2. Устная поэзия с середины XIX в. до великой социалистической революции.
Огромные социальные сдвиги, осуществившиеся во второй половине XIX в., получили весьма определенное выявление в крестьянской устной поэзии, особенно с 80-90-х гг. Все большая связь с городом служила предпосылкой для усиления городских влияний. На этой основе прежде всего растет проникновение в крестьянство мещанской устной поэзии — «жестоких романсов», текстов кадрилей вместе о танцами и т. п. Однако было бы неверным определить все устное творчество крестьянства данного времени этими влияниями. В результате производившегося искусственного отбора собирателями и цензурой мы получаем далеко неполное представление о несомненном проявлении в области устной поэзии крестьянства революционного руководства пролетариата и о проникновении в крестьянский репертуар произведении революционной поэзии. Кроме этого крестьянство давало собственную продукцию, независимую от каких бы то ни было творческих влияний. В этом отношении надо на первый план поставить ведущий жанр крестьянского устнопоэтического творчества этого времени — частушку . Строго говоря, форма коротенькой песенки, какую мы находим в частушке, возникла впервые не в данный момент. Это вообще — весьма распространенная форма. Но в то время как раньше в русской крестьянской поэзии она известна была в единичных образцах, теперь она вылилась в определенный жанр — жанр частушки, быстро завоевавший первенствующее место. Начало этого необычайного по интенсивности роста частушки падает на 80-е гг. XIX в. Ошибочное мнение о фабрично-заводском происхождении частушки имеет в себе то зерно истины, что, будучи изначально деревенской, частушка начала расти несомненно в результате проникновения в деревню капиталистических отношении, ломавших исконный социально-бытовой уклад патриархального крестьянства, а затем уже проникла и в город. Рост частушки объясняется потребностью найти жанровую форму, отвечающую новым явлениям и темпам жизни, новым переживаниям. Частушка несомненно — новый этап в росте реалистических тенденций в крестьянском творчестве, но характер реализма частушки носит несколько импрессионистический оттенок. Примечательно, что частушка прежде всего стала жанром молодежи, — старики не принимали ее. На первых шагах своего развития частушка, сочувственно отражая ломку патриархального уклада и утверждая новый характер бытовых отношений и переживаний, играла боевую прогрессивную роль. Это не исключалось первоначальной узостью тематики, почти исключительно любовной и бытовой. По самым своим творческим возможностям, которые дали ей первенствующее положение (легкость создания, исполнения, удобство для фиксации отдельных индивидуальных моментов в отношениях, в переживаниях и т. д.), частушка антитрадиционна. Это отнюдь не может быть опровергнуто ссылкой на наличие в частушке элементов традиционной поэтики, — они выполняют в ней новую функцию, вместо устойчивости, однотипности переживания и художественного оформления вызывая впечатление импрессионистической зарисовки данного момента («Неужели не растает, — С гор не скатится вода? — Неужели не полюбит — Меня милый никогда?»). Однако позже, когда круг тематики частушек начал расширяться, однородность ее социальной функции, конечно утерялась. Вполне определившееся уже классово-экономическое расслоение деревни получило выражение и в этом жанре, хотя до Октября частушек с политическим или вообще широкообщественным содержанием было немного. Все же крупные события эпохи получили в частушке свое отражение (война с японцами, 1905, империалистическая война, 1917, и т. д.), притом — отражение различное, часто противоположно направленное (напр. отклик революционно настроенной части деревни на события 1905: «По дорожке шла, — Прокламацию нашла, — Не пилось, не елося, — Прочитать хотелося»; иное отношение к революции дано консервативной частью крестьянства). По мере обострения классовой борьбы она все ярче проявлялась в частушке, которая охватывала все более широкий круг тематики, пока, после Октября, она не стала жанром, почти универсально охватывающим все стороны жизни современной деревни.
Рост революционного сознания эксплоатируемых масс крестьянства проявлялся и в пополнении его репертуара — за счет поэтов революционной крестьянской демократии (Некрасов и др.) и позже — за счет пролетарского творчества — и в его собственном творчестве (в сатирических сказках, в частушках, в песнях и т. д.). По цензурным условиям многое из этого творчества не дошло до нас. В качестве примера революционного песенного фольклора о событиях 1905 назовем песню «От падших твердынь Порт-Артура» (см. собр. бр. Б. и Ю. Соколовых, № 684). С другой стороны, резко определилась линия кулацкого творчества — в шовинистических частушках, в противобедняцких сказках о дурне, в которых традиционный мотив использован для апологетики «умного» кулака и насмешки над «дурнем»-бедняком, в реакционных сказках о «крамоле» (революции) и пр. Старые сказки, былины, песни на этом этапе остаются целиком неподвижными, — наряду с сохранением традиционной формы порою наполняются новым содержанием, специфическим для данной эпохи. Такова напр. повидимому сказка «Барин и плотник», где вместо крепостного-крестьянина выступает против барина плотник, поучающий его: «нельзя обижать мастерового человека».
Обращаясь к творчеству мещанства, мы констатируем в нем дальнейшее развитие основных тенденций, наметившихся уже ранее. С одной стороны, испытывая гнет капиталистической системы, с другой, — находясь в плену буржуазной «морали», мещанство было лишено каких бы то ни было перспектив, было замкнуто в узкий круг мелочных меркантильных интересов, буднично-бытовых отношений. Потребность в разнообразии, стремление как-либо обогатить серые тона обывательщины более яркими красками выливается при весьма низком культурном уровне мещанства в нездоровую тягу к вульгарной экзотике (психологической, социальной, пейзажной). В области поэтических вкусов эта потребность удовлетворяется бульварными романами о «великосветской» жизни, о мелодраматической борьбе «злодеев» и «благородных» и т. д. и т. п. и не менее бульварной лирикой лубочных песенников. Это — мещанский романтизм, в поэтическом выражении которого трудно разграничить устную и лит-ую формы творчества, особенно тесно между собой переплетающиеся в области лирики. Если для предшествующего периода были уже характерны факты вхождения литературных произведений в устный поэтический репертуар, то еще более широкое развитие это явление получило в данный период. Так, получили распространение в мещанстве (а также частью в крестьянстве и рабочих массах) такие произведения, как «Чудный месяц плывет над рекою» и «Колечко» Ожегова, «Ухарь-купец» Никитина и др. Знакомство с этими произведениями показывает неслучайность их отбора, их известную однородность. Это почти исключительно любовная лирика, сентиментально, слащаво или мелодраматически окрашенная, в которой наряду с экзотической романтикой не менее сильно звучат мотивы унылого упадочнического натурализма (напр. «Двенадцать часиков пробило», «Мамашенька бранится», «Вспомню комнатку уютну», «Маруся отравилась», «Пускай могила меня накажет» и мн. др.). В силу указанных выше предпосылок «жестокий романс» становится ведущим жанром в мещанском творчестве. Понятно, что объективная функция такого рода произведений никогда не могла быть положительной в силу присущего им упадочничества и антихудожественности. Не могли выполнять иной функции также и такие песни мелкобуржуазного мещанского стиля, которые в слезливо-сентиментальном тоне говорили о тяжкой доле «бедняков», — их пассивность, отсутствие в них призыва к борьбе, филантропическая окраска лишали их положительного значения (ср. «Измученный, истерзанный» Горохова, «Доля бедняка» Сурикова и т. п.). Таково же значение и других жанров мещанского стиля, хотя бы и с менее унылой тематикой — анекдотов, сказок, куплетов, пословиц. Узость мещанского кругозора, вульгарность и безвкусица характеризуют в равной мере все жанры этого стиля.
Особую линию в мещанском стиле составляет так наз. блатная поэзия, т. е. поэзия деклассированной среды, социального «дна» (воров, проституток и пр.). Жанр «жестокого романса» и здесь остается преобладающим, несколько модифицируясь. Крайняя эмоциональная неуравновешенность в связи с неустойчивостью положения блатника характеризуют творчество этой среды. Песни, исполненные бесшабашности, бравады, и песни уныния, слезливых воспоминаний о детстве, наставлениях матери и т. п. представляют характерное единство в этом стиле. Обращает на себя внимание лексика этой поэзии, в которой обильно используется блатной язык («Приходи ты на бан», «Петроградские трущобы», «О мать, о мать моя родная» и др.). Мещанская и блатная поэзия, бытующая кое-где еще и в наши дни, несомненно требует решительной борьбы с нею, искоренения как в силу чуждости идейного содержания, так и в силу художественной вульгарности.
Если проникновение в устнопоэтический репертуар книжных произведений характерно для мещанского стиля, то еще более характерно оно в данный период для поэзии рабочих масс. Процесс превращения пролетариата из класса в себе в класс для себя сопровождался все большим овладением грамотой, литературой, печатью. Устное творчество пролетариата не достигло такой степени развития, как крестьянская устная поэзия, но отнюдь не потому, что меньше творческие силы пролетариата, а как раз по противоположной причине: культура пролетариата с первых же шагов по своему качеству стоит на неизмеримо более высоком уровне, чем крестьянская, — в частности в области художественно-словесного творчества: Достаточно напомнить, что с 90-х гг. выступает уже М. Горький, который необычайно быстро выводит пролетарский литературный стиль на передовые позиции мировой литературы Однако было бы глубоко ошибочным недооценивать содержание и роль устнопоэтического процесса, являющегося одним из весьма существенных показателей массового идейнополитического и общекультурного роста пролетариата в его различных группах. В ходе устнопоэтического процесса легко прощупываются все этапы становления и развития рабочего класса. Связи пролетариата с деревней, его мелкобуржуазное окружение в городе объясняют проникновение в его устно-поэтический репертуар многочисленных произведений крестьянской и мещанской поэзии. Однако как бы количественно ни была велика эта составная часть репертуара рабочих масс, не она является ведущим началом в устно-поэтическом процессе, протекающем в этом классе. В данный период продолжает свое развитие линия творчества фабрично-заводских масс, отмеченная в предыдущем периоде («Кто на Охте не живал», «Жисть наша нелегкая» и др.). Но в основном творчество пролетарских масс в данный период поднимается на новый идейный уровень. Осознание непримиримой противоречивости интересов пролетариата и капиталистов все ярче проявляется в творчестве самих рабочих масс, знаменуя процесс перехода пролетариата из класса в себе в класс для себя. Но и осознанная уже ненависть к буржуазии не сразу попадает в надлежащее русло. Характерная для ранних этапов идеологического роста пролетариата ненависть к машине, к самой фабрике как таковой находит яркое выявление в устной поэзии, в частности в фабричной частушке («Распроклятый наш завод — Перепортил весь народ, — Кому палец, кому два, — Кому по локоть рука» и т. п.). Далее однако все яснее становятся как истинные виновники бед — буржуазия и ее прислужники, так и пути борьбы и ее герои. По мере роста классового самосознания масс все более ярко начинает звучать в рабочей песне тема революции (см. «На Нижне-Тагильском заводе», «Эх, и прост же ты, рабочий человек», «Не трава в степи колышется» и др.). Однако до конца последовательная революционная пролетарская идеология получила свое законченное боевое художественное оформление не в устном фольклорном творчестве самих масс, а в литературной поэзии. Эта поэзия, литературная по происхождению, во многих своих образцах входит в массовый репертуар, становится достоянием широких масс. Таковы общеизвестные боевые революционные песни (начиная с «Интернационала» и продолжая «Красным знаменем» и пр.).
... -творцы — и наконец артисты-профессионалы — скоморохи, которые были повидимому создателями и исполнителями не только комических жанров, но и серьезных произведений. Особую стилевую линию в устной поэзии представляло творчество феодального купечества, героизировавшее древнерусского гостя. В центре внимания здесь — воспевание авантюризма средневекового купца, его богатств, торговых путешествий и ...
... вообще, где все время требуется проверка человеческих качеств, и прежде всего верности дружбе, готовностью рисковать жизнью ради человека, находящегося рядом с тобой. И гуманистический идеал и ценности Высоцкого выходят за рамки военной поэзии, они являются основой творчества поэта. 2.2 гуманистический идеал Высоцкого в гражданской поэзии В предыдущем параграфе мы рассмотрели выражение ...
... . Так например вся история русской литературы от начала XVIII в. и до наших дней заключает в себе очень ярко выраженную смену поэтических и прозаических эпох. Итак, отличие поэзии от прозы не является моментом только внешним, узко-формальным, внося вместе с особенностями формы — поэтической или прозаической — известное своеобразие и в выражение идейного содержания. Романтическая приподнятость, ...
... Бамсы Бейрек"). Девушки выходят замуж только за храбрецов ("Дастан о сыне Ганлы Годжи, Гантуралы") и т.д. Не вызывает сомнений, что "Книга Деда-Коркута" оказала заметное влияние на азербайджанскую эпическую поэзию. Особенно отчетливо прослеживается эта связь в произведениях низами. Нетрудно заметить, что героические и прекрасные женские образы, созданные чудодейственным пером поэта - Фитне, Нушабе ...
0 комментариев