Навигация
2. Неологизмы
По другую сторону неумолимо последовательного течения времени располагаются неологизмы (от греч. neos — новый) — новые слова. Различают два вида неологизмов:
1) общеязыковые, естественно возникающие и закрепляющиеся в литературном языке слова для обозначения новых понятий и явлений, и
2) индивидуально-авторские — слова, которые изобретают главным образом писатели для одноразового употребления.
Общеязыковые неологизмы постоянно обогащают национальный язык: с появлением новых понятий возникает необходимость в их словесном обозначении. Каждая эпоха в принципе приходит со своими неологизмами. Некоторые из них закрепляются в языке и даже пополняют его основной фонд, лишаясь тем самым своего неологического статуса. Другая, большая часть сохраняет аромат породившего их времени и даже спустя несколько поколений переживается как искусственные, неорганичные вкрапления.
Едва ли не самую большую "инъекцию" неологизмов русский язык получил в ходе "культурной революции" после Октября 1917года. Кардинальная смена власти в стране привела к переименованию практически всех государственных и общественно-политических учреждений, должностей, званий и так далее, и тому подобное. Самой продуктивной формой новообразований стали аббревиатуры, сатирически высмеянные Маяковским в стихотворении «Прозаседавшиеся» 1922года.
Лирический герой, которого меньше всего можно заподозрить даже в отдалённом сходстве с биографической личностью поэта, оказавшись под давлением обстоятельств в положении униженного просителя, как-то сразу сник, сократился в масштабе, мигом усвоил бойкий канцелярит, посредством которого чиновники общаются друг с другом и посетителями.
Уже в экспозиции, стоя, скорее всего, у "парадного подъезда" "семиэтажного дома" с многочисленными вывесками-табличками, он с трепетным пиететом перечисляет по-птичьи сокращённые, а потому и кажущиеся такими значительными наименования отделов:
. . . кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет,
расходится народ в учрежденья. . .
Разорвав аббревиатуру "главкомполитпросвет" на составные части и направив как бы в разные стороны одних и тех же чиновников или посетителей, поэт заранее обрекает их на противоестественное расчленение. . .
Главной конструктивной пружиной стихотворения в целом, эффективнейшим образом разрешающей мощное сатирическое напряжение, оказывается реализация лежащей на поверхности языковой метафоры: "Не могу же я разорваться надвое!" Фантасмагорический мир молодой советской бюрократии, с энтузиазмом припавшей к государственному пирогу, не исключал, а предполагал такую возможность.
Вторая разновидность неологизмов — индивидуально-авторские — используются в поэтическом языке ещё более активно и эффективно, так как призваны существенно дополнить "мастерскую слова".
Вкус к новообразованиям был свойствен русским писателям, начиная с автора «Слова о полку Игореве» (чего стоит один Гориславич по отношению к Олегу Черниговскому, на самом деле Святославичу по отцу!); не чурались их и Тредиаковский, и Ломоносов, и Карамзин; в XIXвеке особенной склонностью к изобретению новых слов отличались Гоголь ("Бегущие толпы вдруг омноголюдили те города", — читаем в «Тарасе Бульбе»; правда, большая часть гоголевских неологизмов сосредоточена в его письмах и дневниках: "Я хочу назвучаться русскими звуками и речью", обравнодушили, предслышание, чужеземствование, зеленокудрый, трепетолистый, лилово-огненный. . . ) и Н. Языков (пряморусская, многогромная, таинственник; "Гулял младенчески беспечен // И с лирой мужествовал я"; "Будет буря, мы поспорим // И помужествуем с ней. . . ").
Но всё же настоящий бум индивидуально-авторских неологизмов в русской литературе приходится на "серебряный век". Теоретическое самоопределение раннего кубофутуризма, например, предполагало полное обновление поэтического языка. Затасканное и напрочь скомпрометированное поэтами слово "лилия" Алексей Кручёных чуть ли не законодательно пытался заменить на еуы. Одна из его "заумных" поэм звучала столь же экстравагантно:
дыр бул щыл убещур скум вы со бу, р л эз.
Впрочем, футуристы создавали "произведения" и похлеще, вполне сознательно рассчитывая на эпатажный скандал, а следовательно, на рекламу. Громогласно объявлялось исполнение «Поэзы конца» Василиском Гнедовым. После продолжительной паузы поэт выходил на эстраду, становился в позу и произносил один-единственный звук:
Ю. . .
Но, конечно, не всё в языкотворческой деятельности футуристов сводилось к низкопробному шарлатанству. Велимир Хлебников, которого Маяковский вполне заслуженно называл "Колумбом новых поэтических материков", настойчиво экспериментировал с корневой и префиксально-суффиксальной системой разных славянских языков, обогащая тем самым арсенал изобразительно-выразительных средств поэзии не только своего, но и последующих времён.
Но, пожалуй, наибольшую пользу для себя и для поэзии в целом извлёк из футуристических экспериментов со словом чуждый крайностей В. Маяковский. Ему принадлежит бесспорная заслуга в разработке самых продуктивных и жизнеспособных, как выяснилось, способов индивидуального словотворчества.
Имитируя простонародную речь, он склонял несклоняемые слова: "из военной бюры", "мадам с своим мантом"; употреблял слово сельдь в несвойственном ему мужском роде — сельдя; строил абстрактные отглагольные существительные по фольклорной модели, освоенной ещё Пушкиным: "Аршины букв подымают ор (т. е. орут), // костылей кастаньетный теньк, // вгоняющий в дрожанье и ёжь" (от глаголов тенькать и ёжиться); наделял неожиданными суффиксами привычные слова с прозрачной семантикой: серпастый, молоткастый, штыкастый; придумывал необычные глаголы и деепричастия, обладающие повышенной "демократической" экспрессией: размерсился, разчересчурясь, вызмеив, разночиться, озноить.
Многие неологизмы Маяковского, оказавшись членами его знаменитой нестандартной рифмы, накрепко врезались в сознание, даже если их семантика была не вполне узнаваемой: "Стальной изливаясь леевой, // Коммуне не быть покорённой: // Левой! Левой! Левой!" («Левый марш»); "И вдруг, как будто ожогом, рот // скривило господину. // Это господин чиновник берёт // Мою краснокожую паспортину. // <. . . > С каким наслажденьем жандармской кастой // Я был бы исхлёстан и распят // За то, что в руках у меня молоткастый, // Серпастый советский паспорт" («Стихи о советском паспорте»).
Неологизмы Маяковского не перешли в активный фонд литературного языка, как это случилось, скажем, со словечком Достоевского стушеваться, слишком силён на них отпечаток личности их создателя, но они живут в активном фонде языка поэтического и функционируют как крылатые выражения в нашей разговорной речи. Предъявляя на границе паспорт, мы мысленно по инерции называем его краснокожей паспортиной и награждаем как бы постоянными эпитетами серпастый и молоткастый, даже если у него на обложке уже расположился двуглавый орёл.
Перешедшее было в активный фонд общенационального языка бойкое словечко авоська, популярное в 50–70-е годы, приписывают Аркадию Райкину. Это не совсем так. Само слово употребляли ещё футуристы — например, А. Кручёных в 1921году в «Декларации заумного языка»: "Авоська да Небоська" — скорее всего, с оглядкой на фольклорные источники. Райкин же придал ему новое значение: так стали называть плетёную сумку на всякий случай. В новейшее время, когда функцию авоськи прочно переняли полиэтиленовые пакеты, бывший неологизм модифицируется в историзм (выступая как характерная деталь сравнительно небольшого промежутка времени).
Художественная функция неологизмов, как общеязыковых, так и индивидуально-авторских, очевидна. Первые служат приметными знаками изображаемой, чаще всего переломной, эпохи, вторые являют собой столь же яркую примету идиостиля их создателей, расширяя и обогащая лексические ресурсы поэтического языка.
Похожие работы
... обозначению универсальной моральной императивности, т.е. от магии и мантики через онтологию и космологию к этике и моральной метафизике. Подобно тому как в театре короля играет его свита, в китайской классической философии смысл каждой фундаментальной категории раскрывается кругом коррелятивных понятий. Особенности категориальной системы китайской философии, построенной на полисемантической ...
... адекватности отечественных версий исходным не может даже идти и речи. Порой приходится иметь дело фактически с самостоятельным понятием. Так, нация и национальность упрямо связываются в отечественном политическом дискурсе с кровно-родственным происхождением, тогда как исходная версия концептуализирует «порождение» как связь с территорией. Поэтому одним из важнейших критериев принадлежности к нации ...
... , само исследование, сравнение и анализирование. Исходя из поставленной цели, можно сделать вывод, что объектом исследования является магическое искусство древних скандинавов, а более конкретно предметом исследования являются сами рунические знаки и руническая магия в целом. Но прежде чем говорить о том, в чем заключается различие между современным использованием и истинным предназначением ...
... гг. до н. э.).[3] С учетом того, что традиционные заупокойные речения существовали в устной и даже письменной форме задолго до их фиксации на стенах царских пирамид, «Книга Мертвых» отражает развитие египетской заупокойной службы III — первой половины I тысячелетия до н. э. и является одной из самых долгоживущих книг магического и божественного содержания в мире. «Книга Мертвых» создавалась ...
0 комментариев