История становления уголовно - правовой охраны транспорта в России

1.1 История становления уголовно - правовой охраны транспорта в России

Угон или захват с целью угона воздушного судна - преступление, которое становится в последнее время за рубежом и у нас в стране все более распространенным и дерзким. Общественная опасность его определяется тем, что оно связано с нарушением установленного порядка пользования воздушным пространством, содержит в себе высокую угрозу жизни и здоровью пассажиров, членов экипажей, иным лицам, может привести к авариям, катастрофам, осложнениям межгосударственных отношений.

Только за период с 1994 по 1998 г. совершено свыше 900 актов незаконного вмешательства в деятельность гражданской авиации России, в том числе 10 попыток захвата воздушного судна, 22 нападения на земле, 54 угрозы в адрес гражданской авиации, свыше 70 случаев несанкционированного проникновения на объекты воздушного транспорта[4]. Все возрастающую внутреннюю и внешнюю угрозу безопасности как Российской Федерации, так и всему мировому сообществу представляет терроризм, в качестве средства реализации преступных целей которого может быть избран захват или угон воздушного транспорта, воздушных судов. Ежегодно, начиная с 1994 г., в среднем регистрируется по 2 - 3 случая угона воздушного судна.

Анализ содержания указанного деяния, связанного с терроризмом, следует отнести к преступлениям международного характера. В настоящее время во многих странах национальные законы предусматривают ответственность за угон самолетов, нападение на их экипажи, действия, ставящие под угрозу безопасность полетов.

Характерно, что первоначально эти законы разрабатывались по аналогии с отраслью права, рассматривающей преступления против судоходства - морское пиратство. Затем они приобретают специфический характер, применительно именно к воздушному транспорту.

Одной из отличительных особенностей такого законодательства, действующего в западных странах, является тяжесть применяемых санкций. Так, в Уголовном кодексе Франции захват или взятие в свои руки контролирования (путем применения физического насилия или угрозы физического насилия) летательного аппарата, судна или другого средства транспорта, на борту которого находятся люди, наказывается двадцатью годами заточения (ст. 224.6). Если это преступное деяние сопровождается пытками или актами жестокости или если его результатом является смерть одного или нескольких лиц, виновный наказывается пожизненным заключением (ст. 224.7).

Более обстоятельно разработано законодательство против воздушного бандитизма в США. Как самостоятельные виды преступлений здесь выделяются вмешательство в деятельность экипажа или персонала, обслуживающего самолет (включая стюардесс), путем нападения, запугивания или угроз. Санкция по данному параграфу раздела Свода законов США предусматривает штраф до 10 тыс. долларов, или тюремное заключение на срок до 20 лет, либо и то и другое вместе. Если при совершении такого действия используется оружие, срок заключения может быть пожизненным.

Позднее в Свод законов США вводится понятие "воздушное пиратство". Это захват гражданского коммерческого авиатранспортного средства либо осуществление над ним контроля во время полета, "совершенные с преступным намерением с применением или угрозой применения насилия". Наказание - смертная казнь либо тюремное заключение на срок не менее 20 лет.

Многолетняя практика убедительно подтвердила, что в борьбе с посягательствами на авиасредства и безопасность полетов явно недостаточно усилий отдельных стран. Эта проблема переросла национальные рамки и приобрела международный характер.

Не случайно поэтому борьбе с преступлениями, направленными против объектов гражданской авиации, были посвящены три международные конвенции: Конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершенных на борту воздушного судна (Токио, 1963 г.), Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (Гаага, 1970 г.) и Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (Монреаль, 1971 г.).

В каждом последующем документе все более детализируется состав указанных преступлений. В Токийской конвенции под незаконным вмешательством в деятельность гражданской авиации понималось уголовное правонарушение либо действия, являющиеся или не являющиеся правонарушениями, которые могут поставить под угрозу или угрожают безопасности воздушного судна либо находящимся на его борту лицам или имуществу, или которые угрожают поддержанию порядка или дисциплине на борту.

Кроме того, к указанным деяниям относились случаи, "когда находящееся на борту лицо незаконно совершает с помощью силы или угрозой силы акт вмешательства, захвата или другого преступного использования управления воздушным судном в полете или когда оно готовится совершить такой акт".

В Гаагской конвенции было уточнено понятие захвата воздушного судна. В ст. 1, наряду с указанием на "силу" или "угрозу силой", введено понятие "любые другие угрозы". Кроме того, детализировано понятие "преступного использования управления воздушным судном". Формулировка Гаагской конвенции признает таковым захват воздушного судна, или осуществление контроля над ним, или попытку совершения названного акта. Важным дополнением стало признание преступными действий соучастников.

Наиболее полными являются формулировки Монреальской конвенции. В ней объявляются преступными действия виновного, если он незаконно совершает насилие в отношении лица, находящегося на борту воздушного судна в полете и если этот акт может угрожать безопасности судна. Таковыми же признаются акты разрушения воздушного судна, причинения повреждений, которые выводят его из строя или могут угрожать безопасности в полете.

К данному составу относится помещение (или совершение действий, приводящих к этому) каким бы то ни было способом на воздушное судно устройства или вещества, которое может его разрушить, причинить повреждения, вывести из строя или создать угрозу для безопасности в полете.

И все же международное законодательство, а также законодательство зарубежных государств в определении и квалификации посягательств на безопасность полетов, пиратства в воздухе, по нашему мнению, страдает рядом пробелов, снижающих его эффективность.

Так, положения двух последних конвенций фиксируют, что договаривающиеся государства обязаны без каких-либо исключений "передавать дело своим компетентным органам для целей уголовного преследования". Однако выражение "для целей" довольно расплывчато. В самом деле, названная "цель" может не совпасть с "целью", рассматриваемой судом в рамках национального законодательства. И если преступники будут добиваться признания за ними политических мотивов их действий, то формально состава преступления может не быть вовсе.

Вот почему участники Европейской конвенции о пресечении терроризма, ратифицированной Российской Федерацией 7 августа 2000 г., договорились не рассматривать ряд преступлений в качестве политических. Это - правонарушения, предусмотренные Гаагской и Монреальской конвенциями. То есть преступник, совершивший деяния, предусмотренные в указанных конвенциях, не сможет на территории договорившихся государств раздуть международный скандал, требуя, чтобы его признали политическим преступником и на этом основании не выдавали национальному правосудию.

Вместе с тем ч. 2 ст. 8 Конвенции о пресечении терроризма содержит императив о том, что никакое ее положение не может быть интерпретировано в качестве заключающего обязательства о юридической взаимопомощи, если государство имеет серьезные причины полагать, что просьба о выдаче преступника иностранному государству на самом деле была представлена с целью преследования или наказания этого лица по соображениям расы, национальности или политических взглядов.

Россия ратифицировала конвенцию с оговоркой, в том числе относящейся и к этой норме: "Российская Федерация исходит из того, что положения статьи 5 и пункта 2 статьи 8 Конвенции должны применяться таким образом, чтобы обеспечить неотвратимость ответственности за совершение преступлений, подпадающих под действие Конвенции, без ущерба для эффективности международного сотрудничества по вопросам выдачи и правовой помощи".

Исходя из формулировки ч. 4 ст. 15 Конституции РФ относительно признания общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ составной частью правовой системы России существенное значение приобретают предписания федеральных законов и других нормативных правовых актов о применении судами, прокуратурой, правоохранительными органами международных договоров. Особенно это касается Уголовного кодекса РФ, в котором положение о том, что Кодекс основывается наряду с Конституцией РФ на общепризнанных принципах и нормах международного права (ч. 2 ст. 1), не дополняется широко распространенным ныне в российском законодательстве предписанием о непосредственном применении международных договоров РФ к отношениям, регулируемым Уголовным кодексом.

В Особенной части УК отсылки к международным договорам даны лишь в двух статьях гл. 34 "Преступления против мира и безопасности человечества" в связи с установлением ответственности за производство или распространение оружия массового поражения (ст. 355) и за применение запрещенных средств и методов ведения войны (ст. 356).

Несомненно, на наш взгляд, были бы полезны подобного рода отсылки в статьях, определяющих ответственность за терроризм (ст. 205), захват заложников (ст. 206), угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (ст. 211) и ряд других, имеющих международный характер.

Нельзя не отметить его более широкий по сравнению со ст. 213.2 "Угон воздушного судна" УК РСФСР 1960 г. характер предмета преступления. Кроме воздушного транспорта ст. 211 предусматривает уголовную ответственность за угон водного транспорта или железнодорожного подвижного состава. К судам водного транспорта следует относить также и маломерные моторные суда, под которыми в соответствии с примечанием к ст. 110 Кодекса об административных правонарушениях следует понимать самоходные суда с главным двигателем мощностью менее 75 л.с. и несамоходные суда вместимостью менее 80 регистровых тонн, принадлежащие гражданам моторные суда (независимо от мощности двигателей), а к судам воздушного транспорта - мотодельтапланы, воздушные шары и т.д.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 17.04.1973 УК РСФСР был дополнен статьей 213.2 "Угон воздушного судна", помещенной в главу 10 "Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения". В УК РСФСР 1960 года в той же главе 10 уже существовала норма, предусматривающая ответственность за угон - ст. 212.1 «Угон транспортных средств».

До включения ст. 2121 в УК РСФСР на основании Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 июля 1965 года[5] угон транспортных средств рассматривался на практике как хулиганское проявление и квалифицировался по ст. 206 УК РСФСР. В этой связи прежде всего возникал вопрос, имеется ли признак повторности в действиях лица, угнавшего транспортное средство, и ранее судимого за хулиганство, выразившееся в аналогичном поведении. на поставленный вопрос следует ответить отрицательно, ибо ч. 2 ст. 2121 УК РСФСР говорила о тех же действиях, совершенных повторно «Те же действия» с точки зрения их юридической щенки - это деяние, содержащее признаки состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 2121 УК РСФСР В рассматриваемом же случае лицо ранее было судимо не за угон транспортных средств подпадающий под признаки ст. 2121 УК РСФСР, а за хулиганство ч.1 ст. 206 УК. РСФСР, то есть за совершенно другое преступление. Иное решение затронутого вопроса было бы необоснованно распространительным толкованием закона, противоречащим его букве и духу.

Затем рассматриваемый вопрос получил четкое разрешение в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР ст. 22 октября 1969 года, в котором разъясняется «Угон автомототранспортных средств надлежит квалифицировать как совершенный повторно во всех случаях, когда лицо ранее совершило аналогичное преступление, независимо от того, было ли оно за кто преступление осуждено».[6] Говоря об «аналогичном» и «этом» преступлении, Верховный Суд РСФСР, вне всякого сомнения, имеел в виду только деяние, предусмотренное ст. 2121 УК РСФСР.

Законом от 01.07.1994 статья 212.1 УК РСФСР была исключена, но в главу V УК РСФСР "Преступления против собственности" была введена статья 148.1 "Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения". От термина "угон" законодатель в данном случае отказался.

С 1973 до середины 1994 года в УК РСФСР существовали две уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за угон, и отличались они лишь по предмету преступления - транспортное средство, участвующее в дорожном движении, и воздушное судно. С середины 1994 года только одно преступление носило название "угон" - ст. 213.2 "Угон воздушного судна". Следует отметить, что в одном из проектов УК РФ оба эти преступления были помещены в одну главу "Транспортные преступления" раздела "Преступления против общественной безопасности"[7].

В действующем УК РФ в главе "Преступления против общественной безопасности" вместо ранее существовавшей статьи 213.2 "Угон воздушного судна" УК РСФСР предусмотрена уголовная ответственность за угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава.