На пути к Брестскому миру

Оказавшись у власти, большевики хорошо понимали, что положение в стране не может быть прочным и стабильным до тех пор, пока продолжается война с Германией. А потому вопрос о мире для них был первостепенным.

Не получив от бывших союзников ответа на предложе­ние немедленно начать переговоры о заключении демократи­ческого мира, советское правительство встало на путь сепа­ратных переговоров с Германией.

Переговоры о перемирии со странами австро-германского блока начались 20 ноября в Брест-Литовске. Советскую де­легацию, куда входили и представители левых эсеров (А. А. Биценко, С. Д. Масловский-Мстиславский), возглавлял А. А. Иоффе. А делегацию стран четвертого союза (Германия, Ав­стро-Венгрия, Болгария, Турция) — немецкий генерал М. Гофман (хотя формально главой делегации числился ми­нистр иностранных дел Кюльман). Договор о перемирии был подписан 2 декабря .на срок до 1 января 1918 года.

С 9 декабря начались переговоры об условиях заключе­ния мира. Персональный состав делегации претерпел к это­му времени значительные изменения, он стал более узким и профессиональным. Председателем делегации по-прежнему был Иоффе, а с конца декабря ее возглавил народный ко­миссар по иностранным делам Л. Троцкий. Представители левых эсеров были и в новом составе делегации.

На переговорах германская делегация предъявила Со­ветской России очень тяжелые условия мира. Она потребо­вала отторжения Польши, Литвы, части Латвии, Эстонии и Белоруссии.

Отношение к этим условиям было различным и в обще­стве, и внутри правящей партии. Они стали предметом ост­рейшей дискуссии и борьбы. Так, на состоявшемся 11 (24) января 1918 года заседании ЦК в партии четко обозначи­лись три точки зрения; 1) за немедленное заключение мира;

2) за продолжение революционной войны; 3) за заключение

политического компромисса.

В. И. Ленин, прекрасно понимая тяжесть предъявляемых условий мира, в своих многочисленных выступлениях, в том числе и в прессе, настаивал на немедленном заключении ми­ра. В этом он видел спасение Советской республики. Рефре­ном в его высказываниях проходила мысль: если мы не под­пишем мир, то подпишем смертный приговор Советской вла­сти. 'Почему так ставился вопрос? Дело в том, что Советская Россия в то время не могла продолжать войну. Во-первых, старая армия в результате стихийной демобилизации факти­чески развалилась, а новая не была еще создана; во-вторых, экономика страны находилась на грани развала; в-третьих, массы устали от войны и справедливо требовали отдыха.

Группа “левых коммунистов” (Н. Бухарин, Г. Пятаков, А. Коллонтай, А. Бубнов и др.) выступала против заключе­ния мира, за продолжение, как они заявляли, революцион­ной войны. Эта война была необходима, якобы, в интересах мирной революции и прежде всего революции в самой Герма­нии. Фактически “левые” выступали за “подталкивание” ре­волюций в других странах. Всех тех, кто выступал за мир, они обвинили в сговоре с империализмом, в предательстве интересов международного пролетариата. В пылу полемики и политической борьбы некоторые группы “левых” (члены Московского областного бюро партии, например) делали провокационные по сути заявления, считая, что в интересах международной революции вполне возможно и даже целе­сообразно идти на утрату Советской власти.

Называя подобные заявления “чудовищными”, Ленин подчеркивал, что эмоционально насыщенные лозунги “левых коммунистов” авантюристичны и беспочвенны, поскольку не учитывают объективных реальностей текущего момента. Ре­волюций в других странах, в том числе и в Германии, еще нет, разъяснял он, и в этих условиях именно сохранение Со­ветской республики будет лучшим подспорьем для междуна­родного пролетариата. Поэтому компромиссы с капиталисти­ческими странами не только возможны, но в данной ситуа­ции просто необходимы.

Троцкий и его сторонники отстаивали своеобразно сгла­женную форму политического компромисса. Выражением его была формула “ни мира, ни войны”. С Лениным Трвцко-

224

го объединяло понимание невозможности успешного ведения войны, а с Бухариным — ориентация на мировую револю­цию.

Положение в ЦК и в партии в целом было очень слож­ным. Под влияние звонких псевдореволюционных лозунгов и фраз “левых коммунистов” попало немало рядовых членов большевистской партии, завороженных идеей мировой рево­люции. Их поддержали крупнейшие парторганизации — Мо­сковская, Петроградская, Уральская, Самарская парторгани­зация во главе с В. Куйбышевым также высказалась против заключения мира.

В поддержку “левых” выступали и такие видные деяте­ли партии, как Ф. Дзержинский, М. Урицкий, М. Покров­ский, А. Коллонтай, И. Арманд, Г. Пятаков, А. Бубнов и др.

Фактически до 18 февраля Ленин не имел большинства в ЦК партии. Все его предложения о немедленном заключе­нии мира отвергались. Судьба Советской власти висела на волоске, и он это прекрасно понимал. Но этого не осознава­ли многие из его соратников. В этих условиях приходилось довольствоваться принятием паллиативных, компромиссных решений. Так на заседании ЦК 11 (24) января фактически было принято два предложения: предложение В. И. Ленина (“Мы всячески затягиваем подписание мира” за — 12, против — 1) и предложение Л. Д. Троцкого (“Мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем” за — 9, против — 7)

Формула Троцкого “ни мира, ни войны” в то время бы­ла своеобразной “спасительной гаванью” для всех колеблю­щихся и пользовалась популярностью. И недаром на объе­диненном заседании Центральных Комитетов большевиков и левых эсеров 13 января именно эту формулу было решено предложить на рассмотрение работавшего в то время III съезда Советов. Разумеется, все это укрепляло веру Троцко­го в свою правоту. Как показывают протоколы заседаний ЦК, он вовсе не испытывал какой-либо вины за последую­щее развитие событий.

' См.: Протоколы ЦК РСДРП(б), М., 1958, с. 173. 27 января (9 февраля по новому стилю) Германия предъявила советской стороне ультиматум по поводу приня­тия условий мира. На другой день Троцкий на заседании по­литической комиссии, превысив данные ему полномочия, от имени правительства РСФСР сделал краткое заявление в духе своей формулы, а затем послал телеграмму главковер­ху Н. Крыленко с предписанием издать приказ о прекраще­нии войны и демобилизации русской армии. Это предписа­ние было отменено по распоряжению В. И. Ленина.'

Своими действиями Л. Троцкий поставил страну в еще более тяжелое положение. 'После недельного ожидания, 16 февраля (нового стиля), Германия заявила о возобновлении военных действий. Началось наступление на Петроград. Соз­далась критическая ситуация. В этот ответственный момент правительство издало Декрет “Социалистическое отечество в опасности!”, в котором содержался призыв к массам встать на защиту революции и намечался ряд жестких мер по обо­роне столицы.

Первые бои отрядов красногвардейцев и формирующих­ся частей новой армии под командованием П. Дыбенко (23 февраля и в последующие несколько дней) с наступавшими немецкими войсками, вопреки расхожему сталинскому мне­нию, оказались тяжелыми и неудачными. Наспех организо­ванные, необученные, не имея достаточного количества воо­ружения и боеприпасов, они не могли должным образом противостоять регулярным войскам. В ночь с 24 на 25 фев­раля немцы овладели Псковом, а немного позднее была сдана и Нарва.²

' См.: Вопросы истории КПСС. № 7, 1990, с. 48.

2 П. Дыбенко был отдан под суд революционного трибунала. Его обвинили в яеумении организовать руководство войсками, в попуститель­стве пьянству, в необоснованных .расстрелах. Главным обвинителем вы­ступал Н. Крыленко, не менее повинный в неудачах под Псковом и Нарвой. П. Дыбенко был оправдан.

226

Все дни между 16 и 23 февраля в ЦК велась острейшая борьба. Еще 17 февраля шестью голосами против пяти было отвергнуто предложение о вступлении в новые переговоры с Германией. Утром 18 февраля ЦК вновь отвергает это пред­ложение (б—за, против—7).' И только на вечернем заседа­нии этого дня наступил перелом. Было принято два принци­пиально важных решения:

1). “О немедленном обращении к немцам с предложени­ем заключения мира” (за — 7, против — 5, воздержался —1); и 2). “О готовности “подписать старые условия с ука­занием, что нет отказа от принятия худших предложений” (за—7, против—4, воздержалось—2).²

19 февраля Ленин и Троцкий подписали телеграмму гер­манскому правительству о согласии Совнаркома подписать мир на ранее выдвинутых условиях. В своем ответе 23 фев­раля Германия предъявила Советской России новые, гораз­до более тяжелые условия мира: отторжение Польши, всей Прибалтики, части Закавказья в пользу Турции, фактичес­кое превращение Украины в германский протекторат, выпла­ту огромной контрибуции (6 миллиардов марок).

Сразу же по получении новых условий мира состоялось заседание ЦК партии. Свердлов огласил германские усло­вия, которые произвели на присутствующих ошеломляющее впечатление. Не дожидаясь развертывания прений, выступил В. И. Ленин и поставил ультиматум. Вот как это выглядит в протокольной записи: “Тов. Ленин считает, что политика ре­волюционной фразы окончена. Если эта политика будет про­должаться, то он выходит из правительства и из ЦК”.³

Разумеется, ленинский ультиматум повлиял на поведе­ние некоторых членов ЦК. Так, Дзержинский, Крестанский,

Иоффе и Троцкий, ранее, как правило, голосовавшие про­тив, воздержались при голосовании предложения о заключе-

' См.: Протоколы ЦК РСДРП(б), М., 1958, с. 193-194, 199.