Понятие популярной философии: гносеологические проблемы

Гареева Э.А.

Существует ли возможность популярно излагать наиглубочайшие истины еще до того, как они уже предстали в ясном и систематически оформленном виде? В “Наставлениях к блаженной жизни” Фихте отвечает на этот вопрос так: среди мыслителей, постигавших эти истины, “бывали весьма неученые, совершенно не сведущие в философии или даже не расположенные к ней люди” [12, с. 23]

Сказанное заставляет серьезно задуматься над самим понятием “популярной философии”, перейти к выявлению его основных характеристик. Необходимо различать популярное философское знание как таковое и феноменологическое знание того или иного философа, который анализирует и популяризирует это знание.

Контуры популярной философии очерчиваются, на наш взгляд, ее ориентацией на общечеловеческие ценности.

Популяризация философского текста, разумеется, не должна выступать как популяризация исключительно с целью работы на широкую публику. С другой стороны, если художник будет отталкиваться только от принципа рефлексии над действительностью, то исчезнет всякая живая реальность. В этом плане можно вести речь о так называемых “Сцилле” и “Харибде” популяризации. Г.Риккерт говорит, что “ныне тех, которые с пренебрежением относится к гносеологическим исследованиям, приходится считать фантазерами, которые более опасны для выработки широкого миро- и жизнепонимания, чем те, слишком легко удовлетворяющиеся и невзыскательные натуры, желания которых вообще не идут далее развития специализации в науке” [8, с. 66].

П.Сорокин данную мысль применяет в отношении социологии, утверждая, что “не все можно излагать в популярном курсе: ряд проблем приходится обойти молчанием, другие задеть мельком, третьи изложить догматически… Такова “Сцилла” популяризации этой дисциплины. Ее “Харибдой” служит противоположная опасность. Стремясь дать наукообразную популяризацию социологии, часто дают учебники совершенно не популярные, недоступные широким кругам читателей” [10, с. 5].

Во избежание этих опасностей П.Сорокин в своем учебнике предпринял попытку избрания средней линии. Он затронул лишь основные вопросы социологии. В ряде случаев Сорокин прибегнул к упрощению, но не в такой мере, чтобы упрощение вредило научности.

Следовательно, популяризация, как и теоретизация, мысли не должны быть чрезмерными, необходимо искать золотую середину.

Однако необходимо учитывать тот факт, что не из всякой философии вырастает популярная философия. Например, философская доктрина Аристотеля в целом трудна для понимания (имеется в виду его “Метафизика”). Как замечает Мартин Хайдеггер в своем произведении “Время и бытие”, иногда приходится отказываться от требований непосредственной понятности; он приводит в пример картины Пауля Клее “Святые в окне” и “Смерть и огонь”, стихотворение Георга Тракля “Седьмая песнь смерти”, теоретические размышления Вернера Гейзенберга. “Но с мышлением, называемым философией, дело обстоит иначе. Ибо от нее ждут “мировой мудрости” если уж и не прямо “наставления к блаженной жизни”. Но возможно, что теперь такое мышление придет к осмыслению того, что отстает далеко от мудрости, полезной для жизни. Возможно, понадобится такое мышление, которое должно будет помыслить то, что дает определение даже упомянутой живописи, и поэзии и физико-математической теории. Тогда нам и в философии придется отказаться от требований непосредственной понятности” [15, с. 80].

В ходе своего исследования мы установили, что очертания или границы “популярной философии” определяются ее 1) ориентацией на действие в его неповторимой индивидуальности; 2) ориентацией на здравый смысл; 3) рационалистическим, часто и максималистским характером этических построений; 4) рассмотрением человека в качестве центральной проблемы философствования; 5) ориентацией на единство теории и жизни.

Труднейшей гносеологической проблемой, возникающей в ходе настоящего исследования, является вопрос о соотношении научного и популярного философских методов, что в свою очередь предполагает рассмотрение проблемы границ популяризации.

Популярное и научное изложение взаимодействует двояким образом. С одной стороны, наблюдается превращение популярно-философского рассуждения в научный текст, а с другой - научная философская система требует своей популяризации.

Известно, что Платон в своих диалогах широко пользуется поговорками, пословицами. Народные пословицы, загадки представляют собой большой интерес вовсе не как форма “естественного философствования”, но, главным образом, как почва, на которой вырастает такая простейшая форма популярного философствования, как афоризм. Афоризм – это такая форма выражения философской мысли, которая наиболее характерна для ее первых шагов. Данная форма преобладала в досократической философии; позднее мы находим ее у Паскаля, Ларошфуко, Шеллинга, Кьеркегора, Ницше.

Другой формой популярного философствования является диалог. “Здесь философская идея дана не в форме тезиса, но в антитетическом виде. Мысль диалектически раздваивается, и проблема освещается в высказываниях двух (или более) индивидуумов” [6, с. 164].

Значение популярной философии определяется, на наш взгляд, прежде всего тем обстоятельством, что лишь немногие люди обладают своей собственной вполне разработанной философской системой, однако почти каждый имеет свое особенное, только ему свойственное мироощущение, а также “ощущение того, что знакомые ему философские системы не дают адекватного выражения картины мира” [3, с. 222].

Мы считаем, что процесс популяризации знания, совершавшийся в единстве с ростом его теоретичности, способствовал расширению границ самой популярной философии, которая не может быть сведена к простой “житейской мудрости”, если употребить термин Шопенгауэра.

Нам думается, что единство научного и популярного метода достигается в метафорическом познании. Квинтилиан основные функции метафоры усматривал в следующем. Во-первых, метафора употребляется для поражения ума, во-вторых, - для сильнейшего означения предметов, в-третьих, - для более наглядного представления предметов о которых идет речь [7, с. 393].

Итак, метафорическое познание позволяет соединить в единое целое научное и популярное изложение и сочетает такие формы освоения мира, как искусство (особенно поэзия), мифология, “замаскированное сравнение”.

Метафора - это важнейший способ популяризации философского и научного знания.

Анализируя проблему соотношения популярного и научного методов, необходимо вовлечь в рассмотрение практический, культурный контекст этого вопроса.

Школа Платона только потому, на наш взгляд, реализовала единство популярного и научного методов, что, с одной стороны, способствовала методическому обсуждению той или иной философской проблемы в достаточно узком кругу учеников, а с другой - ставила перед собой цель вовлечения в мыслительный процесс самых широких слоев общества, применяя для этого художественные средства передачи теоретических концепций.

Важным при этом является тот момент, что в ходе популяризации знания не следует нарушать аристократизм мышления. Гете замечает: “Никогда не следует думать, что разум станет популярным. Пристрастия и чувства могут стать популярными, но разум будет всегда лишь преимуществом отдельных” [17, с. 18]. Так, Лютер, начиная Реформацию, поставил, прежде всего, проблему серьезности мышления, осознавая границы популяризации, а также некоторые недостатки схоластического мышления.

Проблему границ популяризации философского знания оригинально решал Гегель (речь идет о его известной статье “Кто мыслит абстрактно”). Данный вопрос он рассматривает, исходя из определения “абстрактного” мышления. Абстрактное или примитивно-популярное мышление получило широкое распространение и укоренилось в массовом сознании очень глубоко. Гегель приводит пример с молодым убийцей, которого ведут на казнь. “Это и называется “мыслить абстрактно” – видеть в убийце только одно абстрактное – что он убийца и называнием такого качества уничтожать в нем все остальное, что составляет человеческое существо” [2, с. 392].

Совсем иное дело, замечает Гегель, -“утонченно-сентиментальная светская публика Лейпцига. Эта, наоборот, усыпала цветами колесованного преступника и вплетала венки в колесо. Однако это опять-таки абстракция, хотя и противоположная” [2, с. 392].

Анализируя все эти высказывания, можно заключить, что научное изложение должно стремиться к системному, комплексному охвату явлений. Только в этом случае оно и будет по-настоящему популярным.

Популяризация философской системы может натолкнуться на чисто абстрактное представление о ней, которое связано, по нашему мнению, с видением только одного какого-либо из ее элементов, пусть даже и существенного.

Популяризация, если не хочет впасть в зряшное абстрагирование, требует усиления научного духа, систематизации и символизации знания. И.Кант определил популярность как “достаточную символизацию для всеобщего сообщения” [17, с. 27]. Развитая символика порождает в свою очередь высокий уровень развития наук. Значение научной философии определяется ее стремлением стать достоверным знанием о предмете. Поэтому границы популяризации философского знания, если оно не желает утратить умственное достоинство, определяются, прежде всего, данным критерием.

Популярная философия, на наш взгляд, есть та философия, которая стремится гармонично сочетать аристократизм мышления с духовными потребностями и интересами самых широких слоев общества. Итак, границы популяризации философии обосновываются принципом диалектического единства теории и практики, теории и жизни.

Надо сказать, что интерес к понятию “популярная философия” имеет давнюю историю (в нашей стране он связан в основном с именем В.С.Соловьева, а на Западе - с именем И.Г.Фихте). В Германии этому понятию посвящены достаточно солидные исследования, которые объединяет, в основном, философское имя И.Г.Фихте.

Если говорить об основной задаче научно-философского метода то она, по мнению Фихте, состоит в “изложении истины”. Однако изложение истины составляет задачу любой философии. Специфика научно-философского доклада заключается в том, чтобы позволить “истине выйти из мира полного заблуждения и начать себя созидать” [18, с. 422].

Согласно сказанному, научно-философский доклад имеет своей задачей не только изложение истины, в нем истина должна развиваться совместно со своей противоположностью и из своей противоположности.

Задача популярно-философского изложения заключается в том, чтобы “непосредственно представить истину, не прибегая к помощи чего-либо другого <…>, правдиво и просто <…>, таковой, какова она есть в себе, и ни в коем случае не противостоящую заблуждению” [18, с. 422]. Для того, чтобы истина приобрела непосредственное влияние на жизнь людей, необходимо изменить не только форму, но и, прежде всего, понимание популярно-философского доклада. Последний должен задаться вопросом не о конечном основании единства знания, но о смысле и цели жизни. Популярный метод должен быть осуществлен через слушателей в виде процесса самопросвещения, который развивается из их кровных интересов.

Популярно философский метод основывается на чувственном сознании, в частности, на чувстве жизни. Популярная философия стремится прояснить “естественный смысл истины” и тем самым выступить в роли посредника между философией и жизнью [19, с. 280].

Следовательно, популярная философия означает научное сообщение специальных, основанных на эмпирической верификации предметов философии необразованной в философском отношении публике. Популярное учение о природе, праве, нравственности, а также популярное религиозное учение должны быть ориентированы на специальный, необразованный в научном отношении круг читателей и слушателей, и, исходя из интересов данного круга, устанавливать способы трансляции информации [20, с. 83].

Популярная философия носит подчиненный характер, так как ориентируется не на научно-философскую точку зрения, а на вненаучный и ненаучный горизонты читателей и слушателей. По мнению Фихте, ученый теоретик стремится свободно проникнуть до познания чистого бытия. Популярный же философ - сам творец бытия. “Применение философии есть нравственная жизнь. Лишь этим применением жива она: ее не излагают в речах как в некой новой картине” [19, с. 280].

При этом необходимо учитывать тот момент, что философская идея только тогда актуальна, когда она сама говорит. “Должна говорить сама идея, а не писатель. Всякий произвол последнего, вся его индивидуальность, свойственное ему искусство и манера должны умереть в его изложении, дабы жили только искусство и манера его идеи – та высшая жизнь, какую может получить идея в этом языке и в эту эпоху” [13, с. 255].

Таким образом, популярная философия выступает как способ соединения философии с жизнью. По Фихте, это способ бытия идеи, т.е. когда живет и говорит сама идея. Следовательно, популярная философия являет себя, прежде всего, как жизненная мудрость, т.е. не как оторванная от жизни спекулятивная схема, а как сама “Личность”, посредством которой та или иная фундаментальная идея являет себя жизни.

Иного мнения придерживался Гегель. Он, как сообщает И.И.Лапшин, относится к так называемой “народной мудрости” с высокомерным пренебрежением [6, с. 162]. К.Асмут также отмечает, что произведение Фихте “Ясное, как солнце сообщение” Гегель обозначил, “как пагубную субъективную попытку популяризировать умозрения” [17, с. 21].

В.С.Соловьев, анализируя соотношение популярного и научного метода, развил мысль о том, что первый отталкивается от высших стремлений человеческой воли, а второй связан исключительно с познавательной способностью человека [9, с. 179].

В.С.Соловьев полагал, что и популярная и научная философии “имеют одинаковое притязание на познание истины” [9, с. 179]

Однако смысл самого слова “истина” раскрывается по-разному. Сам В.С.Соловьев склонялся больше к популярной философии, понимая под философским стремлением к истине стремление “к духовной цельности человеческого существа” [9, с. 179-180].

В работе “Исторические дела философии” он напрямую спрашивал о том, может ли философия существовать “только для тех, кто сам ею занимается, для авторов философских исследований или хотя бы только для читателей Канта или Гегеля?” [1, с. 84]. По мнению Соловьева, дело сугубо теоретического философа носит эгоистический характер [там же].

Размышляя о соотношении популярного и научного метода, мы неизбежно сталкиваемся с исследованием форм популяризации той или иной философской идеи или концепции.

Тот факт, что Фихте обратился к популярному изложению своего метода, говорит не только о его стремлении к тому, чтобы его понимали с полуслова, но и том, что он, как замечает Г.Ланц, “не хотел и, по-видимому, не мог быть только спекулятивным мыслителем. Философия была для него слита с Жизнью и ее интересами, от начала до конца оставаясь пропитанной ими и сама, пропитывая их” [5, с. 87]. Фихте стремился не только образовывать, но и воспитывать своими лекциями. “…Он хочет руководить с помощью своей философии духом века”, - замечает Ланц [5, с. 87]. Вместе с тем отношение Фихте к популярной философии было противоречивым: знание о знании (т.е. наукоучение) не может быть популярным, однако, с другой стороны, следуя просветительскому импульсу, знание должно стать популярным.

Исходя из многих причин, Фихте полагает, что все же желательно, чтобы все более широкие слои публики знали, что такое философия как наука. Научная философия является, как известно, уделом немногих, элиты, ибо она требует свободы духа, таланта, прилежания, усердия [14, с. 565]. Такие качества встретишь лишь у немногих. Образованный же человек должен знать, что есть философия, не философствуя сам; какие исследования она проводит, не проводя их сам; каковы ее границы, не переступая этих границ [14, с. 566].

В конце концов, не образованный в философском отношении человек должен стремиться к полуобразованию (Halbbildung) для того, чтобы он не испытывал страха перед совершенно чуждой ему философией; для того, чтобы он не поступил несправедливо с философом; для того, чтобы он не отстранил своих детей от философии [14, с. 567]. Данный тезис находит свое отражение и сегодня. Философы давно говорили о том, что ребенку в его интеллектуальном поиске необходима помощь, что общество и образование поступают неразумно, не допуская детей к богатству, накопленному в профессиональной философии. М.Липманом создан курс “Философия для детей”, который на протяжении длительного времени успешно реализуется во многих западных школах. Установка курса – научить детей философствованию, а не философии, показать им тесную связь философии с практикой, ее возможную полезность в обыденной жизни [16, с. 151-158].

Наука и повседневная жизнь не должны быть отделены друга от друга каким-то непреодолимым барьером. Наука выходит из повседневной жизни, “и поскольку она начинается из повседневности, и каждый образованный человек, кто обладает человеческим разумом и обычной любознательностью может понять популярный доклад” [14, с. 566].

Итак, Фихте полагал, что научная философия - это дело элиты. Большинство же людей должны довольствоваться преддверием научности. Им просто следует знать, что есть философия, но они не могут и не должны принимать в ней участие: признавая ее границы, не переступать их.

У Фихте популярный доклад апеллирует лишь к чистому мышлению (reines Denken), и примеры не играют в нем чувственной роли.

У Кристиана Гарве несколько иная позиция. В своем сочинении “О популярности доклада” (“Von der Popularitaet des Vertrages”) (1796) он говорит о необходимости популярного разговора (изложения) в философии и отвергает возобновление эзотерических стремлений.

Гарве определяет свойства популярного доклада следующим образом.

1. Доклад должен быть понятным, ясным, отчетливым.

2. Доклад должен показать совершенное использование языка. (Гарве апеллирует к осмысленному употреблению слов, сохранению грамматических правил, избежанию двусмысленности и т.д.)

3. Доклад должен быть обращен на фантазию, силу воображения. Воображение облегчает процесс мышления.

4. Популярный доклад требует, в конце концов, наглядности и примеров [17, с. 27-28].

Последнее свойство Гарве настоятельно выделяет. Он считает, что именно благодаря примерам и картинам популярный доклад приобретает чувственный момент. В этом есть сродство (аффинность) с Кантом, который определил популярность как “достаточную символизацию для всеобщего сообщения” [17, с. 27]

Идею чувственного момента, на который обращает свое внимание Кант, можно соотнести с позицией Шиллера, различающего научное, популярное и художественное изложение. Чувственность у Шиллера выступает собственно признаком различия. Научный доклад является бесчувственным, популярный касается чувственности, художественная литература погружается в нее [17, с. 28]. Популярное изложение часто опирается на примеры.

Гарве указывает также на 2 момента, которые, на наш взгляд, являются очень важными: 1) возможность популярного метода должна быть доказана, имеют место случаи, когда популярный метод просто невозможен. 2) популярный метод является самым совершенным видом метода. У Гарве в качестве условия популярного метода выступает полное развитие излагаемых идей [17, с. 29].

Итак, в настоящем теоретическом сочинении мы пытались обосновать идею единства популярного и научного метода, популярной и научной философии, поставить проблему границ популяризации теоретической философской системы, посредством чего уточнить объем и содержание самого понятия популярной философии.

Алексеев П.В., Панин А.В. Хрестоматия по философии. М.: Гардарики, 1997.

Гегель. Работы разных лет: В 2-х т. М.: Мысль, 1970. Т. 1.

Джеймс У. Воля к вере: Пер. с англ. М.: Республика, 1997.

Жоль К.К. Мысль. Слово. Метафора. Проблема семантики в философском освещении Киев: Наукова Думка. 1984. 303 с.

Ланц. Г. Фихте // Вопросы философии и психологии. 1914. Кн. 122. № 2.

Лапшин. И.И. Философия изобретения и изобретение в философии: Введение в историю философии. М.: Республика, 1999.

Попов И. Учение Блаженного Августина о познании // Вопросы философии и психологии. 1915. Кн. 129. № 4. С. 393. 443.

Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб.: Наука, 1997.

Соловьев В.С. Философские начала цельного знания // Соловьев В.С. Сочинения: В 2-х т. М.: Мысль, 1988. Т. 2.

Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет / Ин-т социологии. М.: Наука, 1994. 560 с. (Социологическое наследие)

Фалькенберг Рихард. История новой философии (от Кузанского до нашего времени) / Пер. И.Иноземцева. СПб., 1898.

Фихте И.Г. Наставления к блаженной жизни. М., 1997.

Фихте И.Г. О сущности ученого и ее явлениях в области свободы // Фихте И.Г. Наставления к блаженной жизни. М.: Канон +, 1997.

Фихте И.Г. Сочинения в 2-х т. СПб.: Мифрил, 1993. Т. 1.

Хайдеггер М. Время и бытие (Zeit und Sein) // Разговор на проселочной дороге: Сборник / Пер. с нем. / Под ред. А.А.Доброхотова. М.: Высшая школа, 1991. 192 с.

Юлина Н.С. Философия для детей // Вопросы философии. 1993. № 9.

Asmuth Ch. Das Begreifen des Unbegreiflichen. Stuttgart: Frommann-holzboog, 1999. 411 s.

Fichte I.G. Anweisung zum seligen Leben in I.G.Fichtes saemmtliche Werke / hrsg. v. I.H.Fichte. Bonn; Berlin, 1834-1846. Bd. V.

Traub H. Johann Gottlieb Fichtes Populaephilosophie 1804-1806 / Hartmut Traub. Stuttgart; Bad Cannstatt: fromman-holzboog, 1992.

Traub H. Wege zur Wahrheit. Zur Bedeutung von Fichtes wissenschaftlich- und populaer- philosophischer Methode // Fichte Studien. Die Grundlage der gesamtem Wissencshaftslehre von 1794/95 und der transzendentale Standpunkt. Bd. 10. Amsterdam: Atlanta, GA, 1