И.Н. Якимов. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике. М.:1999г. с307

2. И.Н. Якимов. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике. М.:1999г. с307.

события, если оно протекало именно таким образом. Ответ чаще всего будет носить вероятный характер: "Участников долж­но было быть не менее...".

Если подозреваемый в ходе эксперимента продолжает отрицать со­вершение преступной акции группой, то условия опытов могут специ­ально упрощаться. При этом повышается возможность участия в собы­тии одного лица (например, подозреваемому предлагают передвинуть сейф меньших габаритов, выполнить одному более простое, чем в мо­мент преступления, действие), и если даже в таких условиях результа­ты эксперимента будут отрицательными, то это станет убедительным доказательством ложности объяснений подозреваемого.

Аналогичным целям служат эксперименты, определяющие процесс образования следов. И здесь требуется установить, могли ли быть остав­лены данные следы одним человеком или их возникновение — резуль­тат деятельности нескольких лиц (используемых ими инструментов, ме­ханизмов и т. п.).

Следует заметить, что эта разновидность следственного экспери­мента весьма редко встречается в практике. Она наиболее близка к кри­миналистической экспертизе, и не случайно в таких случаях иногда допускается смешение экспертизы и следственного эксперимента. Это происходит потому, что рассматриваемую разновидность пытаются ог­раничить лишь экспериментом по установлению, каким орудием остав­лен след, тогда как ее цель — определить механизм, процесс следообра-зования, его динамики.

В условиях действующего законодательства России это следственное дей­ствие не может проводиться "под своим именем", так как оно не пре­дусмотрено УПК. Но практика его проведение носит повсеместный ха­рактер, его проводят обычно "под флагом" узаконенного действия — называя либо следственным экспериментом, либо проведением допроса на месте, либо воспроизводством обстоятельств события и т. и. Здесь не место доказывать неправильность подобной практики; остается наде­яться, что в новом законодательстве указанное следственное действие займет законное место.

Возможности проверки и уточнения показаний на месте, чтобы ус­тановить групповой характер совершенного преступления, довольно ограниченны. Рассмотрим такую ситуацию.

Причастность подозреваемого, чьи показания предполагается про­верить путем выхода с ним на место, не вызывает у следователя сомнений. В процессе проверки обнаруживается, что подозреваемый не может указать названное им при допросе место или что указанное место не соответствует данному им описанию или же на указанном месте нет тех или иных предметов, названных допрошенным. Из этого факта мо­жет быть сделано несколько выводов:

а) подозреваемый действует добросовестно, ошибся или ошибается

неумышленно;

б) подозреваемый сознательно вводит в заблуждение следователя, поскольку не намерен указать искомое место, но рассчитывает таким путем затянуть расследование или совершить побег либо установить

связь с соучастником;

в) подозреваемый сознательно вводит в заблуждение следователя, а информацией, подвергаемой проверке путем выхода на место, распо­лагает иное лицо — соучастник этого подозреваемого.

По делам о групповых преступлениях значим второй и третий из упомянутых выводов. Второй — если есть данные о намерении подозреваемого установить связь с реально существующим соучастником или соучастниками, еще не известными следователю. Эта информация чаще всего поступает из оперативных -источников. В таких случаях должна планироваться оперативно-тактическая операция с целью задержания соучастников. Если же такая информация стала известна после выхода на место, то она служит объяснением целей подозреваемого, которые ему по какой-то причине осуществить не удалось. Но когда следова­тель, имея в виду такую цель подозреваемого (а он ее должен иметь в виду во всех случаях), обнаруживает соответствующие попытки, то. естественно, ему необходимо принять меры к задержанию тех лиц, с которыми подозреваемый пытается установить связь, а затем проверить их причастность к преступлению.

Третий вывод из рассматриваемой ситуации дает основания предпо­лагать групповой характер совершенного преступления, но обычно не содержит указаний на конкретное лицо, обладающее достоверной ин­формацией, т. е. на соучастника (соучастников) подозреваемого.

В заключение следует сказать, что как второй, так и третий вывод не всегда верны, поскольку отрицательный результат этого следствен­ного действия может вытекать из самооговора лица, чьи показания про­веряются.

Использование возможностей обыска, как следственное действие может служить как средством установления группового характера со­вершенного посягательства, так и получения информации о существовании преступного сообщества, его составе, целях, распределении ролей между участниками, личности организатора и лидера и т. п. Перечислим объекты, искомые при обыске.

1. Орудия преступления информация, полученная в результате осмотра места происшествия и других следственных действий и оператив­но-розыскных мероприятий, ориентирует следователя на видовую при­надлежность этих объектов, либо даже на их признаки, позволяющие их индивидуализировать. Это может быть один объект, несколько одно­родных или разнородных объектов. Когда речь идет о нескольких объек­тах, можно полагать, что преступление совершила группа лиц, хотя и использование только одного орудия преступления эту версию не ис­ключает.

Как уже указывалось, особое внимание следует уделять поиску таких орудий, которые предполагают невозможность их использования одним человеком (аппараты для резки металла и т. п.). Необходимо также учитывать, что на орудиях преступления могут быть следы их ис­пользования разными лицами, например следы пальцев. Поэтому их изъя­тию должен предшествовать тщательный осмотр по правилам обраще­ния со следами, возможно с участием специалиста. Обнаруженные следы при необходимости копируются либо сохраняются вместе с орудием, на котором они находятся. Это относится и к транспортным средствам — орудиям преступления.

Обнаруженное при обыске то или иное технологическое оборудо­вание, полуфабрикаты, сырье и иные материалы, также служившие орудиями преступления (клише с изображением фальшивых денежных знаков, пунсоны для перебивки номеров на агрегатах похищаемых ав­томашин, заготовки поддельных документов, различные печати и штампы и т. п.), обязательно осматриваются опять-таки с целью обнаружения следов разных лиц, которые их использовали или применяли.

2. Предметы, изъятые из гражданского оборота — огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, яды, наркотики и т.п. Помимо того, что сам факт их обнаружения может быть основани­ем для возбуждения уголовного дела против лица у которого они хранились, следователь должен иметь в виду, что эти предметы могли служить орудием преступления по иным расследуемым делам либо при совершении посягательств, еще не известных правоохранительным органам, причем тем же преступным сообществом, в которое предположи­тельно входит обыскиваемый.

3. Предметы, сохранившие на себе следы преступных действий, обнаружив такие объекты, следователь должен хотя бы ориентировоч­но решить следующие вопросы:

а) каково происхождение этих следов, на каких объектах обыска могут быть аналогичные следы;

б) если следы оставлены определенным орудием, то не является ли этим орудием предмет, обнаруженный при обыске; какой предмет сле­дует искать;

в) не являются ли следы, обнаруженные при обыске, признаками уничтожения объектов, сохранявших на себе следы преступления (сгоревшие одежда и обувь со следами крови и т. п.); имеются ли и какие признаки уничтожения таких объектов несколькими лицами, а не одним обыскиваемым.

Выясняя первый из указанных вопросов, следует учитывать, что

обнаруженные следы могут относиться не к расследуемому, а к иному

преступлению.