Навигация
2.2 Философия права
Право с точки зрения Гегеля есть «наличное бытие свободной воли». «Право состоит в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли».
Философское понятие права значительно более широко, чем юридическое. Оно охватывает «наличное бытие всех отраслей свободы». Это есть объективно идеалистическое понятие права. Разум, дух в области общественных отношений людей с точки зрения Гегеля, творит свою работу при помощи индивидуальной воли отдельных лиц и создаёт объективный мир свободы, т.е. право.
В положении Гегеля о том, что через индивидуальную волю отдельного лица осуществляется всеобщая воля, можно видеть отражение представления о зависимости индивидуального сознания от общественного.
понятие о праве в представлении Гегеля имеет свой основной не волю отдельного лица, а некую себе и для себя сущую всеобщую волю, имеющую самостоятельное существование во времени, пространстве и выражающую объективный разум, а не субъективный произвол отдельного лица, что существенно отлично от понятия о праве, данного Кантом и всеми сторонниками критической философии.
Гегель стремится постигнуть разумную сущность права и государства самих по себе, независимо от прав и интересов отдельной личности. Он трактует положительное право как выражение самого разума чтобы тем самым обосновать неправомерность, не отрицая при этом возможности элементов насилия и тирании в положительном праве, но считает их для самого права чем-то случайным, не касающимся природы права самого себе.
В «философии права», как составной части системы гегелевской философии, развитие духа даётся через развитие диалектического мышления понятия права от его абстрактных форм до конкретных, от абстрактного права к моральности, а затем к нравственности.
Философия права в качестве части философии имеет «определённую исходную точку, которая есть результат и истина того, что ей предшествует и что составляет её, так называемое, доказательство. Поэтому понятие права по своему становлению трактуется вне науки права, его дедукция предполагает здесь уже имеющейся и его следует принимать как должное».
Понятие «право» употребляется в гегелевской философии права в следующих основных значениях:
1) право как свобода
2) право как определённая ступень и форма свободы (особое право)
3) право как закон (позитивное право).
В гегелевском учении тремя главными формообразованиями свободной воли и соответственно тремя основными уровнями развития понятия права являются:
- абстрактное право
- мораль
- нравственность.
2.3 Главное в философии Гегеля
Настоящая свобода достигается духом не через отрешение от предметов, а через познание их в их истине. “Познайте истину и истина освободит вас”. Истинное познание есть тожество познающего и познаваемого, субъекта и объекта. Это тожество есть истина того и другого; но оно не есть акт, не есть пребывающее, косное бытие; в своем пребывании субъект и объект, как такие, полагаются в отдельности и внешности относительно друг друга, следовательно, не в истине. Но истина есть, и ее не нужно отыскивать ни в косном бытии внешних вещей, ни в субъективной деятельности нашего я, без конца созидающего свой видимый мир единственно лишь затем, чтобы всегда иметь материал для упражнения в добродетели (точка зрения Фихте); истина не сидит в вещах и не создается нами, а сама раскрывается в живом процессе абсолютной идеи, полагающей из себя все многоразличие объективного и субъективного бытия и достигающей в нашем духе до полного самосознания, т. е. до сознания своего тожества во всем и тожества всего в ней. Таким образом, для познания истины нам не нужно носиться со своим я, примеривая его к разным объектам; истина присуща нам самим так же, как и объектам; она содержит в себе и осуществляет все, и нам нужно только дать ей познавать себя в нас, т. е. раскрывать свое содержание в нашем мышлении; содержание же это есть то самое, которое выражено и в бытии предмета. Предмет (всякий) существует по истине только вместе со всем, в своей внутренней логической связи со всеми другими; таким он и мыслится: в его понятии нет ничего такого, чего бы ни было в его действительности, и в его действительности нет ничего такого, чего бы нисодержалось в его понятии. Та самая абсолютная идея (или “живая субстанция”, становящаяся субъектом, превращающаяся в дух), которая положила себя в предмете, как его скрытый смысл или разум, она же мыслит его в истинно-философском познании, т. е. сообщает ему внутреннее субъективное или самостное бытие. Предмет безусловного познания есть субстанциальное содержание бытия, которое в то же время есть и непосредственная собственность нашего я, самостное, или понятие. “Если зародыш”, говорит Гегель, “сам по себе есть будущий человек, то он еще не человек сам для себя; таким становится он, лишь когда его разум достигнет до развития того, что составляет его сущность”. Подобным же образом относится идея в бытии к идее в мышлении. Настоящая философия или безусловное мышление не есть отношение субъекта к абсолютной идее, как к чему-то отдельному, а полнота самораскрытия этой идеи для себя. Но что же такое это безусловное мышление, в котором абсолютная идея находит самое себя? В этом пункте главная оригинальность Гегеля, здесь он разошелся с другом и единомышленником своим, а потом соперником и врагом — Шеллингом. Что истинная задача философии есть познание абсолютного и что в абсолютном субъект и объект тожественны, а за устранением этой основной противоположности устраняются и все прочие, так что истина определяется как тожество всего в одном — это была собственно точка зрения Шеллинга. Гегель вполне усвоил эту общую идею абсолютного тожества, или абсолютного субъект-объекта, как настоящее определение истины и основной принцип философии, высвобождающий ее из скептической двойственности Канта и из одностороннего субъективизма Фихте. Но как же осуществляется этот принцип абсолютного тожества в действительном знании, как выводится из него содержание истинной науки или философии? Для Шеллинга способ безусловного познания был умственное созерцание (intellektuelle Anschaung), на предполагаемой невозможности которого Кант основывает свое убеждение в непознаваемости существа вещей.
Чтобы мир умопостигаемых сущностей (ноуменов), — говорил Кант, — был дан вам в действительном познании, а не в субъективных только идеях, необходимо было бы, чтобы в основе такого познания лежало умственное созерцание, как в основе нашего действительного познания мира явлений лежит чувственное созерцание (в формах пространства и времени); но такого умственного созерцания у нас нет и быть не может, а потому мир ноуменов неизбежно остается для нас непознаваемым. Шеллинг утверждал не только возможность, но и действительность умственного созерцания, как единственного истинного способа философского познания. Гегель, не оспаривая этого в принципе, но рассматривая действительное содержание Шеллинговой философии, находил, что его умственное созерцание сводится на деле к двум общим приемам, одинаково неудовлетворительным.
Во-первых, “рассматривать какой-нибудь предмет, как он есть в абсолютном”, состоит, как оказывается, в следующем: нужно только утверждать, что хотя об этом предмете и говорится теперь как о чем-то отдельном, но что в абсолютном (А = А) такой отдельности вовсе не существует, ибо в нем все есть одно. Формулировав, таким образом сущность этого первого приема абсолютной философии, Гегель беспощадно замечает: “это единственное знание, что в абсолютном все равно всему, противопоставлять различающему и наполненному знанию, или выдавать абсолютное за ночную темноту, в которой все кошки серы, можно назвать только наивной пустотой в сфере знания”. С одним этим способом нельзя было бы, конечно, создать даже призрачной системы; на помощь является второй прием абсолютного познания, состоящий в том, чтобы на основании всеобщего тожества строить разные симметрические схемы и проводить аналогии между самыми разнородными предметами. Если нам проповедуют, — говорил Гегель, — “что рассудок есть электричество, а животное — азот, или что оно равно северу или югу и т. п., представляя эти тожества иногда в этой самой наготе, иногда же прикрывая их более сложной терминологией, то неопытность могла бы прийти в изумление от такой силы, соединяющей вещи, по-видимому, столь далеко лежащие; она могла бы видеть здесь глубокую гениальность, тешиться и поздравлять себя с этими достохвальными занятиями. Но уловку такой мудрости также легко понять, как и пользоваться ею, а раз она сделалась известной, повторение ее становится так же невыносимо, как повторение разгаданного фокуса. Аппарат этого однообразного формализма все равно, что палитра живописца, на которой натерты только две краски, например, красная и зеленая: одна для исторических картин, а другая для ландшафтов”.
Этому мнимо-умозрительному методу всеобщего смешения, с одной стороны, и внешнего подведения под произвольные схемы, с другой, Гегель противополагает истинно-научное умозрение, в котором само содержание знания, в форме логических понятий, диалектически развивается из себя в полную и внутренне связанную систему. “Как объективное целое, — говорит Гегель, — знание утверждает себя на основаниях, тем более прочных, чем более оно развивается, и части его образуются одновременно с целой областью познания. Средоточие и круг находятся в такой связи между собой, что первое начало круга есть уже отношение к средоточию, которое (с своей стороны) не есть еще совершенное средоточие, пока не восполнятся все его отношения, т. е. целый круг”. Истинная наука по Гегелю не есть извне привходящая обработка данного материала, ни простое констатирование общей идеи по поводу частных явлений: наука есть самотворчество разума. Здесь “абсолютное преобразует себя в объективную полноту, в совершенное само на себя опирающееся целое, не имеющее вне себя основания, но основанное только через само себя в своем начале, середине и конце”. Это целое представляет собой настоящую систему, организацию положений и воззрений. К такой системе, как к цели научного творчества, стремился и Шеллинг, но он не мог ее достигнуть по отсутствию у него истинной диалектической мысли. Он, безусловно, противополагал свое бесплодное “умственное созерцание” обыкновенному рассудочному мышлению, различающему предметы и дающему им определение в твердых понятиях. Истинное же умозрение не отрицает рассудочного мышления, а предполагает его и заключает в себе, как постоянный и необходимый низший момент, как настоящую основу и опорную точку для своего действия. В правильном ходе истинно философского познания рассудок, разделяющий живое целое на части, отвлекающий общие понятия и формально противополагающий их друг другу, дает неизбежное начало мыслительному процессу.
Лишь за этим первым рассудочным моментом, когда отдельное понятие утверждается в своей ограниченности как положительное или истинное (тезис), может обнаружиться второй отрицательно-диалектический момент — самоотрицание понятия вследствие внутреннего противоречия между его ограниченностью и той истиной, которую оно должно представлять (антитезис), и тогда уже, с разрушением этой ограниченности, понятие примиряется со своим противоположным в новом высшем, т. е. более содержательном, понятии, которое относительно двух первых представляет третий положительно-разумный или собственно умозрительный момент (синтезис). Такую живую подвижную тройственность моментов мы находим на первом шагу системы, ей определяется весь дальнейший процесс, и она же выражается в общем расчленении целой системы на три главные части.
Необходимость и движущее начало диалектического процесса заключается в самом понятии абсолютного. Как такое, оно не может относиться просто отрицательно к своему противоположному (не абсолютному, конечному); оно должно заключать его в самом себе, так как иначе, если б оно имело его вне себя, то оно им ограничивалось бы, — конечное было бы самостоятельным пределом абсолютного, которое таким образом само превратилось бы в конечное. Следовательно, истинный характер абсолютного выражается в его самоотрицании, в положении им своего противоположного или другого, а это другое, как полагаемое самим абсолютным, есть его собственное отражение, и в этом своем небытии или инобытии абсолютное находит само себя и возвращается к себе как осуществленное единство себя и своего другого. А так как абсолютное есть то, что есть во всем, то этот же самый процесс есть закон всякой действительности. Скрытая во всем сила абсолютной истины расторгает ограниченность частных определений, выводит их из их косности, заставляет переходить одно в другое и возвращаться к себе в новой, более истинной и свободной форме. В этом всепроникающем и всеобразующем движении весь смысл и вся истина существующего — живая связь, внутренне соединяющая все части физического и духовного мира между собой и с абсолютным, которое вне этой связи, как что-нибудь отдельное, и не существует вовсе.
Глубокая оригинальность Гегелевой философии, особенность, свойственная исключительно ей одной, состоит в полном тожестве ее методы с самим содержанием. Метода есть диалектический процесс саморазвивающегося понятия, и содержание есть этот же самый всеобъемлющий диалектический процесс — и больше ничего. Изо всех умозрительных систем только в одном гегельянстве абсолютная истина или идея не есть только предмет или содержание, но сама форма философии. Содержание и форма здесь вполне совпадают, покрывают друг друга без остатка. “Абсолютная идея”, говорит Гегель, “имеет содержанием себя самое, как бесконечную форму, ибо она вечно полагает себя, как другое, и опять снимает различие в тожестве полагающего и полагаемого”.
Похожие работы
... от диалектической философии Гегеля, определяющееся в смысле уровня движения познания: современное движение познания осуществляется на более высокой ступени (о чем писал сам Гегель; см. ниже); если диалектическая философия Гегеля определена постижением духом себя (феноменология духа), то процесс ее развития, продолжение философии великого мыслителя, определяется противоречием себя идеи. Гегель ...
... как идея свободы, как конкретное и высшее право, как правовое образование, как единый организм, как конституционная монархия, как "политическое государство" - являются взаимосвязанными аспектами единой идеи государства. В философии права Гегеля античная мысль о полисном правлении синтезируется с доктриной "господства права"; результатом этого синтеза и является гегелевская концепция правового ...
... закономерности материального мира как такового, то у Гегеля — объективно-логические конструкции, стоящие за материальным миром. Подводя итог вышесказанному, можно заключить, что логический метод занимает центральное место в философской системе Гегеля. Он формирует вокруг себя эту систему, производя все ее составные части — онтологию, гносеологию, этику, философию истории, историю философии и др. ...
... антропологическую метафизику, направленную на постижение конкретного человека. Поздний Гегель растворяет антропологическую тематику в общих рассуждениях о сущности и значении духа. Высшим достижением немецкой классической философии являлась диалектика Гегеля, великая заслуга которого состоит в том, что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т.е. в ...
0 комментариев