Северное и Южное общества декабристов

2. Северное и Южное общества декабристов

В 1821—1822 гг. возникло два новых общества — Север­ное в Петербурге и Южное в армейских частях, раскварти­рованных на Украине. Они поддерживали связь между со­бой, стремились к объединению, но пошли во многом разны­ми путями.

Северное общество возглавила Дума, в которую входили Сергей Трубецкой, Никита Муравьев и Евгений Оболенский. Программным документом общества стала «Конституция», разработанная Н.М. Муравьевым. В первоначальном вари­анте она называлась «Уставной грамотой Славяно-русской империи». Не только по этому названию, но и по содержанию проект Муравьева перекликался с проектом Вяземского. Поддерживая близкие отношения со многими членами обще­ства, Вяземский ознакомил их с проектом, над которым так много работал и от которого правительство отказалось.

Сходство двух проектов заключалось в сохранении мо­нархии, введении федеративного устройства и создании двухпалатного представительного органа, избираемого на ос­нове имущественного ценза. Но по сравнению с проектом Вяземского права представительного органа были расшире­ны, а монарха — ограничены. Россия должна была стать кон­ституционной монархией. Но самое глубокое отличие состо­яло в том, что Муравьев не мыслил введения конституции без отмены крепостного права. «Крепостное право и рабство отменяются, — говорилось в его проекте. — Раб, прикоснув­шийся земли русской, становится свободным».

Крестьянам, освобожденным от крепостной неволи, пре­доставлялся приусадебный участок и надел по 2 десятины на двор. Приходится признать, что этот пункт заимствован из проекта Аракчеева. Вместе с тем в «Конституции» под­черкивалось, что военные поселения должны быть ликвиди­рованы.

«Конституция» Никиты Муравьева была сложным доку­ментом. Ее автор, занимавший среди декабристов очень умеренные позиции, попытался свести воедино и пересмотреть неосуществленные проекты Александра I. Кое в чем он про­двинул их вперед, кое в чем остался на их почве. Положи­тельная сторона проекта Муравьева — это то, что в своей основе он был реалистичен. Автор понимал, что нельзя на­вязывать стране такие преобразования, для которых она еще не созрела. Недостаточная реалистичность некоторых поло­жений объяснялась не «забеганием вперед», а боязнью слиш­ком задеть интересы помещиков. В самом деле, вряд ли мож­но было считать реальным освобождение крестьян от поме­щичьей кабалы, если бы они получили по две десятины на двор.

В последующие годы в Северном обществе произошла смена поколений. А.Н. Муравьев, основатель «Союза спасе­ния», отошел от общества. Все менее активно работал в нем Никита Муравьев, не обладавший крепким здоровьем. Тру­бецкой по службе был переведен в Киев; К руководству при­шли более молодые и радикально настроенные люди. В на­чале 1825 г. в Думу входили Е.П. Оболенский, А.А. Бестужев и К.Ф. Рылеев, вступивший в общество в 1823 г. по реко­мендации-Пущина.

Евгений Оболенский был человеком мягким и не очень решительным. Александр Бестужев (литературный псевдо­ним — Марлинский), поэт и беллетрист романтического на­правления, блестящий офицер, охотно отвлекался на свет­ские развлечения. Основное бремя организаторской работы в тайном обществе легло на Кондратия Рылеева.

Ко времени вступления в общество (28 лет) он был уже известным поэтом. В своих стихах он прославлял свободу, внушал ненависть к тирании. Широкую популярность при­обрела его ода «К временщику». Все знали, что она адресо­вана Аракчееву. В Северном обществе Рылеев проявил за­мечательные организаторские способности.

В числе новых членов был Петр Каховский. Он собирался в Грецию, где шла война за независимость, но остался в Пе­тербурге, встретив Рылеева, своего старого друга. Человек нетерпеливый, Каховский рвался совершить цареубийство. С немалым трудом Рылееву удавалось его сдерживать. Боль­шим успехом Рылеева было установление контактов с круж­ком морских офицеров, которые позднее вступили в Северное общество. Трубецкой, вернувшийся в Петербург, не прини­мал активного участия в жизни общества, предпочитал при­глядываться и прислушиваться.

Программным документом Южного общества стала" на­писанная Пестелем «Русская правда». Согласно этому про­екту Россия провозглашалась единой и неделимой республи­кой с однопалатным парламентом (Народным вечем). Изби­рательным правом наделялись все лица, достигшие 18 лет. Исполнительная власть передавалась Державной думе, со­стоящей из пяти человек. Каждый год из нее выбывал один человек и один избирался. Пост президента занимал тот, кто находился в Думе последний год.

Крепостное право отменялось, сословия ликвидирова­лись. К освобожденным крестьянам переходила половина всего земельного фонда. Другая половина оставалась в час­тной собственности помещиков и иных лиц, пожелавших приобрести землю.

Павел Пестель и Никита Муравьев, написавшие столь разные проекты, расходились и в том, как провести их в жизнь. Муравьев предполагал вынести свой проект на рас­смотрение Учредительного собрания. Пестель считал, что «Русская правда» должна быть введена в действие декретом Временного революционного правительства, обладающего диктаторской властью.

«Русская правда» была выдающимся памятником декаб­ристской мысли. Аграрная ее часть отличалась продуманным подходом к проблеме. Недаром впоследствии, когда готови­лось освобождение крестьян, власти взяли за основу (сами того не подозревая) идею Пестеля о разделении земель час­тновладельческих и крестьянских. Но не все в программе Пестеля было реалистично. Нельзя, например, было ликви­дировать в России сословия, когда в ней еще не вполне сло­жились классы капиталистического общества. Это повело бы к разрушению социальных структур общества, могло вылиться в развал и хаос.

Пестель, главный теоретик Южного общества, был чело­веком замкнутым и малообщительным. Душой Южного об­щества стал Сергей Муравьев-Апостол. Его любили солдаты, к нему тянулись офицеры. Правой рукой Муравьева-Апосто­ла был Михаил Бестужев-Рюмин, обладавший неиссякаемой энергией и организаторскими способностями. Именно он разузнал об «Обществе соединенных славян» и установил с ним контакт.

В отличие от Южного общества, где тон задавали опаль­ные гвардейцы, Общество славян сложилось в среде провинциального офицерства. Члены этого общества (братья Бори­совы, И.И. Горбачевский и др.) мечтали о создании федера­ции свободных славянских государств. Бестужев-Рюмин ска­зал им, что начинать надо с освобождения России от ига самодержавия и крепостного права. Считая это первым ша­гом к освобождению всех славянских народов, члены «Обще­ства соединенных славян» присоединились к Южному обще­ству.

Чтобы выработать общую программу действий, Пестель в 1824 г. приезжал в Петербург. Ему не удалось убедить «северян» принять «Русскую правду», хотя многие из них, в том числе Рылеев, постепенно становились республиканца­ми. Договорились только об одном — выступать надо совме­стно. Предполагалось, что это произойдет летом 1826 г.

3. 1825 год. Декабрь и декабристы

Александр I давно знал о существовании тайных обществ, но странно бездействовал. Осенью 1825 г. императорская чета уехала отдыхать в Таганрог. В конце октября император ненадолго съездил в Крым. Вернулся нездоровым, несколько дней перемогался, а затем болезнь приняла серьезный обо­рот. 19 ноября 1825 г. Александр I скончался в возрасте 47 лет.

Внезапная смерть царя, физически здорового, но душев­но надломленного, поразила многих современников. И дол­гие годы после этого ходила легенда, будто под сводами Пет­ропавловского собора обрел покой другой человек. Алек­сандр же оделся в простую одежду, накинул на плечи котомку и ушел в народ. Ходил он, беспаспортный, по горо­дам и селам, назывался старцем Федором Кузьмичем, терпел от властей обиды и, наконец, нашел приют где-то в глухой сибирской деревне. Учил там грамоте крестьянских детей и замаливал свои грехи, вольные и невольные.

- Когда стали разбирать оставшиеся после Александра I бумаги, обнаружили несколько доносов с поименным пере­числением членов тайных обществ. Генерал И.И. Дибич, на­чальник Главного штаба, тотчас же отослал все бумаги в Петербург и распорядился об аресте руководителей Южного общества.

Александр I не имел детей. Наследовать престол должен был Константин, второй сын Павла I. Но в свое время он был так потрясен убийством отца, что дал зарок не вступать на престол. А женитьба на польке совсем отрезала ему до­рогу на трон. Александр завещал престол своему следующе­му по старшинству брату— Николаю. Долгие годы это за­вещание оставалось тайной.

Известие о смерти императора пришло в столицу 27 но­ября. Великий князь Николай Павлович начал было говорить о завещании и о своем праве на престол. Но его резко осадил военный губернатор Петербурга, герой Отечественной вой­ны М.А. Милорадович: существует закон о престолонасле­дии, который надо соблюдать, а кроме того он, Николай, не очень любим в гвардии и потому вряд ли присяга ему пройдет спокойно. Николая и в самом деле не любили в гвардии. «Зол, мстителен, скуп», — говорили о нем офицеры. Полу­чив такой отпор, Николай стушевался и вместе со всеми присягнул брату.

Константин оставался в Варшаве. Он заперся в кабинете, никого не принимал и не распечатывал пакетов, адресован­ных ему как императору. В письмах к Николаю он подтвер­ждал свое отречение от престола, но отказывался приехать в Петербург и заявить об этом публично Ему казалось без­опасней оставаться в Варшаве под прикрытием верных ему войск.

Междуцарствие затягивалось. Препираясь между собой, братья роняли свой авторитет. Многие понимали, что выбор любого из них сулит мало хорошего: резкий, вспыльчивый, характером весь в отца Константин и холодный, надменный Николай. В такой обстановке взоры некоторых сановников и многих офицеров обратились в сторону тайного общества, ко­торое фактически перестало быть тайным. На собраниях у Рылеева толпилась масса народа, и никто твердо не знал, кого уже приняли в общество, а кого еще нет. Милорадович смот­рел на эти собрания сквозь пальцы. Однажды к Оболенскому подошел генерал В.Н. Шеншин, командир гвардейской брига­ды, и спросил: «Что же нам теперь делать? А в теперешних обстоятельствах необходимо на что-то решиться».

В считанные дни выявилась влиятельная оппозиция само­державию, включавшая в себя некоторых членов Государст­венного совета и сенаторов, часть генералитета и офицерства и значительную долю столичной интеллигенции. Сердцеви­ной этой оппозиции стало Северное общество.

Центром притяжения консервативных сил стал Николай, и вскоре заговорили о новой присяге. Это заставило руково­дителей Северного общества начать действовать. Было ре­шено Николаю не присягать, поднять гвардейские полки и собрать их на Сенатской площади. Если бы в наличии ока­зались внушительные силы, кандидатура Николая отпала бы. сама собою. Тогда Сенат должен был обнародовать манифест о созыве Великого Собора для решения вопроса о форме правления; До созыва Собора власть переходила в руки Вре­менного правительства. В его состав предполагалось пригла­сить наиболее уважаемых и заслуженных людей: адмирала НС. Мордвинова, М.М. Сперанского, сенатора И.М. Му­равьева-Апостола (отца трех членов Южного общества), а также московского архиепископа Филарета. Тогда же было решено, что власть над войсками, отказавшимися присягать Николаю, вручается полковнику Трубецкому. Выбор его объ­яснялся тем, что князь являлся как бы связующим звеном между сановно-аристократической оппозицией и Северным обществом.

Однако в несколько дней положение круто изменилось. Путем обещаний, давления и угроз Николай сплотил на своей стороне подавляющую часть высших сановников и ге­нералов. 13 декабря ему присягнули Государственный совет и Сенат. Вместе со всеми пришлось присягнуть и тем, на кого надеялись члены тайного общества. Мордвинов, отправ­ляясь в Совет, сказал знакомому поручику, что не знает, вернется ли: если не присягнет, то и не вернется. И добавил: «Теперь не нам, а вам, господа, и гвардии должно действо­вать».

Начался отлив и в самом Северном обществе: уже не знали, на кого можно положиться, а на кого нет. Некоторые говорили, что не верят в успех и не хотят быть четвертован­ными. Между тем присяга войск была назначена на 14 де­кабря. Не выступить было нельзя, ибо дело зашло слишком далеко и общество перестало быть тайным. В случае неудачи решили отступать в район военных поселений. Заговорщики надеялись, что войска, присягнувшие Николаю, не будут стрелять в своих братьев по оружию и компромисс будет достигнут.

14 декабря 1825 г. офицеры Александр Бестужев и Дмит­рий Щепин-Ростовский (потомок ростовских князей) вывели к памятнику Петру I Московский полк. Затем к ним присоединились гвардейский морской экипаж и лейб-гвардии гре­надерский полк — всего около 3 тыс. человек. Верные Нико­лаю войска оцепили их, имея четырехкратное превосходство. Трубецкой, решив, что дело проиграно, не явился на пло­щадь. Но собравшиеся на ней декабристы так не считали. На стороне Николая было численное превосходство, на их сто­роне — моральное. Их выступление было бы сразу подавле­но, если бы произошло в казармах. Выход к Медному всад­нику был очень удачным решением. Здесь их видела вся сто­лица, вся Россия, вся Европа. Их сила была в том бесстрашном вызове, который они бросали самодержавию, требуя вольностей и прав. «Открытые, откровенные действия необходимы, — писал впоследствии А.И. Герцен, — 14-е де­кабря так сильно потрясло всю молодую Русь оттого, что было на Исаакиевской площади».

Сила декабристов была также в неприменении силы, ибо Николай как раз и ожидал от них активных действий, чтобы обрушиться на них всем своим войском. Даже первые кон­ные атаки на Московский полк отражались холостыми зал­пами. Декабристам удалось почти безупречно выстоять в этом моральном поединке. И только когда подъехал Мило-радович и начал уговаривать солдат присягнуть Николаю, не выдержали нервы у Каховского...

Николай не хотел идти ни на какие уступки, но противо­стояние затягивалось. Время работало не на Николая. В его войсках стояло немало членов тайного общества, не сумев­ших или не рискнувших поднять своих солдат. Через народ, столпившийся у строящегося Исаакиевского собора, солдаты присягнувших полков передавали своим товарищам на Се­натской площади, что перейдут к ним, как только стемнеет. В сумерках, действительно, многое могло смешаться.

Убийство Милорадовича сторонники Николая использо­вали как повод для решительных действий. «Ваше величест­во, — грубовато сказал генерал К.Ф. Толь, — прикажите очистить площадь картечью или отрекитесь от престола». Николай зло взглянул на него и приказал пустить в ход ар­тиллерию. Послышалась команда: «Пальба орудиями по по­рядку, правый фланг, начинай, первая пли!» — и выстрела не последовало. «Свои, ваше благородие...»,— сказал фейер­верке? подбежавшему штабс-капитану. Офицер выхватил у него фитиль и сам сделал первый выстрел...

Накануне событий 14 декабря были арестованы руково­дители Южного общества. Но в конце декабря молодые офи­церы из Общества славян освободили Сергея Муравьева-Апостола и его товарищей. С несколькими ротами Чернигов­ского полка он выступил на соединение с другими частями, на помощь которых рассчитывал. 3 января 1826 г. его настиг отряд гусар с конной артиллерией. Муравьев-Апостол не ве­лел солдатам стрелять и повел их в атаку на орудия. Картеч­ным залпом он был ранен, потерял сознание, а очнулся уже в плену.

Декабристы вписали яркие страницы в историю нашей страны. Хотя и не было все так просто в их движении. К нему примкнули разные люди — по характеру, воззрениям, социальному положению. Почти все они, правда, были дво­ряне, но дворянство не было однородным. Некоторые из де­кабристов принадлежали к аристократии, другие — к беспо­местному армейскому офицерству, третьи — к разночинной интеллигенции. Столь же различны были истоки идеологии декабристов. Одни из них считали своим предшественником А.Н. Радищева, другим были ближе «верховники».

Среди декабристов существовали разногласия, часто вспыхивали споры. Но до раскола дело не доходило. Декаб­ристов крепко связывало общее дело — борьба против само­державия и крепостничества. А внутренняя борьба в самом движении никогда не выходила на первое место. Это было замечательной особенностью движения декабристов.

Были в этом движении и очевидные слабости. Главная заключалась в сравнительной малочисленности его рядов. Нельзя, правда, совсем уж вырывать декабристов из общего состава оппозиции неограниченному самодержавию, которая выявилась в 1825 г. Декабристы были решительнее других и больше всех пострадали, а те, другие, отделались отстав­ками, царской немилостью, а то и вовсе не понесли наказа­ния. «Это наши друзья по четырнадцатому, которые удружи­ли нам ссылкою», — говорили с горечью о них декабристы.

Другая слабость декабристского движения заключалась в несколько любительском, не всегда серьезном отношении к делу. Лишь немногие — Рылеев, Пестель, Муравьев-Апо­стол — с головой ушли в это дело и представляли всю его опасность. Другие же были слишком молоды, беспечны, слишком любили жизнь, чтобы отказываться от всех ее благ, красоты и радостей.

В официальных документах выступление декабристов именовалось не иначе, как «бунт», «мятеж», «возмущение». Так правительство пыталось оправдать жестокую расправу над участниками движения. Сами они употребляли слово «восстание». Оно и закрепилось в исторической литературе. Однако после трех российских революций начала XX в. этот термин несколько изменил свой смысл. Он воспринимается теперь по-большевистски, как «вооруженное восстание», как выступление с широким и опережающим применением ору­жия. А вот этого-то и не было у декабристов.

Много поспорив по вопросу о средствах достижения це­ли, декабристы пришли к выводу, что хороши не все средст­ва, и отдали предпочтение мирным формам борьбы. Их вы­ступление на Сенатской площади по существу и в основном было мирной формой протеста, хотя в руках они имели ору­жие. Е.П. Оболенский считал, что в самом своем начале движение декабристов носило нравственный, этический ха­рактер — «в защиту истины и правды». И только потом оно приобрело политический оттенок. «Но и тут надобно сказать, — отмечал он, — что и политический характер, принятый Обществом, подчинялся нравственному, принятому в осно­вание Общества».

Список литературы:

1.  «История России» 2 т., под ред. А.Н. Сахарова, М., «АСТ»,1996

2.  «Всемирная история». М., «Аванта», 1998

3.  Соловьев С.М. Об истории России. М.:Просвещение,1993.

4.  Мальков В.В. Пособие по истории СССР для поступающих в вузы. М.: Высшая школа,1985.