2.2. Чишмай Пшунелов - педагог и просветитель

"Истина - дочь времени..." В том, что это именно так, всякий раз убеждаешься, впервые открывая для себя того или иного общественного деятеля, чье имя еще сравнительно недавно находилось, по тем или иным причинам, под негласным, а порой и официальным запретом, предава­лось незаслуженному забвению. Немало их вернулось (и продолжает воз­вращаться) к нам из исторического небытия за последние годы. И одно в этом, далеко неполном еще ряду, - имя Чишмая Тоховича Пшунелова (1887-1943) деятеля национального просвещения, представителя не­многочисленной дореволюционной адыгской учительской интеллиген­ции, активного участника национально-культурного и школьного строительства в советское время, одного из первых учителей-методис­тов области, первого заведующего Адыгейским педагогическим тех­никумом.

В 1940-е годы Ч.Т. Пшунелов подвергся необоснованной полити­ческой репрессии по сфабрикованным обвинениям, после чего его имя и вклад в дело просвещения родного народа и оказались надолго и незас­луженно "забыты" соплеменниками. Остаются неизвестными они по существу широкой педагогической общественности нашей республики и по сей день. По той же причине, к сожалению, фактически не собрано и не изучено печатное и иное творческое наследие педагога.

Ч.Т. Пшунелов родился 16 марта 1887 года в селении Урупском Баталпашинского уезда Кубанской области. Происхо­дил он из многочисленного и весьма уважаемого среди односельчан крестьянского рода.

В силу исторических обстоятельств оказавшиеся в окружении мно­гочисленного русского населения, вблизи от крупного культурного и торгово-экономического центра - Армавира, жители Урупского гораздо раньше других горцев ощутили и острее чувствовали насущную потреб­ность в знании русского языка и грамоты. Многие урупчане поэтому стре­мились определить своих детей в школы соседних русских сел и Армави­ра, отправляли их на учебу за десятки верст в абазинский а. Бибердово, где еще в 1870-е г оды открылось сельское двухклассное училище. Не были исключением и Пшунеловы. Так, в Бибердовской школе неплохо учился, стараясь не отставать от своего одноклассника и земляка, будущего ре­волюционера М.Х. Шовгенова, один из старших родственников Чиш­мая Пшунелова - Адышес.

В 1897 г. и в самом Урупском открывается собственное начальное училище, содержаться оно будет на средства аульского общества с полу­чением небольшого пособия от казны и частных пожертвований почет­ного блюстителя Индриса Мамжиева, одного из наиболее обеспеченных уроженцев аула.

Отец Чишмая, Тох, человек хотя и малограмот­ный, но от природы проницательный и мудрый, заметил и старался вся­чески поощрять весьма рано пробудившиеся в сыне пытливый ум и жаж­ду знаний. Когда, после окончания урупского училища, перед Чишмаем встанет вопрос о продолжении образования, именно по совету и настоя­нию отца он поступит в Ставропольскую мужскую гимназию - одно из лучших и престижных учебных заведений Юга России. Годы пребыва­ния в стенах гимназии очень многое дали и во многом предопределили как профессиональный выбор, так и всю дальнейшую судьбу Чишмая Пшунелова. Вместе с аттестатом о среднем классическом образовании он получает здесь и специальность учителя начальных городских и сель­ских училищ, т.е. народного учителя. (В средних общеобразовательных учебных заведениях дореволюционной России имелись специальные, так называемые педагогические классы, предоставлявшие возможность по­лучения выпускниками профессии учителя, при наличии хорошего атте­стата, соответствующих к этому занятию склонностей и, разумеется, же-

Другой Пшунелов - Юсуф, окончит в начале века Каирский университет и займется впоследствии, как и его двоюродный брат Чишмай, учительской деятельностью.

В 1909 году, после окончания Ставропольской гимназии, началась активная трудовая деятельность Пшунелова на избранном поприще. Уже вскоре молодой педагог распоряжением попечителя Кавказского учеб­ного округа назначается заведующим Урупским нормальным училищем и возвращается в родной аул. Преподает в школе общеобразовательные предметы. Здесь уместно было бы напомнить, что на сегодня известны имена лишь четверых народных учителей-адыгов, трудившихся в начале века в аульских министерских школах Кубанской области: Анчок Шемгохов, Нох Геев, Сафербий Сиюхов и Чишмай Пшунелов - первопроход­цы и подвижники национального просвещения, представители еще толь­ко формировавшейся адыгской учительской интеллигенции!

Ко времени работы в урупском училище относится и начало обще­ственной и просветительской деятельности Пшунелова. Причин же для общественной активности, публичного проявления своих гражданских чувств и убеждений у лучшей части национальной интеллигенции в этот исторический период было более чем достаточно. Особое беспокойство вызывало бедственное положение народного образования, отсутствие достаточною количества школ и просветительских учреждений и, как следствие, культурная и техническая отсталость, невежество широких масс коренного населения области. Пшунелов выступает на страницах местной печати с изложением собсгвенных взглядов на постановку школь­ного дела среди горцев, исходя при этом из своих личных наблюдений и опыта непосредственной учительской работы. Наибольший интерес для нас представляет статья "Горцы Кубанской области и образование", по­мещенная в одном из номеров "Кубанской школы" - местного учительс­кого журнала, с которым плодотворно сотрудничал и другой деятель адыгского просвещения - Сафербий Сиюхов. В относительно небольшой, но весьма содержательной публикации педагог обращает внимание вла­стей и учебного начальства на плачевное состояние народного образова­ния в крае, поднимает злободневные проблемы сельской школы, предла­гает пути и методы повышения качества обучения, рационализации учеб­но-воспитательною процесса, улучшения материального положения как самих школ, так и учителей, в них работающих.

Красной нитью проходит в статье мысль о необходимости и исклю­чительной важности при постановке школьного дела среди горцев обя­зательного учета специфических местных условий и традиций, националь­но- бытовых и религиозно-психологических особенностей населения. Звучали в ней и конкретные предложения - учредить, в частности, в реги­оне национальную учительскую семинарию, которая выпускала бы специалистов для горских школ. Другая насущная потребность - в откры­тии специального учебного заведения, предназначенного для подготов­ки учителей мусульманского вероучения - коренное население испыты­вало острую нужду как в народных учителях из своей среды, так и в про­фессионально подготовленных вероучителях. В последнем случае, Пшу­нелов высказывался как убежденный сторонник так называемого ново-методного образования: "... в этом училище (медресе), кроме наук религиозных, должны преподаваться и науки светские - общеобразова­тельные, ибо духовной жизнью народа должны ведать не узкие профес­сионалы, а широкообразованные люди ...[7,45]

Нуждались горцы и в ремесленных училищах, и в учебных заведе­ниях повышенного типа. "Школа, - писал педагог в те годы, - это самый верный и скорый путь к культуре, к прогрессу и к богатству, необходимо "поставить ее на нормальный путь, на подобающую высоту", и тогда она начнет, наконец "удовлетворять духовные запросы способного и да­ровитого народа..."2 Подобная вера в высокое предназначение школы и ее преобразующую роль в общественной жизни была присуща многим деятелям национального просветительства и передовой адыгской ингеллигенции начала века. В других, немногих известных нам дореволюци­онных публикациях Пшунелова, освещаются различные аспекты учеб­но-воспитательною процесса и внутришкольной жизни на примере, главным образом, Урупского нормального училища, те или иные стороны общественной жизни и быта односельчан.

Не только Урупское училище, но и гостеприимный дом школьного учителя превратился в эти предреволюционные годы в подлинный очаг распространения культуры и просвещения среди аульчан и жителей двух соседних черкесских селений. Еще в гимназическую пору Пшунелову удалось собрать неплохую библиотеку художественной литературы, по­стоянно пополнявшуюся после посещений по учительским делам Екате-ринодара и Армавира. Он прекрасно знал и любил русскую художествен­ную прозу, отдавая предпочтение реалистическим произведениям Г ар-шипа, Короленко, Куприна, Мамина-Сибиряка. Книжками попроще из обширной учительской библиотеки пользовались приохотившиеся, не без помощи, разумеется, своего наставника, к чтению урупские школьники и знакомые с русской грамотой взрослые односельчане. Нередко обраща­лись к нему за литературой и жители близлежащих русских сел и станиц.

О деятельном участии Пшунелова в общественной жизни родного аула и безусловном авторитете и уважении, которыми пользовался педа­гог среди своих земляков, свидетельствует и следующий факт. Незадолго до февральской революции в Урупском было организовано местное об­щество потребительской кооперации, открывшее и свой магазин в ауле. Учредители нового общества резонно предполагали, что оно со време­нем ослабит хозяйственно-экономическую зависимость аула от окружав­ших богатых казачьих станиц и будет способствовать повышению мате­риального достатка и культурного уровня его жителей. Один из инициа­торов новшества - учитель Пшунелов избирается населением членом прав­ления общества, а затем, после убытия председателя М.Х. Шовгенова, занимает его место. Случилось это уже в 1916 году.

Октябрьский переворот и установление Советской власти в России и на Кубани застанут Чишмая Пшунелова в расцвете жизненных и твор­ческих сил, полным осознанного желания реализовать их с максималь­ной пользой для своего народа. Увлеченный бурным водоворотом собы­тий революционного времени, он, как и многие другие выходцы из трудовой интеллигенции, включится в разнообразную культурно-просвети­тельскую работу, проводившуюся новыми властями среди местного на­селения. В одно из посещений Екатеринодара, весной 1918 года, Пшунелову довелось впервые увидеть и держать в руках черкесский "Букварь", изданный при содействии Горского комиссариата. Впечатление, близкое к восторженному, от знакомства с этой тоненькой, только что отпеча­танной на гектографе книжкой, по признанию самого Пшунелова, на­долго останется в памяти и, в известном смысле, определит основной про­филь его дальнейшей педагогической деятельности - строительство сис­темы национального образования в Адыгее и подготовка соответствую­щей базы, педагогических кадров, учебных пособий и т.п.

Ему, одному из немногих ведущих сотрудников отдела, обладавших достаточной теоретической подготовкой и практическим опытом, поручались, как правило, наиболее сложные и ответственные участки работы. Такие, к примеру, как организация и проведение облас­тных учительских курсов.

 Необходимо еще раз подчеркнуть, что в период зарождения систе-

мы национального образования, в отсутствие в области каких-либо спе­циальных учебных заведений педагогического профиля, именно учитель­ские курсы играли основную роль в подготовке и переподготовке педа­гогических кадров для аульских школ, в формировании слоя националь­ной учительской интеллигенции. Кроме того, на этих курсах в свое вре­мя осваивали родную грамоту, различные общеобразовательные и спе­циальные предметы и дисциплины, приобщались к азам педагогических знаний многие известные впоследствии деятели просвещения, науки и культуры Адыгеи...

В октябре 1924 года Пшунелов назначается директором единствен­ного среднего учебного заведения области - Опытно-показательной шко­лы I и II ступени, а затем приказом по ОблОНО от 19 октября 1925 года на должность заведующего Адыгейским педагогическим техникумом в г. Краснодаре.

Открытия учительской семинарии для горцев Пшунелов настойчи­во добивался и требовал, как мы помним, еще в дореволюционные годы. Неудивительно поэтому, что именно ему и было доверено возглавить первое такого рода учебное заведение в Адыгее.

Разумеется, не только и не столько указанному обстоятельству обя­зан был Пшунелов своим новым ответственным назначением. Оценены по достоинству были его немалые к тому времени педагогические опыт и знания, незаурядные организаторские способности и трудолюбие.

История создания и становления Адыгейского педтехникума нераз­рывно связана с именем и деятельностью его первого руководителя. Пшунеловым, в самом тесном контакте и взаимодействии с зав. ОблОНО С.Х. Сиюховым, была проделана огромная организационная работа: создана неплохая материальная база учебного заведения, обеспечено его твердое финансирование из местного и союзного бюджетов, подобран педагогический коллектив, набраны первые группы учащихся из числа выпускников Опытно- показательной и аульских школ. В фонде Адыг-ОблОНО республиканского архива сохранились разработанные Пшу­неловым первые производственный и учебный планы педтехникума, про­граммы по отдельным учебным предметам и дисциплинам.

дисциплины планировалось изу­чать со 2-го курса. В том же учебном году

Родители с большой неохотой, с сомнениями отдавали детей на учебу в город. В первый набор с трудом уговорили отпустить в Краснодар 8 девушек и то с условием, что они будут жить в нашей семье, старшей у девушек была Мовледхан Чамокова. Отец с матерью действительно уступили им одну комнату и они ходи­ли через нашу вторую..."' (Семья Пшунеловых состояла к тому времени из пяти человек: Чишмая Тоховича, его жены Захирет (из рода Шумафовых) и троих детей, Шайдет, Аси и Амина. Некоторое время в семье про­живали и дочери М.Х. Шовгенова, которых Пшунеловы опекали).

Несмотря на все сложности. Адыгейский педтехникум к концу 20-х годов уже твердо стоял на ногах. Стараниями и заботами Пшунелова, его коллег и единомышленников на педагогическом поприще, учебное заведение превратилось в скором времени в настоящую кузницу учитель­ских кадров - основную базу, обеспечившую народное образование об­ласти необходимым числом подготовленных молодых специалистов. Последнее было особенно важно и своевременно накануне и в период введения в Адыгее всеобщего начального обучения. События тех лет на­шли некоторое отражение в известном издании А. Кастовского "Там, где растут кадры", выпущенном в Краснодаре к 10-летию педтехникума. Чишмай Тохович и сам вел подробную летопись истории создания и раз­вития первого национального педагогического учебного заведения, но эти и многие другие ценные дневниковые записи, письма, фотографии, документы и т.п., хранившиеся, по словам родственников, в их майкоп­ской квартире по улице Советской, к сожалению, погибли при пожаре, во время немецкой оккупации города.

Как старший по возрасту, умудренный большим жизненным и пе­дагогическим опытом человек и учитель, Чишмай Тохович пользовался заслуженным авторитетом среди своих более молодых коллег и воспи­танников. Скромного, глубоко порядочного, интеллигентного и высо­кообразованного (редкое к тому времени среди националов дореволю­ционное классическое и высшее педагогическое образование2) педагога, знали и ценили в свое время многие деятели культуры, науки и просвеще­ния Адыгеи. Частыми гостями в доме Пшунеловых были Даут Ашхамаф, Тембот Керашев, Юсуф Намитоков, Илья Девтеров, Шабан Кубов и дру­гие, в помощи и консультациях которым по самым разнообразным воп­росам (переводы на ад. язык литературы, разработки национального ал­фавита и т.п.) он никогда не отказывал.

Наряду с административной (1924-27гг.) и преподавательской ра­ботой в Педтехникуме и Опорной школе 9-летке, Ч.Т. Пшунелов много творческих сил и времени уделял редакционно-издательской, переводческой и публицистической деятельности. Выступал зачастую в качестве ответственного и технического редактора литературы на родном языке, выпускавшейся Адыгнациздатом и Культармейским университетом при образцовом Педтехникуме. Публиковал статьи на педагогическую и об­щественно- политическую тематику, по актуальным вопросам языково­го и национально-культурного строительства. В последнем, принимал самое непосредственное участие, являясь членом Методической секции по черкесскому языку при Облоно и правления Общества изучения АЧАО, сотрудничая в Облполитпросвете, других культурно-просветительских учреждениях и организациях.

Пшунелову принадлежат одни из первых переводов на адыгейский язык детской художественной литературы. В 1929 году в Краснодаре вышло три книги сказок и рассказов европейских авторов для детей в переводе и обработке Чишмая Пшунелова.

В печатном наследии педагога советского периода, помимо публи­каций культурно-просветительного,образовательно-воспитательного и учебно-дидактического содержания, заметное место занимают методи­ческие пособия, разработки и рекомендации в помощь учителям началь­ной школы и другим работникам народного образования. Они не могут не привлечь внимания исследователей, занимающихся историко-педагогической проблематикой, в частности, историей развития педагогики и народного образования в Адыгее, поскольку представляют собой пер­вые теоретические опыты еще только зарождавшейся национальной учеб­но-методической мысли. Вместе с тем, следует отметить, что многие по­ложения, рекомендации и требования, содержащиеся в этих, адресован­ных, главным образом, школьному учительству 20-30 гг., работах и се­годня, во многом не утратили своей ценности, актуальности и современ­ного звучания.

Не менее значителен вклад Ч.Т. Пшунелова в разработку и издание национальной учебной литературы. Чишмай Тохович является автором и соавтором многочисленных букварей, учебников по родному и русско­му языкам, географии, геометрии, труду. Ряд учебных пособий был подготовлен им совместно с Шабаном Кубовым, Хусейном Бесиджевым, Николаем Яковлевым, Абдулом Хатановым, Нохом Цеевым и другими авторами. Некоторые из пособий выдержали, подобно «Книге для чтения для 1-го класса начальной школы» Ч.Т. Пшунелова, по 6-7 и более изданий. Именно эта учебная литература помогла в 30-е годы ликвидировать в Адыгее взрослую неграмотность, сделать самые первые и робкие шаги в необъятный мир человеческих знаний и культу­ры не одному довоенному поколению адыгейских школьников.

Последняя по времени выхода в свет работа Чишмая Пшунелова -новый национальный "Букварь" (алфавит на основе кириллицы), подготовленный им в соавторстве с А. Хатановым и Ш. Кубовым. Большая часть тиража этого учебника была отпечатана и отправлена в школьную сеть в конце июня 1941 года...


Заключение

Просветительство XIX века, безусловно, тоже испытыва­ло воздействие определенных социально-идеологических умо­настроений, которое, однако, не помешало горским писате­лям-просветителям сформулировать научно и теоретически основательную концепцию устного творчества всего народа и

обратить ее на духовные, нравственные и социальные потреб­ности нации. В этом и была их относительная свобода. Новое историческое время, время «освобождения» народов, провоз­гласившее справедливость высшим своим качеством в интен­сификации общественного развития, должно было по логике вещей способствовать тому, чтобы фольклористическая на­ука адыгов 20—30-х годов, осваивая и осмысливая достиже­ния ученых-просветителей прошлого века в этой области, вышла на новый уровень научного мышления. Однако лозунг в противовес буржуазной культуре» не только сдерживал становление национальной культуры, науки, в том числе и фольклористики, не только канонизировал художественное и теоретическое мышление, но и затруднял изучение прошло­го, творческого наследия писателей-просветителей, в резуль­тате чего они на многие десятилетия были выброшены из па­мяти потомков в угоду двум основным идеологическим посту­латам: 1) никаких элементов из прошлой буржуазной куль­туры не привносить в чистую пролетарскую культуру; 2) до Октября у малых народов не было ни культуры, ни науки, ни литературы, и, разумеется, не могла быть никакая фолькло­ристика. С. Хан-Гирей же и все последовавшие за ним уче­ные, писатели-просветители из адыгов не были выходцами из «пролетарских масс», следовательно, было предписано не изучать их творения, не упоминать их имена. Такой была об­щеидеологическая установка.Адыгские писатели-просветители XIX века оставили разно­образное литературное наследие, являющееся ценным вкладом в адыгскую культуру. Произведения эти имеют и историко-познавательное, и идейно-воспитательное значение. Но тем не менее они неоднозначны и написаны не на одном художественном и идейном уровне. На некоторых из них сказалась классовая огра­ниченность авторского мировоззрения. И необходимо оценивать их, исходя из конкретной исторической обстановки, в которой жили и создавали свои произведения адыгские просветители.

Здесь, как и в любом другом деле, крайности недопустимы. С одной стороны, нельзя не согласиться с теми исследователями, которые считают, что «...изучение прошлого необходимо и для того, чтобы восстановить подлинную историю развития культуры и просвещения родного народа, открыть в ней новые страницы, по-новому освещающие ее как самобытное явление» . С другой стороны, только критический подход к лите­ратурному наследию просветителей дает нам возможность вос­пользоваться их творчеством, сохранить и сделать достоянием широкого читателя те произведения, которые отражают подлинную жизнь народа, его идеалы и стремления к свободе, дружбе с другими народами.

В Адыгее, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии проведена значительная работа по изучению творчества адыгских просве­тителей, опубликованы десятки статей, очерков и монографий, посвященных их жизни и деятельности. В Кабардино-Балкарии изданы сборники трудов и художественных произведений Ш. Ногмова, С. Хан-Гирея, Адиль-Гирея Кешева, С. Казы-Гирея и других.



Литература

1.    Зекох У.С. Умар Берсей - просветитель адыгейского народа // УЗАНИИ. -Майкоп, 1957.-Т. 1.- 109c.

2.    Зекох У.С. Гъэсэныгьэм фэбэнагь // Зэкъошныгь (Дружба). -Майкоп, 1971..№2.-С.37-38.

3.    История адыгейской литературы в 2-х томах. Т.1./ Под ред.Р.Г.Мамий, Х.Г.Тлепцерше. – Майкоп.: АРИГИ, 1999.- 523с.

4.    Краснов М.В. Историческая записка о Ставропольской гимназии. -Став­рополь-Кавказский, 1887.-С.49. З.Зекох У.С. Умар Берсей - просветитель адыгейского народа//УЗАНИИ.- Майкоп, 1957. - Т. 1.- 110c.

5.    Тешева Ф.Р.Педагогическая деятельность Умара Хапхаловича Берсея/ Проблемы дошкольной, школьной и вузовской педагогики. Вып.1.- Майкоп: Тип «Качество», 1996.- 218с.

6.    Хакуашев А. X. Адыгские просветители. Нальчик. , 1978- 219с.

7.    Хашхожева Р. X. Избранные произведения адыгских просвети­телей. Нальчик, 1980- 188с.

8.    Шаги к рассвету // Адыгские писатели - просветители XIX века: Из­бранные произведения. - Краснодар. – 360c.


Информация о работе «Адыгские педагоги-просветители»
Раздел: Педагогика
Количество знаков с пробелами: 66470
Количество таблиц: 0
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
91294
0
0

... -методологических установок на высоком академическом уровне парализующе действовала на свободное развитие научной мысли, исторической науки в национальных республиках и областях. В полной мере губительное воздействие этих процессов и явлений отразилось, разумеется, и на состоянии и развитии исторической науки в маленькой автономной области. История написания и издания "Очерков по истории Адыгеи" ...

Скачать
99451
0
0

... г. Иван ПI направил своего посланника к правителю государства Ак-Коюнлу Узун Хасану. А в 1491—1492 гг. в Москву прибыло посольство от кахетинского царя Александра. Таким образом, к XVI в. Кавказ оставался политически (а также этнокультурно) раздробленным и практически беззащитным перед соперничавшими из-за него мусульманскими державами. Превращение Черного моря почти во «внутриосманское озеро» ...

Скачать
57545
0
0

... решений которого было образование Екатеринодарской епархии. В период революционных потрясений и в годы советской власти Православная Церковь на Северном Кавказе находится в тяжелом положении. Из 500 действовавших на Кубани храмов сохранилось около 40, остальные православные общины ютились в зданиях малопригодных для богослужебных целей. В 80-е гг. XX столетия число православных приходов Кубани не ...

Скачать
37874
2
0

ых и культурных потребностей периоди­ческие издания появляются во Владикавказе, Екатеринодаре и в других городах Северного Кавказа: «Кубанские войсковые ведомости» (с 1863г.), «Кубанские областные ведомости» (Екатеринодар), «Терские областные ведомости» (Владикавказ, с 1868 г.), «Кубань» (Екатеринодар, в 1883-1885 гг.). С 80-х годов появляются и частные газеты. В 1881—1882 гг. во Вла­дикавказе ...

0 комментариев


Наверх