Изобразительный канон музыкальных инструментов Древней Руси

Владышевская Т. Ф.

Воспоминания о пирах при князе Владимире Святославиче надолго сохранились в русском народе. Во время пиров пели величальные песни в честь князей и дружины. В обычаях княжеского двора было развлекаться искусством скоморохов — игрой на музыкальных инструментах, играми, плясками. В литературе XI—XII вв. есть немало разных свидетельств о княжеской культуре того времени. Например, в одном эпизоде жития Феодосия Печерского рассказывается о том, как он посетил дом князя Святослава во время пира, услышал там музыку, увидел игры скоморохов: "Одни играли на гуслях, иные на музыкальных инструментах, иные на органах — и так все веселились и играли перед князем по обычаю"1. Такие увеселения княжеского двора были обычными на Руси, они нашли отражение во фресках княжеского Софийского собора в Киеве, построенного в XI в. при Ярославе Мудром. В башне на княжеской лестнице, ведущей на хоры, где находилась во время богослужения княжеская семья, изображены картины светской жизни, среди которых и игра скоморохов на разных инструментах. На фреске запечатлена группа исполнителей на духовых инструментах — флейте, трубах, струнном щипковом инструменте, органе. "Состав инструментального ансамбля, изображенный на фреске Киевского собора, типичен для византийского дворцового обихода, где широко применялось сочетание органов-позитивов с цимбалами, а также с трубами и флейтами"2. На одной из фресок изображен музыкант, играющий на смычковом струнном инструменте типа фиделя.

Влияние Византии было ощутимо не только в церкви, но и в княжеском быту, ориентированном на византийскую придворную культуру. Так, например, скоморошество на Руси возникло не без влияния византийского придворного искусства актеров-мимов. Первоначально скоморошество входит только в княжеский обычай и ассоциируется с византийской придворной культурой. Это — главная причина, позволившая изобразить скоморохов на фреске в киевской Софии, фресках Мелётова (Псковская обл.), деятельность которых, по утверждению многих исследователей, связана с жизнью византийского императорского двора3.

Скоморошество как вид придворного искусства в культурном сознании постепенно сливается с языческими игрищами. Начинается борьба со скоморошеством под знаком борьбы с язычеством. Не только скоморошество, но и слушание песен рассматривается как тяжкий грех.

Борьба с музыкальными увеселениями скоморохов и инструментами, сопровождавшими их, происходила на протяжении всего русского Средневековья. Она отразилась во многих литературных памятниках начиная с XI и вплоть до середины XVII в., где музыкальные инструменты выступают предметом идолослужения, бесовским атрибутом. Например, в житии Исаакия рассказывается об искушении его бесами, которые глумились над ним, играя на разных инструментах — "ударища в сопели и в гусли и в бубны"4. Эти музыкальные инструменты связывались с язычеством, дьявольским искушением, и церковь боролась с ними всеми мерами, вплоть до запрещения законодательным порядком в XVII в. Постановления Стоглавого собора 1551 г. запрещают всякие игрища "и в гусли, и в смычки, и сопели, и всякую игру, зрелища и пляски, а вместе с ними и игры в кости, шахматы и камни"5. Несмотря на этот запрет, во всех слоях русского общества скоморохи пользовались популярностью.

Иван Грозный любил слушать музыку скоморохов и даже, по словам А. М. Курбского, участвовал в их плясках во время пиров6. Скоморохов он набирал в Новгороде и "по всем городам и волостям", о чем свидетельствует Вторая Новгородская летопись7, но к искусству скоморохов он относился как низменному, холопскому8. Борьба церкви со скоморохами и скоморошьими инструментами продолжалась долго. Она закончилась запрещением скоморохов, когда в государственном порядке, царским указом они были изгнаны, а музыкальные инструменты было велено уничтожить. Голштинский путешественник Адам Олеарий пишет о том, как патриарх "велел разбить все инструменты кабацких музыкантов, какие оказались на улицах, затем запретил русским вообще инструментальную музыку, велел забрать инструменты в домах, и однажды пять телег, полных ими, были отправлены за Москву-реку и там сожжены"9. В новгородских раскопках ежегодно находят музыкальные инструменты всех видов, во всех слоях раскопок. Так, в сезон археологических раскопок 2003 г. было обнаружено более сорока свидетельств хозяйственных, сигнальных и собственно музыкальных инструментов. Среди них погремушки, била, шумящие подвески, бронзовые бубенчики, варган, бубна, брунчалка, гусли, гудок, изображения гудеца с псалтирем и др10.

Однако такое отношение было не ко всем инструментам. Инструментарий Древней Руси был обширен, и, как отмечает Ю. В. Келдыш, "музыкальные инструменты различались не только по типу и структуре, но и по той роли, которую они играли в быту и общественной жизни, по их, так сказать, "социальному рангу""11. Условно можно разделить древнерусские инструменты на "высокие" и "низкие". К первой категории относилась труба, призывавшая воинов на рать, ей противопоставляли сопели и народные гусли. В древнерусской учительной литературе труба, "собирающая воинов", сравнивалась с молитвой, собирающей ангелов божиих, а сопели и простонародные гусли считались "орудиями", "собирающими бесстыдных бесов".

Очень эффектно изображен пастух с трубой на псковской иконе Рождества Христова XVI в. из Русского музея.

Дифференциация музыкальных инструментов на высокие и низкие, очевидно, была связана с тем, что часть инструментов в древности имела культовое назначение и употреблялась в ветхозаветном богослужении. В Хлудовской псалтири XIII в. на миниатюре "Давид-царь составляет псалтирь" изображен Давид с псалтирью и множество музыкантов. Другие же были связаны с языческими ритуалами и игрищами. Так, в Псалтыри Давида — этой столь широко распространенной в эпоху средневековья книге — названы все инструменты, которыми сопровождалось древнееврейское славословие. На Руси они считались "высокими" инструментами. Последний псалом Псалтыри содержит призыв воздавать хвалу Всевышнему "звуком трубным", "на псалтыри и гуслях", "с тимпаном и ликами", "на струнах и органе", "на звучных кимвалах", "на кимвалах громогласных". В миниатюрах Киевской псалтыри (1397 г.)12 есть изображения Давида, поющего псалмы. Давид, играющий на псалтыри, струнном инструменте гусельного типа, нередко встречается в миниатюрах певческих рукописей Октоиха, Ирмолога.

В Древней Руси существовало два изначальных понятия — мусикия (музыка) и пение. Эти понятия противопоставлялись, мусикией называлась только инструментальная музыка. Игра на струнных музыкальных инструментах называлась гудением, на духовых — сопением. Игра нередко сопровождала пение. Инструментальная музыка звучала на Руси с языческих времен и на протяжении всего средневековья. Некоторые старинные инструменты остались в народной музыке и по сей день.

Музыкальные инструменты в Древней Руси применялись в различных сферах — в придворном, княжеском быту, обязательны барабаны в ратном деле и множество разных народных инструментов. Народный инструментарий был богат и разнообразен. Особенно здесь выделялись гусли — как инструмент, сопровождающий эпические песни, сказания, славы. Гусляры-сказители были людьми почитаемыми. Об одном из них — сказителе Бояне — повествуется в выдающемся памятнике древнерусской литературы, "Слове о полку Игореве". Боян, слагавший славы, сказания, песни, пел, сопровождая их игрой на гуслях. Автор "Слова о полку Игореве" рисует вдохновенный образ сказителя: персты свои он возлагал на струны, и струны, словно живые, под его пальцами сами рокотали славу князьям Ярославу и Мстиславу13.

Героические песни-славы пели при встречах князей по возвращении из походов, при восхождении на княжеский престол, прообразом этих слав были византийские аккламации — придворный обычай величания византийского императора. В Московской Руси в эпоху позднего Средневековья на их место пришли "Заздравные чаши" — многолетствования царям, князьям, патриархам.

Очень интересно изображение ансамбля инструментов в Букваре Кариона Истомина, составленного в 1692 г. для сына Петра царевича Алексея. Славянская буква пси (y) иллюстрируется изображением нотной псалтыри, рядом со скрипачом с надписью "Псалмы", а также между скрипачом и гусляром, и изображением книги с надписью "Псалтырь".

"Пение Сладкое" псалмов здесь сопровождается игрой на музыкальных инструментах. "Муси´ка" изображена в виде квартета музыкантов, во главе которых гуслист. Подобно пророку Давиду, он сидит на возвышении, своеобразном троне, и играет вместе со скрипачом, флейтистом и бандуристом. Это символическое изображение псалтыри как ансамбля музыкантов по сути близко к миниатюре "Давид составляет псалтирь" из Новгородской (Хлудовской) псалтири XIII в.

1. Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 50.

2. Ройзман Л. Н. Орган в истории русской музыкальной культуры. М., 1979. С. 21.

3. См. об этом в кн.: Успенский Б. А. Языковая культура Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного языка. М., 1983. С. 32; Поветкин В. И. Гудебные сосуды древних псковичей. Ч. 1 // Псков в российской и европейской истории: (К 1100-летию первого летописного упоминания). Т. 1. М., 2003. С. 224—234; Коляда Е. И. Музыкальные инструменты в Библии. С. 181; Тоцкая И. Ф., Заярудный А. М. Музыканты на фреске "Скоморохи в Софии Киевской" // Древнерусское искусство. М., 1988.

4. ПСРЛ. Т. 1. М., 1962. Стб. 192—193.

5. Стоглав. М., 1863. С. 79, 135—136, 261—263.

6. Сочинения князя Курбского. Т. 1 // Русская историческая библиотека. Вып. 31. СПб., 1914. Стб. 279.

7. Новгородские летописи. СПб., 1879. С. 107.

8. См.: Фаминцын А. С. Скоморохи на Руси. СПб., 1889. С. 168.

9. Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. С. 325— 326.

10. Поветкин В. И. Гудебные сосуды древних псковичей. Ч. 1 // Псков в российской и европейской истории. Т. 1. М., 2003. С. 224—235.

11. Келдыш Ю. В. История русской музыки: В 10 т. Т. 1. С. 66—67.

12. См.: Вздорнов Г. И. Исследование о Киевской Псалтыри // Киевская Псалтырь. М., 1978; Поветкин В. И. "Русский" изобразительный канон на музыкальные инструменты // Памятники культуры. Новые открытия. М., 1990. С. 136—159.

13. Слово о полку Игореве / Пер. В. И. Стеллецкого Л., 1953. С.