О религии, религиоведах и апологетах

Курбанов Гарун

В последнее время мы все невольно становимся свидетелями того, как на страницах газет и журналов разворачивается острая, порой непримиримая полемика о месте и роли религиоведения и ее различных школ и направлений в нашей жизни.

Представители академических институтов и вузовских кафедр убеждают нас в необходимости религиоведения, изучения и постоянного наблюдения за процессами, происходящими в религиозной сфере. В ответ люди весьма далекие от этой науки - инженеры, зоотехники, вчерашние партийные и комсомольские функционеры, сменившие свои членские билеты на четки духовных лидеров, наполняют периодическую печать и телеэкраны такими суждениями, которые поражают своим теоретическим легковесием и вызывающей безапелляционностью.

Скороспелые богословы, совершенно не утруждая себя раздумьями, стали говорить о вредности и антирелигиозностии и даже об античеловечности религиоведения. Научные традиции, которые на протяжении веков пытаются ответить на вопрос "Что такое религия и религиозная вера?", стали обретать в рассуждениях новоявленных мыслителей черты ужасной крамолы. С высоких трибун во всеуслышание говорят о "лженауке под названием «религиоведение»" и пишут о том, что оно "показало свою несостоятельность и свое негативное античеловеческое нутро". Авторы известных опусов, не буду напоминать их имена, для которых "религиоведение" сравнимо с происками разве что шайтана, забывают о том, что интерес к исследованию религии возник не сегодня. Религиоведческие знания, философские, исторические, психологические и другие накапливались на протяжении веков. Предметные узлы этой науки вычленялись и создавались в самых религиозных системах. Уже первые, ханифы - проповедники единобожия в Аравии, если говорить об исламской традиции, невольно были вынуждены вникать в религиозные представления своих современников, часто казавшиеся им лишенными всякого смысла. Позднее мусульманские богословы стали заниматься описанием особенностей культа тех религий, с которыми им приходилось вступать в борьбу, главным образом для того, чтобы облегчить задачу тем, кто шел следом за ними. Благодаря их трудам нам стали известны религиозные культы и вероучения аравийских племен, сасанидов, гуннов и т.д. К этому добавилось и стремление отыскать критерии, которые позволяли бы решать, какие религиозные убеждения и действия достойны человека. При этом разброс мнений был достаточно широким. Уже в 8 в. появились мутазилиты (отколовшиеся), которые выступили против буквального понимания атрибутов бога и пришли к отрицанию извечности Корана.

Именно они заложили начало "ильм ат тафсир" - науке комментирования и фальсафа, первым представителем которого был аль Кинди. Средневековые мусульманские философы обратились к вопросу о том, "возможно ли?" а, если возможно, то "до какой степени?" подвергнуть научному рационалистическому анализу религию. Конечно, сама постановка вопроса и размышления на эту тему не были безобидными. Представители духовенства прекрасно осознавали опасность возможного вольнодумства, поскольку внутренняя перспектива таких изысканий была направлена в глубину таинственного феномена человеческой реальности ? религии.

Подобные исследования определяли неоднозначное отношение к религии. Это отношение зачастую обнаруживало два полюса теистическую и атеистическую. Естественно, в условиях средневековья, приверженцы последней подвергались бесконечным гонениям. Таких исторических примеров тысячи. И 70-летний период внедрения атеизма, которым нас пугают уважаемые ораторы, ничто по сравнению с веками инквизиции и михны. Кстати, одной из жертв михны стал и Ахмад б. Ханбал - основатель суннитского мазхаба.

Однако самые жесткие гонения не были способны подавить устремления критического разума, поскольку не всех устраивал тезис, провозглашенный Тертулианом "верую ибо абсурдно", точно так же, как и принцип "не спрашивай как", заложенного в символе веры Абд ал Кадира.

Можно спорить и о том, что знать религию или стать религиоведом человек может лишь тогда, когда он сделает для себя выбор в пользу религии и обретет веру. Разумеется, понятие "религия" в глазах атеиста имеет иную окраску, нежели для приверженца религиозной веры. Но, бесспорным является и то, что проникнуть в существо религиозной веры возможно и совершенно не разделяя ее. Ведь, когда мусульманский теолог изучает иную, скажем, политеистическую религию, или современные секты он делает практически то же самое: описывает, анализирует и отвергает претензии на истинность чужих религиозных убеждений и ритуалов, поскольку им нет места в доступной для него действительности. При этом их усилия больше напоминают попытки врачей понять внутренний мир пациентов психиатрической клиники, имея в виду изначальное отношение к чуждым религиозным убеждениям как к бреду больного.

Поэтому, высказываемый нашими алимами тезис о том, чтобы понимать религию и писать о религии, необходимо сделать выбор в пользу одной из них, представляется не совсем верным. "Зачем лезть в религиозную идеологию, -вопрошает один из наших оппонентов, в которой они ничего не понимают?" Да, религию можно изучать изнутри, будучи ее последователем, симпатизируя ей или снаружи, как критический наблюдатель, философ, и обе перспективы порождают определенные методологические проблемы. И все же, действуя с позиции верующего, возможность субъективизма и потери истинности гораздо выше. Любая религиозная система, ислам не исключение, говорит нам: если ты следуешь за мной, веди себя так-то, думай так-то, говори так-то, совершай то-то. Она требует поклонения и покорности. Здесь даже заблуждения ограничены определенными рамками и заранее известны.

И какая может быть свобода исследования религии в рамках религиозной покорности? Это невозможно точно так же как слепому представить свет. Религиозные изыскания превратятся в апологетику. Все, что не будет вписываться в рамки данной религиозной системы, объявят ересью, нарушение заповедей почти неизбежно примет форму греха, оскорбляющего Всевышнего. При этом грехом объявляется не только неверие, но и иная вера. Ведь только апологет может написать: "Христианские миссионеры неустанно стараются развратить мусульман, они хотят разными путями ослабить силу мусульман и вытравить из душ молодежи страсть к борьбе за свою веру" и поместить под ней фотографию с надписью: "Семья амерканских миссионеров в Табасаранском районе РД". А попробуйте услышать ответ на вопрос: чем же занимаются мусульманские миссионеры или проповедники?

Вера отличается от философии прежде всего тем, что отталкивается от признания зависимости человека от сверхъестественного и выводит из этого все следствия. Поклоняется ли человек какому либо тотему, пытается ли умилостивить духа природы или стремится к совершенству, следуя за муршидом, он тот - чья мысль находится во власти объекта поклонения. В данной системе координат человек доверяется кому-то, кто, возможно, вовсе не существует и никаким образом с ним не связан. Для рациональной философии же не существуют извечные догмы, она способна возразить и сказать, а, может быть Бога нет и человек должен уповать на самого себя, на свою совесть, на свой исторический опыт.

Для теолога максимальной истинностью и ценностью обладает информация, которая так или иначе вытекает из священных текстов. Для атеиста, и если угодно для рационального религиоведения, напротив, типично наличие доли скептицизма, особенно по поводу излагаемых в священных текстах описаний рационально необъяснимых событий. Этот скептицизм, это критическое рассмотрение иногда может оказать серьезное влияние на исследовательский процесс и на саму религиозную мысль. Критический разум способен поставить вопрос и увидеть прогрессирующие симптомы болезни гораздо раньше, чем одухотворенная священными текстами мысль апологета. Образно говоря, диагностирование - это дело не пациентов, а квалифицированных специалистов, хотя в наши дни можно встретить людей далеко не блешущих здоровьем, которые, глядя на ваши не пустые руки, поставят диагноз и вылечат от самой страшной болезни. Чем в итоге подобное врачевание заканчивается, думаю, знают мног