Понятие общественного прогресса в социальной философии

30. Понятие общественного прогресса в социальной философии

Прогресс (от лат. progressus — движение вперед) есть такое направление развития, которое характеризуется переходом от низ- ' шего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. За­слуга выдвижения идеи и разработки теории общественного про­гресса принадлежит философам второй половины XVIII в., а социально-экономической базой для самого возникновения идеи общественного прогресса послужило становление капитализма и вызревание европейских буржуазных революций. Кстати, оба творца первоначальных концепций общественного прогресса — Тюрго и Кондорсе — были активными общественными деяте­лями предреволюционной и революционной Франции. И это вполне объяснимо: идея общественного прогресса, признание того факта, что человечество в целом, в главном идет в своем движении вперед, есть выражение исторического оптимизма, свойственного передовым социальным силам.

Три характерных черты отличали первоначальные прогрес-систские концепции.

Во-первых, это идеализм, т.е. попытка отыскать причины по­ступательного развития истории в духовном начале — в беско­нечной способности совершенствования человеческого интел­лекта (те же Тюрго и Кондорсе) или в спонтанном саморазви­тии абсолютного духа (Гегель). Соответственно этому критерий прогресса тоже усматривали в явлениях духовного порядка, в уровне развития той или иной формы общественного сознания:

науки, нравственности, права, религии. Между прочим, про­гресс был подмечен прежде всего в сфере научного познания (Ф.Бэкон, Р.Декарт), а затем уже соответствующая идея была распространена на социальные отношения в целом.

Во-вторых, существенным недостатком многих ранних кон­цепций социального прогресса являлось недиалектическое рас­смотрение общественной жизни. В таких случаях обществен­ный прогресс понимается как плавное эволюционное развитие, без революционных скачков, без попятных движений, как не­прерывное восхождение по прямой линии (О.Конт, Г.Спенсер).

В-третьих, восходящее развитие по форме ограничивалось достижением какого-нибудь одного облюбованного обществен­ного строя. Весьма отчетливо этот отказ от идеи неограничен­ного прогресса сказался в утверждениях Гегеля. Вершиной и завершением мирового прогресса им провозглашался христи-анско-германский мир, утверждающий свободу и равенство в их традиционном истолковании.

Эти недостатки в значительной степени были преодолены в марксистском понимании сущности общественного прогресса, включающем в себя признание его противоречивости и, в частно­сти, того момента, что одно и то же явление и даже ступень исторического развития в целом могут быть одновременно прогрессивными в одном отношении и регрессивными, реакци­онными в другом. Именно таков, как мы видели, один из возмож­ных вариантов воздействия государства на развитие экономики.

Следовательно, говоря о поступательном развитии человече­ства, мы имеем в виду главное, магистральное направление ис­торического процесса в целом, его результирующую примени­тельно к основным ступеням развития. Первобытнообщинный строй, рабовладельческое общество, феодализм, капитализм, эпо­ха социализированных общественных отношений в формаци-онном срезе истории; первобытная доцивилизационность, зем­ледельческая, индустриальная и информационно-компьютерная волны в ее цивилизационном срезе выступают основными «бло­ками» исторического прогресса, хотя по каким-то своим кон­кретным параметрам последующая формация и ступень циви­лизации могут уступать предыдущим. Так, в ряде областей духов­ной культуры феодальное общество уступало рабовладельческо­му, что послужило основанием для просветителей XVIII в. смотреть на Средние века как на простой «перерыв» в ходе ис­тории, не обращая внимания на большие успехи, сделанные в течение Средних веков: расширение культурной области Евро­пы, образование там в соседстве друг с другом великих жизне­способных наций, наконец, огромные технические успехи XIV— XV вв. и создание предпосылок для возникновения экспери­ментального естествознания.

Если попытаться в общем виде определить причивы общест­венного прогресса, то ими будут потребности человека, являю­щиеся порождением и выражением его природы как живого и не в меньшей степени как социального существа. Как уже от­мечалось в главе второй, эти потребности многообразны по своей природе, характеру, продолжительности действия, но в любом случае они определяют мотивы деятельности человека. В по­вседневной жизни на протяжении тысячелетий люди вовсе не ставили своей сознательной целью обеспечить общественный прогресс, а сам общественный прогресс отнюдь не является ка­кой-то изначально заложенной в ход истории идеей («програм­мой»), осуществление которой составляет ее сокровенный смысл. В процессе реальной жизни люди движимы потребностями, по­рождаемыми их биологической и социальной природой; а в ходе реализации своих жизненных потребностей люди изменяют усло­вия своего существования и самих себя, ибо каждая удовлетво­ренная потребность порождает новую, ее же удовлетворение, в свою очередь, требует новых действий, следствием которых и является развитие общества.

«Пределы роста»

И все-таки и марксизм, и его оппо­ненты унаследовали от своих предшест­венников в области теории обществен­ного прогресса нечто такое, что впоследствии негативно сказа­лось на развитии объективной социальной реальности. Речь идет о вере в беспредельные возможности общественного, и прежде всего экономического, прогресса, вытекающие из безгранич-ных-де резервов, содержащихся в природной среде. Эйфория вокруг само собой разумевшегося «беспредела» сопровождала всю историю капитализма, а затем и так называемого социа­лизма (ибо то, что мы наблюдали в Центральной и Восточной Европе XX в. социализмом, разумеется, не было). Между тем, под прикрытием этой одурчанивающей эйфорической завесы исподволь вызревала та самая кризисная экологическая ситуа­ция, которая уже рассматривалась в главе «Экологическое бы­тие общества».

Впервые человечество было предупреждено о нависающей над ним в связи с этим смертельной угрозе Римским клубом в книге Денниса Медоуза «Пределы роста» (1972). В нескольких словах выводы книги сводились к следующему: при сохранении нынешних тенденций к росту в условиях конечной по своим масштабам планеты уже следующие поколения человечества дос­тигнут пределов демографической и экономической экспансии, что приведет систему в целом к неконтролируемому кризису и краху. Пока еще можно, отмечалось в книге, избежать катаст­рофы, приняв меры по ограничению и регулированию роста и переориентации его целей. Однако чем дальше, тем болезнен­нее будут эти изменения и тем меньше будет оставаться шансов на конечный успех'. Как отмечал руководитель Римского клуба Аурелио Печчеи, основной вывод доклада шел вразрез с прева­лирующей в мировой культуре ориентацией на рост, ибо успехи революционных преобразований в материальной сфере сделали мировую культуру высокомерной. «Она, — писал Печчеи, — была и остается культурой, отдающей предпочтение количеству перед качеством, — цивилизацией, которая не только не желает считаться с реальными возможностями жизнеобеспечения на планете, но и бездумно расточает ее ресурсы, не обеспечивая при этом полного и разумного использования человеческих воз­можностей»².

Тревожное предупреждение о пределах роста имеет в виду не только внешние по отношению к человеку пределы, но и его внутренние пределы, проистекающие из врожденно присущих на­шему существу качественных и количественных характеристик. С одной стороны, многие достижения (в кавычках и без оных) цивилизации далеко не всегда вписываются в психофизиологи­ческие возможности человека. Отсюда — избыток стрессов и приоритет нервнопсихического травматизма. С другой сторо­ны, для многих регионов земного шара характерна массовая психофизическая недоразвитость, отсутствие у людей той пси­хофизической формы, которую требуют от нас сложности со­временной жизни.

Проблема пределов человеческого роста и человеческого раз­вития, как подчеркивает Печчеи, является по сути своей пробле­мой, главным образом, культурной. Это означает, что научно-технические, цивилизационные достижения не осознаны по-настоящему, темпы и формы их внедрения еще далеки от окуль-туривания. Налицо антагонистический разрыв между культурным развитием человечества и его материальными достижениями. Культура при этом понимается в самом широком смысле, вклю­чая политическую культуру сосуществования членов мирового сообщества и философские основы существования этого конг­ломерата.

Так сами реалии последней трети двадцатого века поставили под глубочайшее сомнение традиционную прогрессистскую кон­цепцию. Подчеркнем: речь идет не об отрицании необходимости и возможности общественного прогресса, а о замене теорети­ческой и практической установки на безудержный рост уста­новкой на взвешенный, учитывающий рассмотренные внутрен­ние и внешние пределы, оптимальный вариант согласованного в общепланетарном масштабе развития.

Критерии общественного прогресса

Раздумья мировой общественности о «пределах роста» значительно актуализи­ровали проблему критериев общест­венного прогресса. Действительно, если в окружающем нас социальном мире не

все так просто, как казалось и кажется прогрессистам, то по каким наиболее существенным признакам можно судить о поступательности общественного развития в целом, о прогрес­сивности, консервативности или реакционности тех или иных явлений?

Отметим сразу, что вопрос «как измерять» общественный прогресс никогда не получал однозначного ответа в философско-социологической литературе. Такая ситуация во многом объясняется сложностью общества как субъекта и объекта прогресса, его многоплановостью и многокачествен-ностью. Отсюда поиски своего, локального критерия для каж­дой сферы общественной жизни. Но в то же время общество есть целостный организм и как таковому ему должен соот­ветствовать основной критерий социального прогресса. Люди, как замечал Г.В.Плеханов, делают не несколько историй, а одну историю своих собственных отношений. Наше мышле­ние способно и должно отразить эту единую историческую практику в ее целостности.

И все же господствовавшая парадигма беспредельного про­гресса с неизбежностью подводила к казалось бы единственно возможному решению вопроса; главным, если не единствен­ным, критерием общественного прогресса может быть только развитие материального производства, которое в конечном счете предопределяет изменение всех других сторон и сфер жизни общества. Среди марксистов на этом выводе не раз настаивал В.ИЛенин, который еще в 1908 г. призывал рассматривать ин­тересы развития производительных сил в качестве высшего кри­терия прогресса. После Октября Ленин возвращается к этому определению и подчеркивает, что состояние производительных сил — основной критерий всего общественного развития, по­скольку каждая последующая общественно-экономическая фор­мация побеждала окончательно предыдущую благодаря именно тому, что открывала больший простор для развития производи­тельных сил, достигала более высокой производительности об­щественного труда.

Примечательно, что вывод о состоянии и уровне развития производительных сил как генеральном критерии прогресса раз­делялся и оппонентами марксизма — техницистами, с одной стороны, и сциентистами, с другой. Позиция последних нужда­ется, очевидно, в некоторых комментариях, ибо возникает за­конный вопрос: как могли сойтись в одной точке концепция марксизма (т.е. материализма) и сциентизма (т.е. идеализма)? Логика этого схождения такова. Сциентист обнаруживает об­щественный прогресс прежде всего в развитии научного зна­ния, но ведь научное знание обретает высший смысл только тогда, когда оно реализуется в практике, и прежде всего в мате­риальном производстве.

В процессе еще только уходящего в прошлое идеологиче­ского противостояния двух систем техницисты использовали тезис о производительных силах как генеральном критерии общественного прогресса для доказательства превосходства Запада, шедшего и идущего по этому показателю впереди. Тогда их оппонентами была внесена существенная поправка к собственной концепции: этот высший общесоциологиче­ский критерий нельзя брать в отрыве от характера господ­ствующих в данном обществе производственных отношений. Ведь важно не только общее количество производимых в стране материальных благ, но и то, насколько равномерно и справедливо распределяются они среди населения, как спо­собствует или тормозит данная общественная организация рациональное использование производительных сил и их дальнейшее развитие. И хотя поправка действительно суще­ственная, но она не выводит критерий, принятый в качестве основного, за пределы одной — экономической — сферы со­циальной действительности, не делает его поистине инте-гративным, т.е. пропускающим через себя и впитывающим в себя изменения буквально во всех сферах жизни общества.

Таким интегративным, а значит — наиболее важным, крите­рием прогресса выступает уровень гуманизации общества, т.е. положение в нем личности: степень ее экономического, полити­ческого и социального освобождения; уровень удовлетворения ее материальных и духовных потребностей; состояние ее пси­хофизического и социального здоровья. Заметим, кстати, что внутри этого сложного по своей структуре индикатора можно и нужно выделить один, по сути дела объединяющий в себе все остальные. Таковым, на наш взгляд, является средняя продол­жительность жизни. И если она в данной стране на 10—12 лет меньше, чем в группе развитых стран, да к тому же обнаружи­вает тенденцию к дальнейшему уменьшению, соответственно должен решаться вопрос и о степени прогрессивности этой стра­ны. Ибо, как сказал один из известных поэтов, «все прогрессы реакционны, если рушится человек».

Уровень гуманизации общества как интегративный крите­рий вбирает в себя в снятом виде рассмотренные выше крите­рии. Каждая последующая формационная и цивилизационная ступень является более прогрессивной и в плане личностном — она расширяет круг прав и свобод личности, влечет за собой развитие его потребностей и совершенствование его способно­стей. Достаточно сравнить в этом отношении статус раба и кре­постного, крепостного и наемного рабочего при капитализме. На первых порах может показаться, что особняком стоит в этом отношении рабовладельческая формация, знаменовавшая собой начало эры эксплуатации человека человеком. Но, как разъяс­нял Ф.Энгельс, даже для раба, не говоря уже о свободных, ра­бовладение было прогрессом в плане личностном: если раньше пленного убивали или съедали, то теперь его оставляли жить.

Итак, содержанием общественного прогресса было, есть и будет «очеловечение человека», достигаемое путем противоре­чивого развития его естественных и общественных сил, т.е. про­изводительных сил и всей гаммы общественных отношений. Это­му содержанию должен быть адекватен и избираемый нами ос­новной критерий общественного прогресса.