Поповщина и беспоповщина

2.4. Поповщина и беспоповщина.

Разделение старообрядчества на два основных направления - поповщину и беспоповщину - произошло в середине 90-х годов XVII века. Поповцы признавали необходимость духовенства и всех церковных таинств. Основные районы распространения поповщины — Керженские леса, Стародубье, Дон, Кубань; беспоповщины — в основном на Севере государства. Беспоповцы отрицали необходимость духовной иерархии и некоторых таинств.

Формирование беспоповщины происходило не без влияния религиозных традиций Новгородской и Псковской земель, которые были известны в XIV - XVI веках как центры реформационных движений стригольников и жидовствующих.

Для первоначальной истории беспоповщины характерно то, что основных своих последователей она нашла среди черносошного крестьянства Севера и Северо-востока. Все основные толки беспоповщины сформировались в краях, расположенных севернее Москвы, и лишь позднее, со второй половины XVIII века, беспоповщина стала постепенно продвигаться к югу.

Беспоповщина никогда не представляла собой единого религиозного образования, распадаясь на следующие основные толки: поморский, федосеевский, филипповский, нетовский и страннический. Все они, за исключением страннического, сложились в конце XVII или в начале XVIII века. Отношение беспоповцев к православию и к поповщине, как правило, характеризовалось религиозной нетерпимостью, фанатизмом. Всех переходящих к ним православных, поповцев и даже беспоповцев-неперекрещенцев беспоповцы-перекрещенцы принимали только через повторное крещение, т. е. так же, как еретиков и иноверцев, «первым чином». Известную религиозную отчужденность (вплоть до запрета иметь между собой общение в еде, питье и молитве) проявляли по отношению друг к другу даже близкие по вероучению беспоповские толки и согласия.

Иную картину представляла собой в этот период поповщина. Первоначально поповщина оформилась в виде беглопоповщины, потому что последователи ее решили принимать попов, перебегавших к ним от официальной церкви.

Поповщина с чисто формальной точки зрения представляла собой буквообрядоверие, старообрядчество в подлинном смысле этого слова. Не только в конце XVII - первой половине XVIII века, но ив течение всей дальнейшей своей истории она не смогла выработать сколько-нибудь самостоятельного и оригинального вероучения, оставаясь на крайне шаткой (с точки зрения церковной догматики) позиции, заключавшейся в том, что можно брать для совершения богослужения беглых попов из господствующей православной церкви, несмотря на воцарение в ней, как и во всем «мире», антихриста. Беглопоповщина получила преимущественное распространение в областях, расположенных к югу, юго-востоку и юго-западу от Москвы. Основными ее центрами были в конце XVII - первой половине XVIII века Нижегородский край (где они сосуществовали при общем численном перевесе с беспоповщиной). Донская область, Черниговщина, Стародубье, Польша и Ветка. Беглопоповщина привлекла к себе главным образом симпатии посадского населения и крепостного барщинного крестьянства.

Старообрядчество после реформ

Культура старообрядчества

Как и у мирских, у старообрядцев самым значимым праздником было Рождество. В традиции федосеевцев сохранились отголоски исполнения старинной песни "Виноградья". В северной традиции "Виноградьем" обычно называли поздравительные песни, с которыми совершали обход домом на Рождество. Песня включалась и в святочную, и в свадебную обрядность.

Когда же ходили славить, то пели обычно знаменные тропарь "Рождество твое Христе Боже наш", кондак "Девая днесь пресущественного раждает" и ирмосы празднику "Христос раждается" и "Спасе люди чюдодея". На Среднем Урале эти устные песнопения бытуют повсеместно.

Наряду с духовными песнопениями в вятской рукописной традиции обнаружены тексты вертепной драмы. Как известно, вертеп пришел на Русь с Украины и Белоруссии, но в XIX в. он уже стал достоянием культуры российской провинции. В одном из рукописных сборников, бытующем на Вятке были обнаружены тексты, приуроченные к исполнению драмы о царе Ироде. Где они созданы, пока не ясно. По первому впечатлению, диалектному произношению, точно передающему фонетическую транскрипцию говора, и художественному оформлению (так называемый "примитив"), можно увидеть крестьянское происхождение. Судя по многочисленным записям владельцев (членов одной семьи Поповых), сборник был написан в XVIII в. Необычность рукописи в том, что она содержит целый цикл, "вертепных" стихов. В традиционных сборниках духовных стихов они не встречаются. Из 25 стихов 12 раскрывают содержание известной рождественской записи о царе Ироде. Помимо них в сборник вошли стихи постного цикла (стих об Адаме "Расплакался Адам, пред раем стоя", стих о Якове и Пилате).

Завершающие сборник стихи Николе и Успению Богородицы обращены вновь к символике плодородия: успение связывается с жатвой хлеба, а Никола - помощник в земледельческих работах.

Необычно проявление в старообрядческой практике элементов смеховой традиции на Масленицу и другие праздники. В устном репертуаре тех же федосеевцев Вятки мы встречаем, например, пародию на церковное величание, посвященное Масленице. Известны случаи бытования пародий на церковные тексты в мирской среде (об этом позже), но в старообрядческом быту они до сих пор не были зафиксированы. Истоки этой традиции восходят, скорее всего, к XVII веку, известному расцветом демократической сатиры в литературе. Величание Масленице распето по всем канонам смехового жанра. Текст составлен "непотребный", а напев взят из жанра величания, имевшего типовой подобен на праздники древнерусским святым: начинающийся словами "Величаем тя пресвятая Масленица…".

Другой жанр, никак не вписывающийся в старообрядческую традицию - сатира. Так, в устной традиции наиболее радикального согласия кировских старообрядцев - филипповского (поморского), неожиданно обнаружился стих о хмеле. Хмель в фольклоре всегда был олицетворение бражничества и гуляния. Мы знаем, насколько строго старообрядцы относились к питию, и, тем не менее, именно в их среде воспет сатирический портрет хмеля, разгулявшегося в одном мужичонке: "Как во городе было во Казани".

Как во городе во Казани,

Середи торгу, на базаре,

Еще хмелюшка по выходам гуляет,

Да, он и сам себя, хмель, выхваляет,

Еще нет меня хмелюшки лучше,

Хмелевой моей головки веселее…

Итак, календарь старообрядцев составлял мировоззренческую основу в понимании картины мира. Вселенское значение календаря выражалось в его вечно повторяемом принципе рождения - умирания - воскресения; историческое - в духовном проживании судеб людских, в их гражданской, подвижнической, миссионерской, мученической, чудотворной деятельности, в восстановлении и укреплении исторической памяти; природная - в приобщении к известному циклу вращения суток, седмиц, года с нерушимым порядком будней и праздников - трудов и отдыха, где праздник и отдых также воспринимались как род "работы» - творческой деятельности, осуществляемой в рамках традиции по устойчивым канонам.

Вселенское и историческое являлось достоянием храмового действа, требовало от человека высокого духовного постижения этого опыта; природный же цикл более считался уделом домашней и мирской жизни, и частично совершался в храме, а частично же дома, в семье, в местах общинных собраний (вне храма), либо в миру. Здесь вступало в силу устная традиция, соприкасающаяся с запретным мирским и вызывающая иное поведение, допускающее включение в мирские обряды. Запреты в этом случае, снимались либо полностью, либо сохранялись частично на бытовом уровне; что же касается песен, движений, зрелищной стороны, то степень участия также допускалась разная, в зависимости от сознания самого старообрядца.

Сохранились буквально фрагментарные музыкальные свидетельства о приобщении к народным обрядам. Не смотря на замкнутость и изолированность от православного населения, старообрядцы сохранили в обиходе народные традиционные обряды и песни. По свидетельствам самих старообрядцев их музыкальные приоритеты зависели от жизненного цикла.

В ранний период жизни до 20 лет музыкальное образование девушек и парней проходило под влиянием взрослых; стариков, которые обучали наряду с богослужебными напевами пению духовных стихов; и родителей, от которых перенимали народные песни с их локальным диалектным музыкальным языком.

В среднем зрелом возрасте женщины, деятельность которых приобретала активный характер, исполняли, в основном народные песни (реже духовные стихи): круговые, игровые на посиделках преобладали у молодушек 1-2-го годов замужества, песни свадебного обряда у молодых и старших женщин (подруги, родня, своя свадьба). В долгие годы семейной жизни звучали в репертуаре женщин семейно-бытовые, протяжные, трудовые и другие песни.

Мужчины среднего возраста, будучи на военной службе или на войне, на отходных промыслах, осваивали новые пласты песенного творчества: рекрутские, солдатские, исторические. Их репертуар по возвращении домой обогащал местную традицию. В пожилом возрасте и мужчины и женщины отходили от "суеты мира", от повседневных семейных забот, и возвращались к богослужебному пению, которому обучались в детстве. Особенно это важно было для старообрядцев, которые вступали в собор, или в братию. Они могли петь только в службе и духовные стихи. В каждой общине была также особая группа певцов, которые от рождения до смерти являлись хранителями богослужебного пения, обучаясь ему от родителей, грамотных стариков, специальных учителей. Состарившись, они сами становились деятелями и передавали по кругу свое певческое знание. Их культура пения существенно отличалась от общепринятой в общине.

В трудовых буднях пение занимало огромное место. Без песен не обходился ни один трудовой процесс, в огороде, в поле; "на помочах", помогая ставить избу, косить, сгребать, убирать сено или урожай. Пели в лесу, собирая ягоды и грибы, развозя почту по деревням. Без пения не проходил ни один праздник обрядного характера: свадьба, проводы в армию, отдых и досуг. Проводы в последний путь сопровождались пением духовных стихов и служебных песнопений.

Закрепление песен и стихов внутри годового цикла было связано с календарной приуроченностью. Осенью, после окончания земледельческих работ, справляли свадьбы, отличавшиеся у старообрядцев развернутым музыкально-драматическим действием с включением мирских народных песен местной традиции. У женщин осенний сезон начинал череду супрядок, где преимущественно звучали протяжные, на Среднем Урале "проголосные" песни. Молодежь собиралась на "вечерки и посиделки", где звучали игровые, шуточные, плясовые, круговые песни. Хотя это и запрещалось, во время плясок образовывались "шумовые" импровизированные оркестры, сопровождающие частушки и припевки. Играли на ложках, на пиле, печной заслонке, расческах, листке бумаги.

На праздниках популярными были шуточные и плясовые песни. Совершенно не приемлемые считались гармонь и балалайка, как антихристово изобретение. Из духовых инструментов в Прикамье и на Урале прижилась дудка.

В ночь под Рождество молодежь ходила "ряжеными" по домам, распевая веселые песни и даже частушки "На святой шутили". Обряжались в шушканов, разыгрывали сцены с быком (ряженым). Развлечение с пением заполняли все время святок до Крещенья. В замкнутых поселениях припевки-приговоры "присказульки" припевали даже во время гадания. В Верещагино, например к скорой свадьбе пели "кошовки бежат, на церковь глядят", и дороге - "на колышке два воробышка, куда взлетят, туда полетят", и скорой смерти - "конь прышшет, бежит, домовых ташшит". Гадали и без песен, хотя это запрещалось. В зимних игровых песнях популярными были "Сидит Дрема", "Заюшка, прыгни в сад", также разыгрывались песни "Рождество было крещение", "Ходит царь круг нова города". На Масленицу, во время "катушек", пели песни " каки попало", ездили на конях вокруг сел с протяжными. Женатые ходили на "гостьбу". Угостившись и выйдя из-за стола, пели протяжные, шуточные и плясовые (во время еды петь запрещается).

В Великий пост основным жанром оставались духовные стихи. На Пасху устраивали "качули" и пели "веселые, протяжные и другие".

Особое место весной отводилось хороводам. Круги водили, собираясь целыми деревнями в несколько сот человек. На Урале и на Вятке девки-старообрядки ходили отдельным кругом от мирских в том случае, если собиралось все население во время больших праздников. На Урале на Троицу и в Духов день пели "Александровска береза", "Вниз по морю", "Во лузях", "У ворот, ворот".

Летом во время страды на светские песни существовал запрет, как и на остальные развлечения. На покосах хороводы уже не водили, пели протяжные песни и духовные стихи. Во время роста злаков песни в ряде мест и вовсе отменялись.

Из обрядовых действий в старообрядческой среде лучше всего сохранялась свадьба. Свадебный обряд включал в большинстве старообрядческих поселений основные этапы, присущие традиционному православному: сговор, смотрины невесты, рукобитье, богомолье, "пропой", дары и благословение. После сватовства у невесты устраивалась вечеринка, на которую приходил жених и угощал девушек сладостями. Перед венчанием невесте устраивали баню. Банный ритуал был сведен до минимума (без причетов). После бани невесту ожидали жених с поезжанами. После угощения невесту везли под венец или в дом к жениху, где их благословляли родители жениха иконой и ковригой хлеба. В доме молодых "заводили за стол", после чего сваха уводила невесту, чтобы совершить обряд расплетания косы. После этого начинался пир, по окончании которого молодых отводили "на подклет".

Все моменты действия были пронизаны песнями и причотами. Причоты в северной и уральской свадьбе занимали центральное место. Исполнение традиционного бытового обряда в старообрядческой традиции компенсировало отсутствие церковного брака с его главным таинством - венчанием, который старообрядцы-беспоповцы не признавали. Венчание заменяли в ряде случаев либо обряд расплетания косы у невесты с причотами, либо символический обвод молодых вокруг стола с хлебом. Совершение дохристианского обряда считалось грехом у старообрядцев, поэтому нередко участники свадьбы несли наказание и отлучались от собора на определенное время.

В северном Приуралье существовали также свадьбы "убегом". Песенный репертуар заимствовался или переносился целиком из традиционного для данной местности свадебного действия. Наиболее интересными в старообрядческом народном репертуаре являются проголосные песни. Лирические песни отличаются редкостной распетостью и ранними формами многогословия.

Промежуточным звеном между песнями и богослужебными песнопениями у старообрядцев являются духовные песни. В ряде мест они замещают целые жанры народнопесенного искусства: В согласиях с жесткими регламентациями (поморцев, беспоповцев, отдельных толков) издревле предписывалось вместо песен петь духовные стихи: на свадебных вечеринках, в семье, на покосе и других бытовых ситуациях. Духовные стихи существовали в старообрядческой среде в двух формах - устной и письменной. Письменные тексты появились раньше. В XV веке они выделились из богослужебных текстов локального содержания, записывались крюками и пелись по осмогласию. Основные сюжеты призывали к покаянию. Их характеризовали эмоциональный тон, назидательность и лирическое отношение к изображаемому. Покаянные стихи относят к ритмической поэзии. Покаянная лирика и послужила основой для старообрядческих стихов. Рукописные сборники, в которых выписывались стихи могли быть нотированными и ненотированными. Ранние сборники XVII века как правило нотированы. Практика записи одних словесных текстов прослеживается с середины XVIII века. Но это не значит, что ненотированные тексты не пелись. Просто с этого времени входит в обычай исполнение стихов по напевке. Мелодии текстов в каждой местности имели свои варианты и воспроизводились в устной форме. Так появилась полуустная традиция бытования стихов. Стихи чисто фольклорного происхождения у старообрядцев встречаются крайне редко и представляют собой поздние записи архаичных сюжетов (о Егории храбром, о семиглавом змее и др.). В числе ранних письменных стихов сохранился сюжет об Адаме.

С XVIII века в старообрядческом центре на Выге складывается самостоятельная поэтическая школа, которая обогащает духовную музыкальную лирику виршевыми сочинениями. Благодаря выговским наставникам Денисовым (Андрею и Семену) в скитах прививается вкус к барочной лексике и силлабическому стихосложению.

Нотированными виршами изложен полный круг больших праздников и ряд сочинений, отражающих историю выговского общежительства. Большинство стихов этого типа было тиражировано в гектографических изданиях начала XX века. Уникальная традиция федосеевцев, которые иллюстрировали стихи эсхатологического содержания и создали свой тип рукописных стиховых сборников.