Тонн

10 тонн.

Таких машин на заводе имени Сталина выпустили 30. Они не должны были

ничем отличаться от серийных ЗИС-110 числом 2800. Все внешние атрибуты и

параметры до миллиметра совпадали с серийными. Сложная конфигурация ставила

перед инженерами очень трудные задачи, но все горели желанием справиться с

почетным заказом Вождя на "отлично". Пришлось только уменьшить число мест до

шести:

сзади осталось два (в серийных три), еще два откидных и два впереди

(одно из них для шофера).

В довоенную пору Сталин занимал место на заднем сиденье, меж двух дюжих

охранников. Они прикрывали Хозяина своими телами сзади, сомкнув плечи.

Позднее генсек занимал одно из откидных сидений, имея за спиной двух

охранников на заднем сиденье. Сталин имел обыкновение менять маршрут поездки

перед самым выездом из Кремля. На некоторых улицах было установлено

постоянное дежурство специально подготовленных охранников. На чердаках, на

верхних этажах арбатских домов сидели снайперы, готовые поразить всякую

подозрительную цель. Каждый квадратный метр старого Арбата был пристрелян

сверху световыми лучами.

Сталинские автомобили, эти мирные броневики, испытывали боевыми

пулеметами. Потом кузов реставрировали, заделывали вмятины. После этого

бесстрашный генсек мог пользоваться своей машиной.

Все тридцать ЗИСов были разбросаны по стране: два -- в Ленинграде,

двадцать -- в Москве и на загородных дачах, остальные -- в Крыму, на

Северном Кавказе, в Сочи и в Закавказье.

В 1963 году одну сочинскую машину пытались разбить, но отступили:

тяжелая кувалда отскакивала от стенки кузова, не оставляя на нем следов.

Двадцать лет спустя весь автомобильный парк усопшего диктатора свезли в

Кремль, на склад. Потом отправили машины на завод имени Лихачева и

переплавили.

Одну надо было оставить. Для истории. Я верю: придет время, откроется

музей сталинского террора.

Судьба личного железнодорожного вагона генсека оказалась счастливее. Он

сохранился до наших дней.

Для поездок генсека в Боржоми и Бакуриани на станции держали

специальный вагон. Длина его несколько уступала современному купированному

вагону (21, 6 против 23, 0 метров), зато оборонной мощью и оборудованием он

мог поразить воображение самого прихотливого охранника. Одетый в толстую

броню, стальной монстр весил 83 тонны. Шесть пар колес, снабженных

уникальными рессорами, держали его на рельсах.

Представление о внутренней планировке дает схема. Для удобства примем

за единицу площади одно купе. Итак, первое купе -- кухня. Рядом помещение

для охраны. В третьем -- спальня. Два следующих -- кабинет. Во второй

половине (шесть купе) -- зал заседаний.

Интерьеры отделаны дубовыми и ореховыми панелями с инкрустациями в

старокупеческом стиле. Зеркальное стекло, никель, бронза, позолота. В зале

висели три хрустальные люстры. Тесно, конечно, зато шик какой.

Вождь пользовался своим чудо-вагоном не чаще одного раза в три года.

Пристрастие к бронированным вагонам он проявил еще на заре Советской

власти, в 1918 году. Всего один раз выехал Великий Полководец на Царицынский

фронт. В бронепоезде. В единственном бронепоезде, снятом срочно для этой

цели с позиций.

Уже тогда Сталин относился к своей персоне, как к государственной

ценности. С годами животный страх Любимца Партии и Народа возрос неимоверно,

и Берия научился виртуозно играть на этой струне.

После войны, когда генсек, теперь уже генералиссимус, возобновил

поездки на юг, Берия отряжал на его охрану целые армии. Из Москвы в Сочи

отходили почти одновременно и вне расписания три поезда. Попробуй угадай, в

каком едет венценосный Герой. Вдоль всей трассы дежурили тысячи сотрудников

милиции и агентов госбезопасности. Они брали под свой контроль службу

движения -- от диспетчеров до дежурных по станции. Из всех вокзалов, с

прилегающей территории убирали пассажиров. Засекретив движение поездов,

Берия подвергал опасности жизни путейцев и ремонтных мастеров. И они

погибали, не ведая о подходе скоростных составов.

В сентябре 1947 года Сталин избрал местом отдыха дачу на Холодной

речке. Немедленно во всех санаториях и домах отдыха от Сочи до Сухуми

разместили десятки тысяч бериевских агентов. Они заняли добрую половину

мест. Оставшихся больных и отдыхающих подвергли строжайшей проверке. Все

милицейские посты заняли московские сержанты и офицеры, включая службу ГАИ.

Повсюду шныряли агенты в штатском. Территорию сталинской дачи охранял особый

полк войск МВД. Берия лично инспектировал эту грандиозную систему.

Но вот Сталин выехал домой (самолетам он свою жизнь старался не

доверять), и в тот же день на станцию Адлер подали шесть железнодорожных

составов, потом еще шесть. Специальные самолеты пошли на Москву. Армия

профессиональных бездельников -- сановных и рядовых -- возвращалась в

столицу.

Свое пятидесятилетие Берия встретил на вершине политической карьеры. Он

стал членом бессмертного Политбюро, ближайшим соратником Вождя. От главного

конкурента, Андрея Жданова, осталась лишь табличка в Кремлевской стене,

остальные подручные слабы духом и разобщены. В день рождения, 29 марта 1949

года, Михаил Иванович Калинин вручил заместителю Председателя Совета

Министров Берия орден Ленина -- принимая во внимание его выдающиеся заслуги

перед Коммунистической партией и советским народом. "Известия" поместили

большой портрет юбиляра... Лоб мыслителя, ясность во взоре, которую не могут

притушить стекла пенсне. Мягкие полнокровные губы, четко очерченный

подбородок, строгий костюм с черным галстуком -- таков скромный облик

государственного мужа.

"Товарищу Берия Лаврентию Павловичу.

Центральный Комитет Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков) и

Совет Министров СССР горячо приветствуют Вас, верного ученика Ленина,

соратника товарища Сталина, выдающегося деятеля Коммунистической партии и

Советского государства, в день Вашего пятидесятилетия.

Вся Ваша сознательная жизнь посвящена революционной борьбе за дело

рабочего класса, за победу коммунизма.

Верный сын советского народа, Вы всей своей жизнью и деятельностью

показываете вдохновляющий пример служения его интересам, с честью выполняя

задачи, которые ставила перед Вами Коммунистическая партия. В годы Великой

Отечественной войны Вы выполняли ответственные поручения партии, как по

руководству социалистическим хозяйством, так и на фронте, и с присущей Вам

кипучей большевистской энергией и мужеством ковали победу над врагом.

Желаем Вам, наш боевой друг и товарищ, наш дорогой Лаврентий Павлович,

многих лет здоровья и дальнейшей плодотворной работы на благо нашей великой

социалистической Родины, на благо советского народа".

Центральный Комитет Совет Министров

ВКП (б) СССР

Юбилей Берия был шумно отмечен всей страной. Поздравления стекались в

Москву из Закавказья, с Северного Кавказа, с Украины и Дальнего Востока...

На родине Берия, в селе Мерхеули, побывали корреспонденты "Зари

Востока" и "Советской Абхазии". Но, странное дело, ни один земляк соратника

Сталина не сообщил журналистам никаких подробностей из жизни Лаврентия

Берия. Помянули недобрым словом царизм, поговорили о значительных переменах

в жизни села, показали школу, осененную именем юбиляра, и монумент дорогого

Лаврентия Павловича.

"Советская Абхазия" опубликовала песню Киазима Агумаа о родном человеке

с "глубоким и бесстрашным разумом".

... О Берия поют сады и нивы,

Он защитил от смерти край родной.

Чтоб голос песни, звонкий и счастливый,

Всегда звучал над солнечной страной.

Грузинский филиал Института Маркса -- Энгельса -- Ленина --Сталина

отметил дату рождения Берия научной конференцией по его книге "К вопросу об

истории большевистских организаций в Закавказье".

Не остались в долгу живописцы. Народный художник СССР У. Джапаридзе

создал монументальное полотно "Сталин, Молотов, Берия, Микоян на

Черноморском побережье". Другой лауреат Сталинской премии, Дмитрий Налбандян

написал картину "Для счастья народа": члены Политбюро -- в их числе Берия --

задумались... Уж не над тем ли, как сделать народ еще счастливей?

Живописцы, графики, скульпторы тиражируют портреты Берия и после

юбилейного года. А Лаврентий Павлович, дабы не возбуждать неудовольствия

Хозяина, уже в 1950 году публикует сборник "Великий вдохновитель и

организатор побед коммунизма". О Сталине, о нем, радетеле.

Устранение Вождя

Кремль. Здесь находились рабочий кабинет Сталина, зал заседаний

Политбюро и его квартира. Система безопасности Кремля была тщательно

продумана и отлажена 'еще до войны, в годы большого террора. История не

знает ни одного случая покушения на жизнь генсека и его подручных на

территории Кремля. Не доверяя Берия, Сталин назначил на ответственный пост

коменданта Кремля генерал-майора Петра Косынкина -- из состава своей охраны,

подчиненной ему лично.

Кабинетом Сталина, а значит, и подступами к нему ведал Александр

Поскребышев. На первый взгляд его можно было принять за обыкновенного

работника центрального аппарата, пусть опытного и авторитетного. Или за

цербера, чей животный нюх позволял ему безошибочно отличать нужных

соратников от ненужных, восходящих от обреченных. Поскребышев возглавлял

личную канцелярию генсека и особый сектор. Эти полуофициальные конторы,

Уставом партии не предусмотренные, функционировали уже не одно десятилетие

при ЦК, точнее -- над ним. И -- что имело особое тогда значение -- над

тайной службой. Ни Ежову, ни Ягоде, ни Берия они не были подвластны.

В системе личной безопасности Сталина особый сектор занимал ключевую

позицию. Он назначал и контролировал комендатуру и обслуживающий персонал

Кремля -- от высших офицеров до сотрудников музеев и поваров. Окруженные

людьми особого сектора, члены Политбюро жили в своих покрытых сусальным

золотом клетках подобно закормленным кроликам в сарае доброго хозяина. А

генсек обезопасил себя дважды -- от возможных покушений отчаявшихся

партийцев и от сотрудников государственной службы безопасности.

Так было заведено еще в начале тридцатых, на взлете горийского хулигана

к бессмертию.

Сам кремлевский кабинет генсека находился под бдительной охраной

постоянно дежуривших у двери агентов. В их проходную комнату посетитель

попадал через приемную, где стояли столы Поскребышева и чуть в стороне --

его заместителя. Обыску подвергали всех, не исключая самых

заслуженно-верноподданных -- Молотова, Ворошилова, Микояна. Достижения

техники тоже использовались: в годы войны диван в приемной был оборудован

специальным электронным устройством.

Некоторые зарубежные историки украсили биографию Александра

Поскребышева нереальными фактами. Будто бы он был в числе подписавших

смертный приговор Николаю Второму 16 июля 1918 года, потом возглавлял

ревкомы в Златоусте и Уфе... Поскребышев служил рядовым фельдшером на

горнорудном заводе, в большевистскую партию вступил в 1917 году

двадцатишестилетним. С конца 1922 года он становится помощником Товстухи,

заведующего канцелярией генерального секретаря. После смерти Товстухи, с

августа 1935 года, занял его пост. Три десятилетия длилась почетная вахта

Александра Поскребышева в предбаннике Вождя.

Охрана квартиры генсека, расположенной рядом со служебным зданием, не

представляла трудностей. Но Сталин часто бывал, особенно в последнее время,

на своей даче в Кунцеве, в нескольких километрах от Москвы. Кстати, она была

расположена близ деревни Давыдково. Опасаясь злоумышленников, Вождь решил

приписать ее к другой деревне, Кунцево. Эту дачу называли еще Ближней, в

отличие от Зубалова. Комендантом Ближней был Николай Власик. Он фактически

возглавлял личную охрану генсека. Власик щеголял в мундире

генерал-лейтенанта и позволял себе поучать ответственных лиц, вплоть до

министров. Сталин приметил этого преданного, исполнительного солдата в дни

обороны Царицына, в 1919 году. Характеризуя Николая Сидоровича Власика как

глупого и вельможного солдафона, Светлана Аллилуева сообщает о том, что отец

вверил ему управление отрядами охраны всех своих дач под Москвой и на юге.

Отца Власика звали Сидором. Это почему-то смущало генерала, и подчиненные

стали называть его почтительно Николаем Сергеевичем.

Ближние и дальние подступы кунцевской резиденции Сталина находились под

круглосуточным наблюдением сотен вооруженных агентов, готовых в любой момент

отразить налет отряда лихих кавалеристов, усиленного ротой пулеметчиков.

Такое могло случиться только в сказке, но в то сказочное время никто ничему

не удивлялся. И высокие заборы с массивными воротами, и скрытая кустами

колючая проволока под электрическим током, и тройная проверка документов, и

сложный порядок представления посетителей Хозяину -- все казалось

необходимым, естественным.

 Попав на территорию дачи, автомашина совершала крутую петлю вокруг

деревьев, скрывавших фасад здания. Кошачьей натуре генсека претили прямые

ходы, и это тоже воспринималось как должное.

Но было одно обстоятельство, существенно отличавшее Кунцево от Кремля:

подбор и назначение охранников и обслуживающего персонала дачи осуществлял

не кто иной, как Берия. Сталин иногда капризничал: то ему надоела грузинская

обслуга, то ему не нравились русские садовники.

Но Берия сумел сохранить свои командные позиции и в последней игре

пустит этот козырь в ход.

Тревожно сложились последние годы Властелина, в постоянном ожидании

удара. Он знал, кто отравил в 1936 году Нестора Лакобу. И кто отправил в

иной мир бывшего советника Мао Цзэдуна Петра Владимирова.

За Лаврентием Павловичем числились и другие химические опыты, да и сам

Сталин не ограничивал себя в выборе средств. Вспомним устранение Владимира

Михайловича Бехтерева в 1927 году.

По свидетельству Светланы Аллилуевой, все продукты питания -- мясо,

рыба, овощи, фрукты, хлеб, вино -- подвергались лабораторному исследованию и

поступали на кухню -- каждый пакет в сопровождении акта, заверенного

подписью токсиколога и круглой печатью.

Никита Хрущев вспоминает, с какой опаской генсек относился ко всему

поданному на стол. Пытаясь сохранить достоинство, Сталин намекал на

понравившееся ему блюдо, и тогда кто-нибудь, отведав просимого, предлагал

ему.

В той среде бытовал еще один способ уничтожения ближнего -- аэрозоли.

"Иногда,-- пишет Аллилуева,-- доктор Дьяков появлялся у нас на квартире В

Кремле со своими пробирками и брал пробу воздуха из всех комнат".

Медицинский персонал, стоявший на страже здоровья Вождя, подбирали

прежде всего по признаку безусловной преданности. Лейб-медики Сталина и

членов Политбюро находились под неусыпным надзором Берия, так что вельможные

пациенты могли чувствовать себя в двойной безопасности.

Лечебно-санитарное управление Кремля (позднее -- IV Главное управление

при Министерстве здравоохранения) располагало сетью поликлиник, аптек,

больниц, санаториев для работников высшей номенклатуры, но и в этой закрытой

системе для генсека и малых вождей были созданы особые условия.

Попробуем теперь представить себе графически облик сталинской крепости.

По углам ее -- четыре мощные сторожевые башни: личная охрана (Власик),

личная канцелярия и Особый сектор (Поскребышев), комендатура Кремля

(Косынкин) и лейб-медики.

Генерал Власик имел обыкновение под утро, после очередной ночной

попойки, обходить все помещения кунцевской. дачи: нет ли какого беспорядка,

не забыл ли кто из вождей что-либо... Так было и этой декабрьской ночью. Но

вот у двери последней комнаты он заметил на полу вдвое сложенную бумагу с

грифом Совета Министров, поднял ее, положил в карман. Потом, в тюрьме, он

будет клятвенно уверять, что даже не читал текст, что хотел утром вручить ее

Вождю, что товарищ Сталин знает его более тридцати лет... Однако дело было

представлено Хозяину в таком виде, что он сам приказал не щадить изменника.

Вслед за Власиком впал в немилость Александр Поскребышев, тот самый

генерал Поскребышев, которого Сталин иронически называл "Главным". Для тех,

кто общался с генсеком, он действительно был главным после него, ибо только

Александр Николаевич в любое время дня знал, в каком расположении духа

изволит пребывать Вождь, кому он мирволит и кого собирается спустить с

Олимпа.

Берия не утруждал себя разработкой новых видов провокаций. Начальник

личной канцелярии генсека тоже оказался виновен в утечке сверхсекретной

информации.

Третья башня рухнула 15 февраля 1953 года. В тот день внезапно

скончался генерал Петр Косынкин. О безвременном уходе коменданта Кремля на

другой день сообщила "Красная Звезда". Здоровяку генералу едва исполнилось

пятьдесят лет, но инфаркт настигает и более молодых.

Оставалась последняя опора Сталина -- медики. Но большая группа

кремлевских врачей, включая его лейб-доктора Виноградова, уже три месяца

томится в тюрьме. Врачи успели чистосердечно признаться в террористических

замыслах и шпионской деятельности.

Дезориентированный последними событиями, Вождь натренированным нюхом

почуял смертельную опасность и решил вовсе отказаться от врачебной помощи.

Кого ему прикомандируют на этот раз? Кто будет контролировать действия новых

врачей? Органы безопасности поспешили арестовать вместе с

врачами-вредителями начальника Лечсанупра Кремля Егорова, министра

здравоохранения СССР Смирнова заменили новым человеком -- Третьяковым.

Это свершилось помимо воли генсека. Сталин утратил твердость руки. И

точность дальних расчетов. Многоопытный дворцовый интриган внезапно удаляет

от себя таких абсолютно преданных помощников, как Молотов, Ворошилов,

Каганович, и широко открывает двери своего дома Берия и Маленкову. Знает им

истинную цену, догадывается о намерениях этой нечистой пары, и все же... И

все же впускает их внутрь крепости. Он надеется на то, что Хрущев с

Булганиным сыграют роль противовеса, некоего сдерживающего начала. Как в

старое доброе время, он жаждет крови. Он по-прежнему уверен в себе, но

события уже вышли из-под его контроля. Его верные многолетние помощники

Власик и Поскребышев удалены от дел.

Берия ожидает команды Хозяина. Ему не терпится свести счеты с его

многолетними подручными -- Поскребышевым и Власиком. Но Сталин сохранил

жизнь обоим. В этой игре "казнить -- миловать" Сталин верховодил сам. Здесь

он никакой самодеятельности не терпел.

Меж тем четверка продолжала исправно посещать диктатора на даче.

Глубоко ошибаются те, кто полагает, что все четверо представляли группу

единомышленников. Уже вначале они разбились на пары, но самый отработанный

тандем Берия -- Маленков в действительности не был тандемом.

Профессиональный полицейский не мог делиться своими тайными планами с

партфункционером. Что до этого простака Никиты и благообразного статиста

Булганина, то кто ж принимал их всерьез? Боялись они Лаврентия Павловича до

дрожи в печенках. И Маленков, которому генсек доверил ведение

партийно-организационных дел, имел все основания опасаться такого

напористого и властного партнера, Берия и не таких под себя подминал.

Его главенство в последней при жизни Сталина четверке соратников было

бесспорным. Как ни старался генсек изолировать товарища Лаврентия от

органов, он продолжал негласно командовать аппаратом насилия. Ни один член

Политбюро не чувствовал себя в безопасности при нем. Надо также отдать

должное незаурядной натуре Лаврентия Павловича. В той аморфной среде он

резко выделялся волей к действию и решительным характером. Помноженные на

отшлифованное временем коварство, эти черты сделали его безусловным лидером

в канун исторической весны 1953 года.

В воспоминаниях Никиты Хрущева, иногда противоречивых, несуразных даже,

встречаются свидетельства очевидца и участника событий, рисующие вполне

достоверную картину. Его отношение к Берия было сложным, но одно он уловил

сразу: шеф тайной службы, став фаворитом Сталина, приобрел огромную власть.

И способен на все. Вот характерное признание Хрущева: "Я был более

откровенен с Булганиным, чем с другими...

-- Ты знаешь, какая ситуация сложится, если Сталин умрет? Ты знаешь,

какой пост захочет занять Берия?

-- Какой?

-- Он хочет стать министром госбезопасности. Если он им станет, то это

начало конца для всех нас... Что бы ни случилось, мы абсолютно не должны

допустить этого.

Булганин сказал, что согласен со мною, и мы начали обсуждать, что мы

отныне должны делать. Я сказал, что поговорю обо всем этом с Маленковым".

Четверка была лишь осколком бессмертного Политбюро. Члены его жили в

постоянном ожидании подвоха со стороны коллег, удар мог последовать и

сверху.

Пустым такое существование не назовешь.

В этой обстановке выживали лишь самые покорные и осторожные блюдолизы.

От нашей же четверки потребовалось нечто иное -- мужество. Ибо настала пора

действовать.

Как же совершился переворот? Сохранился рассказ Хрущева в передаче

Аверелла Гарримана, бывшего посла США в Советском Союзе. Это первое по

времени свидетельство Гарриман опубликовал в 1959 году. В рассказе

отсутствует главное -- сведения о странных обстоятельствах смерти Сталина.

Однако здесь Хрущев сообщает некоторые подробности, опущенные в более

поздних воспоминаниях.

"Он никому не верил, и никто из нас ему тоже не верил". Далее следует

описание весело проведенного в обществе Вождя субботнего вечера. Поутру все

четверо -- Хрущев, Берия, Булганин, Маленков -- разъехались. По воскресеньям

Сталин обычно звонил им, обсуждал с четверкой предстоящие дела, но на этот

раз он остался на даче и никого не вызвал. Лишь в понедельник вечером

начальник охраны на даче сообщил, что Сталин болен. Четверка немедленно

отправилась в Кунцево. Они застали генсека в тяжелом состоянии. "Мы

находились с ним три дня, но сознание к нему не возвращалось".

В своих воспоминаниях Хрущев не отходит от этой версии, он только

приводит другие детали.

Четверо фаворитов провели вечер 28 февраля за обеденным столом на

сталинской даче. Хозяин изрядно выпил, он был в хорошем настроении, и

соратники уехали от него поздней ночью, вернее, ранним утром 1 марта.

Вечером 1 марта произошел удар, Сталин потерял сознание, упал с

кровати, лишился дара речи. Охрана вызвала четверых приближенных, но они не

задержались на даче и не позаботились о врачебной помощи.

Это начало цепи фактов-улик.

В первом же правительственном сообщении, опубликованном в "Правде" 4

марта, говорится о "временном уходе" товарища Сталина от работы в связи с

болезнью. И еще сказано, что удар случился у него якобы в ночь на 2 марта и

не на даче, а в Москве. Одно место особо примечательно:

"Товарищ Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги.

Наступила потеря речи".

Последовательность этих событии нереальна: констатировать явление

паралича и утраты речи можно лишь до потери сознания. Оставив умирающего без

врачебной помощи, авторы правительственного сообщения отказались от помощи

специалистов и при составлении текста.

Не много ли лжи для небольшой публикации "Правды"?

Врачи были вызваны к потерявшему сознание Сталину лишь 2 марта с

большим, может быть, роковым опозданием.

Предоставим слово майору в отставке А. Т. Рыбину, служившему в охране

Вождя. "Звонит Берия: "О болезни Сталина никому не говорите и не звоните".

В три часа ночи 2 марта подошла к даче машина. Все думали: наконец-то

прибыли медики. Ничего подобного. Оказалось, что приехали Берия и Маленков.

Берия, задрав голову, прогромыхал в зал. У Маленкова скрипели ботинки. Он их

снял и, держа под мышкой, вошел в носках. Встали соратники поодаль от

больного, некоторое время постояли молча. Сталин в этот момент сильно

захрапел. Обращаясь к помощнику коменданта Лозгачеву, Берия сказал: "Ты что

наводишь панику? Видишь, товарищ Сталин крепко спит. Не поднимай шумиху, нас

не беспокой и товарища Сталина не тревожь". Лозгачев стал доказывать, что

Сталин тяжело болен и ему нужна срочная медицинская помощь. Но соратники не

стали слушать и поспешно удалились из зала.

Ночью 2 марта медицинскую помощь Сталину никто так и не оказал".

По свидетельству подполковника В. Тукова, сотрудника Сталина по особым

поручениям, на даче все чаще стали раздаваться звонки врачей-доброхотов,

просивших допустить их к Сталину и уверявших, что они его вылечат. Звонили

даже из других стран. Один доброжелатель оказался особенно настойчивым. В

конце концов к аппарату подошел Берия. Без особых предисловий он спросил

настойчивого эскулапа:

"Ты кто такой? Ты провокатор или бандит?"

Врачи появились лишь утром. Вождь оставался без медицинской помощи

более тринадцати часов...

Таким способом устранения неугодных пользовался не раз и сам Сталин.

Однако пора было убедить детей тирана в том, что к его спасению

принимаются самые энергичные меры. "Все суетились, спасая жизнь, которую уже

нельзя было спасти". Светлане Аллилуевой запомнилась картина медицинского

аврала, она не заметила здесь никого из знакомых врачей, кроме одной молодой

женщины.

Веская улика.

И еще одна. 7 марта, через день после смерти Вождя, "Известия"

публикуют текст заключения авторитетной медицинской комиссии в обновленном

составе: "Результаты патологоанатомического исследования полностью

подтвердили диагноз, поставленный профессорами-врачами, лечившими И. В.

Сталина. Данные патологоанатомического исследования установили необратимый

характер болезни И. В. Сталина с момента возникновения кровоизлияния в мозг.

Поэтому принятые энергичные меры лечения не могли дать положительный

результат и предотвратить роковой исход".

Итак, для спасения жизни генсека с самого начала приняты все

необходимые меры, неусыпный контроль ЦК обеспечил правильное лечение,

исключил всякие случайности. Малейшие намеки на насильственную смерть

неуместны, даже преступны.

Вот что угадывалось в подтексте.

В последнем медицинском заключении, обнародованном