Старообрядческие подделки в иконописи: проблема идентификации

Старообрядческие подделки в иконописи: проблема идентификации

Я. Л. Бусева-Давыдова

Проблема выявления старообрядческих подделок чрезвычайно остро стоит в современной музейной и экспертной практике. Впервые с ней в массовом порядке столкнулись при реставрации «строгановских» икон в Русском музее в начале 1980-х гг. Исследователи обнаружили, в частности, что «первоначальная живопись некоторых икон, традиционно связанных со строгановской школой, утрачена в такой степени, что... произведение можно датировать только временем поновления»1; выявились и стопроцентные подделки, где живопись XIX в. была исполнена по прорисям со «строгановских» икон XVII в. Стало очевидным, что в дореволюционных коллекциях имеется немало подделок, производство которых во Мстере было поставлено на широкую ногу. Именно по этой причине до сих пор не вышел второй том каталога икон Третьяковской галереи, хотя с момента выхода первого тома прошло уже 10 лет. В фонды галереи, помимо икон, собранных П. М. Третьяковым, поступили в свое время памятники из частных собраний конца XIX — начала XX в.: И. С. Остроухова, А. В. Морозова, Л. К. Зубалова, А. И. Анисимова, П. И. Щукина, Е. Е. Егорова, Н. М. Постникова, С. П. Рябушинского и др. По мнению некоторых сотрудников ГТГ, не менее 60 икон XV-XVI вв., включенных в старый каталог В. И. Антоновой и Н. Е. Мневой, в действительности являются старообрядческими подделками. Однако это мнение разделяют не все: результаты визуальных наблюдений и технико-технологической экспертизы могут трактоваться по-разному. В результате на ежегодной конференции по экспертизе и атрибуции, проходившей в Третьяковской галерее в ноябре 2005 г., были сделаны два «контрдоклада»: в одном (докладчик Т. М. Мосунова) доказывалась поддельность средника иконы «Свв. Борис и Глеб, в раме с житием в 16 клеймах» из фондов ГТГ 2, в другом (В. В. Баранов, И. А. Кочетков) — подлинность.

Некоторые способы создания подделок описаны в литературе, в том числе XIX в. И «старинщики», как называли мстерских иконописцев, специализировавшихся на имитациях древних памятников, и покупатели, естественно, видели, что старые иконы отличаются от новых. Во-первых, старая доска всегда покороблена и имеет патину времени — потемневший оборот. Во-вторых, поверхность живописи покрыта сеткой трещин— кракелюром; на иконе видны утраты грунта-левкаса и красочного слоя, часто ожоги от лампадки или свечи, загрязнения, следы от гвоздей окладов. В-третьих, иконография соответствует древним образцам. Именно на воспроизводство этих примет была направлена деятельность старинщиков. Старые доски скупались десятками тысяч, обороты пропитывались смесью олифы с сажей и приобретали древний вид. Кракелюр делался разными способами. Можно было наложить левкас, т. е. клеемеловой грунт, на тряпочку-паволоку, написать изображение, а потом смять паволоку так, чтобы грунт разломался на отдельные кусочки. Затем паволоку приклеивали на доску, и кракелюр оказывался налицо. Другой способ, применяющийся фальсификаторами и сейчас, — наворачивание паволоки с грунтом на цилиндр (бутылку); он обеспечивает более естественный вид кракелюра. Третий вариант— нагревание свеженаписанной иконы в печи или, наоборот, выставление ее на холод (термический кракелюр), также используемый в современных новоделах. Утраты и ожоги с легкостью делались искусственно, загрязнения наносились краской. Старообрядцы понимали, что трещины на иконе в течение веков заполнялись грязью; поэтому свежий кракелюр затирали черной краской или старой олифой.

В настоящее время дискутируется вопрос о степени совершенства подделок XIX в. Так, вряд ли «старинщики» осознавали механизм образования естественного кракелюра. Дело в том, что когда одна сторона доски (лицевая) залевкашена, влагообмен с окружающей средой происходит через тыльную сторону и торцы. Влага, которая неизбежно содержится даже в хорошо высушенных досках, устремляясь наружу через оборот иконы, приводит к деформации доски, которая выгибается «лицом вперед». В дальнейшем влагообмен происходит в основном через торцы, которые то впитывают влагу из воздуха, то отдают ее обратно. Интересно, что этот процесс носит сезонный характер и отвечает периодам роста живых деревьев. В результате постоянных колебательных движений древесины, то набухающей, то подсыхающей, в левкасе образуются трещины. Вначале микроскопически тонкие, они постоянно углубляются и в течение сотен лет формируют развитую систему естественного сетчато-ветвистого кракелюра 3. В кулуарах говорят, что сейчас фальсификаторы научились подделывать и такой кракелюр, но в XIX в. это было невозможно. Однако об особенностях древнего естественного кракелюра не знали не только авторы подделок, но и их покупатели, поэтому «бутылочный», термический и даже просто процарапанный кракелюр для них выглядел вполне убедительным.

Как бы то ни было, качественные старообрядческие подделки, по общему мнению, выявляются непросто даже при наличии современных знаний и методов исследования. Однако в массе попадаются подделки настолько наивные, что возникает сильное сомнение в их возможности кого-то обмануть. Например, одна икона «Рождество Христово» (этот сюжет старообрядцы особенно любили) была написана «под Новгород XVI века», с характерным для того времени темноватым колоритом и красивыми голубыми пробелами на вишневых одеждах. При этом Богоматерь изображена не лежащей, как в древней иконописи, а сидящей у яслей с Младенцем. Такой извод получил распространение только к концу XVII столетия, т. е. в «постниконовское» время4. Икона покрыта натуральным кракелюром, но если посмотреть на живопись даже невооруженным глазом, хорошо заметно, что весь старый красочный слой смыт. То, что кажется желтыми горками, — это желтый лак, через который просвечивает старый кракелюр. На ликах, фигурах, деревьях и прочем кракелюр нарисован черной и коричневой краской. Загрязнения имитированы мелкими брызгами краски— как обычно в таких случаях, черной, вишневой и синей.

Другое «Рождество» пришло в руки автора этой статьи как памятник XIX в.: ни продавец, ни покупатель не сомневались в его датировке, и речь шла только о локализации произведения внутри XIX столетия 5. Это была замечательная вещь, очень тонко написанная, сложнейшего иконографического извода. Достаточно сказать, что над Богоматерью витали силы ангельские с Господом Саваофом, у Ее изголовья стоял пророк Исайя, у изножия—персонификация Земли в восьмиконечном нимбе; среди сопутствующих сцен имелись совершенно необычные вроде «Приветства Христу от пророков из ада». Все это прекрасно отвечает любви старообрядцев к углубленному и аллегоризированному показу священных событий. Каково же было общее удивление, когда при ближайшем рассмотрении на иконе обнаружились явственные признаки старообрядческой подделки! Для имитации загрязнений был применен самый распространенный прием— набрызг темной краски; на ликах положены пятна, демонстрирующие «потертость» живописи, нанесен рисованный кракелюр. В одном углу обнаружилась даже псевдотонировка, якобы закрывающая утрату красочного слоя. Очевидно, в свое время икона была продана в качестве произведения «строгановских» мастеров.

Старообрядцы нередко «чинили» подлинные древние иконы с сильно пострадавшей деревянной основой, вырезая из них часть изображения или даже весь средник и перенося на новую доску (так называемые врезки). В наше время врезки распознать нетрудно, поскольку между новым и старым левкасом появляется трещина. Но среди старообрядческих подделок встречаются имитации врезков на старых досках, когда по новому левкасу прорезается граница якобы врезка. Так, на одной иконе из частного собрания в центр доски был как бы врезан прямоугольник, на котором написана фигура святого воина. Фигура размещалась с некоторым отклонением от вертикальной оси, что, по замыслу автора, очевидно, должно было подчеркнуть само наличие врезка, обратить на него внимание. Тем не менее подделка относится к наивным. Старинщик имитировал загрунтованные следы от гвоздей «старого» оклада, которые располагались... по контурам врезка. Излишне объяснять, что старый оклад ни при каких условиях не мог быть набит по контурам врезка, так как сам врезок, как бы к нему ни относиться, получил свои контуры только в XIX в. (Кстати, произвольное расположение якобы старых гвоздевых отверстий — обычная черта старообрядческих подделок.) Кракелюр на живописи указанной иконы практически отсутствовал; более того, сапожки святого заходили на «новый» левкас, причем красочный слой и золочение на псевдоврезке и «новой» части были абсолютно идентичны.

Постоянно сталкиваясь с подделками подобного рода, можно подумать, что они рассчитывались на глупцов, и к тому же еще слабовидящих. Принято считать, что покупатели таких икон были людьми несведущими и приобретали фальшивку за древний подлинник. Однако слово «подделка», по наблюдениям О. Ю. Тарасова 6, в среде ценителей древней живописи не имело сегодняшнего негативного оттенка. Как отметил этот исследователь, Н. М. Постников специально заказывал подделки «под строгановское», «новгородское», «греческое» письмо у лучших старинщиков Мстеры. Такие иконы, откровенно  называемые на ярлыках «Подделок под новгородское письмо Нестера Климова, Москва, 1862 г.», были не подделками в смысле неподлинности, фальши, и даже не стилизациями. «Подделаться» значило максимально приблизиться к древнему образцу, проникнуться его духом настолько, что результат оказывался аутентичным подлиннику; икона московского иконописца XIX в. полностью идентифицировалась с произведениями его предшественников, живших на несколько столетий раньше. Вообще понятие аутентичности для старообрядцев XIX в. было существенно иным, чем для современных коллекционеров. Возможно, «Рождество Христово», написанное почти полностью заново, но на старом левкасе и с сохранением незначительных фрагментов старой живописи, для покупателя было вполне древним памятником. Что же касается «стопроцентных» подделок, то не исключено, что подобные иконы и не предполагали сколько-нибудь критического рассмотрения: рядовому покупателю-старообрядцу достаточно было поверхностных примет естественного старения вкупе с заверением продавца в «древности» образа. «Древность» таких икон устанавливалась скорее на вербальном, чем на материально-технологическом уровне.

Можно думать также, что незначительное «состаривание» произведений во второй половине XIX в. приобрело эстетический смысл. Некоторые приемы, ранее употреблявшиеся для имитации древних памятников, стали использоваться как чисто художественные. Так, например, на «стильных» мстерских произведениях начала XX в. волосы и бороду иногда писали по коричневому санкирю, но под седые пряди фрагментарно делали темно-зеленую подложку. В подделках такая подложка использовалась для показа якобы утрат верхнего слоя. В иконах, написанных по заказу императора Николая II для придворного собора Феодоровской Богоматери, вопрос о подделке, естественно, не стоял: прием мстерских фальсификаторов в них был переосмыслен в эстетическом плане. Вряд ли можно считать подделкой и икону «Господь Вседержитель» из московского частного собрания (очевидно, мстерскую): она написана на новой доске, в иконографическом изводе, который в XIX в. был распространен очень широко 7. Тем не менее на ней имеются участки искусственного кракелюра, на позолоте фона кое-где механическим способом нанесены «потертости», имитированы чинки золочения. Интересно также, что в качестве подкладки под сусальную позолоту в данном случае использован не обычный для XIX в. красно-коричневый полимент, а краска темно-коричневого цвета, которая должна была выглядеть как старая олифа. Тот же прием использовался реставраторами-старообрядцами при поновлении золота на древних иконах.

В заключение мы хотели бы сказать, что старообрядческие подделки — это не только и, может быть, не столько экспертно-атрибуционная, сколько историко-культурная проблема. Надо отметить, что в источниках XIX в. не сохранилось никаких свидетельств «разоблачения» подделок рядовыми покупателями или существования дурной славы «старинщиков». Идентификация с подлинниками происходила не путем критического осмысления и анализа, а на основе веры в целокупную истинность образа. Этот способ освоения сакральных артефактов глубоко укоренен в самом духе религии, и, возможно, безоговорочное приятие верующими позапрошлого столетия самых наивных подделок надо расценивать как проявление подлинной веры на фоне позитивизма и рационализма Нового времени.

1 Попова Г. Н„ Дедненков А. Г. Некоторые проблемы изучения традиционного круга произведений строгановской школы из собрания Государственного Русского музея// Искусство строгановских мастеров в собрании Государственного Русского музея: Каталог выставки. Л., 1987. С. 80.

2 Воспр. см.: Icones russes: Galerie Tretiakov Musee national d'art russe, Moscou. Lausanne, 1997. P. 118.

3 Филатов В. В. Русская станковая темперная живопись: Техника и реставрация. М., 1961. С. 46-52.

4 Он был использован Дионисием во фресках Рождественского собора Ферапонтова монастыря (1502), но не перешел в иконопись.

5 Опубликовано: Святые образы: Русские иконы XV — начала XX веков из частных собраний / Авт.-сост. И. В. Тарноградский. Авт. текстов И. Л. Бусева-Давыдова. М., 2006. С. 321,417 (кат. № 196).

6 Тарасов О. Ю. Икона и благочестие: Очерки иконного дела в императорской России. М., 1995. С. 408 14.

7 Воспр. см.: Святые образы... С. 313,416 (кат. № 1