1. Толкование принципов, основополагающих для концепции прав человека.
Несмотря на признание Всеобщей декларации по правам человека мировым сообществом, начиная с 80-х гг. страны Афро-Азиатского региона стали выступать с критикой принципа универсальности прав и свобод человека, закрепленного во Всеобщей декларации, называя его абстрактным, нереальным, отражающим лишь европейские ценности и не учитывающим национальные, религиозные, исторические, географические особенности каждого государства или группы государств.
Указанная позиция особенно ярко выявилась в выступлениях представителей развивающихся государств (Китая, Кубы, Индонезии, Сирии, Пакистана, Йемена, Сингапура) в период проведения Второй всемирной конференции по правам человека (с 14 по 25 июня 1993 г.). Они заявили о новой концепции прав человека, в отличие от традиционной западной, суть которой сводилась к следующему: а) основное внимание должно уделяться региональной специфике отдельных стран при трактовке и применении прав человека; б) социально-экономическим правам должен отдаваться приоритет перед гражданскими и политическими, “причем акцент делается на особую значимость коллективных прав в ущерб индивидуальным правам”; в) установление статуса личности относится к исключительно внутренней компетенции государства, поэтому принцип невмешательства во внутренние дела государства должен быть определяющим даже при грубых нарушениях прав человека1. Очевидно, что данную концепцию трудно назвать новой, так как большинство из вышеизложенных аргументов были характерны для позиции Советского государства и отстаивались им при выработке Всеобщей декларации прав человека.
Однако абсолютное большинство государств—участников Венской конференции по правам человека не поддержали сторонников “азиатской” концепции, и в итоговом документе конференции — Венской декларации и Программе действий принцип универсальности прав человека был подтвержден и углублен. В нем подчеркивалось, что “все права человека универсальны, неделимы, взаимозависимы и взаимосвязаны. Международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе. Хотя значение национальной и региональной специфики различных исторических, культурных и религиозных особенностей необходимо иметь в виду, государства, независимо от их политических, экономических и культурных систем, несут обязанность поощрять и защищать все права человека”1.
2. Детализация и конкретизация фундаментальных прав и свобод человека и их регламентация в отношении отдельных социальных групп.
Всеобщая декларация легла в основу нормотворческой деятельности в области прав человека на международном уровне. Основные фундаментальные права человека получили закрепление в универсальных международных договорах (Пакт о гражданских и политических правах 1966 г., Пакт об экономических, социальных, культурных правах 1966 г.) и в региональных соглашениях (Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Американская конвенция о правах человека 1969 г., Африканская Хартия прав человека и народа 1981 г.). Кроме того, весомый вклад в осуществление кодификационного процесса в области прав человека внесли Конвенции ООН, МОТ и ЮНЕСКО, регулирующие права и свободы отдельных групп населения (Конвенции ООН о политических правах женщин 1952 г., Конвенция ООН о правах ребенка 1989 г., Конвенция ЮНЕСКО о ликвидации дискриминации в области образовании 1960 г., Конвенция МОТ о злоупотреблении в области миграции и обеспечении трудящимся мигрантам равенства возможностей и обращения 1975 г. и т. д.). В настоящее время имеется около 70 конвенций в области прав человека. Новацией договоров по правам человека в отличие от Всеобщей декларации являются детальная трактовка прав человека, закрепление гарантий их реализации государством, выделение особой категории фундаментальных прав человека, не подлежащих ограничению со стороны государств ни при каких обстоятельствах (право на жизнь, недопустимость пыток, свобода мысли и убеждений, право на судебную защиту). Учитывая юридическую обязательность конвенционных норм, для государств, ратифицирующих международные соглашения, кодификационная деятельность в области права человека не только способствовала увеличению количества международных стандартов, но и активизировала национальное нормотворчество по их закреплению в законодательстве государств.
3. Создание института международной защиты прав человека.
Всеобщая декларация прав человека, базирующаяся на принципе неотъемлемости прав и свобод для жизнедеятельности любой личности, закрепила возможность ограничения прав личности со стороны государства только в исключительных случаях. Однако при этом возлагала лишь на государство функции контроля и защиты прав человека.
Многочисленные отступления и грубые нарушения прав человека, неоднократно приводившие к локальным вооруженным конфликтам, показали явную неэффективность внутригосударственного контроля за их соблюдением, особенно в странах с диктаторским режимом. Поэтому начиная с середины 70-х гг. в международно-правовых документах, принимавшихся в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) четко прослеживается тенденция определить функции международного права и внутригосударственного права в области защиты прав человека.
В первом документе СБСЕ — Хельсинкском Заключительном акте 1975 г., закрепившем принцип уважения основных прав и свобод человека в качестве принципа международного права, устанавливался баланс равного взаимодействия международно-правового и национального регулирования прав человека. Государства должны “поощрять и развивать эффективное осуществление гражданских, политических, экономических, социальных и культурных и других прав и свобод... Совместно и самостоятельно действовать в соответствии с условиями и принципами Устава ООН и Всеобщей декларации прав человека”1.
В документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ уже утверждалась главенствующая роль международных стандартов в области прав человека. Согласно Документу любое государство имеет право “свободно выбирать и развивать в соответствии с международными стандартами в области прав человека свои политические, социальные, экономические и культурные системы... и должны обеспечивать, чтобы их законы, административные правила и политика сообразовывались с их обязательствами по международному праву”. Кроме того, отдельным лицам или группам, действующим от их имени, было предоставлено право “поддерживать связь с международными органами, наделенными компетенцией получать и рассматривать информацию, касающуюся утверждений о нарушении прав человека”2 (иными словами, право обжаловать действия государства-нарушителя).
Наконец, в Документе Московской конференции по человеческому измерению СБСЕ 1991 г. было прямо подчеркнуто, что “вопросы, касающиеся прав человека, основных свобод, демократии, верховенства закона носят международный характер... и не относятся к числу исключительно внутренних дел соответствующего государства”3. Таким образом, институт международной защиты прав человека был легализирован. Функции международной внутригосударственной защиты прав человека разграничивались следующим образом: на международном уровне разрабатываются международные стандарты в области прав человека и действуют контрольные органы за их соблюдением, на национальном уровне государства приводят свое законодательство в соответствие с международными стандартами и гарантируют их выполнение.
Международные контрольные органы стали обязательным структурным элементом универсальных конвенций по правам человека, начиная с принятия Международной конвенции ООН о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. Создаваемые на базе конвенций международные контрольные органы (Комитет по ликвидации расовой дискриминации, Комитет по правам человека, Комитет против пыток, Комитет по правам ребенка) наделялись правом требовать от государств периодического предоставления докладов о соответствии их законодательства положениям конвенций, а некоторые из них (Комитет по ликвидации расовой дискриминации, Комитет по правам человека, Комитет против пыток) уполномочивались рассматривать жалобы государства на государство относительно нарушения прав человека, предусмотренных соответствующей конвенцией, и индивидуальных жалоб граждан на государство с правом вынесения рекомендаций по устранению нарушений.
Региональные конвенции (здесь безусловное авторство принадлежит Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.) пошли гораздо дальше, предусмотрев учреждение Суда по правам человека, имеющего право рассматривать жалобы государства на государство и индивидуальные жалобы относительно нарушений положений конвенции, причем решение суда является обязательным для государства.
Итак, функционирование механизма международной защиты прав человека направлено на создание дополнительных гарантий их соблюдения государствами. Однако совершенно очевидно, что эволюция концепции прав человека не свидетельствует о радикальных изменениях содержания Всеобщей декларации, а лишь конкретизирует и углубляет ее положения, что свидетельствует об уникальности, жизнеспособности и современности данного документа, несмотря на полувековой период со дня принятия Декларации.
Правовую область можно создавать опираясь на ЗАПРЕТИТЕЛЬНЫЙ, либо на РАЗРЕШИТЕЛЬНЫЙ принципы.
В области законотворчества человечество исторически раньше освоило запретительный подход и сегодня он широко используется во всех нормативных документах порождаемых органами власти во всём мире. Найти истоки запретительного подхода, наверное, невозможно, поскольку запрет, как метод законотворчества, известен столько, сколько человечество помнит себя.
В законодательстве Тамерлана, говорят, было всего шесть законов. Тексты законов были высечены на камнях и установлены на перекрёстках всех крупных дорог необьятной империи. За нарушение каждого закона предусматривалось единственное наказание - смертная казнь. Других наказаний законодатель не признавал. "За вмешательство третьего в спор двоих - смертная казнь", - гласил один из законов. Наверное, этот закон нашёл отражение в известной русской пословице: - "Двое дерутся - третий не лезь".
Область права базирующаяся на запретительных принципах помимо регулирующей деятельности, для чего она и создаётся, привносит в общество серьёзный дискомфорт. Это может ощутить каждый. Достаточно полистать уголовный кодекс. Невольно испытываешь гнетущую роль от этого нормативного документа, ловишь себя на мысли, не совершил ли ты чего-нибудь такого, за что тебя можно посадить если хорошенько покопаться в твоём настоящем и прошлом и предвзято высветить их. И это не мнительность сродни беспокойству студента первых курсов мединститута, подозревающего в себе все болезни, которые он изучает. Дело в том, что нормы права, основанные на запретителном принцыпе открывают широкое поле для террора общества "на законных основаниях". Всё дело в правоприменительной практике.
Достаточно ли здравого смысла, на который ты опирался всю жизнь не интересуясь законами, что бы быть чистым перед законами? Это беспокойство совершенно оправдано. Запретительный принцип позволяет держать граждан в напряжении, заставляет их "постоянно оглядываться". Усиливает этот эффект и юридическая норма - "Незнание закона не освобождает от ответственности". Внесла свою лепту в создание напряжённости и художественная литература. "Был бы человек, а статья найдётся". Ну и полноту картины завершает правоприменительная практика, оценённая в народном фольклёре - "Закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло".
В диктаторских тоталитарных режимах преследование граждан, проистекающее из примата запретительного права, может приобретать весьма изощрённые формы. Достаточно вспомнить, что разгребая неправосудную нормоприменительную юридическую практику, доставшуюся обществу в наследство от коммунистического прошлого, Конституционный суд СССР специальным распоряжением признал недействительными засекреченные ведомственные положения и инструкции, которыми ограничивались права граждан.
Предпринимались и предпринимаются различные попытки нейтрализовать негативные моменты запретительного подхода в области права.
Из наиболее интересных отметим предложение конституировать, вписать в Конституцию государств основополагающий принцип правовой сферы для человека. "Человеку разрешено всё, что не запрещено законом". Конституировав этот принцип, общество во многом раскрепостило бы своих граждан, обеспечив им весьма комфортное правовое существование. Но на сегодня это пожелание остаётся чисто теоретическим и ни где и не конституировано. Хотя работа законодателя по созданию исчерпывающего списка запрещённых деяний, шкалы наказаний за нарушение перечня, априори допускает существование обширной области дозволенного, из которого мудрость и прозорливость законодателя призвана исключить что-то, как не допустимое.
Из других попыток отметим предложение конституировать принципы на которых базируется правовая сфера, регулирующая деятельность властных структур. "Органам власти запрещено всё, что прямо не разрешено в законе". Не трудно видеть, что это положение является зеркальным отражением базисного принципа, на котором строится правовая сфера человека. Человеку можно всё, что не запрещено. Властям можно только то, что им разрешено. Но, повидимому, законодатель полагает, что конституирование принципа регулирующего деятельность властных структур в явной однозначной формулировке, - органы власти могут только то, что им можно, - выглядит слишком большим посягательством на прерогативы власти. Поэтому предпочитают не формулировать сам принцип, на основе которого регулируется деятельность власти. Но из законодательных норм предусматривающих наказание за превышение власти, то есть за использование властных полномочий сверх допустимых границ, следует признание, что существуют сами эти границы, что власть, это не вседозволенность, что есть фундаментальное ограничение при отправлении властных полномочий. А вот об этом прямо предпочитают не говорить.
Принципиально иной попыткой прорыва из сферы запретительного права для человека является Всеобщая Декларация Прав Человека принятая 10 декабря 1948 года Генеральной Ассамблеей ООН.
В Декларации была предпринята попытка отойти от запретительного принципа при установлении правовой области для человека. Впервые, опираясь на разрешительный принцип, в тридцати статьях Декларации были провозглашены основные "естественные" социальные, политические, юридические, экономические права человека, которые не могут отчуждаться в пользу государства или узурпироваться кем-либо. О злоключниях Декларации в СССР говорит тот факт, что во времена брежневского отката в 70-х годах диссидентам инкриминировали в вину в том числе и распространение текстов Всеобщей Декларации Прав Человека. И только в конце 80-х годов она была открыто опубликована в стране.
Всеобщая Декларация Прав Человека методологически повторяет подход естествознания конца ХIX начала ХХ века, когда в различных областях знания для исследования каких-то явлений создавались эталоны сравнения - больше известные под названием идеальные модели. Абсолютно чёрное тело в физике, абсолютно белый шум в теории связи, идеальный компьютер Кэли в вычислительной технике, идеальный гранит Вистелиуса в геологии и т.п.
Всеобщая Декларация Прав Человека является таким же идеальным эталоном для оценки гражданских свобод в отдельных государствах.
Историческая роль Декларации заключается в том, что мировой кворум человечества впервые на основе разрешительного принципа определил неотчуждаемые права человека. Результатом этой работы явилось появление большого шлейфа вторичных документов, повторяющих основные положения и методологический подход создателей Всеобщей Декларации Прав Человека при разработки региональных и национальных стандартов в области прав человека.
В преамбуле Всеобщей декларации прав человека Генеральная Ассамблея ООН указала, что она провозглашает Декларацию лишь «в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и все государства», а в Международных пактах государства-участники уже обязались предпринять необходимые законодательные, административные и иные меры для осуществления в своих странах провозглашенных Пактами прав и свобод человека.
Наиболее эффективным и гарантированным внутригосударственным правовым средством закрепления международных норм в области прав человека является конституция государства.
45 лет разделяют принятие Всеобщей декларации прав человека и Конституции РФ. Каждый из указанных документов имеет свою историческую и правовую значимость и сферу действия. Но при этом у них есть и нечто общее, связанное с историей их создания. Каждый из них создавался и принимался в условиях острого социально-политического и идеологического противостояния.
За истекшие годы Всеобщая декларация прав человека фактически превратилась из политической декларации в документ политико-правового характера. Как показывают специальные исследования, в конституциях более чем 110 стран мира имеются в той или иной степени ссылки на Декларацию. Данная Декларация вместе с принятыми на ее основе международными пактами о правах человека составила своего рода международный кодекс прав и свобод человека, признанный большинством государств современного мира, который установил общегуманные стандарты прав и свобод человека. Эти стандарты стали правовым ориентиром для отдельных государств и мирового сообщества в целом, а также своеобразным критерием, «планкой», ниже которой государство не может опускаться. Организация Объединенных Наций, стремясь добиться торжества прав и свобод человека во всех странах мира, предпринимает значительные шаги с целью «придать дополнительный импульс усилиям по превращению нынешнего периода в эпоху, когда права человека будут восприниматься всеми в качестве неотъемлемого компонента обеспечения мира, безопасности, экономического процветания и социальной справедливости»1.
Россия присоединилась к подавляющему большинству международных договоров и пактов в области прав человека, является членом практически всех международных организаций, провозгласивших защиту прав человека в качестве главной цели, и, наконец, в течение последних десяти лет в стране создана своя национальная система защиты прав человека, отвечающая мировым стандартам. Сначала была создана законодательная база, включающая в себя прежде всего Конституцию РФ, вызвавшую изменения почти во всех отраслевых законодательствах в плане закрепления прав и свобод человека, а также Декларацию прав и свобод человека и гражданина 1991 г.
Как известно, в еще более драматических условиях разрабатывалась Конституция России 1993 г. Конституционно-правовое оформление и закрепление новых политических, экономических и социальных основ Российского государства в условиях острейшего противоборства двух ветвей власти — законодательной и исполнительной, отражавших два подхода и два направления дальнейшего общественного развития страны, сопровождалось использованием и неконституционных средств: Указ Президента РФ от 23 сентября 1993 г. «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», отменивший ряд статей действовавшей тогда Конституции; прекращение деятельности Съезда народных депутатов РФ, Верховного Совета РФ, Конституционного Суда РФ; применение военной силы для разрешения возникшего политического кризиса. Противоборство различных политических сил, использование различных концептуальных подходов и положений, новизна и неясность путей и форм реформирования политических и социально-экономических устоев общества, отсутствие стратегической идеи и программы развития российского общества не могли не сказаться на характере и содержании многих положений Конституции, в том числе и в области признания и защиты прав и свобод человека. Но в целом Конституция РФ 1993 г. явилась важным этапом развития общества, стала ядром правовой системы России, заложила правовые основы реформирования и совершенствования политических и экономических отношений, признала и гарантировала основные права и свободы человека.
Переходя к анализу конкретных положений Декларации и Пактов и российской Конституции, остановимся прежде всего на исследовании места прав и свобод человека в системе Конституции, а также соответствия норм Основного Закона страны положениям международных актов и по объему, и по содержанию провозглашенных в них прав и свобод. При этом особый интерес вызывает степень заимствования и конкретизации положений Декларации и Пактов, поскольку многие из них носят не столько формально-правовой, сколько программно-политический и морально-этический характер.
Права и свободы человека и гражданина, их содержание, пути реализации и механизм защиты заняли особое место в Конституции РФ 1993 г., что соответствует одному из основных положений Всеобщей декларации прав человека 1948 г. о необходимости обеспечения того, чтобы в каждом государстве, как сказано в Декларации, «права человека охранялись властью закона», и этот принцип конституирован в качестве одной из основ конституционного строя Российской Федерации. При этом следует отметить, что впервые в отечественной конституционной практике в Основном Законе столь значительное место отведено правам человека. Так, из 138 статей Конституции в 66 статьях прямо или косвенно затрагиваются вопросы прав, свобод и обязанностей человека и гражданина и роль государства в их признании и защите.
Анализ объема и содержания предусмотренных Конституцией прав и свобод человека, их соответствия международным стандартам по защите прав человека, а также механизма защиты этих прав позволяет сделать вывод о том, что Конституция РФ создала необходимую правовую основу для развития гражданского общества и демократического государства, стала главным нормативно-правовым средством обеспечения прав и свобод личности, основным мерилом и инструментом взаимоотношений человека с обществом и государством.
Реализация основных гражданских и особенно политических прав, части экономических прав во многом преобразила общество и государство. Свобода совести, мысли, слова, печати, получения и распространения информации и идей, создания политических партий и общественных объединений, проведения митингов, шествий и демонстраций, политический и идеологический плюрализм, разделение властей, многообразие форм собственности и форм хозяйствования стали наглядным свидетельством произошедших изменений.
Однако в реальной жизни российского общества осуществление конституционных прав и свобод происходит неровно и противоречиво. При относительном торжестве гражданских и особенно политических свобод происходит существенное ухудшение социального и экономического положения значительной части общества1.
Без преувеличения можно сказать, что большинство политиков, представителей научного сообщества, да и общественности западного мира считают концепцию прав человека универсальной. Так, Е.А. Лукашева утверждает: «В современном мире, когда проблема защиты прав человека вышла далеко за пределы каждого отдельного государства, возникла необходимость в создании универсальных международно-правовых стандартов, также являющихся основными правами человека. Эти основные права отражены в ряде важных международно-правовых актов, установивших общечеловеческие стандарты прав и интересов личности, определивших ту планку, ниже которой государство не может опускаться»1. Между тем политико-юридическая и эпистемологическая реальность второй половины ХХ в. дает основание усомниться в категоричности такого суждения.
Из анализа текста Всеобщей декларации прав человека и практики ее реализации следует, что в ее основе лежат политическая идея либерализма, тесно связанные с ней доктрины естественного права и модернизации, а также эпистемологическая концепция рационализма (просвещенного, или «законодательного», разума). Насколько же эти основания-принципы отвечают ситуации современности?
Начнем с либерализма. Это — исторически первая идеология, возникшая в эпоху буржуазных революций. Либерализм, как известно, отстаивает постулат, что высшей ценностью является человек. Из данного утверждения либералы делают вывод, что все социальные институты (в том числе политико-правовые) предназначены для служения человеку. Отсюда вытекает (может быть, сосуществует параллельно) вера во всемогущество человека, его творческий разум. Поэтому в политической доктрине либерализма господствует теория общественного договора, предполагающая, что сам человек по своему усмотрению создает все политико-правовые институты.
Однако сегодня все чаще высказывается противоположная мысль: социальные институты создаются в значительно большей степени спонтанно, нежели по плану. Любопытно, что пафос социально-экономического учения такого выдающегося либерала, как Ф. Хайек, направлен как раз на отрицание возможности эффективного планирования хозяйственной деятельности в масштабах общества. Не меньший либерал, сторонник «социальной инженерии» К. Поппер писал: «...структура нашей социальной среды в некотором смысле продукт человеческой деятельности, наши институты и традиции не есть дело Бога или природы, а представляют собой результаты человеческих действий и решений и изменяются под их влиянием. Однако это не означает, что все они сознательно спроектированы и их можно объяснить на основе человеческих потребностей, ожиданий или мотивов. Наоборот, даже те институты, которые возникают как результат сознательных и преднамеренных человеческих действий, оказываются, как правило, непрямыми, непреднамеренными и часто нежелательными побочными следствиями таких действий. Только немногие институты сознательно спроектированы, тогда как их абсолютное большинство просто “выросло” как неспроектированные результаты человеческих действий... Теперь мы можем добавить, что даже большинство тех немногих институтов, которые были сознательно и успешно спроектированы (скажем, новый университет или профсоюз), никогда не функционируют в соответствии с планом их создания — и это обусловлено непреднамеренными социальными последствиями, которые неминуемо возникают в ходе их целенаправленного конструирования»1.
Приведенная цитата является свидетельством того, что сегодня научное сообщество значительно скептичнее относится к возможности сознательного создания (конструирования) политико-юридических институтов. Поэтому закрепление государствами в конституциях и законах прав человека, записанных во Всеобщей декларации прав человека, и даже гарантий этих прав не означает, что данные права сразу и вдруг появятся в реальной жизни (тем более что они не «появляются»). Наиболее убедительный механизм инноваций представлен сегодня отнюдь не теориями просвещенного разума, а феноменологическими концепциями, к которым с долей условности можно отнести теорию структурации Э. Гидденса.
Другой постулат либерализма — свобода человека есть высшая ценность, — получивший текстуальное воплощение во Всеобщей декларации прав человека, понимается исключительно негативно. Так, в знаменитом и ставшем классическим эссе о свободе И. Берлин отстаивает идею о том, что истинная (либеральная) свобода может быть интерпретирована исключительно как свобода от принуждения: «Свобода в этом смысле означает только то, что мне не мешают другие. Чем шире область невмешательства, тем больше моя свобода». Другой вариант негативно понимаемой свободы восходит к И. Канту и представляет собой вседозволенность, ограниченную свободой другого, что вытекает из его «стандартной» или «универсальной» формулы категорического императива: сделай максиму своего поведения максимой поведения всех. Именно такую трактовку свободы воспроизводит ст. 29 Всеобщей декларации, в которой говорится, что ограничения прав человека допустимы лишь с целью обеспечения прав и свобод других людей.
Еще одно возражение против идей либерализма можно высказать относительно его экономической программы, которая сродни социальному дарвинизму. Уже конец ХIХ — начало ХХ в. показал недостатки классической рыночной экономики, подвергающей население серьезным потрясениям с завидной последовательностью. Именно с этого времени постепенно складывается социально ориентированная рыночная экономика с элементами социального партнерства, социального страхования и других способов защиты населения от непредсказуемости рынка.
Оправдание этому может быть найдено лишь в утверждении универсальности западных ценностей, которые годятся для всех народов. Однако «западные представления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям. В исламской, конфуцианской, буддистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделение церкви от государства. Усилия Запада, направленные на пропаганду этих идей, зачастую вызывают враждебную реакцию против “империализма прав человека” и способствуют укреплению исконных ценностей собственной культуры... Да и сам тезис о возможности “универсальной цивилизации” — это западная идея. Она находится в прямом противоречии с партикуляризмом большинства азиатских культур, с их упором на различия, отделяющие одних людей от других. И действительно, как показало сравнительное исследование значимости ста ценностных установок в различных обществах, ценности, имеющие первостепенную важность на Западе, гораздо менее важны в остальном мире. В политической сфере эти различия наиболее отчетливо обнаруживаются в попытках Соединенных Штатов и других стран Запада навязать народам других стран западные идеи демократии и прав человека. Современная демократическая форма правления исторически сложилась на Западе. Если она и утвердилась кое-где в незападных странах, то лишь как следствие западного колониализма или нажима»1. Соглашаясь в общем и целом с приведенной уничижительной критикой модернизации, заметим, что иные цивилизации, как представляется, не отрицают права человека, свободу, конституционализм и т. п., но понимают и оценивают их по-другому.
Резкая критика навязывания странам Восточной Европы западных представлений о правах человека, правда, с других, нежели у С. Хантингтона, позиций, содержится в статье венгерского юриста А. Шайо: После известных событий «в Восточную Европу устремились самолеты, переполненные разочарованными западными профессорами права, везущими с собой свои излюбленные законопроекты, отвергнутые и осмеянные дома. Эти проекты преподносились новым демократическим режимам как неизбежные. Результатом этого явилась передозировка положений о правах человека и принципах правового государства, прописанных в восточноевропейских конституциях и законодательстве на раннем этапе»2. Такое положение дел может привести к негативным последствиям. «Чем больше стремление навязать господство своих богов, то есть прав человека и правового государства “варварам”, тем меньше шансов на успех. Более того, если одной из богинь является терпимость, то освобождение нетерпимых язычников приведет не только к неудаче миссионера, но и к его отступлению от самих идеалов»1. Справедливости ради заметим, что, по мнению А. Шайо, восточноевропейские страны пока просто не готовы воспринять универсальную идею прав человека, в истинности которой он не сомневается. В этой связи гораздо более реалистичной выглядит позиция С. Хантингтона, который считает, что в реальных условиях многополярного мира наиболее целесообразным является не вестернизация, чреватая геополитическими конфликтами, но развитие на основе достижений собственной цивилизации.
Итак, реалии конца ХХ в. поставили под сомнение концептуальные основы, восходящие к эпохе Просвещения, на которых зиждется Всеобщая декларация прав человека. Мир, несмотря на неоднократные заверения политиков, не стал единым домом, а все мы не стали его жильцами. Эпистемология конца ХХ в. обнаружила исчезновение общезначимых и общеобязательных оснований для оценки истинности или смысла, в связи с чем исчезла и почва для миссионерских претензий и веры в какое бы то ни было «Общее Дело». Побочным эффектом избавления от взгляда на человеческую историю как разумный процесс стала необходимость примирения со случайностью и непредсказуемостью, являющимися всеобщей судьбой. Поэтому справедливым представляется утверждение С. Хантингтона, что «западный мир, арабский регион и Китай не являются частями более широкой культурной общности»2. Они различаются культурной идентичностью людей, которая оказалась гораздо важнее, значимее и устойчивее, чем классовая принадлежность или идентификация по принципу уровня индустриального развития. Поэтому люди «разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами»1.
Предвидимым представляется возражение: разве не являются универсальными (внеисторическими, имеющими у всех народов) заповеди «не убей», «не укради» и т. п.? Думается, что они универсальны в такой же степени, в какой универсальной является свобода и ее мера. В качестве принципов «всеобщего» права можно предложить целый перечень подобных постулатов. Это и есть в некотором смысле проявление абстрактной универсальной природы человека (человеческого сообщества). Но чтобы стать нормой права, они должны быть «переведены» на юридический «язык» не только законодательства (например, вторичных процессуальных норм), но и в практику фактических отношений «живого», действующего права. А это возможно лишь с помощью их интерпретации как профессиональным правосознанием юристов, так и обыденным правосознанием широких слоев населения. Такая интерпретация наполняет своим культурно-историческим значением толкуемый феномен. Поэтому одни и те же (по названию) политико-правовые институты имеют весьма различное содержание в разных цивилизациях. Следовательно, и свобода, и собственность, и демократия, и другие исходные принципы политики и права по-разному интерпретируются, имеют несхожее содержание и трансформируются в разные правовые нормы в существующих сегодня цивилизациях.
Интересно, что в ходе подготовки проекта Всеобщей декларации прав человека Американской антропологической ассоциацией был подготовлен «Меморандум о правах человека», в котором, в частности, было записано: «Стандарты и ценности соотносительны с культурами, из которых они происходят, так что любая попытка сформулировать всеобщие постулаты на основе представлений или моральных кодексов одной из культур ограничивает применимость соответствующей декларации прав человека к человечеству в целом... Основополагающее значение должен иметь всеобщий стандарт свободы и справедливости, базирующийся на принципе, согласно которому человек свободен только тогда, когда может жить согласно пониманию свободы, принятому в его обществе»1.
Политические элиты государств, принимавших участие в выработке Всеобщей декларации, предпочли универсалистскую концепцию прав человека и проявили достаточно упорства в том, чтобы эти общие принципы получили законодательное закрепление в международно-правовых пактах. В результате оказалось, что представления одной культуры были навязаны остальному миру. Все это привело к тому, что «ныне, — как горько констатирует С.С. Алексеев, — на пороге ХХI в. идеи прав человека, еще недавно столь престижные и величественные, почитаемые в качестве знамени свободы, именно в наше время, в последние годы все более утрачивают свой престиж и влияние на умы и дела людей»2.
Из вышеизложенного следует, что Всеобщая декларация прав человека — это именно декларация, и отношение к ней должно быть соответствующее. Общие принципы, закрепленные в ней, наполняются различным конкретным содержанием в контексте отдельной цивилизации. Нельзя пытаться навязать силой свои стандарты прав человека иной культурной общности. Западу необходимо относиться уважительно к иным цивилизациям и вместо монолога (диктата с позиций силы, который неизбежно вызывает ответную реакцию) следует научиться вести диалог.
Рассматривая вопрос о значении Всеобщей декларации прав человека, нельзя не коснуться весьма распространенной точки зрения о том, что с течением времени ее юридическая природа подверглась трансформации. Нередко утверждается, что к настоящему моменту положения Декларации превратились в нормы международного обычая3 и она стала, таким образом, обязательной для всех государств. Однако, как справедливо отмечал в свое время еще Р.А.Мюллерсон, в таком подходе больше просматриваются благие намерения, нежели строго юридический подход. Конечно, существует проблема объема обязательств по правам человека для государств, не участвующих в большинстве или же во всех соглашениях по правам человека. В этой ситуации было бы предельно просто объявить, что для них действуют в качестве обычных норм положения Всеобщей декларации. Между тем для того, чтобы рассматривать все нормы Декларации в качестве общепризнанных норм международного обычая, необходимо доказать наличие всеобщей практики государств в этих вопросах, а также существование opinio juris.
Считая, что подходить к этому вопросу следует более дифференцированно, Р.А.Мюллерсон выдвигает собственную концепцию, согласно которой лишь некоторые положения Всеобщей декларации могут быть признаны общеобязательными. В составленный им список прав, которые обязаны обеспечить всем лицам, находящимся под их юрисдикцией, все государства, независимо от их участия в соответствующих международных договорах, вошли: право на жизнь, свобода от геноцида, апартеида и других форм расовой или национальной дискриминации, свобода от пыток и рабства1.
С подобной трактовкой состава общепризнанных норм по правам человека едва ли можно согласиться. По нашему мнению, помимо названных, обязательными для государств являются так называемые абсолютные права, т.е. права, которые согласно ст.4 Пакта о гражданских и политических правах не подлежат никаким ограничениям даже во время чрезвычайного положения в государстве, когда жизнь нации находится под угрозой2.
Наконец, существует точка зрения, что общеобязательный характер Всеобщая декларация приобрела в 1960 г. в связи с принятием Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам. Очевидно, что эта резолюция Генеральной Ассамблеи ООН, принятая единогласно, является нормоустановительной. А в п.7 Декларации установлено, что «все государства должны строго и добросовестно соблюдать положения Устава Организации Объединенных Наций, Всеобщей декларации прав человека и настоящей Декларации…». Видимо, именно такой взгляд на правовую природу Всеобщей декларации является наиболее обоснованным.
Всеобщей декларации прав человека — первый универсальный международно-правовой акт, в котором государства мирового сообщества согласовали, систематизировали и провозгласили основные права и свободы, которые должны быть предоставлены каждому человеку на земле. Декларация стала также первым документом в комплексе универсальных международных актов общего характера в области прав человека, куда помимо Декларации вошли еще два международно-правовых акта, принятые Генеральной Ассамблеей 16 декабря 1966 г.: Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах с первым Факультативным протоколом к нему и с принятым Генеральной Ассамблеей 15 декабря 1989 г. вторым Факультативным протоколом.
Указанные акты имеют разную морально-политическую и юридическую силу, но по своей международной значимости и влиянию на мировые и внутригосударственные общественные процессы, по своему воздействию на развитие международной и внутригосударственных правовых систем они занимают уникальное место в современном мире. И если политическая по своей сути «Всеобщая Декларация представляет собой документ величайшего значения, выступающий в своей сфере как совесть мира и эталон, на основе которого могут быть измерены позиции обществ и правительств», то разработанные на ее основе Международные пакты как межгосударственные договоры уже «требуют от государств, их ратифицировавших, признания и соблюдения широчайшего круга прав человека из всех, когда-либо зарегистрированных в истории»1.
Декларация и Пакты стали отправной точкой, базисом, а затем и ядром всей системы универсальных международных актов по правам человека, принятых в рамках ООН (около 200 документов), и правовым ориентиром и стандартом для десятков и сотен региональных и двусторонних международных договоров, составивших в совокупности разветвленную систему принципов и норм, определяющих виды и содержание прав и свобод человека, а зачастую и порядок их реализации и механизм защиты.
Поиск оптимальных моделей взаимоотношений государства и личности всегда представлял собой сложнейшую проблему. Эти модели в решающей степени зависели от характера общества, типа собственности, уровня экономики, развитости демократии, культуры, других объективных условий. Но во многом они определялись также властью, законами, правящими элитами, т.е. субъективными факторами, в сочетании с действующими закономерностями.
Главная трудность заключалась и заключается в установлении такой системы и такого порядка, при которых, с одной стороны, личность должна иметь возможность беспрепятственно развивать свой потенциал (способности, талант, интеллект), а с другой — должны признаваться и должным образом почитаться общегосударственные цели – то, что объединяет всех. Подобный оптимальный баланс как раз и получает свое выражение в правах, свободах и обязанностях человека. Именно поэтому высокоразвитые страны и народы, мировое сообщество рассматривают права человека, их уважение, соблюдение и защиту в качестве универсального идеала, основы прогрессивного развития и процветания, предпосылки устойчивости и стабильности и считают, что данные права не должны зависеть от периодически меняющихся властей. Они выше, за ними приоритет, верховенство. Весь современный мир движется по такому магистральному пути.
Сегодня в области теории прав и свобод человека наблюдается пусть небольшой, но все же прогресс, особенно в смысле законодательного их оформления, общественного внимания, политического и философского осмысления, научных заделов. Вместе с тем реальность такова, что эти права грубо и повсеместно нарушаются, не соблюдаются, игнорируются, слабо защищены, не обеспечены экономически. А ведь хорошо известно, что мало провозгласить определенные права и свободы, главное — их материализовать и претворить в жизнь, что является более сложной задачей. В условиях возникшего в стране глубокого экономического, политического и духовного кризиса естественные и неотъемлемые права человека подвергаются серьезным испытаниям. С одной стороны, общество наконец осознало необходимость и безусловную ценность указанных прав человека, присущих ему от рождения, с другой — оно пока не в состоянии обеспечить их полное и гарантированное осуществление. Эти права лишь продекларированы.
Данное трудноразрешимое противоречие становится все более острым и болезненным, выступает одним из сильнейших социальных раздражителей, источником недовольства и протестов людей. Это значит, что следует различать теорию и практику прав человека.
Да, раздел в Основном Законе РФ о правах и свободах человека и гражданина является в известной мере украшением правовой системы современной России, самым полным нормативным выражением ее демократических устремлений. Однако ученые-правоведы обращают внимание и на другую сторону вопроса. «Конституция — не литературное произведение, а строгий юридический документ. Его смысл не в том, чтобы до предела насытить текст красивыми фразами из международно-правовых актов о правах человека. Конституция должна опираться на традиции и реалии собственной страны, ее нормы, особенно если это касается прав человека; она действительно призвана давать человеку возможность жить по меркам цивилизованного мира. Иначе вся правовая система будет оставаться ущербной и неполноценной»1.
Исходя из этого, в основе всех проводимых в России преобразований, реформ, провозглашаемых лозунгов и целей, выработки экономических программ, политического курса должно лежать прежде всего человеческое измерение. Ведь давно сказано: «человек – мера всех вещей»; «все процессы реакционны, если рушится человек». Эти древние истины бесспорны и очевидны.
Права человека внетерриториальны и вненациональны, их признание, соблюдение и защита не являются только внутренним делом того или иного государства. Они выступают объектом международного регулирования. Права человека — не принадлежность отдельных классов, наций, религий, идеологий, а общеисторическое и общекультурное завоевание. Это — нравственно-правовой фундамент любого общества. Права человека представляют собой ценность, принадлежащую всему международному сообществу. Их уважение, соблюдение и защита — обязанность каждого государства. Там, где эти права нарушаются, возникают серьезные военные конфликты, очаги напряженности, создающие угрозу миру и требующие нередко (с согласия ООН) постороннего вмешательства.
Нашу квалификационную работу нам хотелось бы завершить замечательными словами генерального секретаря ООН Кофи Аннана:
«Права человека являются всеобщими, неделимыми и взаимозависимыми. Именно права человека делают нас людьми. Они являются теми принципами, при помощи которых мы создаем священный дом человеческого достоинства.
Когда мы говорим о праве на жизнь или на развитие, или о разногласиях и различиях – мы говорим о терпимости . Терпимость, поддерживаемая, защищаемая и охраняемая, является гарантией всех свобод. Без нее мы не можем говорить о наших правах.
Права человека воплощают в себе существующие во всех религиях и культурах традиции терпимости, которые являются основой мира и прогресса. Права человека не чужды ни одной культуре и естественны для всех народов. Терпимость и милосердие всегда служили идеалами государственного управления и человеческого поведения. Сегодня мы называем эти идеалы правами человека.
Именно универсальность прав человека придает им силу. Она наделяет их силой пересекать любые границы, преодолевать любые преграды, побеждать любую силу.
Борьба за всеобщие права человека всегда и везде являлась борьбой против всех форм тирании и несправедливости: против рабства, колониализма, апартеида. Ее значение не уменьшилось и не изменилось.
Юные друзья во всем мире!
Именно вы должны способствовать осуществлению этих прав, сейчас и навсегда. Их судьба и будущее в ваших руках. В ваших руках права человека. Пользуйтесь ими. Защищайте их. Поддерживайте их. Старайтесь понимать их и настаивайте на их выполнении. Заботьтесь о них и обогащайте их.
Они – то лучшее, что есть в нас. Вдохните в них жизнь»1.
Нормативный материал:
1. Текст Всеобщей декларации прав человека // Действующее международное право. Т. 2. М., 1996. С. 5—8.
2. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод. СПб., 1996.
3. Конституция Российской Федерации, принятая всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.
4. Мирошникова В.А. Комментарии к Конституции Российской Федерации. – М.: Ассоциация авторов и издателей «ТАНДЕМ». Издательство ЭКМОС, 2000.
5. Конституция Российской Федерации. Научно-практический комментарий. М., 1997.
6. Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий. М., 1997.
7. Международные акты о правах человека: Сб. документов / Составители и авторы вступительной статьи В.А.Карташкин и Е.А.Лукашева. М., 2001.
Монографические источники:
1. История политических и правовых учений: Учебник для вузов. Под общей редакцией члена-корреспондента РАН В.С. Нерсесянца. М., 1998.
2. История политических и правовых учений. Учебник. Под ред. О.Э. Лейста. – М.: Юридическая литература, 1997.
3. Утяшев М.М. Курс лекций по истории политических и правовых учений. – Уфа: Полиграфкомбинат, 1999.
4. Права человека. Учебник для вузов / Под ред. Е.А. Лукашевой. М.: “Норма-Инфра-М” 2001.
5. Общая теория прав человека. Под ред. Лукашевой Е.А. – М.: Норма, 2002.
6. Алексеев С.С. Философия права. М., 1998.
7. Нерсесянц В.С. Права человека в истории политической и правовой мысли //Права человека в истории человечества и в современном мире. М., 1989.
8. Права человека в истории человечества и в современном мире / Под ред. Е.А.Лукашевой. М., 1989
9. Эбзеев Б.С. Конституция. Демократия. Права человека. М., 1992.
10. Права человека накануне XXI века. М., 1994.
11. Международное публичное право: Учебник / Под ред. К.А.Бекяшева. М., 1998.
12. Пяткина С.А. К истокам теории и практики прав человека в их развитии до антифеодальных революций // Права человека. История, теория и практика: Учебное пособие / Отв. ред. Б.Л. Назаров. М., 1995. С. 66.
13. Словарь прав человека и народов / Отв. ред. Р.А.Тузмухамедов, В.И.Кузнецов. М., 1993.
14. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991.
15. Права человека: история, теория, практика. М., 1996.
16. Кардашкин В.А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. М., 1995.
17. Международное право / Под ред. Г.И. Тункина. М., 1997. С. 285.
18. Эйде А. От конфронтации к сотрудничеству (конфликты в сфере прав человека и их разрешение) // Права человека в истории человечества и в современном мире. М., 1989.
19. Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: Практика Совета Европы. М., 1992.
20. Броунли Я. Международное право: В 2 т. М., 1977.
21. Островский Я.А. ООН и права человека. М., 1968.
22. Мовчан А.П. Международная защита прав человека. М., 1958.
23. Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека (Практика и комментарии). М., 1997.
24. Даффи П. Европейская конвенция о правах человека и эффективность судебной защиты // Судебный контроль и права человека. М., 1996.
25. Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России. М., 1997.
26. Институт прав человека в России / Колл. авторов. Саратов, 1998.
27. Фарбер И.Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974.
28. Бурлацкий Ф.М. Проблема прав человека в СССР и России. (1970-80-е и начало 90-х годов. – М.: Научная книга, 1999.
29. Ролз Д. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.
30. Черони У. Права человека. Демократия. Светская этика // Права человека в истории человечества и в современном мире. М., 1989.
31. Бутрос-Гали Б. Организация Объединенных Наций и права человека. ООН, 1995.
32. Карташкин В.А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. М., 1995.
33. Международное сотрудничество в области прав человека: Документы и материалы. М., 1993.
34. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991.
35. Мовчан А.В. Международная защита прав человека. М., 1982.
36. Алексеев С.С. Философия права. М., 1997.
37. Ильин И.А. О сущности правосознания. – М., 1992.
Солженицын А. Россия в обвале. М., 1998.
Периодические издания:
1. Научно-теоретический журнал "Правоведение" // http://pravoved.jurfak.spb.ru/
2. Мартышин О.В. Российская Конституция 1993 года и становление новой политической системы // Государство и право. 1994. №10.
3. Лебедева Т.П. Роль школы естественного права в формировании западной политико-правовой традиции. //Полис: Полит. исслед. – 1998. – № 6. – С. 55-63.
4. Хеффе О. Политика. Право. Справедливость. Основные положения критической философии права и государства. М., 1994.
5. Александр Сунгуров. Права человека и другие близкие понятия: подходы к пониманию. // http://www.hro.org/editions/pg/sungurov.htm
6. Захарова Л.И. Эволюция представлений о правах человека. // http://www.hrinstitute.ru/zah.shtml
7. Бахин С.В. О классификации прав человека, провозглашенных в международных соглашениях // Правоведение. 1991. №2.
8. Московский журнал международного права. 1994. №1.
9. А.В.Петров. Идея права и права человека. // http://www.unn.ru/rus/books/vestnik3/stat7.htm
10. Павлова Л.В. Современная концепция прав и свобод человека и её трактовка Всеобщей декларацией прав человека 1948 г. // http://kazgua.co.kz/stat/istok/pavlova.shtml
11. Суркова В.В. К вопросу о двойственном характере прав человека // Власть силы и сила власти: Сб. науч. тр. М., 1996.
12. Игнатенко Г.В. Конституция и права человека: международно-правовой аспект // Правовые проблемы евроазиатского сотрудничества: глобальное и региональное измерения. Екатеринбург, 1993.
13. Лукашук И. И. Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН в практике судов государств // Государство и право. 1993. № 7.
14. Шеремет К.Ф. Новая Конституция России и права человека // Государство и право. 1994. № 11.
15. Лукашева Е.А. Эффективность юридических механизмов защиты прав человека: политические, экономические, социально-психологические аспекты // Государство и право. 1994. № 10.
16. Четвернин В.А. Размышления по поводу теоретических определений государства // Государство и право. 1992. №5.
17. Арон Р. Эссе о свободах: «Универсальной и единственной формулы свободы не существует» // Полис. 1996. № 1.
18. Честнов И.Л. // Известия высших учебных заведений. Научно-теоретический журнал. Основан в 1957г. № 1, 04.01.1999. К 50-летию Всеобщей декларации прав человека/ Универсальны ли права человека? (Полемические размышления о Всеобщей декларации прав человека)
19. Абазов Р.Ф. «Переосмысление прав человека» // Полис. 1995. № 2.
20. Федерик Майор (Генеральный директор ЮНЕСКО) // Всеобщая декларация прав человека: 45-я годовщина. 1948—1993. ЮНЕСКО. Париж, 1994. Элеонора Рузвельт (общественный и политический деятель США, председатель Комиссии по правам человека) (1946—1951) // Там же.
21. Кофи А. Аннан. Обновление на переходном этапе: Годовой доклад о работе Организации. 1997. Нью-Йорк: Организация Объединенных Наций, 1997.
22 Послание Генерального секретаря ООН Кофи Аннана по случаю начала года празднования 50–летия Всеобщей декларации прав человека // http://www.un.minsk.by/publications/thema/humrightsinpix/
1 Эйде А. От конфронтации к сотрудничеству (конфликты в сфере прав человека и их разрешение) // Права человека в истории человечества и в современном мире. М., 1989. С. 121.
2 Международное право / Под ред. Г.И. Тункина. М., 1997. С. 285.
3 Международное публичное право: Сб. док.: В 2 т. Т. 1. М., 1996. С. 470.
1 Игнатенко Г.В. Конституция и права человека: международно-правовой аспект // Правовые проблемы евроазиатского сотрудничества: глобальное и региональное измерения. Екатеринбург, 1993. С.38—39.
1 Суркова В.В. К вопросу о двойственном характере прав человека // Власть силы и сила власти: Сб. науч. тр. М., 1996. С.62.
1 Днем раньше, чем Всеобщая декларация, — 9 декабря 1948 г. Генеральной Ассамблеей ООН была принята Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Было бы несправедливо, отмечая юбилей Всеобщей декларации прав человека, не вспомнить о годовщине принятия самого первого международного договора по правам человека, разработанного под эгидой ООН.
2 Казалось бы, что лишь недоразумением можно считать отнесение Всеобщей декларации прав человека к числу международных договоров. Однако в выпущенном недавно издательской группой «Проспект» учебнике по международному праву подобное утверждение встречается неоднократно, что, видимо, отражает позицию авторов (Международное публичное право: Учебник / Под ред. К.А.Бекяшева. М., 1998. С.110—111, 192).
1 Необходимо отметить, что первоначально Комиссией по правам человека был разработан не только проект декларации, но и проект конвенции по правам человека. Однако развернувшаяся острая дискуссия относительно содержания данного документа, а главное механизма контроля за выполнением государствами своих обязательств, не позволила довести эту работу до конца. В результате на обсуждение был вынесен лишь проект декларации (см. подробнее: Тавров Г. О международной защите прав человека // Советское государство и право. 1948. №7. С.2—7).
2 Так, на основе Всеобщей декларации прав человека приняты два Пакта по правам человека; на основе Декларации о ликвидации всех форм расовой дискриминации — Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации; на основе Рекомендации о согласии на вступление в брак, минимальном брачном возрасте и регистрации браков — Конвенция о согласии на вступление в брак, брачном возрасте и регистрации браков; на основе Декларации о ликвидации дискриминации в отношении женщин — Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин; на основе Декларации о правах ребенка — Конвенция по правам ребенка; на основе Декларации о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания — Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания и т.д.
1 Словарь иностранных слов. 8-е изд. М., 1981. С.481.
1 Федерик Майор (Генеральный директор ЮНЕСКО) // Всеобщая декларация прав человека: 45-я годовщина. 1948—1993. ЮНЕСКО. Париж, 1994. С. 5; Элеонора Рузвельт (общественный и политический деятель США, председатель Комиссии по правам человека) (1946—1951) // Там же. С. 85.
1 Черони У. Права человека. Демократия. Светская этика // Права человека в истории человечества и в современном мире. М., 1989. С. 52.
1 Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1996. С. 69.
2 Цицерон. Диалоги. М., 1966. С. 139.
1 Международное сотрудничество в области прав человека: Документы и материалы. М., 1993. С. 7.
2 Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1996. С. 9.
1 Международное сотрудничество в области прав человека: Документы и материалы. М., 1993. С. 84.
1 Мюллерсон Р. А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991. С. 27.
1 Текст Всеобщей декларации прав человека // Действующее международное право. Т. 2. М., 1996. С. 5—8.
2 Джонсон Г. Мандат Организации Объединенных Наций в области прав человека // Там же. С.12.
3 Джонсон Г. Указ. соч. С. 13.
4 Действующее международное право. Т. 1. М., 1996. С. 8.
1 Джонсон Г. Указ. соч. С. 47.
2 Там же. С. 61.
3 См.: Мовчан А.В. Международная защита прав человека. М., 1982. С. 23.
1 Правда. 1948. 10 декабря.
1 Лукашук И. И. Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН в практике судов государств // Государство и право. 1993. № 7. С. 121.
1 Бахмин В. И. Вторая Всемирная конференция по правам человека // Московский журнал международного права. № 1. 1994. С. 150.
1 См.: Действующее международное право. Т. 2. С. 95.
1 Действующее международное право. Т. 1. С. 77.
2 Международное сотрудничество в области прав человека: Документы и материалы. С. 296, 300.
3 Там же. С. 368—369.
1 Кофи А. Аннан. Обновление на переходном этапе: Годовой доклад о работе Организации. 1997. Нью-Йорк: Организация Объединенных Наций, 1997. С.21—22.
1 Шеремет К.Ф. Новая Конституция России и права человека // Государство и право. 1994. № 11. С. 81—82.
1 Общая теория прав человека / Под ред. Е.А. Лукашевой. М., 2001. С. 18.
1 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 2. М., 1992. С. 111.
1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 43.
2 Конституционное право // Восточноевропейское обозрение. 1997. № 2. С. 3.
1 Там же. С. 2.
2 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? С. 34.
1 Там же. С. 35.
1 Абазов Р.Ф. «Переосмысление прав человека» // Полис. 1995. № 2.
2 Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. С. 254.
3 Международные акты о правах человека: Сб. документов / Составители и авторы вступительной статьи В.А.Карташкин и Е.А.Лукашева. М., 1998. С.XVII.
1 Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М., 1991. С.33—34.
2 Cм. подробнее: Бахин С.В. О классификации прав человека, провозглашенных в международных соглашениях // Правоведение. 1991. №2. С.45—46.
1 Бутрос-Гали Б. Послание Генерального секретаря // Международный Билль о правах человека. С.7.
1 Мартышин О.В. Российская Конституция 1993 года и становление новой политической системы // Государство и право. 1999. № 10. С.36.
1 Из послания Генерального секретаря ООН Кофи Аннана по случаю начала года празднования 50–летия Всеобщей декларации прав человека // http://www.un.minsk.by/publications/thema/humrightsinpix/
Тема: Политико-правовые основы
Всеобщей Декларации прав человека
Студент V курса дневного отделения
Иванов Иван Иванович
| "К защите допущена", – | Научный руководитель |
| зав. кафедрой | |
| д.ю.н., профессор | к.ю.н., д.п.н, профессор |
| подпись __________ | подпись __________ |
| Самигуллин В.К. | Утяшев М.М. |
| "__" _____________ 2004 г. | "__" _____________ 2004 г. |
0 комментариев