Навигация
Развитие протестного движения в России сквозь призму его освещения в СМИ
115454
знака
0
таблиц
0
изображений
1.2. Развитие протестного движения в России сквозь призму его освещения в СМИ
В современной России протестное движение зародилось в 1989 году. В первые перестроечные годы население страны ожидало быстрых и ощутимых перемен во многих областях жизни и, прежде всего, самых насущных.
Забастовочная активность начала принимать значительный размах на рубеже 1980-1990-х годов. Во главе забастовочной волны выступили горняцкие коллективы. Первые массовые акции открытого противоборства шахтеров с официальными структурами состоялись в городе Междуреченске июле 1989 года. К ним примкнули коллективы разрезов, автобаз, строительных и других предприятий города («Проблемы копились годами», «Труд» 13 июня 1989 г.). Согласно данным бывшего ЦК профсоюза работников угольной промышленности СССР общее число участников стачек в 1989 году составляло 455 тысяч человек, забастовки охватили 671 предприятие отрасли, в том числе 388 шахт и угольных разрезов.
От материально-бытовых требований бастующие все чаще переходили к критике правительства, к политическим требованиям. Это был их ответ на жесткую и непримиримую позицию партийно-государственных органов и ведомственной администрации, не желающих идти на компромисс с наемными работниками и проводить в жизнь достигнутые договоренности, допустить стачкомы к активной общественно-политической деятельности.
Следующий всплеск протестной активности был уже полностью связан с выдвижением политических лозунгов.
В июле 1990 года под руководством рабочих комитетов и с требованием смены исполнительной власти, демократизации армии и правоохранительных органов, вывода парткомов с предприятий и другими подобными лозунгами прошла стачка, в которой приняли участие коллективы 120 предприятий угольной промышленности («11 июля, жаркий день», «Труд» 12.06.1990 г.). Она прочно утвердила политическую направленность забастовочного движения. С этого времени два направления в массовом протестном движении -- социально-экономическое и политическое -- развивались параллельно, иногда сменяя друг друга, а порой и тесно переплетаясь.
Можно выделить три волны протестного движения, пиками которых стали 1992, 1995 и 1997 годы. Однако между этими этапами, равно как и внутри них, движение развивалось крайне неравномерно.
Постоянно возрастала доля участников забастовок по отношению к общему числу работников предприятий, включившихся в движение протеста. Если в 1990 году их доля составляла 15 процентов, а в 1993 году -- 33 процента, то в 1995 году -- уже 53 процента. И хотя затем она несколько снизилась, но уже в 1997-1998 годах участники забастовок вновь составляли более половины по отношению к общему числу работников, занятых на предприятиях Кацва А.М. Россия 1990-х: Протестное движение. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://magazines.russ.ru/oz/2003/3/2003_3_31.html.
Теперь в акциях протеста участвовали не только наиболее решительные и политически ангажированные рабочие, но и те, кто раньше и не помышлял об участии в протестном движении, а также служащие и управленцы.
В забастовочных акциях 1990-х годов приняли участие коллективы таких крупнейших российских производственных объединений, как Ростсельмаш, Кировский, Балтийский заводы в Петербурге, Норильский горно-металлургический комбинат, судостроительный завод «Янтарь» (г. Калининград), предприятие нефтеперерабатывающей промышленности «Каминефть» («Нефтяники выдвигают требования», «Российская газета» 17 февраля 1992 г.) и ряд других.
Акции протеста стали значительно более продолжительными и напряженными. Так, если в 1993 году средняя продолжительность стачки составляла 2 дня, а в 1995 году -- 2,8 дня, то в 1997 году она составила уже 6,8 дня Там же..
Вместе с тем протестные действия разворачивались, в основном, в отдельных отраслях промышленности, и прежде всего в горнодобывающей и металлургической, бастовали также докеры, транспортники и т. п.
Во второй половине 1990-х годов на фоне стабилизации количества забастовок в топливной промышленности значительно возросла их численность в других отраслях индустрии: машиностроении и металлургии, химической промышленности и промышленности строительных материалов, легкой и пищевой промышленности; в акциях протеста активное участие приняли строители и транспортные рабочие. Стачечная борьба наемных работников стала значительно расширяться за счет непроизводственных отраслей, прежде всего образовательной сферы. Протестное поведение в 1990-е годы здесь отличалось особенно высокой активностью, бескомпромиссностью и наступательным порывом Кацва А. М. Коллективные действия протестного характера работников сферы образования РФ (1990-2001 годы) // Российский профсоюз работников народного образования и науки: становление, социальные проблемы и коллективные действия. М.: УРСС, 2002. С. 50-81.. Удельный вес образовательных учреждений, участвовавших в забастовочных действиях (за исключением 1990 и 1993 годов), составлял от 54 до 98 процентов. Причем наивысшую долю коллективы бастующих учебных заведений составили в 1999 году, когда отмечался общий спад забастовочного движения в стране.
В ходе этих забастовок наряду с социально-экономическими прозвучали и политические требования, призывы к акциям гражданского неповиновения; более 65 тысяч преподавателей в середине января 1997 года провели Всероссийскую акцию в защиту образования («Каникулы продолжаются...», «Комсомольская правда» 14.01.1997 г.). Напряженная ситуация в учебных заведениях страны сохранялась и в последующие годы.
Забастовки (и иные действия протестного характера) в большей или меньшей степени в 1990-е годы затронули почти все отрасли российской экономики.
В соответствии с решениями Координационного комитета коллективных действий ФНПР были организованы четыре всероссийские акции протеста, проведенные профсоюзами 5 ноября 1996 года («Профсоюзы протестуют. Правительство кивает на директоров», «Труд» 6-14 ноября 1996 г.), 27 марта 1997 года («Одним акции заводов и фабрик, другим - акции протеста», «Комсомольская правда» 28 марта-4 апреля 1997 г., «С зарплатой улица не нужна», «Российская газета» 29 марта 1997 г.), 9 апреля («Что после протеста?», «Российская газета» 10 апреля 1998 г.) и 7 октября 1998 года («Митинги проводят, и они проходят. А работать надо - и каждый день!», «Российская газета» 8 октября 1998 г.). Они сразу же приняли широкомасштабный характер, сыграв значительную роль в подъеме профсоюзного движения в стране. Профсоюзы заявили решительный протест против социально-экономической политики властей.
Во второй половине 1990-х к акциям протеста обратились и те, кто ранее не могли и помышлять об этом. Значительно обострилась ситуация на предприятиях оборонных отраслей и военно-морского флота. В сентябре 1996 года состоялась Общероссийская акция протеста профсоюзов оборонного комплекса («Осада белого дома», «Труд» 20-26 сентября 1996 г.). В ее рамках были организованы пикеты и шествия в 13 регионах РФ. Многодневная акция протеста работников отрасли прошла в марте -- апреле 1999 года, в ней приняли участие более 120 тысяч человек. Еще более представительной явилась проведенная 8 июля 1998 года акция протеста профсоюзов оборонного комплекса и атомной энергетики, состоявшаяся во многих регионах; в Москве, в частности, в рамках этой акции было проведено пикетирование Министерства обороны РФ, в котором приняли участие более двух тысяч представителей «оборонки» из 30 регионов Россииx Кацва А. М. Указ. соч. - С. 84..
Протестные действия трудящихся были вызваны серьезными социальными проблемами и все возрастающей рассогласованностью интересов руководителей и рядовых работников, неверием масс в благие намерения администрации и нежеланием всех участников трудовых конфликтов преодолеть барьер несовместимости и наладить нормальные партнерские отношения.
Общая и главная причина коллективных акций протеста, как свидетельствуют требования их участников и статистические отчеты Госкомстата РФ, заключалась в несвоевременной выплате заработной платы, а также в проблемах, связанных с ее повышением и индексированием. Среди других причин следует отметить условия труда, не соответствующие общепринятым мировым нормам.
Во второй половине 1990-х годов в ряде отраслей и регионов социальная напряженность в трудовых отношениях стала нарастать также из-за проблем, связанных с сохранением занятости, обеспечением рабочих мест на производстве, опасением обвальной безработицы в ряде регионов. Причиной выступления рабочих стала и их неудовлетворенность начавшейся приватизацией, серьезными издержками, допущенными в ходе ее проведения. Протест был направлен против так называемой номенклатурной приватизации, существенно осложнившей материально-бытовое положение рядовых работников и вызвавшей ощутимые сбои в работе целого ряда предприятий.
Трудящиеся протестовали и против кризисного состояния отдельных отраслей промышленности и социальной инфраструктуры. Так, горняки были весьма обеспокоены состоянием угольной промышленности, нуждающейся в коренной реконструкции, но не получающей для этого средств ни от органов российской исполнительной власти, ни от зарубежных финансовых институтов (прежде всего, Всемирного банка). Озабоченность падением производства в лесной промышленности неоднократно выражали рабочие этой отрасли, а оборонщики протестовали против замораживания средств, необходимых для содержания в рабочем состоянии уникального оборудования. Причиной протестной активности становилось и нежелание рабочих мириться с административным диктатом со стороны определенной части директорского корпуса.
Для основной массы бастующих работников стачки и другие акции социального протеста оставались эффективным способом защиты собственных социально-экономических интересов. Даже в периоды общего спада протестной активности забастовочная активность оставалась значительной и принимала все более радикальный и ожесточенный характер. Показательны так называемые оккупационные, или подземные, забастовки (во время которых шахтеры прибегают к добровольному заточению себя под землей, в шахтах); массовый характер, особенно весной и летом 1998 года, приняли голодовки. Одним из новых методов борьбы наемных работников с властными структурами и предпринимателями стал захват заложников из числа администрации. Такие факты имели место в ОАО «Воркутауголь», на шахтах Кузбасса, на энергетических предприятиях Приморья («Забастовка будет бессрочной», «Российская газета» 17 сентября 1996 г.) и т. д.
Протестные действия трудящихся приобретали подчас все более жесткий характер и уже не ограничивались заводскими территориями. Все громче начали звучать общие социально-экономические и политические требования -- не только требования о выплате долгов по зарплате и об увеличении рабочих мест, но и заявления о необходимости изменения курса реформ. Эти требования все чаще стали раздаваться не на заводских митингах и в цехах предприятий, а за их пределами, и, как правило, они были связаны с такими крайними формами «силового давления», как перекрытие автомобильных магистралей и взлетных полос. В качестве еще одного радикального и в то же время достаточно действенного метода давления на власть была длительная и напряженная «рельсовая война» (перекрытие железнодорожных путей), фактически парализовавшая работу железнодорожного транспорта и серьезно осложнившая работу народного хозяйства в целом.
Безусловно, «рельсовая война» является наиболее ярким примером длительного проявления протестного поведения граждан на рубеже XX-XXI вв. Надо сказать, что она получила весьма неоднозначную оценку со стороны общественности и СМИ.
Данные опроса Фонда «Общественное мнение», проведенного в мае 1998 года, показали, что перекрытие железных дорог, как форму протеста, одобрили 62% опрошенных и не одобрили - 31 % http://www.fom.ru.
Почему свыше половины россиян с одобрением относятся к действиям шахтеров? Едва ли блокада железных дорог признается ими в качестве нормального средства давления шахтеров на собственное начальство, нормального способа разрешения локального производственного конфликта - это предположение выглядит чересчур абсурдным. Дело, скорее, в ином. Действия шахтеров воспринимаются как крайняя мера, направленная на привлечение внимания властей (и прежде всего - властей федеральных) к сложившейся ситуации, и в этом качестве они находят понимание респондентов Климов И.А. Указ. соч. - С. 148-161.
Что же касается СМИ, у их представителей в отношении к «рельсовой войне» шахтеров прослеживается явная поляризация мнений.
Так в материале, опубликованном под заголовком «Шахтеры против России» в газете «Известия» за 4 августа 1998 года, следующим образом отражена позиция Вячеслав Никонова, автора публикации: «... с умилением и симпатией наши сограждане наблюдают за вот уже двухмесячной "рельсовой войной" шахтеров, которые эффективнейшим образом торпедируют возможности для экономической стабилизации. Общий ущерб для российской экономики от лежания на рельсах шахтеров никто еще не посчитал, но он вряд ли сильно меньше суммы недавнего кредита МВФ. Промышленные гиганты - на грани остановки, поскольку теперь шахтерские комиссары решают, нуждаются предприятия в поставках топлива, сырья и комплектующих или нет. В обесточенных больницах уже гибнут дети. Под Челябинском стоит эшелон с радиоактивными отходами. На Сахалине блокирование ГРЭС скоро приведет к отключению электроэнергии на 18 часов в сутки, что введет в паралич промышленность острова и уничтожит рыбную отрасль ». Автор соглашается, что «у шахтеров есть основания для недовольства и акций протеста. Но недовольство не может являться оправданием вопиюще противозаконных действий, наносящих урон государству и всем другим гражданам».
Такое же недвусмысленное отношение можно пронаблюдать и на страницах №74 «Самарской газеты» (23.05.98.). В материале, опубликованном под заголовком «Рельсовая война ее объявили российские шахтеры», звучат такие слова: «Честно сказать, перекрытие железнодорожных магистралей - чистой воды шантаж, хотя правительство это и отрицает. Более того, забастовки, безусловно, связанные с грубейшими нарушениями трудового законодательства, подпадают под 267 статью Уголовного Кодекса. Убытки только самих железных дорог составили более 250 миллионов рублей. Но, судя по всему, до суда ни одно дело доведено не будет - очень уж много обвиняемых».
Автор следующего материала пошел по другому пути, он отказался от каких-либо осуждений в пользу понимания и принятия позиции и интересов шахтеров. Так в газете "Московские новости" за 4 августа 1998 года под заголовком «Без победителей» был помещен материал Антон Кобякова. Сочувственный тон слышится на протяжении всей публикации: «Те, кто сегодня ночует на рельсах, не получают заработанного по полгода, а некоторые и того дольше. Но что за варварские методы, слышу я с разных сторон. Варварские? Может быть. А разве не варварство -- не платить месяцами зарплату? Власть сама научила шахтеров вести диалог с ней на повышенных нотах. Иначе не слышит». Надо сказать, что точка зрения автора на создавшуюся ситуацию весьма определенная: «То, что шахтеры вышли на рельсы, не признак эгоизма, это признак отчаяния».
Плюрализм мнений - одна из составляющих демократического государства, любое суждение имеет место быть, но нельзя забывать о возрастающей роли информации, точнее ее воздействия на массовое сознание. Функции снятия конфликтного напряжения в обществе призваны выполнять не только органы государственной власти. В первую очередь это правовые институты и СМИ.
В конце XX -- начале XXI века протестное движение в России продолжалось, хотя и не столь масштабно. В движении протеста теперь принимают участие металлурги, работники коммунальных служб, авиадиспетчеры, работники образовательной сферы и сферы обслуживания, ряда других отраслей народного хозяйства.
Как известно, современная Россия переживает переходный период, суть которого состоит в дальнейшей трансформации страны в русле западно-европейских социальных институтов и ценностей при сохранении ее национальных и историко-культурных особенностей. В этой связи перед российским правительством стоит задача: в ближайшие годы провести ряд относительно непопулярных социально--экономических реформ - жилищно-коммунальную, муниципальную, реформы в области здравоохранения, образования и другие.
Недавний опыт проведения пенсионной реформы показал, что при отсутствии адекватного понимания и поддержки со стороны заинтересованных социальных групп, а фактически всех слоев общества, усилия власти по замене сложившейся в советское время системы государственного пенсионного обеспечения на более прогрессивную накопительную были изначально обречены на провал.
После введения в дейст-вие Закона о монетизации льгот акции протеста льготников, в основном пенсионеров, прокатились по всей стране и приобрели массовый характер, социальное недовольство этой группы населения выплеснулось на улицы и более того - приобрело политический характер (требование отставки правительства).
С началом нового десятилетия многими социологическими центрами отмечен в целом спад социального недовольства и протестной активности россиян, но события января-марта 2005 года вновь актуализировали проблему протестного потенциала российского общества и возможность его трансформации в массовые акции протеста.
Введение Закона №122 послужило катализатором новой, достаточно мощной волны протестных движений. Пресса пестрила такими заголовками, как «Власть споткнулась на стариках» («Независимая газета»), «Пенсия о главном» и «Разрешите застрелиться» («Московский комсомолец»), «Бойтесь нового Интернационала» («Известия»). Газеты были буквально наводнены информацией об акциях протеста.
Так, например, в «Независимой газете» за 12 января 2005 год был опубликован материал под заголовком «Ветераны взялись за костыли». Автор публикации Андрей Рискин пишет, что «первыми взбунтовались пенсионеры, проживающие в подмосковных Химках. В понедельник несколько сот человек по инициативе местного Союза пенсионеров перегородили Ленинградское шоссе и потребовали «присоединения к столице», где льготы на проезд сохранены за счет местного бюджета. Для того чтобы разблокировать трассу, потребовалось вмешательство правоохранительных органов». Никакой оценочной лексики в материале не прослеживается, разве что в подзаголовке: «Самые незащищенные слои населения в штыки приняли монетизацию льгот».
В газете «Аргументы и факты» за 25.02.2005 г. под заголовком «Защитники отечества защищаются от реформ» прошла публикация об акциях протеста, прошедших в ряде регионов в День защитника Отечества. «Их участники не только требовали социальной защиты военнослужащих и военных пенсионеров, пострадавших от монетизации льгот, но и выдвигали политические лозунги», - сообщает автор материала Сергей Мигалин. Данная публикация, как и предыдущая, также лишена каких-либо оценок со стороны журналиста, но в заключение автор помещает собственный прогноз дальнейшего развития событий: «Вслед за зимней волной акций протеста против монетизации, начавшихся в январе, может последовать весенняя. После ветеранов вооруженных сил и военных пенсионеров свои акции протеста на днях проведут «чернобыльцы», недовольные социальной реформой. В марте-апреле эстафету борьбы за социальные и экономические права продолжат работники бюджетной сферы, учителя и врачи».
Таким образом, очевидно, что общественный протест, как форма проявления массового недовольства, уже начиная с конца 80-х годов XX века, нашло широкое отражение в российских СМИ.
Теоретически средства массовой информации выполняют роль посредника между государством и обществом. Посредническая роль СМИ заключается прежде всего в том, что они представляют интересы общества перед властью, помогают обществу их формулировать и защищать, сами являются важнейшим институтом гражданского общества, не уклоняясь при этом от роли своего рода передаточного механизма импульсов, идущих от государства к обществу и обратно. Однако наполнение этой схемы реальным содержанием значительно сложнее и пронизано многими противоречиями.
Анализируя взаимодействие «четвертой» власти (СМИ) и «пятой» власти (общественного мнения) Романович Н.А. Региональные СМИ: возможности и проблемы//СОЦИС. - 2006. - №4(264). - С. 84., можно прийти к выводу, что социальный протест всегда находился в поле зрения представителей печатных изданий.
Безусловно, приведенные выше примеры публикаций не могут отразить всю специфику изменения информационной политики прессы, но можно отметить общую тенденцию к трансформации «газет мнений» в «газеты фактов» Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики. М., 2002. - С. 247.
. Журналисты все меньше прибегают к исследованию массового недовольства, реже ищут пути решения проблем, чаще уходят от прямой оценки конфликтных ситуаций.
Глава 2. Общественный протест как информационный повод для газетных и сетевых публикаций
Похожие работы
... , направленных на пенсионеров и домохозяек, а также представителей тех профессий, которые во время работы не выключают радио. 2. Особенности национальных и общественных процессов в Республике Татарстан и их отражение в СМИ 2.1 Национальные и общественные процессы Республики Татарстан Чтоб отчетливо понимать национальные и общественные процессы Республики Татарстан, в первую очередь ...
... ответственных лиц за предоставление конкретных видов информации через сеть Интернет. В противном случае разрыв в уровне использования интернет-технологий в регионах сохранится. Заключение Подводя итоги анализа взаимодействия Интернета и политики в современном мире, можно сделать вывод о том, что на сегодняшний день Интернет технологии предоставляют политической сфере грандиозные возможности, ...
... наземного транспорта; - наружная реклама на спортивных сооружениях; - наружная реклама на транспорте. Специальные исследования показывают, что объекты наружной рекламы перспективны не только как средства распространения рекламы, но и как элементы городской архитектуры. Два вида наружной рекламы считаются наиболее эффективными: - широкоформатные щиты вдоль автомобильных трасс; - реклама ...
... точку зрения, которую заведомо захочется опровергнуть интервьюируемому. Высказывает собственное мнение. Использует вопросы: уточн, открытые. Интервью-диалог. 13. Общая характеристика аналитических жанров журналистики. Современное состояние аналитических жанров в отечественных СМИ СМИ не только передают новости, но и ориентируются на анализ, исследование, истолкование происходящих событий, ...
0 комментариев