Навигация
2.2. Последствия конфликта
Вооружённый конфликт 1992—1993 годов, по обнародованным данным сторон, унёс жизни более 20 тыс. человек. Потери экономики автономии составили 10,7 млрд долларов. Около 250 тысяч грузин (почти половина населения) были вынуждены бежать из Абхазии, из 50 тыс. репатриировавшихся в течении 1994-97 годов 30 тыс. снова бежали в Грузию после событий 1998 года. По данным предоставленным грузинской стороной в ООН на ноябрь 2004 года, в Грузии и за её пределами было официально зарегистрировано 280 тыс. беженцев из Абхазии. Однако сейчас по заявлению властей Грузии число беженцев составляет более 500 тысяч, при чем только на территории Грузии, хотя по последним данным неправительственных международных организаций число беженцев составляет около 150тыс. человек с учетом новых членов семей (мужья, жены и т.д.) и детей родившихся после 1993г. Несмотря на отказ в помощи от правительства Грузии 90 тысяч беженцев уже вернулось к себе в дома при поддержке правительства Абхазии. По некоторым данным причиной такого "роста" количества беженцев явилось то что на каждого "беженца" только ООН выделяло по 6 долларов ежедневно на протяжении 15 лет. Деньги естественно шли и идут в гос.казну Грузии. При этом надо отметить что руководство Грузии сразу заявило о 300 тысячах беженцев, хотя на территории Абхазии проживало около 240 тысяч грузинских граждан, сейчас цифра выросла до 500 тысяч человек. Парадоксален тот факт, что запрашивая помощь для своих граждан как беженцев Грузия фактически признает тот факт, что Республика Абхазия является независимым государством так как в соответствии с международным правом: Беженцы могут быть только в межгосударственных конфликтах. Все остальные - являются временноперемещенными лицами,ответственность за дальнейшую судьбу которых полностью лежит на г-ве, внутри которого произошел конфликт. Международные организации и ООН могут оказывать содействие, но это не является их прямой обязанностью. Беженцы же всегда находятся под защитой ООН и других международных организаций. Грузия не желает выполнять в полной мере программу адаптации, так как выплатив беженцам средства для приобретения жилья, должно снять с человека статус беженца.
Неурегулированность отношений между мятежной автономией и Грузией, наличие многотысячных групп грузинских беженцев является постоянным источником напряжённости на Кавказе, средством давления на руководство Грузии.[10, 67]
В течение пяти лет после завершения конфликта Абхазия существовала в условиях фактической блокады со стороны как Грузии, так и России. Затем, однако (особенно с приходом к власти Владимира Путина), Россия, вопреки решению саммита СНГ, запрещающему любые контакты с сепаратистами, начала постепенно восстанавливать трансграничные хозяйственные и транспортные связи с Абхазией. Российские власти утверждают, что все контакты между Россией и Абхазией осуществляются на частном, негосударственном уровне. Грузинское руководство считает предпринимаемые со стороны России действия попустительством сепаратистскому режиму. Существенной поддержкой сепаратистского режима, по мнению Грузии и многих членов международного сообщества, является выплата населению российских пенсий и пособий, ставшая возможной после предоставления российского гражданства значительной части (более 90 %) населения Абхазии в рамках обмена советских паспортов.
В начале сентября 2004 возобновилось прерванное 12 лет назад железнодорожное движение по маршруту Сухум-Москва. Для восстановления дороги в Абхазию из Ростова была доставлена специальная техника, в том числе три вагона шпал. Было восстановлено 105 км железнодорожного полотна, более 10 км тоннелей.
В конце сентября 2004 было установлено регулярное автобусное сообщение между Сочи и Сухумом. При этом российско-грузинская граница на Военно-Грузинской дороге была, наоборот, на некоторое время закрыта после теракта в Беслане.
Несмотря на оживление российско-абхазских контактов, экономика Абхазии (промышленность и туристический бизнес) так и не восстановлены в полном объёме, что и неудивительно если вспомнить о тотальной блокаде "мятежного" региона.
Глава III
3.1 Участие третьих сторон в конфликте.
Идет борьба, не только, среди конфликтующих сторон. Разворачивается жесткое противостояние за «пальму первенства» между посредниками и содействующими сторонами в конфликтах. Причиной этого стала попытка установления геополитического контроля над территориями конфликтующих сторон. Основополагающие нормы и принципы урегулирования конфликтов служат всего лишь поводом в большой геополитической игре. Нынешние взаимоотношения двух государств, скорее всего, связаны с определением доминирующей роли того или иного государства в складывающемся новом миропорядке, нежели, в попытке нахождения справедливого решения конфликта. Урегулирование грузино-абхазского конфликта находится в зависимости от состояния глобального противоборства, впрочем, как и все остальные конфликты. Оно отражает геополитические процессы, происходящие на постсоветском пространстве. Соответственно это может выражаться в различных формах геополитического противостояния. Абхазия в принципе, как и Грузия, стали заложниками геополитического противоборства. Сложно определить степень заложничества, кто более зависим, а кто менее.
Роль России в грузино-абхазском конфликте и процессе его урегулирования многопланова. Каким бы неоднозначным ни было восприятие ее поведения во время войны, с помощью России было достигнуто прекращение огня, которое продолжается с 1994 г. Благодаря развертыванию миротворческих сил СНГ и своим посредническим усилиям, Россия, будучи крупной региональной державой, остается глубоко вовлеченной в поиск путей урегулирования.[8, 157]
Кавказ являлся стратегическим пограничьем Российской империи и Советского Союза в период их расширения. Попытки Российской Федерации обезопасить свои внешние границы после краха Советского Союза подчеркивают тот факт, что так обстоит дело и до сих пор. Взаимосвязь этнических групп, таких как, например, абхазы и адыги, сделала Северный Кавказ и Закавказье зоной, в которой нестабильность перетекает через границы. В этой связи у России есть озабоченности стратегического характера, относящиеся к ее военным базам в Грузии, шоссейным и железнодорожным путям сообщения с Закавказьем, идущим через Абхазию, портам на Черном море, туристической индустрии и русскому меньшинству в Абхазии. Озабоченности в экономической сфере, в особенности связанные с нефтепроводными маршрутами, становятся все более значимым аспектом отношений России с Кавказом и неотъемлемой частью более широких политических интересов.
В условиях резкого всплеска конфликтов в начале 90-х годов обеспечение безопасности и контроля над ними обрели новую значимость. Россия стремилась к признанию международным сообществом ее роли как гаранта мира в бывшем Советском Союзе. Стремление к обеспечению безопасности, сотрудничеству и легитимности продолжает оказывать существенное влияние на региональную стратегию Москвы и ее отношение к поддержанию и установлению мира. Однако российская политика была непоследовательной, а иногда противоречивой, являясь отражением десятилетней борьбы за определение внешнеполитического курса между неоимпериалистическим и изоляционистским политическими течениями. Установление баланса этих течений на кавказской сцене часто приводило к разрыву между риторикой и практическим осуществлением политики
Характер поражения Грузии в Абхазии был таков, что с учетом восстания Гамсахурдиа в октябре 1993 г., руководство страны опасалось распада самой Грузии. Президент Шеварднадзе понимал необходимость российской поддержки для того, чтобы не допустить победы восстания Гамсахурдиа, и пошел на вступление в СНГ в качестве платы за удержание власти и сохранение единства страны. Непрочность положения Грузии и определяла обстановку, в которой проходили переговоры с Абхазией в последующие месяцы.[16]
Логика интенсивных переговоров, проходивших под эгидой ООН и при активном посредничестве России, определялась рядом стратегических соображений. Грузия искала пути пересмотра своих отношений с Россией с целью гарантировать свою территориальную целостность и вновь овладеть Абхазией. В феврале 1994 г. Россия и Грузия подписали серию соглашений, которые предусматривали оказание помощи со стороны России в развитии грузинской армии, дислокацию российских пограничников и, что особенно важно, право России держать свои военные базы в Грузии. Взамен была признана территориальная целостность Грузии, но никаких конкретных договоренностей по урегулированию конфликта принято не было.
Абхазы вступили в переговорный процесс, обеспокоенные изменениями в отношениях России с Грузией, но одновременно опасаясь, что вывод российских войск обесценил бы их военную победу и подорвал бы шансы перевести ее в политические завоевания. В результате, каждая из сторон стремилась добиться собственного варианта прекращения огня и использования сил по поддержанию мира: грузины исходили из того, что развертывание миротворческих сил по всей Абхазии должно обеспечить массовое возвращение ВПЛ, тогда как абхазы добивались четкой разграничительной линии прекращения огня по Ингури для демаркации завоеванной ими территории. Интерес России состоял в том, чтобы миротворцы и процесс мирного урегулирования находились под ее контролем. ООН готова была передать России ответственность за осуществление миротворческой деятельности, отчасти из-за отсутствия прогресса в деле достижения политического урегулирования, отчасти из-за отсутствия возможности развернуть собственные миротворческие силы и отчасти из-за признания того, что Грузия и Абхазия находятся в сфере интересов России. Хотя Россия публично и выражала сожаление в связи с неспособностью ООН принять на себя более существенную роль, это соответствовало ее интересам, позволяя ей повысить свои позиции в качестве миротворца и посредника.
На протяжении всего процесса урегулирования Россия играла двойную посредническую роль. С одной стороны, выступая самостоятельно, Россия проводила как двусторонние, так и совместные встречи со сторонами конфликта, ориентированные прежде всего на разработку предложений, которые могли бы быть приняты в ходе переговорного процесса ООН. С другой стороны, Россия играла важную роль в рамках многосторонних форумов СНГ и ООН и как член Группы Друзей Генерального секретаря ООН в Грузии.
Россия смогла инициировать двусторонние переговоры на высоком уровне по ключевым вопросам, разделяющим обе стороны, именно потому, что она представляет собой заинтересованную сторону, имеющую сложные и давнишние политические связи с обеими сторонами. Российское посредничество иногда смывало грань между влиянием и давлением, подталкивая стороны к уступкам отчасти в поиске решения, но также и для того, чтобы сохранить инициативу в руках самой России. Уже в июле 1995 г., например, России удалось добиться парафирования обеими сторонами Протокола об урегулировании грузино-абхазского конфликта, открывавшего перспективу формирования федеративных структур. Впоследствии Абхазия дезавуировала подпись своего представителя, настаивая вместо этого на установлении конфедеративных отношений с Грузией. Это указывает на то, что использование Россией давления в целях достижения соглашения иногда оказывалось контрпродуктивным
России не сразу, а лишь постепенно, удалось продвинуться в создании надлежащей дипломатической инфраструктуры по урегулированию конфликта. Переговоры о прекращении огня взяло на себя министерство обороны, но с началом войны в Чечне и назначением Евгения Примакова министром иностранных дел ведущая роль была закреплена за МИД. Однако между военными и политическими элементами российского миротворчества по-прежнему сохраняется разрыв. Командованию КСПМ приходится самостоятельно принимать решения политического характера, а для снятия напряженности на местах применяется практика еженедельных консультаций командования с противоборствующими сторонами и сотрудниками МООННГ в зоне безопасности. Однако, внося определенный политический вклад в процесс урегулирования, командование КСПМ обладает лишь ограниченным влиянием. И хотя Шеварднадзе высказывался в пользу учреждения главы миссии СНГ, МИД России так и не внес в повестку дня назначение в зону конфликта официального политического лица высокого ранга.
Для миротворческого процесса была характерна недостаточная четкость в выработке российской политики. В апреле 1998 г. Министерство по делам сотрудничества со странами СНГ, для которого проблемы Закавказья входили в число приоритетных, было упразднено ввиду своей неэффективности. Нет ясного распределения обязанностей между другими ведомствами, несмотря на решение передать функции координации МИДу, который продолжает играть центральную роль в разработке и реализации политики в отношении конфликта. Однако взаимодействие с центральными исполнительными властями не всегда скоординировано. На саммите СНГ в октябре 1997 г., например, президент Ельцин поддержал поправку, внесенную Шеварднадзе, в соответствии с которой экономическое восстановление региона и нормализация пограничного и таможенного режима будет отложена до завершения возвращения беженцев. Ранее МИД категорически выступал против этого.[8, 180]
Хотя Государственная Дума непосредственно не вовлечена в процесс выработки политических решений в сфере установления и поддержания мира, она все же оказывает влияние на российскую политику в регионе, на которой отражалось преобладание коммунистов в Думе. Ее симпатии принадлежат абхазам, о чем свидетельствует ряд выраженных позиций - от поддержки вступления Абхазии в состав Российской Федерации до нормализации границы и таможенной ситуации на российской границе с Абхазией. Наряду с сочувствием Абхазии, проявляемым со стороны Северного Кавказа, это задает определенные ограничения для российской политики в регионе.
Исходя из понимания, что наилучшим образом добиться выработки договоренностей противоборствующих сторон можно путем встреч между ними на высшем уровне, были предприняты попытки способствовать их организации. Подобная встреча между Шеварднадзе и Ардзинбой, ставшая возможной благодаря интенсивной челночной дипломатии российского министра иностранных дел Евгения Примакова, состоялась в Тбилиси в августе 1997 г. Хотя это способствовало переводу переговорного процесса на новый этап и развитию женевского процесса под эгидой ООН, в ходе которого стороны могли встречаться более регулярно, чем прежде, встреча не могла изменить базовые параметры и ключевые проблемы переговоров. После майских боев 1998 г. российские посредники снова приложили усилия для налаживания встречи между Шеварднадзе и Ардзинбой - четвертой с сентября 1992 г. Но этой встречи не произошло, а ее ожидание лишь привело к росту нереалистичных ожиданий, несмотря то, что на предыдущих встречах лидеров им так и не удалось совершить прорывов в преодолении взаимных разногласий основополагающего характера.[2, 173]
Не является открытием то, что постсоветское пространство находится в сфере интересов США. Если, до конца 90-х годов прошлого века, США не форсировали события связанные с урегулированием конфликта, то в последние годы они уделяют конфликтам все более пристальное внимание. По всей вероятности это можно связать с тем, что до периода начала правления Путина, Вашингтон не сомневался в том, что они сумеют стать единоличными лидерами в некогда двуполярном мире. Появление новой реальной силы, очертание и формирование ростков многополярности, а также категорическое желание взять под свой контроль все энергоресурсы, послужили очередным импульсом в активизации США в данном направлении и не только.
США пытаются сосредоточить на себе все решения связанные с урегулированием конфликтов на пространстве СНГ, в том числе конфликт между Грузией и Абхазией. Для Белого дома все предельно ясно. Нет сомнений в том, что США пытаются лишить Россию влияния в традиционной зоне российских интересов, оттеснить Москву от урегулирования постсоветских конфликтов. Принимая активное участие в разрешении конфликтов, Вашингтон, тем самым реализует свои амбициозные планы в контроле не только над территориями бывшего Союза, но и в непосредственном осуществлении различных энергопроектов. Существенным образом США стремятся влиять на урегулирование конфликта между Грузией и Абхазией, пытаясь перехватить миротворческую инициативу у России, как это было сделано в разрешении конфликта между Нагорным Карабахом и Азербайджаном.
В настоящее время грузино-абхазский конфликт переживает стадию перерастания его в проблему совершенно иного уровня. Создается новый расклад сил на Кавказе. С начала XXI века все более четко определяются интересы США в регионе. Известный американский политолог Ариэль Коэн довольно четко выразил американские подходы к урегулированию конфликтов на Кавказе. Их определяют, прежде всего, заинтересованность в энергоресурсах каспийского бассейна, желание изолировать Закавказье от влияния России, поддержание интересов основных своих партнеров - Турции и Израиля. В этом контексте рассматриваются и стратегические интересы США, направленные на обеспечение гарантий независимости и территориальной целостности Грузии, Азербайджана и Армении. Коэн считает, что необходимо дать понять Москве, что дальнейшая поддержка сепаратизма будет означать конец американской помощи.
Профессор из Иллинойса Роберт Брюс Уэар считает, что Грузия может стать стратегически важным сторожевым постом США не только вследствие ее близости к "горячим точкам" на Ближнем Востоке и Средней Азии, но также потому, что она являлась бы ключевым звеном в цепи американских баз, которые сегодня охватывают Россию. Кроме того, американские войска оказались бы там, откуда может обеспечиваться охрана проходящего через Грузию важного маршрута транспортировки на западные рынки нефти из месторождений Каспия. В сочетании с новыми возможностями альтернативного маршрута через Афганистан и Пакистан это могло бы помочь в выдавливании из конкуренции за каспийскую нефть нынешних соперников - России и Китая.[2, 79]
Наличие же американских военных баз вблизи от Каспийского моря не может не рассматриваться и в качестве попытки усилить позиции США в выборе путей транспортировки каспийской нефти. По словам Примакова Е.М., в этом плане немалое значение имеет обозначившееся под флагом борьбы с терроризмом американское присутствие и в Грузии, ведь судя по всему, администрация Буша стремится укрепить стремление некоторых американских крупных нефтяных компаний протянуть нефтепровод через Иран и лоббирует дорогостоящий (по различным оценкам, от 2,5 до 4 млрд. долларов), но стратегически выгодный для США нефтепровод, способный перекачивать до 1 млн. баррелей в день из Баку через Грузию в турецкий порт на Средиземном море Джейхан.
Грузино-абхазский конфликт оказывает сильное влияние на проблематику транспортировки нефти, вовлекая в свою орбиту стратегические интересы России и Запада. Каждая из сторон стремится с помощью использования определенных рычагов давления достичь собственных интересов. Таким образом, дискуссии вокруг трубопроводов затрагивают не только проблему транспортировки нефти и газа, но и всю стратегию экономического развития, принятого грузинским правительством, а также взаимосвязь между интересами стран Центральной Азии и Кавказа, с одной стороны, и основных экономических игроков, действующих на мировом рынке, - с другой. Да и сами государства постсоветского пространства стремятся побыстрее изжить былую их зависимость от России, создать собственное объединение, способствующее их дальнейшему экономическому процветанию и расширение международной активности.[3, 159]
Похожие работы
... газеты «Corriere della Sera» отображается в большой степени официальное мнение США, членов НАТО, Европейского союза, которые осуждают и дискредитируют действия России в грузино-осетинском конфликте. Например: «Европейский Союз попросил непосредственное прекращение враждебности». Но, на информационном поле газеты «Corriere della Sera» Италии так же предоставляется место российскому мнению по ...
... выявлена позиция нового грузинского руководства во главе с президентом М. Саакашвили, говорить об окончательной переориентации Грузии на отношения С Россией пока рано. Заключение Проанализировав роль международного сообщества в урегулировании грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, можно сделать некоторые выводы. Деятельность международных организаций, хотя и неоднократно ...
... массовой информации, и это создает напряжение в межнациональных отношениях титульных национальностей и русских. Иногда речь идет даже об информационной войне. Глава 2. География межэтнических конфликтов на постсоветском пространстве 2.1. Прибалтийские республики 2.1.1. Латвия Исторические предпосылки межэтнической напряженности. После вхождения нынешней латышской территории в ...
... председательствующего и миссии СБСЕ в Грузии пользовались постоянной поддержкой КСДЛ[44]. Последний поддержал предложение личного представителя провести две мирные конференции под эгидой ООН и СБСЕ и принял свою "Концепцию урегулирования грузино-осетинского конфликта СБСЕ" (август 1993 г), подразумевавшую тесное сотрудничество с ООН[45]. На протяжении всего периода СБСЕ принимало участие в ...
0 комментариев