очень немногих и только в конце 5 - начале 6 в., когда китайское письмо было приспособлено к японскому языку, получила практическое применение. Во время правления Сётоку-Тайси в 607 г. из Ямато в Китай (ко двору Суй) во главе большого посольства был отправлен Оно-но Имоко. В 608 г. Он возвратился в сопровождении китайского посла. Власть Сётоку-Тайси достигла зенита. При дворе начинают вести летопись на китайском языке. По преданию, в 620 г. Были завершены два исторических сочинения, приписываемые Сётоку-Тайси, - «Тэнно-ки» («Летопись царей») и «Коку-ки» («Летопись государства»). Целый штат монахов (корейцев, китайцев, японцев) был занят перепиской буддийских сутр и китайских комментариев к ним. Свитки украшались живописью руками опытных мастеров. При Сётоку-Тайси происходит усиленная иммиграция корейских и китайских монахов-проповедников, учёных, художников, музыкантов, ремесленников.
Слово, которым в японском языке называют иероглифы – «кадзини» (kanji), происходит от имени китайской династии Хань, в Китае иероглифом «хань» обозначают и династию Хань, и сам Китай, а китайские иероглифы называются «ханьцзы».
Заимствование иероглифов привело к тому, что каждый иероглиф, помимо японского чтения (кунного) чтения имеет ещё и китайское название (онное чтение), иногда даже несколько. Это сильно усложняет изучение языка даже самими японцами.
Вместе с иероглифами японцы заимствовали из китайского языка огромное количество слов, приспособив их к фонетическому строю своего языка. Но китайский и японский языки существенно отличаются друг от друга, не только фонетикой но и грамматикой, поэтому возникла необходимость создать менее громоздкие знаки для записи служебных слов и изменяемых частей слова. Для этой цели около тысячи лет назад были созданы две слоговые азбуки – хирагана и катакана, объединённые общим названием «кана». Слоговые – потому что каждый символ каны отображает звучание одного слога. Всего основных слогов (а, соответственно и основных знаков каждой азбуки) 46.
Система японского письма называется «кандзи – как – мадзири – бун», то есть «письмо иероглифами с примесью азбуки».
Похожие работы
... и горным лесам. Для Японии характерны существенные различия животного мира разных островов, массовое распространение вплоть до 40° с.ш. обезьян, значительное видовое разнообразие птиц. Кроме того, в Японии останавливается на пролете большое число перелетных пернатых. Пресмыкающиеся немногочисленны; ядовитых змей всего два вида, особенно опасен тригоноцефал. Дикая фауна сохранилась в основном в ...
... по следующим направлениям: Передача технологии и управленческого опыта. Совместные научные исследования и разработки. Подготовка высококвалифицированных национальных кадров. На процесс формирования внешней политики Японии сильное воздействие оказывает и ряд факторов внутриполитического порядка. Сконцентрировав в своих руках контроль над экономикой, монополии, тем не менее, не в силах ...
... 1,4 3,1 Из года в год растет такая статья бюджета, как расходы по государственному долгу. В 1997/98 году их доля составила 21,7%. [1; с.68] В конце 1997 года парламент Японии принял закон о реформе финансовой системы, где предложено к 2000 году добиться того, чтобы расходы текущего года не превышали расходы предыдущего. Установлены следующие показатели по расходам на 2000 финансовый год ...
... , нанесет ущерб не только районам, находящимся вблизи этих баз, а всей территории Японии. Все эти обстоятельства позволяют заявить, что ст.5,. возлагающая на Японию обязанность воевать на стороне США, придает японо-американскому договору безопасности характер военного союза. В 1966 г. японское правительство "уточнило", что понятие "вооруженное нападение", о котором говорится в ст.5 договора, ...
0 комментариев