Новая Франция - французская колония в Северной Америке

С преобразованием Новой Франции в коронную колонию в ней развернулось строительство многочисленных церквей и существенно возросло количество католических священников. Духовенству были выделены значительные земельные владения. В 1674 г. была учреждена квебекская епархия. Первым местным епископом стал Франсуа де Лаваль (1674—1708, с перерывами). Среди прибывших в колонию священников было немало иезуитов, к которым благоволил Людовик XIV и которые сыграли большую роль в распространении колониального владычества в Новом Свете. К ним принадлежал и Лаваль, имевший в иезуитском ордене высокий чин вице-генерала. Самый известный из колониальных интендантов Талон тоже был иезуитом.

Новофранцузские иезуиты взяли на себя миссию распространения христианства среди местных племен. Упорство, невозмутимость и вкрадчивость иезуитов позволили им добиться определенных успехов. К середине XVIII в. небольшая часть молодых монтанов, гуронов и мохауков приняла католичество. Быстрее всего оно распространялось среди индейских девушек, которым очень нравились трогательные рассказы о странствиях и казни Христа и о богоматери. Некоторые индианки даже пошли в монахини (хотя многие затем бежали из обителей).

Подчиняясь тайным указаниям римского папы, Лаваль искал способы ослабить власть французской короны над колонией. С этой целью он в церковной иерархии продвигал уроженцев Новой Франции, открыто отдавая им предпочтение перед присланными из метрополии кадрами. Поступая так, он действовал вразрез с политикой могущественного губернатора Фронтенака, и тот добился отзыва епископа в метрополию. Только при новом губернаторе престарелому Лавалю удалось добиться возвращения в созданную им епархию. Ее клир к этому времени уже состоял преимущественно из выросших в колонии священников. Независимо от истинных замыслов Ватикана и честолюбивых намерений Лаваля, вся эта история содействовала сближению колониального духовенства с широкими слоями населения.

Духовенство внесло заметный вклад в организацию системы образования в колонии. Правда, образование всецело было религиозным. Основанная Лавалем в 1663 г. квебекская духовная семинария со временем стала Лавальским университетом — первым в Западном полушарии. Вопрос об открытии других учебных заведений в повестке дня не стоял. Школ в колонии по-прежнему не было. Доля грамотных увеличивалась чрезвычайно медленно.

Подавляющее большинство «канадьенов» (впрочем, как и французов) было крайне суеверно, не умело читать и писать, подозрительно относилось к «грамотеям». Но в самой Франции положение несколько смягчалось наличием обширной и влиятельной прослойки интеллектуалов, вобравшей в свои ряды выходцев из всех сословий. В Новой Франции интеллигенции не было, она и не могла сложиться. Отсутствовала адвокатура, не было писателей, художников, скульпторов, композиторов, артистов. Становлению светской культуры препятствовала церковь. Из-за отсутствия книгопечатания и журнального дела не было редакторов и журналистов. Немногочисленные книги, посвященные колонии («История и общее описание Новой Франции», 1744), были написаны французами, находившимися в колонии короткое время, и изданы в метрополии.

Жившая на 99% по-деревенски, колония нуждалась в кузнецах, смолокурах, лесорубах, бочарах, плотниках, а не в людях умственного труда. Функции интеллигенции выполняло духовенство, а также несколько десятков нотариусов и немногочисленные врачи. Крайне мало было юристов. Королевским эдиктом 1664 г. подготовка в колонии юридических кадров была запрещена. Эдикт, причинивший развитию правовой культуры Новой Франции заметный ущерб, был отменен только в 1740 г.

В колонии также практически не было предпринимателей. Только в XVIII в. несколько мелких и средних купцов из Гавра, Руана, Сен-Мало и Бордо обосновались в Новой Франции. Их главным занятием была скупка пушнины у индейцев и ее перепродажа в метрополию. Промышленность (кроме казенных корабельных верфей) и промышленники, банки и финансисты отсутствовали вовсе — ведь огромное большинство населения жило натуральным хозяйством. Фактически единственным товаром была пушнина. К XVIII в. колония добывала больше мехов, чем могла поглотить метрополия, и их начали сбывать в английские колонии. Право на торговлю пушниной давала дорогостоящая лицензия, для приобретения которой требовались хорошие отношения с колониальным интендантом. Снабжение колонии солью, зерном, вином, порохом, дорожное строительство были казенной монополией, что еще более затрудняло проявление частной инициативы. Ремесла практически не развивались. Из всех отраслей промышленности до середины XVIII в. должное развитие получили только две отрасли — лесопильная и кораблестроительная. Существовали также оружейные и пивоваренные предприятия. Многие необходимые промышленные товары приходилось ввозить. Даже часть каботажных судов, без которых Новая Франция не могла существовать, приходилось покупать у англо-американских колонистов.

Несмотря на определенное противоборство светской и духовной власти, в колонии политически и экономически господствовал блок крупных земельных собственников и духовенства. Его действия, органически вписывавшиеся в государственную политику французского абсолютизма, препятствовали формированию целого ряда социальных слоев и групп и тем самым «перекрывали воздух» многим направлениям поступательного развития франкоквебекского общества.

Элементарное благоустройство колонии шло крайне медленно. Французская казна выделяла на нужды громадной колонии, раскинувшейся от Ньюфаундленда до Великих озер и Огайо, меньше средств, чем на королевские развлечения. К середине XVIII в. в долине Святого Лаврентия обрабатывалось только 5% земельного фонда.

Американский аналитик Альфред Мэхен позже писал, что новофранцузские губернаторы и интенданты вовсе не были ленивы или бездарны. Напротив, они управляли колонией, может быть, даже лучше, чем их современники — губернаторы расположенных южнее тринадцати британских колоний. Но новофранцузские губернаторы слишком зависели от прихотей королевского двора в далеком Версале и полагались именно на администрирование. В завоевании новых земель и в их освоении Новая Франция почти не знала инициативы снизу. «Сеньориальное, военное и монашеское управление тормозило развитие индивидуальной и групповой предприимчивости. Колонисты отвернулись от торговли и земледелия и предавались военным упражнениям и охоте». А вот англоязычные колонисты многие действия, особенно захват свободных земель и их благоустройство, предпринимали по собственной инициативе, в обход и помимо губернаторов.

По сравнению с Нью-Йорком, Массачусетсом или Пенсильванией Новая Франция долгое время оставалась захолустьем. Только в 1735 г. была наконец достроена дорога, связавшая Квебек с Монреалем. Других сухопутных коммуникаций в колонии не было, что затягивало сбор ополчения при нападении неприятеля. Был спроектирован ряд каналов в обход отмелей на реке Святого Лаврентия. Но их прокладка сильно затянулась из-за нехватки рабочей силы и орудий труда. Лишь к 1740 г. был составлен кадастр земельных угодий.

Из нескольких сотен населенных пунктов (Сен-Морис, Сорель, Труа-Ривьер и др.) к середине XVIII в. только Квебек мог считаться городом — в нем были двух- и трехэтажные здания, кафедральный собор, несколько церквей и монастырей, улиц и площадей, замок губернатора, резиденции интенданта и архиепископа, казармы, рынок и около 4 тыс. постоянных жителей. Летом количество жителей доходило до 8 тыс. Монреаль был большим селом с одноэтажными каменными домами и с 2 тыс. постоянных обитателей. У англичан же Бостон, Филадельфия, Нью-Йорк, Чарльстон развивались значительно быстрее. В них помимо всего прочего были муниципалитеты, многочисленные лавки, гостиницы, колледжи, таверны, клубы, типографии и т. д. (Характерно, что официальные здания Квебека были спроектированы не архитекторами, которых в колонии не было, а военными инженерами, самым одаренным из которых был Гаспар де Лери де Шасгро.)

Правда, даже в малонаселенную и захолустную колонию частично проникал североамериканский дух частной инициативы и социальной мобильности. В отличие от тогдашней феодальной Европы жители Новой Франции не были прикованы к сословию или к профессии: сословно-служебная иерархия была не столь закостеневшей, как в метрополии. Например, урожденный квебекский дворянин Пьер де Ла Верендри несколько раз менял род занятий. В юности он был армейским командиром, затем стал фермером, позже вернулся на военную службу, потом сочетал ее с пушной торговлей и исследованиями западных земель. (Это было во времена, когда французский дворянин ни за что не соглашался стать «презренным» земледельцем или купцом, а французский купец обычно стремился непременно выбиться в дворяне и получить чиновную должность, чтобы не торговать.) Но судьба Верендре не была типичной, он остался одним из немногих исключений из правила. Сделать карьеру мелкому дворянину в Новой Франции было значительно труднее, чем в любой из тринадцати американских колоний Британии.

Еще труднее ее было сделать выходцу из третьего сословия. Даже боевая доблесть не открывала пути к социальному продвижению. Уже упоминавшиеся выше Трюдо и Ланжевен-Лакруа совершили подвиг при обороне Монреаля от ирокезов, но так и остались простолюдинами и не получили даже денежного вознаграждения. И земельные участки на правах феодальной аренды они получили на общих основаниях. Не удивительно, что среди третьего сословия Новой Франции в XVIII в. ощущалось недовольство подобным порядком вещей. Оно не стало достаточным для того, чтобы вылиться в народные мятежи вроде Жакерии XIV в. или Лангедокского восстания, поразившего Францию в начале XVIII в. Но оно было достаточным для того, чтобы вызвать уход заметной части сельской молодежи из-под власти короны, сеньоров и интендантов (и с 30-гектарных наделов!) в леса.

Ушедшие из деревень, в основном холостяки, именовали себя «вояжерами». В лесах они начинали новую жизнь вольных охотников и рыбаков, спокойно общались с индейцами и женились на индианках. Многие из них стали поставщиками пушнины как квебекским, так и англо-голландским купцам. Стараясь в этом качестве заменить индейцев, вояжеры в остальном поддерживали с индейцами хорошие отношения. Так на необжитых окраинах колонии образовалась новая этническая общность — франкометисская. Говорившие на просторечных диалектах французского языка и ревностно сохранявшие католичество, но обликом и привычками похожие на индейцев, метисы по сути представляли собой авангард европейской цивилизации на новых землях. Как это ни покажется неожиданным, метисы имели черты сходства с нашим казачеством: их сближали вольнолюбие, отказ от подчинения центральной власти, смешение с аборигенами, воинственность.

Неразборчивость метисов в торговле (они были готовы торговать с кем угодно, включая исконных врагов королевской Франции — англичан) лишний раз указывала на равнодушное или отрицательное отношение части квебекского простонародья к политике французской короны. Между тем над Новой Францией сгущались тучи. В результате ослабления Португалии и Голландии основной соперницей французов выступила Британия.

В XVII в. англичане упрочили военное присутствие в Ньюфаундленде, оборудовав там морскую базу в Сент-Джоне. Оттуда британские каперы и совершали набеги на Новую Францию. В 1613 г. они нанесли сильный удар по Акадии, разорив ее. В 1621 г. английское правительство короля Якова I предъявило официальные притязания на Акадию. Правда, оно не сразу смогло подкрепить их силой оружия. Тем не менее в Акадии стали обосновываться первые англо-шотландские поселенцы, руководимые предприимчивым администратором Уильямом Александером. Разразившаяся затем Английская революция временно лишила англичан возможности угрожать Новой Франции. После реставрации Стюартов экспансия Англии возобновилась. Обогатились и ее методы.

В 1670 г. король Карл II даровал группе крупных лондонских купцов по их просьбе суверенные права на все территории (в том числе неоткрытые) северо-западнее Лабрадора и Великих озер. Образовалась привилегированная Компания Гудзонова залива. Компания завела собственные войска и флот, стала чеканить монету, приобрела влияние среди индейского и эскимосского населения. Ее агенты основали ряд факторий на северных границах Новой Франции и начали претендовать на ряд ее районов.

К XVIII в. Компания Гудзонова залива, формально не имея отношения к английскому правительству, стала важным инструментом проникновения английского капитала в Северную Америку. Она переманивала квебекских «вояжеров», принимала их на службу, лишая французскую колонию ценных кадров. Примечательно сложилась судьба одного из ранних «вояжеров» — простолюдина Пьера Эспри Радиссона. Едва прибыв в Новую Францию, он с успехом занялся пушной торговлей. Попав в плен к ирокезам, наблюдательный и смелый Радиссон завоевал их расположение, избежал казни и даже был усыновлен племенным вождем. Освободившись из плена, он вместе с шурином Медаром де Грозелье без разрешения губернатора и без лицензии отправился в дальнюю экспедицию за пушниной. А когда по возвращении в Квебек губернатор приказал арестовать авантюристов, Радиссон с Грозелье бежали к англичанам.

Добравшись в 1668 г. до Лондона, они, выдвинув идею обхода Квебека с севера, способствовали образованию Компании Гудзонова залива. Радиссон женился вторым браком на жительнице Лондона и нанялся служить Компании в качестве советника и проводника. Рассорившись с англичанами, он через несколько лет бежал во Францию, где как знаток Нового Света получил у Кольбера полное прощение и снова отправился в Квебек в качестве уполномоченного еще одной компании, теперь уже французской — Северной, созданной по его же предложению.

Находясь на французской службе, Радиссон разгромил многие опорные пункты английских торговцев пушниной и заменил их французскими факториями. Он нанес немалый урон Компании Гудзонова залива. Но у него хронически не складывались отношения с новофранцузскими губернаторами. Поскольку жена Радиссона оставадась в Англии, его считали сомнительной личностью. Губернатор Фронтенак в 1683 г. расценил его действия, как пиратские, освободил захваченные Радиссоном британские суда и обложил привезенную им с севера большую партию отличной пушнины солидным налогом.

Вояжер тщетно искал защиты в Париже — дальновидного Кольбера уже не было в живых. Тогда Радиссон вторично бежал в Англию и снова стал агентом Компании Гудзонова залива, фактории которой он недавно разорял. Теперь он разорил несколько французских факторий и при этом взял в плен собственного племянника. В Квебеке за его голову назначили награду, зато англичане дали Радиссону пост «главного торгового директора». Уйдя на покой, он обосновался в Лондоне. Большую часть его способностей таким образом востребовала Британская империя.

В 1749 г. англо-американские предприниматели основали еще одну колониальную корпорацию — Компанию Огайо, среди пайщиков которой были виргинские землевладельцы братья Джордж и Лоуренс Вашингтоны. Агенты компании, к которой британское правительство формально не имело отношения, двинулись в Луизиану, которая считалась ничьей землей, но входила в сферу французских интересов. На Атлантическом побережье между тем многочисленные британские колонисты по собственной инициативе захватывали Мэн и Вермонт, угрожая французам с юга. Новая Франция постепенно оказывалась охваченной с нескольких сторон британскими владениями и сферами влияния. В отдаленных лесных и озерных районах столкновения между французами и англичанами и их индейскими союзниками почти не прекращались.

Растущее напряжение вылилось в XVIII в. в три большие войны. Впервые соперничество европейских держав в Северной Америке сопровождалось длительными и крупномасштабными военными действиями. Война за испанское наследство (1701 — 1713) охватила, впрочем, только северную и восточную окраины Новой Франции — берега Гудзонова залива и Акадию. Британские колонисты в ходе мелких стычек к 1710 г. захватили большую часть Акадии с Порт-Ройялем. Французы в свою очередь добились успехов в Ньюфаундленде, уничтожив британское поселение в Бонависте и захватив в 1708 г. Сент-Джонс. Они закрепили свое присутствие на Острове Святого Иоанна, основав на нем Пор-ле-Жуа — «Веселый порт».

Плохо подготовленный рейд немногочисленной британской эскадры на Квебек, предпринятый в 1710 г., провалился — буря в заливе Святого Лаврентия разметала и потопила часть английских фрегатов и транспортных судов. Помочь своим колонистам Англия не смогла. Но и у французов не хватало сил для возврата потерянного. В соответствии с миром, заключенным в Утрехте, Франция удержала Квебек и Остров Святого Иоанна, но вынуждена была уступить англичанам права на Акадию с Ньюфаундлендом, то есть на подступы к долине Святого Лаврентия. Она признала также большинство территориальных притязаний Компании Гудзонова залива.

В ходе войны за австрийское наследство (1740—1748) французы сумели отбить удары американских колонистов, расстроив тем самым их планы нападения на долину реки Святого Лаврентия, и опустошили приграничные районы нескольких британских колоний. Но попытки вернуть Акадию оставались тщетными, а британский флот нанес огромный урон заморской торговле Новой Франции и почти полностью прервал сообщения с метрополией. Пользуясь этим, британский флот обложил Луисбур с моря, а англоамериканские колонисты из Массачусетса и Коннектикута осадили его с суши. Крепость, на строительство которой ушло много времени и средств, продержалась гораздо меньшие, чем ожидали французы и даже их враги — англичане. Двойственную роль в ее судьбе сыграл военный инженер Этьен Верьер. Он прослужил в Новой Франции свыше 20 лет и руководил модернизацией укреплений Луисбура. Но во время осады Верьер настоял на том, чтобы оставить противнику сильнейший бастион, после чего падение крепости стало неотвратимым (1745). Правда, гипотеза о подкупе инженера осталась недоказанной. Поражение же французского оружия оказалось тяжелым.

В то же время Франция одержала ряд побед в Европе и Индии. Поэтому по Аахенскому миру обе державы сохранили прежние границы. Луисбур снова стал французским. Однако англичане три года пробыли в крепости и, разумеется, изучили все ее слабые стороны. Дальнейшая судьба «американского Гибралтара» отныне была предрешена.

Решающий тур борьбы развернулся во второй половине XVIII в. во время Семилетней войны (1756—1763). Готовясь к ней, британские власти сначала укрепили тылы — принудительно выселили из Акадии в другие британские колонии большую часть франкоязычных поселенцев — около 10 тыс. человек.

Изгнанники, лишенные имущества, рассеялись по Западному полушарию. Многие из них после длительных мытарств поселились в Квебеке и Луизиане, а небольшая группа пыталась даже обосноваться в Южном полушарии — на Фолклендах. Драме акадийцев американский поэт Генри Лонгфелло позже посвятил поэму «Эванжелин».

На океанском побережье Акадии англичане обнаружили и обследовали просторную и хорошо защищенную от ветров бухту, оставленную ранее французами без внимания. Здесь они основали поселение Галифакс, названное в честь видного английского государственного деятеля XVII в. Галифакс за несколько десятков лет превратился в крупнейший в Северной Америке британский военный порт. По численности населения он быстро опередил Квебек и Монреаль вместе взятые. Основание Галифакса и его целенаправленное развитие определенно указывали на намерение англичан овладеть Новой Францией.

Точно так же были настроены англоязычные британские колонисты, количество которых к 1760 г. приблизилось к 2 миллионам. В самом существовании Новой Франции они видели опасность. Настроения эти усугублялись воинственностью квебекских губернаторов и прочным союзом французов с гуронами. «Не будет покоя в наших тринадцати колониях, пока Франция владеет Квебеком», — безапелляционно писал такой не очень склонный к агрессии североамериканец, как Бенджамин Франклин.

Военные действия в Северной Америке открылись на сей раз за два года до объявления войны в Старом Свете — в 1754 г. Как говорил Вольтер, «выстрелы в Америке бросили в огонь войны всю Европу». Пока на море сохранялось равновесие, метрополия поддерживала Новую Францию и перевес в борьбе был на стороне французов. Безграмотно, но смело действовавший французский флот ценой потери нескольких военных кораблей кроме припасов и воинских подразделений доставил в Квебек главнокомандующего — маркиза Луи де Монкальма. Опытный военный, отличившийся в Европе Монкальм имел чин «полевого маршала» (полковника).

Участь акадийцев подогревала стойкость и ожесточение франкоквебекцев. Британия же опрометчиво доверила нести всю тяжесть войны с французами американским колонистам и ирокезам. Британские губернаторы и правительство в Лондоне слишком полагались на тройное превосходство в живой силе над противником и на активность действий. О военном искусстве словно забыли.

Наступавшие американцы и их союзники ирокезы очень скоро поплатились за это. Небольшой отряд ополченцев из Виргинии и Южной Каролины под командованием майора Джорджа Вашингтона вторгся в долину Огайо, где был разбит в бою у Форт-Дюкеня французами и гуронами. Последние, действовавшие из засад, почти не понесли потерь. Вашингтон был вынужден сдать врагу окруженный отряд и только благодаря великодушию французского командира отпущен на свободу, избежав таким образом тюрем королевской Франции. Затем французы меньшими силами разбили англо-американскую бригаду генерала Брэддока у Ниагары, обезопасив Квебек с юга на добрых пять лет. Брэддок пал в бою. Отражено было и нападение англичан на Луисбур (1756). Вовремя прибывшая из метрополии французская эскадра не разбила противника, но заставила его отступить в Галифакс.

С прибытием в 1756—1757 гг. подкреплений из метрополии не ординарно мысливший и энергичный губернатор Новой Франции Пьер де Риго де Водрель предпринял наступление сразу на нескольких направлениях. Он штурмом взял ряд британских фортов на западе, установив тем самым господство французов на Великих озерах. На озере Онтарио с успехом стала действовать наскоро созданная французская флотилия. Одновременно с этим партизанские отряды вояжеров и индейцев-гуронов перенесли боевые действия на неприятельскую территорию. Внезапными ударами они опустошили приграничные местности Новой Англии и Виргинии. Американские ополченцы были бессильны защитить родные колонии, так как их силы оказались разбросаны.

В июле 1758 г. войска Монкальма, перейдя южную границу, разбили англо-американские силы «главнокомандующего в Америке» генерала Джеймса Эберкромби в искусно проведенном оборонительном сражении при Форте-Карильоне (Тайкондероге). Французы потеряли несколько сотен человек ранеными и убитыми, неприятель — свыше 4 тыс. человек. Англо-американцы отступили в Массачусетс. Король Людовик XV произвел маркиза в генерал-лейтенанты. Британское правительство отозвало незадачливого Эберкромби.

В ходе этих операций численное превосходство англо-американцев было сведено к нулю франкоквебекцами, которые умело использовали в операциях буреломы и болота, а ополченцы-снайперы из вояжеров редкими, но точными выстрелами выбивали офицеров неприятеля, превращая английские войска в толпу. Лондон был вынужден срочно направить в Америку свыше 20 тыс. кадровых солдат и двинуть большую часть флота на блокаду французских гаваней. В морской битве при Кибероне победа ввиду бездарности французского командования досталась англичанам.

На пятом году военных действий — к весне 1759 г. — Новая Франция была отрезана от метрополии. Численное превосходство англо-американцев неуклонно возрастало. Их насчитывалось уже 60 тыс. человек. Снабжены они были тоже лучше благодаря британскому преобладанию на море. Осознававший опасность Монкальм тщетно требовал у королевского двора подкреплений. Водрейль тем временем мобилизовал почти всех взрослых мужчин Новой Франции, но это дало только 17 тыс. человек.

Первого существенного успеха англичане во главе с новым главкомом — генералом Джефри Эмхерстом — добились на акадийско-квебекской границе. Обложив втрое превосходящими силами с суши и с моря Луисбур, они после нескольких месяцев осады и бомбардировок 27 июля 1758 г. заставили гарнизон сдаться. Захватив «американский Гибралтар», англичане основательно разрушили его. Падение Луисбура, считавшегося первоклассной крепостью и ключом к долине Святого Лаврентия, вызвало в Новой Франции замешательство.

Положение колонии на пятом году войны осложнялось разногласиями между сторонником малой войны губернатором Водрелем и приверженцем немедленных крупномасштабных сражений Монкальмом. (Нам подобные разногласия знакомы по Отечественной войне 1812 г.). Но дело было не только в различии стратегических воззрений; генерал-лейтенант Монкальм был недоволен тем, что был вынужден подчиняться губернатору, который был младше чином и менее знатен. Британская сторона в той войне не знала подобных коллизий — все военные и гражданские должностные лица подчинялись главнокомандующему, что облегчало согласованность действий всех вооруженных сил.

В июле 1759 г. английский флот доставил из Галифакса в устье реки Святого Лаврентия армию генерала Томаса Уолфа, отличившегося во Фландрии и под Луисбуром. Экспедиция имела задание от Эмхерста овладеть неприятельской столицей. Операции предшествовала тщательная навигационная и картографическая подготовка. Борьба у стен Квебека, прикрытого с разных сторон скалами и многоводной рекой, затянулась. Лобовой удар Уолфа с северо-востока 31 июля окончился победой французов в бою при Монморанси — англичане отступили, потеряв 500 человек ранеными и убитыми. Но у них было достаточно припасов, тогда как в блокированном с моря и окруженном бездорожьем городе они подходили к концу.

Англичане приступили к методической бомбардировке города, разрушив за несколько недель все высокие здания Квебека, в том числе собор и резиденцию архиепископа. Малый калибр французских пушек и нехватка снарядов не позволили защитникам Квебека подавить вражескую артиллерию. По предложению моряков Уолф ночью незаметно преодолел узкий участок реки с отмелями и туманным утром высадил армию в нескольких километрах выше Квебека, вне досягаемости его орудий, окончательно отрезав столицу от Монреаля и основных продовольственных районов колонии. Французы недооценили искусство и решительность английских «просвещенных мореплавателей». Англичане же воспользовались беспечностью неприятеля. Занятая англичанами на прибрежной равнине позиция не была безупречной — французские партизаны могли нанести им удары с фланга. Но осмотрительный Водрель находился далеко — в Монреале, а Монкальм решил немедленно сразиться с врагом. Успехи при Карильоне и Монморанси сделали его самонадеянным.

Силы противников были приблизительно равны — 4, 5 тыс. бойцов у Уолфа и 5 тыс. у Монкальма. Но в распоряжении английского генерала были кадровые солдаты и офицеры, его поддерживала эскадра, а у Монкальма больше половины войска составляли непривычные к регулярному бою ополченцы, включая смелых, но плохо вооруженных индейцев. Артиллерии и снарядов у французов было меньше, чем у англичан.

Битва у стен Квебека 13 сентября 1759 г. была начата Монкальмом и проиграна им. Решительному натиску французов британцы противопоставили плотный огонь и отличную дисциплину. Французские потери составили 1, 3 тыс. человек, английские — вдвое меньше. В сражении были смертельно ранены оба вождя. Уолф умер в тот же день, Монкальм — на следующий. Гибель нерасчетливого, но бесстрашного Монкальма оплакивали не только белые поселенцы, но и поддерживавшие французов индейцы. «Канадская энциклопедия» осуждает Монкальма, проигравшего крупнейшую в канадской истории битву. Часть зарубежных и российских исследователей оправдывает смелого маркиза, решившего предотвратить усиление англичан и выгрузку ими на сушу артиллерии, что сделало бы положение французов абсолютно безнадежным.

Разбитые войска Новой Франции отступили в крепость и сдались через несколько дней, получив гарантии безопасности всем находившимся в ней. Обещание было сдержано — расправ и грабежей не последовало. Но через несколько месяцев британцы, опасаясь предательства, изгнали из города его население. Губернатор Водрель и его помощники Робер Бурлямак и Гастон де Леви, имевшие армию в составе нескольких тысяч бойцов и поддержку партизанских отрядов, не считали борьбу проигранной. Им не приходилось опасаться ударов с юга или с запада. Базируясь в Монреале и имея прочный тыл, они позволили англичанам провести зиму в холодном полуразрушенном Квебеке, а в апреле 1760 г. поступили с ними, как Уолф с Монкальмом: выманили неприятеля из крепости и одержали над ним победу в сражении при Сен-Фуа. Французы захватили трофеи, в том числе несколько десятков пушек, и едва не ворвались в Квебек на плечах отступавшего противника.

Но сделать это им не удалось: англичане укрылись за прочными стенами Квебека, и к ним из Галифакса подоспели корабли с новыми подкреплениями. Прибытия же французского флота не ожидалось. Правительство Людовика XV утратило значительную часть морской мощи страны и не смогло грамотно использовать то, что осталось. Наследие де Турвилля и Кольбера, сделавших военно-морскую силу неотъемлемой частью государственной политики, было безвозвратно потеряно. Что касается англичан, то они, возглавляемые Эмхерстом, уверенно наращивали силы, добиваясь все большего преимущества. На юге они заняли форты у Ниагары, на западе овладели Великими озерами. Французская озерная флотилия погибла.

Летом 1760 г. английские сухопутные силы, наступавшие с трех сторон, с боями дошли до неукрепленного и плохо снабженного Монреаля. Бурлямак и де Леви призывали продолжать сопротивление. Но в Монреале кончались припасы. Восьмого сентября губернатор Водрель сдался на условиях, аналогичных сдаче Квебека годом ранее. Партизанские отряды продолжали борьбу, но недолго.

Двумя годами позже французское командование нанесло неожиданный контрудар, высадив десант в Ньюфаундленде. Отряд застал неприятеля врасплох и быстро занял Сент-Джонс, но был затем окружен прибывшими из Акадии английскими войсками и вынужден был сложить оружие. В сентябре 1762 г. борьба прекратилась. Утрата Новой Франции во французском обществе оказалось почти незамеченной. Колониальные войны были мало популярны в обществе и тем более в народе. Знать, буржуазия и интеллигенция были единого мнения: воевать из-за «нескольких миллионов акров снега» (Вольтер) не имеет смысла.

При заключении Парижского мира 1763 г. французы требовали вернуть им территориально незначительные, зато богатые владения в Вест-Индии, но не громадный захолустный Квебек. (Характерно, что англичане совершили сходную ошибку — они готовы были вернуть противнику Квебек, но пытались удержать Вест-Индию.) Руководивший переговорами со стороны Франции герцог Этьен-Франсуа Шуазель был уверен, что вскоре все североамериканские подданные Британии потребуют независимости и что борьба захлестнет и Новую Францию. По условиям мира Людовик XV отказался от всех прав на Новую Францию в пользу Британии. Несколькими росчерками пера европейских дипломатов, никогда не бывавших в Западном полушарии, 80 тыс. человек превратили в подданных короля Англии, Шотландии и Ирландии Георга III.

Список литературы

1. Данилов С.Ю. История Канады; М.: Издательство "Весь Мир", 2006

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.world-history.ru/