Г. этот последний монгольский пассионарий в Иране был убит своим

1327 г. этот последний монгольский пассионарий в Иране был убит своим

ханом, тяготившимся его опекой. Судьбу Чобана разделили два его сына, а

третий, успевший убежать в Египет, был убит там султаном Насиром по

просьбе Абу Саида, которого в свою очередь отравила в 1335 г. любимая жена,

дочь эмира Чобана. Красавица хотела отомстить тирану за гибель отца и

братьев. Вместе с мужем она погубила все государство, потому что все стало

можно.

Через год после смерти ильхана в Хорасане вспыхнуло восстание против

монголов, под лозунгом: «Сар ба дар» («Пусть голова на воротах висит»),

призывавшим к крайнему риску, отчаянности.

Было бы соблазнительно видеть в сарбадарах (сербедарах) наследников

персов эпохи Сасанидов, но если бы это было так, то ни арабы, ни тюрки, ни

монголы не смогли бы захватить Иран. Видимо, субэтнос сарбадаров

новообразование в зоне монголо-персидского контакта, ибо за 100 лет

монгольский генофонд был рассеян и среди персов.

Монголы не могли справиться с сарбадарской республикой, и наконец

последний ильхан - Туга Тимур-хан, кочевавший в Гургане, пригласил

сарбадарских вождей для переговоров. Те, придя в Орду, заподозрили

предательство и решили опередить монголов. На пиру один сарбадар внезапно

убил хана, прочие напали на пьяных монголов и тех, кто не успел убежать,

убили. Так закончилось владычество монголов в Иране 13 декабря 1353 г.

Яаследники ильханов, Джелаиры, хотя и были по происхождению монголы,

но не Чингисиды, не защитники Ясы и не богатыри. Они не заслуживают

внимания историка и этнолога.

2. На Дальнем Востоке., Несколько иначе шло освобождение Китая. В

империи Юань монголы были ничтожным меньшинством, ибо оии (вместе с

собственно Монголией) составляли меньше 2% населения империи. При таком

соотношении удерживать власть можно было только при помощи каких-либо

групп местного населения, поэтому правительство династии Юань не жалело

денег для буддийской общины и привилегий для помещиков Северного Китая.

Однако буддизм не столько организация (как, например, католицизм), сколько

не умонастроение (путь к спасению), и потому нашлась секта, относившаяся к

монголам враждебно, - «Белый лотос». Эта организация в ХII - ХIII вв.

слилась с тайными сектами «пришествия Майтреи» (будущего Будды

избавителя). Она вела постоянную войну против монгольской власти путем

организации мелких восстаний, которые легко подавлялись и уносили много

жертв. Этот латентный период освободительной войны не принес Китаю ничего,

кроме горя и страданий. Положение изменилось лишь тогда, когда поднялись

массы.

Надо сказать, что потомки Хубилая не отличались никакими

Государственными и военными способностями. Превратившись из смелых ханов в

китайских императоров, они потеряли связь с Отчизной, но не приобрели

симпатий завоеванных китайцев и не приспособились к новой родине.

Приближенные были не лучше правителей. Они не понимали, что такое

экономика земледельческой страны и мелйорация долины такой грозной реки,

как Хуанхэ. В 1334 г. от голода умерло около 13 млн. душ, то же

повторился в 1342 г. В 1344 г. воды Хуанхэ прорвали дамбу и затопили земли 1

трех провинций. Лишь тогда правительство поняло, что чинить дамбу нужно.

В 1351 г. на земельные работы было согнано 150 тыс. крестьян под конвоем

20 тыс. воинов. Крестьяне быстро договорились между собой. И тогда

началось!

Агенты «Белого лотоса» объявили мобилизованным землекопам добрые

вести о «пришествии Майтреи» и о «рождении императора династии Мин».

Те, измученные работой и оскорбленные произволом начальства, пошли за

инициаторами, повязали головы красными платками, и в одну ночь во всей

стране монгольские воины, находившиеся на постое в китайских домах, были

зарезаны. Вскоре численность повстанцев достигла 100 тыс. человек, наэлек-

тризованных фанатизмом. Восстание охватило весь Северный Китай. Лозунг

повстанцев был прост и примитивен: восстановление империи Сун.

Каждая крестьянская война обречена. Восстание «красных войск» разделило

судьбу Жакерии. Установить дисциплину среди крестьян оказалось

невозможным. Создать единство командования - тоже. После первых успехов

«повстанцы превратились в разбойников», что вызвало сопротивление им со

стороны помещиков, создавших отряды «справедливости» - «ибии», так как

«красные» свирепствовали почище монголов. К 1363 г. восстание было

подавлено.

Тогда вступили в игру южные помещики, чиновники и буддийские монахи,

обретшие гениального вождя, выйодца из беднейших крестьян, монаха и воина

Чжу Юаньчжана. Он прицял участие в восстании ~красных», достиг воинского

чина... но своевременно увел свой отряд на юг и там поднял восстание среди

всех слоев населения. Сложная система устойчивее простой. Чжу Юаньчжан

укрепил дисциплину, запретил грабежи и стал побеждать. Для пропитания

воинов он ввел систему, близкую к военным поселениям, - заставил

ополченцев работать на уборке урожая и следить за порядком; по отношению

к помещикам и чиновникам он «соблюдал этикет» .

Национальная консолидация сразу изменила течение войны, успех которой

уже склонялся к монголам. За 20 лет беспорядков многие предводители

«красных войск» договорились с монголами и стали бить своих. Предательство

- явление, увы, повсеместное. Чжу Юаньчжану пришлось подавить

'изменников, использовать военные конфликты среди монгольских нойонов и

распространить среди северных китайских крестьян прокламацию, обещав-

шую «прогнать варваров» и «избавить народ от тяжелой участи». После этих:

мероприятий в январе 1368 г. Чжу Юаньчжан провозгласил себя императором

династии Мин, а весной двинул войско на север и овладел монгольской

столицей Даду (Пекин), переименовав ее в Бэйпин.

В 1369 г. монголы были вытеснены из северных провинций Китая, но после

»того война приняла затяжной характер. Набеги и бои продолжались до

!ЗЯО г., когда армия импери. Мин проникла в глубь Монголии и разрушила

Каракорум. Но окончательного успеха китайцы добились лишь в 1388 г., когда

последний монгольский хан - Тогус-Тэмур - был разбит и пал в бою. После

этой катастрофы в Монголии наступила длительная анархия, в результате

когорой ойраты отд~;,ились от монголов

Джагатайский улус,

В Мавераннахре и Семиречье, Казалось бы, Джагатайский улус,

расположенный в Средней Азии и не соприкасавшийся с враждебными

государствами и непримиримыми этносами, должен был быть наиболее

благополучным. Однако писатель ХIV в. Омари сообщает: ч...в Туркестане

можно встретить только более или менее сохранившиеся развалины; издали

кажется, точно впереди благоустроенное селение, окруженное пышной расти-

тельностью; приближаешься в надежде встретить людей, но находишь только

пустые дома; единственные жители - кочевники, которые не занимаются

земледелием» .

Но и кочевникам там было не сладко. За 70 лет ХIV в. в Джагатайском

улусе сменилось около двадцати ханов, при этом каждая смена сопровождалась

кровопролитием. Но даже в этом калейдоскопе событий можно наметить

ведущую линию причинно-следственных связей и закономерных разрывов.

Убивали друг друга мусульмане и христиане, которых тогда в Средней Азии

было много: отюреченные монголы (джелаиры и барласы) и омонголенные

тюрки, сторонники слабых ханув и нукеры могучих эмиров, сарбадар в

Самарканде и кочевники-моголы, короче, у всякого человека в Джагатайском

улусе было много врагов и очень мало верных друзей.

Монгольская пассионарность гальванизировала иссякавший

мусульманский суперэтнос, но не нарушила его культурную неповторимость.

Языки, религия, эстетические нормы сохранились, социальные -

изменились меньше, чем в османской Турции, мощь которой была следствием

пассионарного толчка, но сила напора, инициативность, вирулентность

мусульманского мира возросли так, что этого хватило на целый период -

ХIV - ХVIII вв.

В ХIV в. быстрее всего падала пассионарность монголов Ирана и Средней

Азии. Ярко горела она у сарбадаров Хорасана и Самарканда, но им не

уступали тюрки, поселившиеся к югу от Амударьи, и афганцы, Не померкла

она в Дейлеме и Гургане, короче говоря, на всех территориях бывшего царства

ильханов - Ирана и Туркестана, как стало называться теперь междуречье

Сырдарьи и Амударьи.

В эти годы положение в Средней Азии было как нестерпимо, так и

безнадежно. Потомки Джагатая показали полную неспособность управлять

этнической химерой, состоящей из монголов, тюрков, таджиков. Они правили

только в степях Могулистана, т. е. в привычном для кочевников ландшафте.

Эмиры, бывшие князья племен, умели воевать друг против друга, а вожди

сарбадаров, изгнав из своих городов монголов, сводили личные счеты с

согражданами, что трудно назвать классовой борьбой. Стране нужна была

твердая власть, и Тимур создал ее, сделав шаг назад.

Твердая власть нуждается в поддерживающей ее силе. Эту силу халифы

Багдада, султаны Газны и хорезмшахи обретали в лице гулямов - тюркских

воинов, иногда рабов, иногда наемников. Гулямы не были связаны с классами и

сословиями тех стран, где они жили. Это были «свободные атомы». Они охотно

служили щедрому вождю, рискуя жизнью, выполняли самые трудные задания, но,

увы, очень дорого стоили: ведь они работали за плату, как легионеры времен

римских императоров или «варанги» Комнинов и Палеологов. Короче говоря, Тимур

стал «солдатским императором» со всеми вытекающими последствиями.

Улус Джучиев.

Улус Джучиев включал в себя три орды: Белую, Синюю и Золотую,

которой примкнула Великороссия. Те же княжества, которые отказались

союза с татарами, были в ХIV в. захвачены Польшей и Литвой. Татары их

присоединению не принуждали.

Монголы в этом улусе составляли незначительное меньшинство. Улус

Джучиев был химерной целостностью в еще большей .степени, чем Иран и

Средняя Азия. До тех пор пока в Сарае правили волевые и энергичные ханы,

Орда казалась могучим государством. Первая встряска произошла в 1312 г.,

когда население Поволжья - мусульманское, купеческое и антикочевническое

- выдвинуло царевича Узбека, сразу казнившего 70 царевичей

Чингисидов и всех нойонов, отказавшихся предать веру отцов. Вторым

потрясением было убийство хана Джанибека его старшим сыном Бердибеком,

а через два года, в 1359 г., началась двадцатилетняя междоусобица».

Эта жестокая эпоха была неизбежной. Этносы, «затащенные» в единую,

систему путем завоевания, сливаются только при подъеме пассионарного

напряжения, а тут был спад как среди монголов, утративших своих богатырей

в междоусобице ХIII в., так и среди аборигенов, уже превратившихся в

реликты. Исключением была только Великороссия, вступившая в новый виток

зтногенеза и сумевшая использовать Золотую орду для прикрытия от столь же

пассионарного врага - Литвы.

Долгое время, внешняя политика Золотой орды была довольно мирной. Редкие

стычки с литовцами, отдельные военные экспедиции для умиротворения распрей

в Белой орде и длительный бессмысленный конфликт с ильханами Ирана - вот и все,

что нарушало мир.

Но это не спасло ни династию, ни державу. В химерной системе связи

неустойчивы настолько, что распадаются от собственной тяжести. Именно это

произошло в Золотой орде.

В это время на арену выходит новое действующее лицо хан Тохтамыш.

Бедный Тохтамыш! Сев на престол Золотой орды, он оказался на должности

выше уровня его компетентности. При этом он не представлял себе всех

трудностей, с которыми было связано управление полиэтничной страной, и не

отдавал себе отчета в том, что ему грозит и что ему необходимо для спасения.

Тохтамыш полагал, что, став во главе огромного улуса, он уже проявил талант

правителя, хотя на престол его привели стечение обстоятельств и поддержка

Тимура, врага его соплеменников. Победа над Мамаем им не была одержана

потому, что битвы не было, да она и не нужна была, так как Мамай лишился

войска, покинувшего мятежника ради законного хана, традиции Чилгиса и

Чингисидов. Свою личную отвагу и стойкость Тохтамыш счел достаточным для

того, чтобы царствовать в чужих странах, в Поволжье и на Иртыше, и

принимать решения, не обдумывая их. Вследствие этого он стал игрушкой в

руках своих беков, которые были умнее его и столь же необразованны.

Большая часть их была не мусульмане, а язычники, и трудно сказать, был ли

мусульманином сам Тохтамыш. Это важно не потому, что вера меняет характер

человека, чего иногда и не случается, а потому, что приобщение к той или

иной культуре расширяет кругозор правителя и помогает ему в решении

политических задач, особенно тех, о существовании коих он ранее даже не

подозревал. Короче говоря, Тохтамышу крайне навредил его воинствующий

провинциализм, вследствие которого он, выйдя за пределы Западной Сибири,

наделал столько глупостей, что в конце коццов потерял и власть и жизнь.

Существует, и весьма распространено, мнение,

что расширение какого-либо государства связано с его экономическим

или социальным подъемом. Однако часто бывает, что причина расширения -

в ослаблении соседей этого государства, тогда как само оно находится в

состоянии этнического гомеостаза и социальной стабильности. В обоих случаях

соотношение сил меняется одинаково, и не абсолютные величины, а именно

их соотношение определяет успехи или неудачи в длительных войнах как

характерных проявлениях этнических и особенно суперэтнических контактов.

Синяя орда была слабой державой с редким населением и экстенсивным

хозяйством. Сто лет она существовала благополучно, будучи прикрыта с запада

Золотой ордой, а с востока - Белой. Когда же обе эти державы истратили

запас пассионарности, переданный им монгольскими казнами, то Синяя орда

оказалась наименее слабой и овладела Поволжьем и берегами Иртыша. Но

даже при этом Тохтамыш был вынужден прибегнуть к помощи Тимура и князя

Дмитрия, которым он должен бы быть благодарен. Но обстоятельства вынудили

его к другому: ради союза с суздальско-нижегородскими князьями он совершил

легкомысленный набег на Москву в 1382 г., а затем в 1383 г. овладел Хорезмом

только для того, чтобы тут же его потерять. Зато он приобрел разочарованного

вассала в Москве и неумолимого врага в Кеше (Шахрисябзе) - эмира Тимура,

уже ставшего правителем Джагатайского улуса.

Как ни странно, в 80-х годах ХIV в. в Азии воскресла политическая

коллизия ХIII в. Против Монгольского улуса почти одновременно выступили

Китай, обновленный династией Мин, и идейный наследник Хорезмийского

султаната - Тимур. Но противники их, Тоглук-Тэмур в Монголии и Тохтамыш

в Сибири, были эпигонами Чингис-хана и его соратников. Несмотря на личную

храбрость обоих ханов, беков и нухуров, их этносы не обладали тем высоким

пассионарным напряжением, которое позволило монголам Х11! в. не только

отстоять свою жизнь и свободу, но и одержать победы, удивившие мир. Лучшие

потомки «людей длинной воли» погибли в междоусобной войне 1259 - 1304 гг.,

а уцелевшие перестали быть степняками. Они предпочли древней традиции

обаяние высокой мусульманской культуры и оплодотворили ее, пожертвовав

собой в борьбе со своими собратьями, которые уже казались им «отсталыми»

и «дикими». Именно это отчуждение позволило потомкам монголов

объединиться с тюрками и таджиками, хотя создание такой химеры

стоило всему Ближнему Востоку много крови.

Неотвращенная, да и неотвратимая, война, начавшись в 1383 г., тянулась

15 лет. Тохтамыш после поражения пропал без вести. Тимур надорвался и

вскоре умер.

Таким образом малая численность собственно монгольского этноса,

разбросанность его на огромной территории и уменьшение его пассионарного

напряжения (вследствие постоянных войн) повели к стремительному

протеканию фазы надлома, что выразилось сначала в распаде единого

монгольского государства, а потом в ослаблении его отдельных

Заключение.

Монгольский виток этногенеза начался в ХI в. В фазе подъема монголы совершили

свои завоевания и рассеяли свою пассионарность среди китайцев, тюрок, персов

и русских, что способствовало, с одной стороны,ослаблению самой Монголии, а с

другой - усилению окраин «монголосферы». Жестокая гражданская война

1259 - 1301 гг. унесла лучшую часть монгольских батуров, внуков «людей

длинной воли», и в Х1У в. политическое едииство Монгольской империи

держалось только на инерции. В самой Монголии появилось много персов,

тюрок, русских и китайцев, как женщин, так и мужчин: ремесленников,

торговцев и ученых, отнюдь не пассионарных, но перемешавшихся с монголами.

Историк Омари отметил, что в улусе Джучиевом монголы растворились среди

кыпчакои. В Иране монголы частично сохранились, но стали мусульманами

и утратили ведущее значение. А в Средней Азии монгольская пассионарность

стимулировала регенерацию утраченной в ХII в.

В начале ХII в., после смуты, владеиия потомков Чингис-хана были самой обширной и самой могучей державой н ойкумене. Разделенная на четыре

больших улуса: империю Юань в Китае и Монголии, царство ильханов в Иране, Джагатайское ханство в Средней Азии и улус Джучиев, включавший Золотую

орду, Белую орду на Иртыше и Синюю орду - кочевья от Тюмени до

Аральского моря, она, казалось, не имел; опасных врагов и достойных соперников.

Но к концу Х1У в. эта «монголосфера», как ее назвал Г.В. Вернадский,

развалилась почти бесследно. Осколком, не потерявшим жизнеспособности, оказался небольшой этнос дурбэн-ойратов, продержавшийся до ХУ1!! в. Он был истреблен

китайцами в 1