Категории морального сознания и деятельности (долг и совесть, честь и достоинство) как проявления моральной свободы

1 Категории морального сознания и деятельности (долг и совесть, честь и достоинство) как проявления моральной свободы.

2.Добро и зло.

3.Мировоззренческие и моральные аспекты жизни и счастья.

Любое учение - будь то политическое, религиозное, эстетическое — имеет свой понятийный аппарат, своеобразный «язык», без которого невозможно выразить его основные идеи. Понятия (наиболее общие из них называются категориями) играют важную роль в духовном освоении различных граней окружающего мира. Они, с одной стороны, являются инструментом познания, а с другой стороны, - ступенями познания, ибо закрепляют полученное знание. С развитием духовной культуры происходит обогащение содержания понятий и категорий. Имеет свои категории и моральное сознание, это - добро и зло, долг, совесть, честь, достоинство и др. Вследствие того, что моральное сознание имеет сложную структуру, употребляются эти категории на различных «этажах» сознания с определенными оттенками.

Долг есть принятая личностью необходимость подчиняться общественной воле. В свою очередь, нравственный долг - это превращение требований общественной морали в личный императив конкретного лица и добровольное его выполнение.

Источником долга является общественный интерес. В долге он обретает повелительный характер, формируя нравственную обязанность индивида по отношению к другим людям и самому себе. Общественная ориентированность долга, как правило, вызывает Внутреннее сопротивление личности, поскольку долг ограничивает ее свободу, противостоит ей, превращает жизнь человека в цепь обязанностей, требует от него подчинять личный интерес интересам других людей, исповедовать «этику жертвенности». Однако эти жертвенность и авторитарность — кажущиеся, ибо если включить в действие «золотое правило» нравственности, то все становится на свои места: «я должен потому, что другой должен мне, и, следовательно, мой личный интерес обеспечивается долженствованием другого, а я, в свою очередь, должен соблюдать его интерес».

Долг не тождественен обязанности: простое исполнение обязанностей еще не есть долг в этическом смысле слова. Понятие долга обогащает понятие обязанностей глубокой личной заинтересованностью в их исполнении, добровольным принятием и осознанием их необходимости. Таким образом, долг — это нравственная обязанность человека, выполняемая им под влиянием не только внешних требований, но и внутренних нравственных побуждений. Общество ожидает от человека не просто точного и беспрекословного выполнения своих обязанностей, но и личностного отношения к ним. Переживание требований долга в связи со своими интересами и приводит к появлению у человека осознания своего долга и чувства долга.

Важнейшим «свойством» долга является его добровольность. Однако в зависимости от степени осознания необходимости, справедливости, важности долга, то есть от отношения к нему, его требования могут осуществляться на разном уровне добровольности: от выполнения по принуждению или из боязни общественного мнения до следования долгу по внутренней потребности. Конечно, многое зависит от ситуации, но подлинно моральным долгом, безусловно, является свободное следование общественно необходимым требованиям или личным обязательствам, независимое от каких-либо внешних и внутренних принуждений.

Люди нравственного долга активны, деятельны, они не могут равнодушно проходить мимо морального или иного ущемления прав другого человека, крайне чувствительны к любой несправедливости и активно утверждают в жизни добро. Нравственный долг пробуждает у такого человека активную гражданскую позицию, развивает в нем чувство личной сопричастности ко всему происходящему в мире, стремление вносить посильный вклад в общее дело. Для него это естественный способ существования и самовыражения.

Однако есть и другой тип людей: они прекрасно знают о существовании и содержании долга, но равнодушны к нему, воспринимают его как нечто чуждое, внешнее по отношению к ним. Такой человек «никому ничего не должен». Он прикидывается «винтиком», от которого «ничего не зависит», и уклоняется от гражданского и политического выбора.

Наряду с людьми, отрицающими долг или уклоняющимися от его выполнения, есть люди, напротив, испытывающие трудности от принятия и признания множественности долгов и необходимости выбирать, какой из них надлежит выполнить в первую очередь. Дело в том, что, будучи включенным в систему различных отношений, человек попадает в зависимость от многих людей и, как результат,— он оказывается «должен» всем. Поэтому существует «иерархия» долгов: долг перед обществом, перед коллективом, перед семьей, перед женой, матерью, детьми, перед близкими — друзьями, наконец, перед самим собой. Совесть вполне правомерно назвать другой сто­роной долга, еще более личностным и сильным «внутренним голосом» нравственного действия.

Совесть — это способность к активному самосознанию, самооценке личного отношения к окружающему, к действующим в обществе нравственным нормам. Это чуткий индикатор, определяющий соответствие индивидуального поведения личности высшим моральным предписаниям — Божественным и человеческим. Это сознание и чувство моральной ответственности человека за свое поведение, служащие ему руководством в выборе поступков и источником такой линии жизненного поведения, которая характеризуется цельностью и устойчивостью. Совесть выполняет функцию внутреннего регулятора, свойственную морали в целом, действуя в четырех направлениях:

1)как побудитель, ориентируя нас на соблюдение нравственных требований, создавая положительную психологическую установку;

2)как запрещающий фактор, заранее осуждая нас за предполагаемый выбор, за намечаемое поведение;

3)совесть может говорить в нас во время действия, корректируя его;

4)как контролер, оценивая наши поступки, вызывая соответствующие нравственные переживания.

Гуманистическая этика рассматривает совесть в широком контексте человеческих отношений, устанавливая ее органическую связь с понятиями долга и ответственности. Взаимосвязь совести и долга носит весьма сложный характер. С одной стороны, они образуют единый морально-психологический механизм регуляции поведения личности, в котором совесть выступает в качестве основания для выполнения долга. С другой стороны, между совестью и долгом могут возникать конфликты, порождаемые, как правило, несовпадением целей и интересов личности и общества. Вопрос о правоте совести и долга зависит от обстоятельств, от правильного или неправильного понимания долга.

Противоречивость долга и совести по-разному решается авторитарной и гуманистической этикой.

Авторитарная совесть — это грозный голос внешнего авторитета, ставший регулятором собственных действий, когда суждение и поведение соотносятся, в первую очередь, с велениями авторитета и долга. Главными добродетелями здесь будут послушание, исполнительность («Я только выполнял приказ»), а главным пороком — самостоятельность, непослушание, которое порождает чувство вины и угрызения совести.

В гуманистической этике развитое чувство совести выражается в способности к самокритичной оценке фактов и собственной роли в том или ином действии, в способности соотнести это действие с общечеловеческим и индивидуальным пониманием добра и зла и в переживании по этому поводу. Это различие в понимании совести в авторитарной и гуманистической этике Э. Фромм обозначил следующим образом: «Есть не только отцовская, также и Материнская совесть. Есть голос, который повелевает нам исполнить наш долг; и есть голос, который велит нам любить и прощать других людей и самих себя».

В русском языке слово «совесть» произошло от старославянского «себя ведать», «себя знать». Мы обязаны знать, к чему готовим себя в предвидении критических ситуаций, что было в нас в момент совершения поступка и что после — в раздумьях и переживаниях. В разговоре с собственной совестью человек как бы стоит лицом к лицу с самим собой и поэтому имеет возможность (или вынужден) быть предельно откровенным. Можно обмануть других, можно умолчать о чем-то нежелательном, особенно если не было свидетелей, если свой поступок ты совершал «наедине с собой». Но обмануть собственную совесть невозможно: это «свидетель, который всегда с тобой», спрятаться от которого невозможно.

Будучи существом общественным, разумным и сознательным, человек не может не задумываться над тем, как относятся к нему окружающие, что они о нем думают, какие оценки выносятся его поступкам и всей его жизни. Он не может не думать о своем месте среди других людей, не совершать акта самооценки. Эта духовная связь человека с I обществом выражается в понятиях Чести «Достоинства.

Категории «Честь» и «Достоинство» отражают моральную ценность личности и представляют собой общественную и индивидуальную оценку нравственных качеств I и поступков человека. Близкие по значению, они, между I тем, имеют важные смысловые различия.

Честь как моральный феномен есть, в первую очередь, внешнее общественное признание поступков человека, его заслуг, проявляющееся в почитании, авторитете, славе. Поэтому чувство чести, внутренне присущее личности, связано со стремлением добиться высокой оценки со стороны окружающих, похвалы, известности.

Достоинство же — это, во-первых, внутренняя уверенность в собственной ценности, чувство самоуважения, проявляющееся в сопротивлении любым попыткам посягнуть на свою индивидуальность и независимость. И только потом, во-вторых, достоинство человека должно получить общественное признание. Таким образом, механизм чести состоит в движении от внешнего признания к внутреннему желанию этого признания. Механизм функционирования достоинства основан на движении изнутри духов­ного мира личности к общественному признанию.

Общественное одобрение приходит к человеку со стороны его социального окружения, поэтому честь воздается ему в соответствии с оценкой, которую получают качества человека как представителя той или иной социальной группы (класса, нации, сословия, коллектива). Понятие достоинства более универсально, оно подчеркивает значимость личности как представителя рода человеческого. Независимо от социальной принадлежности человек обладает достоинством морального субъекта, которое должно поддерживаться им самим и присутствовать в общественной оценке его личности. Итак, честь — это оценка с позиции социальной группы, конкретного исторического сообщества; достоинство — это оценка с точки зрения человечества, его общего предназначения. Чувство чести вызывает желание возвыситься и первенствовать в той социальной группе, от которой добиваешься почестей. Чувство же собственного достоинства основано на признании принципиального морального равенства с другими людьми. Каждый индивид обладает достоинством уже потому, что он человек. Достойный член общества признает достоинство других людей и не покушается на него.

Добро и зло - следующие наиболее главные понятия морального сознания, разграничивающие нравственное и безнравственное. Они являются этической характеристикой всякой человеческой деятельности и отношении.

Традиционно Добро связывают с понятием блага, к которому относят то, что полезно людям. Однако благо относительно: нет ничего такого, что было бы только вредным, как и такого, что было бы только полезным. поэтому благо в одном отношении может быть злом в другом. благо для людей одного исторического периода может не быть таковым для людей другого периода. Блага имеют неодинаковую ценность и в разные периоды жизни индивида (например, в молодости и старости). Не все то, что полезно одному человеку, полезно другому.

Этику интересуют не любые, а духовные блага, к которым относятся такие высшие моральные ценности, как свобода, счастье, любовь. В этом ряду Добро - особый вид блага в сфере человеческого поведения. Смысл добра как качества поступков состоит в том, какое отношение эти поступки имеют к благу. Поэтому все, что направлено на созидание, сохранение и укрепление блага, есть добро, Зло же есть уничтожение, разрушение того, что является благом.

Поскольку высшее благо - это совершенствование личности и отношений в обществе, то все, что в действиях индивида способствует этому, есть добро; все, что препятствует,- зло. На основании этого мы можем определить критерии Добра. Исходя из того, что гуманистическая этика во главу угла ставит Человека, его уникальность и неповторимость, его счастье, потребности и интересы, главным критерием Добра выступает все то, что способствует проявлению подлинной сущности человека — его саморас­крытию, самовыявлению, самореализации; все, что придает смысл человеческому существованию.

Другим критерием Добра и — одновременно — условием, обеспечивающим самореализацию человека, выступают гуманизм и все, что связано с гуманизацией человеческих отношений.

Таким образом, в категории Добра воплощаются представления людей о наиболее положительном в сфере морали, о том, что соответствует нравственному идеалу; а в понятии зла — представления о том, что противостоит нравственному идеалу, препятствует достижению личного счастья и гуманности в отношениях между людьми.

Добро имеет свои особенности. Во-первых, как и все моральные феномены, есть единство побуждения (мотива) и результата (действия). Благие побуждения, намерения, не проявившиеся в действиях, еще не есть реальное добро: это добро, так сказать, потенциальное. Не является в полной мере добром и хороший поступок, ставший случайным результатом злонамеренных мотивов. Во-вторых, добрыми должны быть как цель, так и средства ее достижения. Даже самая благая, добрая цель не может оправдывать любые, особенно безнравственные, средства.

Как качества личности добро и зло выступают в виде добродетелей и пороков.

Как свойства поведения — в виде доброты и злобы. Доброта — это линия поведения: приветливая улыбка, акт милосердия, вовремя проявленная любезность. Доброта — это и точка зрения, убежденность, сознательно или невольно исповедуемая философия, в которых проявляется сущность человека.

Добрый человек — это человек отзывчивый, сердечный, внимательный, способный разделить нашу радость, даже когда он озабочен собственными проблемами, когда у него есть оправдание для резкого слова или жеста. Обычно это человек общительный, он хороший собеседник. Когда в человеке есть доброта, он излучает тепло, щедрость и великодушие.

Зло по своему содержанию противоположно Добру и выражает, во-первых, наиболее обобщенные представления обо всем безнравственном, противоречащем требованиям морали; во-вторых, общую абстрактную характеристику отрицательных моральных качеств; в-третьих, оценку конкретных отрицательных поступков людей.

К злу относятся такие качества, как зависть, гордыня, месть, высокомерие, злодеяние. Зависть — одна из лучших спутниц зла. Чувство зависти уродует личность и взаимоотношения людей, возбуждает у человека желание, чтобы другой потерпел неудачу, несчастье, дискредитировал себя в глазах окружающих. Нередко зависть толкает людей на совершение аморальных поступков. Не случайно она считается одним из самых тяжких грехов, ибо все остальные грехи можно рассматривать, как следствие, или проявление зависти. Злом является и высокомерие, характеризующееся неуважительно-презрительным, надменным отношением к людям. Одно из самых страшных проявлений зла — месть. Иногда она может быть направлена не только против того, кто причинил изначальное зло, но и против его родных и близких (кровная месть).

Человек, для которого совершение зла является нормой, а иногда и удовольствием — злобный человек. Такой человек как бы мстит окружающим за невозможность удовлетворить свои неоправданные амбиции — в профессии, в общественной жизни, в личной сфере.

Взаимная непобедимость Добра и Зла не означает, что их борьба бессмысленна и не нужна. Если не бороться со Злом, то оно будет доминировать над Добром и причинять страдания людям. Правда, парадокс в том, что в процессе этой борьбы можно «заразиться» злом и насадить еще большее зло; ибо «... во время борьбы со злом и злыми добрые делаются злыми и не верят в другие способы борьбы с ним, кроме злых способов». Трудно не согласиться с этим высказыванием Н.А. Бердяева, да и опыт борьбы человечества со злом подтверждает это. Поэтому смысл этой борьбы в том, чтобы всеми возможными средствами уменьшать «количество» Зла и увеличивать «количество» Добра в мире, а основной вопрос - какими способами и путями добиться этого История мировой культуры демонстрирует значительный «разброс» в попытках ответа на этот вопрос: от знаменитого «добро должно быть с кулаками» до этики ненасилия базирующейся на идее непротивления злу насилием.

Одной из центральных проблем этики является определение места человека в жизни, смысла его бытия, Ло трудная проблема, над решением которой человечество бьется многие века. С незапамятных времен перед человеком вставали вопросы: «Зачем я существую, зачем мы существуем? Чего я хочу от жизни, для чего живу.-1». Человек искал, выбирал, а различные этические учения предлагали разные концепции смысла жизни.

Следует различать смысл и осмысленность жизни. Смысл предполагает объективную оценку, содержательный критерий жизни, осмысленность - это субъективное отношение к жизни, осознание ее смысла. 1аким образом, жизнь индивида имеет тот или иной смысл, даже если она им не осмыслена.

Объективно смысл жизни реализуется в процессе жизнедеятельности человека, протекающей в разных сферах Поэтому смысл жизни может выступать не как единственная цель, а как спектр смыслов и целей: смыслом личной жизни могут быть дети, любовь, в профессиональной деятельности - максимальная реализация своих способностей и талантов и т. п. Но в любом случае человек должен состояться, иметь возможность представить себя миру, выразить свою сущность. Жизнь наполняется смыслом, становится содержательной, достойной человека тогда, когда она полезна другим, когда человек с удовольствием, удовлетворением и полной самоотдачей занимается своим делом, когда существование его проникнуто нравственным добром и справедливостью. Тогда объективная значимость, смысл его жизни счастливо совпадают с его личными, субъективными стремлениями и целями. Наилучший вариант — ситуация, когда субъект осознает содержание своей жизни, когда смысл и осмысленность образуют гармоничное единство. Ведь осознать смысл своей жизни — значит найти свое «место под солнцем».

С осознанием смысла жизни тесно связано понятие цели. В сознании человека цель выступает образом того будущего состояния действительности, которое отвечает его представлениям, потребностям и идеалам. Не следует отождествлять цель и смысл жизни. При всей ее значимости цель — это определенный рубеж, а смысл жизни — генеральная линия, определяющая цели. Это та общая направленность, которая сказывается на всем поведении человека, на всей его жизни. Цель жизни — впереди, это субъективное представление о будущем.

Обретение подлинного, а не ложного смысла — чрезвычайно сложный процесс. Мы все проходим через иллюзии, заблуждения и ошибки, через драмы искаженного или неполного воплощения своих замыслов, через конфликты несовпадения смысла жизни в общечеловеческом аспекте и индивидуальной его интерпретации. Глубина и сложность проблемы заключается в том, что смысл жизни не преподносится нам готовым, ему нельзя научиться. Этическая теория дает нам лишь ориентацию. На самом деле человеку предстоит не узнать смысл жизни, а обрести его в опыте своего бытия, выстрадать в процессе самоутверждения и сложных нравственных исканий. Ибо знать что-то о смысле жизни, определить его для себя и прожить свою жизнь осмысленно — далеко не одно и то же.

Разумеется, у каждого человека может и должен быть свой взгляд на эту проблему, свое понимание смысла жизни. И может быть, действительно прав Бердяев, утверждавший, что смысл жизни — в поисках смысла?

С категорией «смысл жизни» тесно связана категория «счастье». Если содержание первой как бы дает оценку значимости существования человека, то вторая отражает степень его удовлетворенности результатами своей жизнедеятельности. Не одно тысячелетие люди спорят о том, «как прожить счастливо», «как быть счастливым». В истории философии (как и в житейской практике) мы находим множество толкований счастья. Ш. Фурье писал, что только в Древнем Риме «по официальным источникам», существовало 278 представений об «истинном счастье». Еще в древнегреческой этим возникло учение о стремлении человека к счастью - эвдемонизм. Древнегреческий философ Демокрит понимал счастье как особое благостное состояние души, заключающееся в уравновешенности, гармонии, размеренности, безмятежности, невозмутимости, бесстрастии. В более поздней этике встречается подобное понимание: счастье — не знать страстей, быть безразличным ко всем расхожим и фальшивым ценностям, свести до минимума свои потребности, «жить по природе», сохранять независимость и спокойствие. Для Эпикура счастье — в наслаждении. Однако это не вульгарное, ничем не сдерживаемое удовольствие, а особое состояние души, благородное спокойствие, умозрительная уравновешенность, безмятежность. Это разумное и справедливое удовольствие, понимаемое как «свобода от телесных страданий и душевных тревог», независимость от всего, что нарушает спокойствие — и от влияния внешнего мира, и от собственных страстей и пустых желаний. Именно тогда наступает счастье, состоящее в невозмутимости духа.

В христианском вероучении понятие счастья обретает сугубо духовный смысл, связанный с Божественным откровением и не имеющий отношения к радостям земного бытия.

В эпоху Возрождения стремление к земному, ощутимому счастью вновь провозглашается вполне законным нравственным принципом поведения. Но особенно большое значение принцип эвдемонизма приобретает в этике французских материалистов XVIII в. Счастье человека они объявляют конечной целью всякого общества и всякой полезной деятельности людей. Стремление к счастью трактовалось ими как данное человеку от природы, а достижение счастья - как осуществление подлинного назначения человека. Отдельные элементы классического эвдемонизма сохранились и в современной западноевропейской этике (например, в «фелицитологии» — учении о счастье О. Нейрата).

Таким образом, чаще всего встречается модель, в рамках которой счастье соотносится с неким благом, с обладанием им или созиданием его.

Существует и иное мнение: чтобы человек был счастлив, он должен не иметь, а быть (Э. Фромм) - быть нравственной, самодостаточной личностью, отличающейся определенными моральными качествами. Поэтому счастливый человек, никогда не будет совершать заведомо злых поступков, иначе он утратит ощущение счастья. Еще Аристотель говорил, что добро - это путь к счастью и одновременно его составной элемент, ибо, совершая заведомо злые поступки, человек сознательно двигается в сторону, противоположную той, где находится счастье. Поэтому «счастье» алкоголика, добравшегося до бутылки, «счастье» развратника, соблазнившего очередную жертву, «счастье» зловредного человека, испортившего настроение людям, отнюдь не является счастьем. И в каком бы блаженном состоянии не находились названные субъекты, психологи утверждают, что они глубоко несчастливы (может, поэтому они склонны причинять зло другим).

Очень важно разобраться в том, что в человеческом счастье зависит от объективных условий и что — от самого человека.

Необходимым условием счастья и исходной предпосылкой человеческого существования вообще является удовлетворение основных потребностей. Поэтому стремление к материальному благополучию и жизненному комфорту — норма человеческого существования. Но благополучие — это простое обладание благами, довольство обстоятельствами своей жизни, оно не должно отождествляться со счастьем. Писатель Ч. Айтматов справедливо заметил, что все, что мы получаем,— это условия жизни, и только то, что мы отдаем,— сама жизнь. Значит, благополучие — это характеристика предпосылок бытия индивида, а не сущности его жизни. Счастье же — это сопровождающееся чувством глубокой моральной удовлетворенности переживание полноты бытия. Настоящее счастье всегда связано с ощущением необыкновенного подъема духовных и физических сил человека, его стремлением к переживанию всей многомерности бытия. А это редко дается без внутренней борьбы, сомнений, мучений. Поэтому счастье зависит не только от внешних обстоятельств, но и от самого человека.

Понятие счастья не просто характеризует определенное, конкретное объективное положение или субъективное состояние человека, а выражает представление о том, какой должна быть жизнь человека, что именно является

Для него благом. Поэтому данное понятие имеет нормативно-ценностный характер. При этом, с одной стороны считалось, что счастье - одно из прирожденных прав человека: «Стремление к счастью прирожденно человеку, поэтому оно должно быть основой всякой морали» (Л. Фейербах). С другой - мораль рассматривала счастье как вознаграждение за добродетель.

Люди упорно продолжают искать всеобщие «рецепты» счастья. Но способность к счастью - это своего рода талант, в котором проявляется глубина и яркость личности, ее внутренняя энергия. Состояние счастья прямо противоположно состоянию безразличия, равнодушия, инертности. Счастье - это осуществление внутренней свободы, процесс реализации глубочайшего личного «хотения» В конечном счете, это нормальное состояние человека. И поэтому отказ от счастья есть предательство личности подавление в себе собственной индивидуальности. Существование, ставшее автоматическим исполнением долга, отказ от переживания бытия как блага приводит к внутреннему опустошению. Утрата способности к счастью - показатель деградации личности, душевного хаоса, неспособности найти главную линию в жизни.

Специфика категорий морального сознания состоит, прежде всего, в том, что они по-своему выражают нравственную жизнь общества и личности. Кроме того, эти понятия используются для оценки самых различных поступков.

ТЕМА 4.

ОСНОВНЫЕ ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ

 

1.Приоритет личности в XXI веке и новые проблемы

2.Развитие науки и техники в XX веке: «горячие точки морального фронта»

Особенности современной нравственной проблематики вызваны прежде всего огромными изменениями, происшедшими в ценностных ориентирах людей развитых стран. XX век — век сокрушения традиций, массового отхода от тех ценностей, которыми человечество руководствовалось на протяжении всей своей истории.

В XX в. идея ценности индивида, личности, ее прав и возможностей стала всеохватывающей и существенно потеснила общинно-коллективистскую ориентацию, прежде типичную для большинства народов. Восхождение и крах ряда тоталитарных государств, огнем и мечом насаждавших идеологию коллективизма, только подлили масла в огонь, сделав интересы личности знаменем прогресса, ведущим лозунгом современности.

Выдвижение в центр ценностного внимания общества человеческой личности с ее правами и возможностями имеет как положительную, так и отрицательную стороны. Пока внимание, уделяемое личности, остается соотнесенным и уравновешенным с ценностями коллективизма, ничего скверного не происходит, но как только начинается гипертрофия интересов индивида и противопоставление их интересам сообщества, немедленно следуют нравственные и психологические потрясения, что, собственно, мы и наблюдаем в ходе нашей жизни. XX век, резко ставя акцент на индивиде, изменил все виды социокультурных связей: с трансцендентным, с миром вещей и другими индивидами, образующими группы.

Прежде всего, переориентация сознания на индивида шла параллельно с секуляризацией. Бог не умер формально, но реально для многих людей он перестал играть роль ведущей силы их жизни, задающей нравственные цели и ценности. Мораль стала по преимуществу светской и «повисла в воздухе», не имея опоры в высших сферах бытия. И дело не только в исчезновении «страха Божьего», но в первую очередь — в утрате самого переживания священного, в потере Абсолюта, перед лицом которого мы оцениваем собственные помыслы и поступки и с требованиями которого соизмеряем поведение. Прозвучавшие в XIX в. слова Достоевского «Бога нет, значит все дозволено» по иронии судьбы стали руководством к действию для многих людей, сделавшихся практическими «имморалистами», понимающими только один мотив — собственную практическую выгоду. Расставание с ориентацией на высшую духовность обернулось прагматизацией, утилитаризацией, уплощением сознания.

Соответственно изменилось отношение к сфере вещей. В обстановке массового производства и отсутствии реалий более высокого порядка вещи вырвались на первый план и «загромоздили пути воображения» современного человечества. Жадные люди были всегда, но «вещизм», «потребительство», фетишизация материальных благ и связанного с ними комфорта — это черта нашего времени. Даже искусство в лице различных направлений поп-арта уже не интересуется людьми, а любуется вещами — старыми и новыми, целыми и поломанными, поставленными в обычном порядке и нагроможденными друг на друга. Современный озабоченный собой индивид хочет много и хорошо потреблять. Само по себе это было бы неплохо, если бы не сделалось самоцелью, единственным неисчерпаемым желанием современного «среднего человека». Но тот, кто «зациклен» на потреблении, не в состоянии отдавать, дарить, делиться, ни внешним, ни внутренним достоянием. Осатанелые потребители только и умеют, что «потреблять» других людей: их способности, их помощь, их услуги, но они не в состоянии любить и быть милосердными.

Центральность индивидуальных интересов ярко выразилась в такой сфере, как семейные и половые отношения. С одной стороны, это было освобождением от оков традиционной семьи и насильственного брака, который заключался по расчету и затем не давал человеку дышать до конца дней. Но гипертрофия индивидуального привела к другому

XX век стал веком «сексуальной революции» — беспрепятственного удовлетворения индивидуальных половых желаний и фантазий. Эта «революция» произошла не только в реальном поведении людей, но и в литературе, искусстве, средствах массовой информации. Однако желанная свобода сексуального самопроявления обернулась «троянским конем». Она привела к огромных масштабов деинтимизации человеческих отношений. Лишившись момента запретное™, ореола тайны, интимность и телесность стали просто расхожим товаром, видом услуги, элементом рекламы. Человечество понесло в этом смысле огромные нравственно-психологические потери, уничтожив интимность и выставив напоказ в миллионах экземпляров ту сторону жизни, которая всегда была ценна своей скрытостью. Полная беспрепятственность уничтожает сами чувства, снижает их силу, делает их вялыми, лишенными пафоса. От этого растет скука и переживание бессмысленности, которые толкают людей к поиску острых ощущений на нетривиальных путях — часто за счет страданий другого.

Если каждый волен «сходить с ума по-своему», да еще его сумасшествие выгодно паразитирующим на этом группам, то в культуре возникает попустительство по отношению к наркомании, алкоголизму, другим видам асоциального поведения, которое выливается в моральный и физический распад целых слоев населения.

Наш век ярко демонстрирует нам, что с гипертрофией желаний и капризов индивида что-то обстоит не так, и несомненная ценность личности должна быть справедливо уравновешена учетом интересов других личностей, тех самых, которые составляют человеческое сообщество как целое.

Вторым важным источником специфических для сегодняшнего дня нравственных проблем является беспрецедентное развитие науки, техники и технологии.

Это развитие породило множество средств, разрушительных для человеческой жизни, для телесности человека. Наука и техника создали в XX в. ядерное оружие, химические, биологические и другие средства массового поражения. Говорят даже о тектоническом оружии, способном вызывать землетрясения в целых регионах планеты. Мы знаем, что в принципе все живое на планете может быть уничтожено, если силы агрессии развяжут новую мировую бойню. Никогда еще зло, эгоизм, жадность не обладали такой гигантской, сокрушительной силой, такой мощью воздействия.

Первобытные люди дрались дубинами, античные воины метали копья и стрелы, солдаты Нового времени уже палили из пушек, и всякий раз по мере развития оружия от него гибло все больше и больше людей, причем нередко вовсе не замешанных в конфликте и не сражающихся ни на одной, ни на другой стороне. Потребности войны двигали вперед науку, а наука и техника работали на войну, много­кратно увеличивая масштабы убийства.

Современные полководцы берут гораздо больше греха на душу, чем их коллеги прошлых веков, потому что зло, приносимое нынешним оружием, многократно больше. От него в огромных масштабах страдает мирное население, животные и растения, вода и воздух.

Кроме того, развитие техники — появление автомобилей, самолетов, поездов — вообще увеличило ответственность человека за свободно совершаемые им деяния. Тот, кто ведет скоростной пассажирский состав, несомненно, чувствует большую ответственность, чем тот, кто управляет волами, везущими подводу, хотя бы потому, что от его поведения зависит гораздо больше человеческих жизней. В современных условиях нарушения технологии, недобросовестность, действия «на авось», субъективные капризы в работе с техникой становятся нравственным преступлением.

Но развитие науки и техники влияет не только на человеческую телесность. Не остается в стороне и душа, психология, внутренний мир. Культура всегда имела в своем распоряжении средства, воздействующие на сознание, организующие и мобилизующие его. Это был механизм традиции, обряда, ритуала, религиозной веры. Особым влиянием пользовались жрецы, шаманы, священнослужители. Мнение общины оказывало мощное давление на решения людей и их поступки. И все же XX век, создавший электронные средства массовой информации, приобрел неслыханные возможности для манипуляции сознанием. Замыслы манипуляторов осуществляются одновременно на обширнейших территориях, где люди смотрят одну и ту же рекламу, слушают одни и те же песни, внимают одним и тем же тенденциозным комментаторам. В работе СМИ участвуют группы толко­вых психологов, помогающих «гипнотизировать» телеаудиторию при помощи определенного типа подачи информации. Здесь «работают» откровенная ложь и умолчание, полуправда, нагнетание страхов при помощи подбора «мрачных кадров», создание истерии, прямое и косвенное очернение политических и экономических противников. В чести также знаменитый 25-й кадр, влияющий прямо на подсознание.

Собственно нравственной проблемой выступает здесь посягательство на нашу свободу мышления, на право иметь свою точку зрения, внедрение в людские головы примитивных и пошлых стереотипов, бесстыдное использование впечатлительности телезрителей для своих скрытых целей. Порой СМИ развертывают настоящую войну против населения, подавляя всякую самостоятельность оценки и волевые импульсы ради интересов узких групп олигархии. У СМИ есть, правда, один немаловажный плюс: телевизор всегда можно выключить, в то время как «выключить» средневековую традицию было практически невозможно. Третья группа моральных проблем, характерных для конца XX в.,— это проблемы, которые называют «биоэтическими». Они возникают из факта вмешательства современной науки в глубинные биологические процессы. Наука посягнула, по сути дела, на святая святых — природу человека, она пытается радикально перекраивать наш организм, вторгаясь, таким образом, не только в тело, но и в душу.

Одной из важнейших проблем в этой области этики является проблема трансплантации.

Нравственные вопросы возникли, как только началась пересадка органов. Появилась проблема: когда и при каких обстоятельствах орган может быть изъят для его пересадки больному? Не станут ли умерщвлять людей для того, чтобы взять у них нужный орган? Не начнется ли циничная торговля органами? Собственно, последнее уже происходит. Мы знаем немало случаев, когда человек продает глаз или почку, чтобы заработать на жизнь. В перспективе возможны еще более сложные ситуации. Некоторое время назад по телевизору был показан фантастический фильм, который повествовал о том, как из тела и мозга двух погибших женщин была составлена новая личность с памятью одной погибшей и внешностью другой. Какова должна быть самоидентификация такого человека? Как ему вписаться в жизнь и установить отношения с людьми, с которыми обе «части» нового существа были знакомы раньше? Прежняя медицина и прежняя этика не знали подобных вопросов.

Еще один пласт проблем породило клонирование — выращивание из клетки организма его полного дубликата. Клонирование теоретически делает возможным заселить целую страну людьми, обладающими одним и тем же генетическим кодом, с одними и теми же качествами и наклонностями. И хотя из клона вырастут все равно разные личности, вполне вероятно «фабричное» создание интеллектуально ограниченных рабов, индивидов с задатками подчинения чужой воле и т. п. Это создало бы ситуацию расслоения общества на определенные социальные слои, различающиеся по генам, на биологические касты, а человечество в целом рискует значительно обеднеть в отношении способностей и прийти к деградации, так как именно смешение родительских генов дает многообразие индивидуальных вариантов.

В целом, вмешательство в генетический аппарат человека ведет к непредсказуемым последствиям. Уже сейчас проводятся опыты по генетическому скрещиванию животных, и в принципе не исключено, что наука сможет сотворить самые ужасные чудовища, сочетающие качества человека и его сознание с телом, измененным до неузнаваемости и обладающим совсем другими физическими возможностями. Сегодня это не такая уж фантастика, как можно было бы подумать.

С серьезными нравственными проблемами связано возникновение «суррогатных матерей», которые вынашивают чужого ребенка, искусственное оплодотворение, смена пола. Смена пола, достаточно широко практикуемая в настоящее время и сопряженная со множеством мучительных операций, часто приводит к последующей потребности пациента вернуться к исходному, что оказывается уже невозможно.

В философской и медицинской литературе уже много лет дебатируются этические вопросы, касающиеся смерти и умирания. Это тема эвтаназии — права человека самому выбрать легкую смерть вместо долгой мучительной агонии. Религия возражает против этого как против самоубийства и вероятного убийства, а в нравственном кодексе врачей издревле содержится тезис « Не вреди» и обязанность бороться за жизнь больного до последнего вздоха. Естественное желание страдающего прекратить свои муки порой трудно отличить от корыстного уничтожения человека, который еще мог бы выздороветь, и это по сей день оставляет нерешенным вопрос о праве тяжелобольного на смерть и возможности врача из сострадания содействовать ему.

Тема смерти актуальна в еще одном ракурсе. Современная развитая медицина спасает жизни новорожденных детей, заведомо не способных к нормальному существованию. В прошлые времена слабые гибли под влиянием естественного отбора, выживали наиболее приспособленные, и население оставалось относительно здоровым. Сейчас количество маленьких инвалидов стремительно множится. Священный гуманистический принцип спасения всякой появившейся жизни приходит в противоречие с возможностями общества содержать такое множество больных, человечество в целом оказывается все более хлипким и хилым. Разумное и гуманное решение этой проблемы пока не найдено.

ТЕМА 5. НАЦИОНАЛЬНАЯ ЭТИКА. СЕМЕЙНАЯ ЭТИКА. РЕЛИГИОЗНАЯ ЭТИКА. БИОЭТИКА

1.Национальная этика. Семейная этика.

2.Религиозная этика. Биоэтика.

Национальная культура оказывает определяющее влияние на самовоспроизводство этноса. Качественное своеобразие культуры составляет те наиболее устойчивые образцы деятельности, которые складываются в период становления этнической системы. Этнос — это динамическая система, претерпевающая непрерывный внутренний трансформационный процесс, однако имеющая некоторую устойчивость в своей изменчивости. Культура — это фактор и критерий этнической устойчивости. В самой культуре есть внутренняя изменчивость. Но пока культура сохраняет свое качественное своеобразие, этнос существует как автономное целое, даже если он утрачивает единую территорию, язык, единство антропологического типа и т. д.

Большие социальные группы — постоянные сообщества людей, которые существуют в масштабах всего общества. К таким объединениям относят: общественные классы, этнические объединения (нации, народности, племена), возрастные группы (молодежь, пенсионеры) и т. п.

Фактором, интегрирующим нацию в единую целостность, является внутренний признак — «национальное самосознание» — то, что она создает сама в себе. Также объединяющим фактором, из-за отсутствия непосредственных контактных связей, является фундаментальный интерес, формирующийся на основе осознания людьми объективных обстоятельств своего бытия.

Большие социальные группы являются основными субъектами общественного развития. К большим социальным группам, играющими чрезвычайно важную роль в общественной жизни, принадлежит и нация (сегодня на планете существует до 1000 разнообразных этнонациональных сообществ) — феномен, который все более явно становится центром событий современной мировой истории. И это вполне закономерно, учитывая общечеловеческую ценность национального.

Идея поиска объективного основания феномена этноса во взаимодействии человека и природы имеет давнюю историко-философскую традицию. И.Г. Гердер, анализируя особенности политической жизни народов, приходит к выводу о влиянии природных условий и этнической динамики на особенности государственности. Если по своим объективным основаниям этнос рассматривается как явление природное, точнее — территориальное, то по способам самоорганизации он — социокультурный феномен. На процессы воспроизводства генофонда влияют и историко-культурные традиции, и завоевания, и привычки, и уровень жизни народа. Наследственность воплощается, в частности, в особенностях антропологического типа. Но известно, что антропологическая типология не имеет абсолютного совпадения с этнической структурой общества. Другие исследователи видят этнические константы в самосознании народа. Истоки этого подхода — еще в обществознании эпохи Просвещения. Но этническое самосознание выступает и как отражение совместной деятельности данной этнической общности. Этнос существует как общность людей, имеющая единые хозяйственно-культурные особенности и в то же время общую историческую судьбу. Понятие этноса определяет меру взаимосвязи единого хозяйственно-культурного типа и общей исторической судьбы.

Оригинальной мысли о природе и сущности нации придерживался русский философ Л. Н. Гумилев. Он рассматривал нацию как результат творческого процесса интенсивного освоения общностью людей уникального природного ландшафта. В процессе освоения ландшафта общность формирует новый уникальный «стереотип поведения». Данный подход предполагает идею константности этнических различий, обусловленную константностью природных условии различных регионов; идею несовпадения этнического и социального «ритмов» человеческой истории (этносы рассматриваются не как форма социально-экономических процессов, а как самостоятельные феномены, функционирование и взаимодействие которых во многом определяет ход истории).

Нация-этнос является «биофизической реальностью», всегда воплощенной в ту или другую социальную группу. Сущность такой реальности определяет «энергия жизненного порыва», которая формируется под влиянием трех взаимосвязанных и вместе с тем относительно самостоятельных энергетических потоков: энергии Солнца; энергии распада радиоактивных элементов внутри Земли; энергии Космоса, пробивающей ионосферу и достигающей нашей планеты. Единство энергетических потоков предопределяет, по мнению Гумилева, своеобразную целостность (эмоциональную, психологическую, действующую), что сказывается на особенностях специфического состояния людей (ритмах вибрации биотоков) и детерминирует их объединение в социальную группу, которая со временем подчиняет другие этносы, близкие по ритму, навязывая им свой ритм, благодаря этому формируясь в суперэтнос — нацию. Для поддержания своей жизнеспособности этническая общность создает социальные, политические структуры, институты. Этногенез при этом носит глубинный характер. Постепенная гибель через упрощение внутренней структуры — судьба всех этносов.

Все эти точки зрения относительно природы нации имеют рациональные элементы, поскольку, как свидетельствует жизнь, космические, биологические, географические, психологические факторы, равно как и социальные, и особенно духовные, безусловно, сказываются на становлении нации, которая является духовно-биосоциальной данностью человечества. Формируется она благодаря единству нескольких факторов:

—географического;

—антрополого-этнического (каждая нация имеет свою биоэтническую основу);

— культурного (нация настолько становится нацией, насколько она проявляет культурно-творческую способность и дарование. Язык, религия, философия, литература, живопись, музыка, танец, скульптура, архитектура, разнообразнейшие образцы памятников материальной культуры в единстве составляют духовную субстанцию нации. Национальная культура создает всю сумму представлений и восприятий народом мира, определяет характер психологии народа; она является сложным и динамическим феноменом);

— исторического (общность исторических переживаний создает духовные ценности нации);

— нравственно-психологического (общность природно-климатических условий проживания, характер производственной деятельности этноса, совпадение главных событий его исторического пути, взаимообщение формируют общие особенности «национального характера», этническую мораль, совокупность традиционно закрепленных духовных ценностей, норм, правил, требований, призванных регулировать поступки, действия и деятельность, как отдельных индивидов, так и их групп).

Нация — духовно-социальная разновидность человеческой общности, сложившаяся исторически на определенной территории и характеризующаяся глубоким внутренним ощущением, самосознанием собственной принадлежности к определенной этнической группе (включающим историческую память, знание о возникновении и исторических этапах жизни своего этноса), общностью языка, культуры, быта и обычаев, психических и антропологических особенностей, экономических интересов в создании материальных ценностей. И если какой-либо из признаков этноса отсутствует, невозможно рассматривать данный социум как этническую общность.

Каждая нация в своем своеобразном, оригинальном имеет вечное, общезначимое. Стремясь сохранить свое этно-национальное многообразие, человечество удостоверяет свою жизнеспособность.

Средние социальные группы — общности людей, формирующиеся по стратификационному, функциональному, региональному и другим признакам.

Малые социальные группы (микросоциальные сообщества) — сообщества, объединяющие незначительное количество людей (до нескольких десятков) на основе непосредственных тесных контактов, постоянного общения, определенных ценностей и норм поведения. Группообразующим признаком при этом выступает наличие непосредственных контактов и эмоциональных связей, благодаря чему члены группы владеют развитым чувством принадлежности к ней. Характерными особенностями маленькой социальной группы являются: немногочисленность состава, пространственная близость участников, продолжительность существования, общность трудовых ценностей, норм и образцов поведения, добровольность вступления в группу.

Разновидностью маленькой социальной группы являются так называемые первичные маленькие группы. Этот термин введен американским социологом Ч. Кули. Характерным признаком этих групп, по Кули, являются тесные и непосредственные связи и сотрудничество их участников на основе высокого уровня эмоциональности. Примером первичных социальных групп является семья, «игровая площадка», соседи. Они являются универсальными, присущими всем временам и всем стадиям развития и формирования социальной природы индивида, дают первый и полный опыт социального единства, которое основывается не на абстрактной, а на живой, чувственно-эмоциональной основе. Через первичную группу осуществляется социализация индивидов, усвоение ими образцов поведения, социальных норм, ценностей и идеалов. Такие группы выполняют роль первичного звена в связях между обществом и индивидом. Через них человек осознает свою принадлежность к определенным социальным сообществам, принимает участие в жизни общества.

Роль микросоциальных групп как субъектов общественного развития недостаточно ощутима, даже незначительна, но в формировании личности она не просто весома, а большей частью — определяющая, особенно если принять во внимание семью — важнейшую форму организации жизни людей. Ведь человек рождается в семье как личность, учится искусству человеческих отношений на разных уровнях бытия и в разных сферах деятельности, готовится к будущей роли отца или матери и т. п. Отношения в семье (между родителями и детьми, братьями и сестрами) готовят молодежь к разнообразным сложным и противоречивым общественным отношениям. Вместе с тем общественные изменения служат причиной изменения и семьи — ее формы, структуры, влияют на особенности семейных отношений. Это дает основание утверждать, что семья как микросоциум удостоверяет неразрывное единство семьи и общества.

Семья как микросоциальная группа — социально-биологическое сообщество, существующее на основе брачных связей, кровного родства или усыновления, регулирующая отношения между родителями и детьми и отве­чающая за выполнение присущих ей разнообразных функций. Из-за отсутствия непосредственных доказательств генезиса семьи, ее онтологических основ этот процесс яв­ляется очень сложным для изучения. Поэтому большинство суждений об истоках семьи составляют преимущественно догадки, которые лишь в определенной мере отображают реальные события. Большинство исследователей считает, что семья как историческое явление в своей развитии прошла несколько этапов, форм.

Первичной формой семьи считают кровнородственную, которая состояла из кровных родственников — родителей и детей, между которыми существовал запрет на половые связи. Такое табу давало возможность избегать кровосмешения, оказывало содействие рождению здорового полноценного потомства, которое было залогом сохранения человеческого рода.

Следующим этапом семьи была групповая семья в эндогамном (между лицами одной общественной группы) и экзогамном (брак в границах одной родственной группы был запрещен) вариантах, где запрещались половые отношения не только между родителями и детьми, но и между братьям и сестрами. Как и в кровнородственной, в групповой семье родословная определялась по материнской линии.

Дальнейшее развитие семьи представлено парной семьей, в которой конкретные мужчина и женщина объединялись на более или менее продолжительный период в жизни. Родословная продолжалась по материнской линии. Такой тип семьи был еще непрочным, поскольку каждый из ее основных членов мог продолжать жить в своей родственной группе. Этот тип семьи определяют еще как дис-локальная парная семья, в которой возрастает роль мужчины как основного добытчика пищи.

• хозяйственно-бытовая (экономическая), связанная с обеспечением материального благосостояния семьи;

— рекреативная, которая состоит в обеспечении воспроизводства физических, психических, духовных сил человека. Только при условии выполнения семьей всех этих функций она может быть крепкой, счастливой и продолжительной. Но в жизни все происходит значительно сложнее, а потому и семьи бывают разные: полные и неполные, многодетные и бездетные, равноправные и авторитарные, духовно богатые и бездуховные. Несмотря на имеющуюся культуру семейных отношений, они иногда приобретают форму своеобразной искусственности, а отсюда и непродолжительности.

В ценностных ориентациях большинства юношей и девушек на семейные отношения наблюдается различие между их знаниями о соответствующих качествах абстрактного семьянина и реальными качествами самих старшеклассников как будущих супругов и родителей. Ценностные ориентации в семейных отношениях должны отражать не только существующие на практике ценности семейной жизни, но и определяться отношением к ценностям гармоничного брачного союза. Важнейшей ценностью такого брака является взаимная любовь супругов, которая является важнейшим условием счастливой семейной жизни. Однако взаимная любовь ие является единственным мотивом заключения брака. Большинство юно-

Материальное преимущество мужчины, его имущественная власть, право собственности оказывали содействие появлению патриархальной семьи. Это была первая историческая форма моногамной семьи (моногамия — единобрачие), хотя моногамия касалась лишь женщины, которая в соответствии с правом того времени была полностью подчинена воле мужчины, заботясь прежде всего о детях.

Со временем церковь освятила брак — признанную обществом через систему закрепленных прав и обязанностей форму взаимоотношений между мужчиной и женщиной и их детьми, подчеркивая равные права его субъектов. Именно равенство мужчины и женщины, их взаимная любовь рассматривается как основа современной семьи.

Основными формами современного брака являются религиозный (церковный) и гражданский. Первый в большей мере распространен среди мусульманских народов стран Востока, католиков некоторых стран Латинской Америки. гражданский брак признается в Австрии, Бельгии, Голландии, Германии, Украине, Швейцарии, Японии и т. п. Альтернативные формы брака допускаются в Англии, Дании, Италии, Испании, Канаде.

Основными общественными функциями семьи являются:

—репродуктивная;

—воспитательная, связанная с родительской и материнской любовью, через которую ребенок приобретает общественно значимые индивидуальные качества;

девушек осознают и понимают необходимость формирования чувства долга как важнейшего качества в семейных отношениях. Высоко оцениваются дружеские отношения супругов как основа брака.

Реальное поведение молодежи и их отношение к собственным поступкам, требующим проявления чувства долга и ответственности, ниже их требований, предъявляемых к чувству долга как качеству семьянина. Абстрактное понятие чувства долга как важного качества семьянина отличается от практического формирования этого качества.

В целом ориентация старшеклассников на важнейшие нравственные ценности семейных отношений должна иметь большую практическую направленность, она должна вестись через нравственное воспитание личности — формирование чувства долга, ответственности, заботы, взаимопонимания в общении с лицами другого пола, умения уступать, быть чуткими и внимательными к другим. Следовательно, важно не только формирование знаний о качествах личности семьянина, об умениях и навыках, определяющих культуру семейных отношений, но и непосредственное воспитание, и развитие этих качеств у будущих супругов и родителей.

Каждый отдельный человек — это неповторимый мир чувств, мыслей, идей, взглядов, привычек, вкусов. Семья — союз двух индивидуальностей. В мире нет двух идентичных людей, и семью образуют люди, неодинаковые в своих взглядах, привычках, чертах характера.

Любовь и долг сводят свое выражение в помощи, в постоянной заботе о близком человеке, во вниманиикего делам, интересам и проблемам

ответственность человека перед Другими людьми и обществом. Супружеский долг - «тип ответственность человека перед семьей и обществом за благоналучие семейных отношений. Заключение брака - добровольный акт любого человека. Добровольность заключав в свободе выбора будущего супруга. Но если выбор сделан, человек обязан нести ответственность за свое поведение не только перед собой, обществом, но и перед своим супругом.

Семейные отношения проходят испытание буднями. Жизнь наполнена постоянными бытовыми проблемами, тревогами за здоровье близких людей, иногда страданиями. И преодолеть все трудности семейной жизни помогают не только любовь, долг, забота, но и верность. Через верность проявляется воля, стойкость в исполнении долга и избирательность в любви. Избирательность в любви — важнейшее ее качество. Верность и преданность любящего человека возвышают его в трудные моменты испытаний, делают достойным подражания и восхищения.

Если в семье нет супружеской верности, то маловероятно, что совместная жизнь мужа и жены окажется счастливой. Измена подрывает нравственные основы семейной жизни и ведет, как правило, к распаду семьи. В супружеской измене проявляется не только исчезновение любви, отсутствие чувства долга и верности, но и элементарного уважения к супругу (супруге). Уважение человека — важнейший компонент любви к нему, условие счастливой совместной жизни. Уважать в другом человеке личность — это, прежде всего, уважать его чувство собственного достоинства, принимать другого таким, какой он есть, уметь видеть в нем лучшие качества. Уважение к другому проявляется и в терпимости к нему, и в требовательности к себе. В этом заключаются пути достижения гармонии семейных отношений и создания семейного счастья.

Как правило, основные этические концепции, содержащиеся в религиозных учениях, связаны с принципом непротивления злу. Непротивление злу — принцип, укорененный в различных культурах, идеал личной и общественной жизни, основанный на убеждении в том, что активное противостояние злу ведет к его усилению. Источником таких концепций являются представления о греховности и несовершенности человека и реального мира. Свойственное основным религиозно-культурным доктринам (христианство, буддизм, индуизм, ислам) утверждение трансцендентно-абсолютной природы Бога исходит из представлений о несовершенстве мира и человеческой природы как источнике мирового зла. Отождествление абсолютного с благом, истиной, красотой одновременно утверждает неподлинность и преходящесть этих сущностей. Отсюда происходит утверждение о двойственности человеческого существования, заключающейся в противостоянии духовного и материально-телесного.

Основой этических учений индуизма и буддизма является принцип праведного религиозного поведения (ахимса -санскр. — «ненасилие»). Согласно этим вероучениям нанесение вреда живым существам отягощает карму человека, тогда как соблюдение ахимсы, напротив, выступает необходимым условием духовного самосовершенствовэния и прогресса в цепи перерождений. Индуистский и буддистский принцип ахимса (непричинение зла живому) основэн нэ дхармической кэртине мироздания и учении о кармическом круговороте жизней. Эталон личной жизни при этом связан либо с радикальным уходом из мира, либо с достижением внутренней индифферентности по отношению к мировой реальности, которая есть лишь псевдореальность, плод случайного комбинирования дхарм. В XIX — XX вв. понятие ахимсы получило развитие в религиозно-политических восточных учениях.

Восточные философско-религиозные учения, такие как индуизм, буддизм, даосизм, видели спасение, прежде всего во внутреннем освобождении от цепей эгоизма и насилия. Понятием «ахимса» обозначался харгистерный этический принцип индийской философии и религии. Он заключается в проповеди воздержания от нанесения вреда всему живому, без какого-либо ограничения или выбора. В этом воззрении отражена идея родства всех живых существ, неотделимости человека от природы.

В различных культурах имеются свои источники принципа непротивления злу. Так, в даосизме выдвигается идеал недеяния в качестве мудрого пути жизни (хотя он прямо не связан с противостоянием добра и зла, поскольку направляющее и всеприсутствующее дао запредельно всяким че­ловеческим представлениям; именно поэтому любое целенаправленное действие, влекущее за собой изменение порядка вещей, уже есть зло в силу принципиальной негарантированное™ его последствий).

Христианская культура исходит из своего понимания принципа непротивления злу. Они содержатся как в основных этических заповедях, так и в общих концепциях человека, общества, истории. Морально-этические ориентации социального действия в христианстве связаны с утверждением личностного эталона «жизни в Боге» и социального идеала «церковной общности», основанной не на материальной необходимости объединения, но на духовно-коммуникативной и конфессиональной общности. Традиционный христианский идеал непротивления злу занимает промежуточное место (как мировоззренческая ориентация на определенный тип социального действия) между радикальным монашеским аскетизмом и протестанским «мирским активизмом».

В текстах Ветхого Завета насилие рассматривается как отрицательное, жизнеразрушающее начало. На протяжении тысяч лет до нашей эры господствовал принцип, который назывался талионом, или принципом воздающей справедливости, согласно которому можно было применить ответное насилие, но в определенных дозах.

В философской культуре также существуют различные обоснования и интерпретации непротивления злу. Наиболее влиятельные учения о непротивлении злу принадлежат Л. Н. Толстому, Ганди. Своеобразие толстовского учения -в сочетании христианского и (частично) буддистско-индуистского негативизма в отношении социальной организации че­ловеческой деятельности с традиционным этическим изоляционизмом личности, сосредоточенной на индивидуальном самосовершенствовании и ненасильственной проповеди собственного образа жизни. Для этого варианта непротивления злу характерен радикализм в оценке практически всех соци­альных установлений и институтов как инструментов насилия над человеческой свободой и над естественно-природным порядком. Для Толстого также существенен мотив греховности материального, телесного бытия человека, затмевающего его духовную сущность. Толстой утверждал не только отчужденность социального от индивидуального, но и противостояние социальной системы естественному, народному строю повседневной жизнедеятельности.

Доктрина непротивления злу Ганди значительно более ориентирована на социально-политическое действие: принимая общие установки модернизированного индуизма, он утверждал возможность организации ненасильственного сопротивления власти в масштабах национально-конфес­сиональной общности, что и было воплощено во всеиндийской кампании гражданского неповиновения 1947 — 1948 гг. Концепция Ганди выдвигает проект социально-организованного действия, заключающегося в установлении особого типа единства, осознаваемого и осуществляемого на уровне коллективного сознания, становящегося основой личного сознания и системы ориентации. В этом плане дан­ные концепции непротивления злу совпадают в общих чертах с христианским идеалом соборности.

Понятие насилия, как и само это слово в живом языке, имеет явно негативный эмоционально-нравственный оттенок. В подавляющем большинстве философских и религиозных моральных учений насилие считается злом. Категорический запрет на него «не убий!» обозначает границу, отделяющую нравственность от безнравственности. Вместе с тем общественное сознание, в том числе и этика, допускают ситуации нравственно оправданного насилия. Речь идет не о том, чтобы вообще насилие считать чем-то хорошим, и не о том даже, чтобы интерпретировать его в качестве нравственно нейтрального явления, которое в зависимости от обстоятельств может быть использовано как во зло, так и во благо. Речь идет о возможности нравственного оправдания насилия в виде исключения и в рамках общего принципиально негативного нравственного отношения к нему.

Насилие находится вне морали, его можно назвать правом силы. Оно разрывает человеческие связи в качестве человеческих. В понимании насилия есть два крайних подхода — широкий (абсолютистский) и узкий (прагматический). В широком смысле под насилием понимается подавление человека во всех его разновидностях и формах — не только прямое, но и косвенное, не только физическое, но экономическое, политическое, психологическое и всякое иное. При этом подавлением считается любое ограничение условий личностного развития, причина которого заключена в других людях или общественных институтах. Тем самым насилие оказывается синонимом морального зла, в него наряду с убийством включаются ложь, лицемерие, другие нравственные деформации. При таком подходе к насилию исключается сама постановка вопроса о каких-либо случаях его нравственно оправданного применения.

В узком смысле насилие обычно сводится к физическому и экономическому ущербу, который люди наносят друг другу, оно понимается как телесные повреждения, убийства, ограбления, поджоги и т. п. Но без учета мотивации понять феномен насилия невозможно.

Насилие есть один из способов, обеспечивающих господство, власть человека над человеком. Власть в человеческих взаимоотношениях можно было бы определить как принятие решения за другого, усиление одной воли за счет другой. Насилие — такое принуждение и такой ущерб, которые осуществляются вопреки воле того или тех, против кого они направлены. Насилие есть посягательство на свободу человеческой воли. В понятии насилия существенно важными являются два момента: во-первых, то, что одна воля пресекает другую волю или подчиняет ее себе; во-вторых, то, что это осуществляется путем внешне ограничивающего воздействия, физического принуждения.

Насилие как определенную форму общественного отношения следует отличать от других форм принуждения в обществе, в частности, патерналистского и правового. Проблема оправданности насилия связана не вообще со свободой воли, а с ее конкретно-содержательной характеристикой в качестве доброй или злой воли.

Насилие является одним из способов поведения в конфликтных ситуациях особого рода, когда конфликтующие стороны радикально расходятся в мнениях о добре и зле: то, что для одних добро, другие считают злом и наоборот. Без разделения людей на добрых и злых было бы совершенно невозможно этически аргументировать насилие. Жизненные и исторические наблюдения подтверждают это. Но, безусловно, добрая и, безусловно, злая воля представляют собой противоречивые определения. Осуждать одну так же бессмысленно, как и восхвалять другую. Понятия безусловно злой воли и безусловно доброй воли могут существовать в человеческой практике только как идеальные конструкции, некие точки отсчета, но не как характеристики реальных воль, и при атом они могут существовать не как логически строгие понятия, а как эмоционально насыщенные образы, призванные устрашать или вдохновлять, но не доказывать.

На самом деле само существование человечества доказывает, что ненасилие превалирует над насилием. Преобладание ненасилия над насилием — существенная основа жизни вообще. Жизнь сама по себе, во всех ее формах есть асимметрия в сторону ненасилия, созидания. Рассматривая историю человечества, в ней, помимо самого возникновения человека, можно выделить два переломных этапа. Первый связан с ограничением вражды между человеческими стадами (ордами) на основе закона равного возмездия (талиона). Второй — с возникновением государства. Талион, обязывавший руководствоваться в насильственных акциях за пределами кровнородственного объединения правилом равного возмездия, положил конец неограниченной, уводящей в регресс враждебности между своими и чужими. Вторым качественным скачком в ограничении насилия явилось возникновение государства. Отношение государства к насилию, в отличие от первобытной практики талиона, характеризуется тремя основными признаками. Государство монополизирует насилие, институционализирует его и заменяет косвенными формами. Каким бы легитимным, институционально оформленным и предосторожным государственное насилие ни было, оно остается насилием — и в этом смысле прямо противоположно морали. Государственное насилие, как и предшествовавший ему талион, — не форма насилия, а форма ограничения насилия, этап на пути его преодоления.

Основной аргумент в пользу насилия состоит в том, что без него нельзя противостоять агрессивным формам зла. Насилие считается оправданным как противонасилие. Насильственный ответ на насилие в сопоставлении с покорностью ему имеет огромные преимущества. В практическом плане оно более эффективно и в нравственном плане более достойно. Оно является вызовом насилию, формой борьбы с ним.

Ненасилие как активное ненасильственное сопротивление, преодоление ситуации несправедливости перед лицом агрессивной несправедливости отличается от насилия, прежде всего пониманием того, как распределены добро и зло среди людей. В основе современных концепций ненасилия лежит убеждение, согласно которому человеческая душа является ареной борьбы добра и зла. Поэтому в отношениях между людьми всегда остается возможность сотрудничества. Сознательно ориентируясь на доброе начало в человеке, сторонник ненасилия, тем не менее, исходит из убеждения, что моральная амбивалентность является принципиально неустранимой основой человеческого бытия.

Перед лицом агрессивного зла, воинствующей несправедливости возможны три линии поведения: пассивная покорность, насильственное сопротивление, ненасильственное сопротивление. Они образуют восходящий ряд и с прагматической, и с аксиологической точек зрения. И по критерию эффективности, и по критерию ценности насильственное сопротивление выше пассивной покорности, и ненасильственное сопротивление выше насильственного сопротивления. Ненасилие существует не рядом с на­силием, оно следует за ним.

Одна из новых этических ориентаций связана с биоэтикой, центральным вопросом которой является отношение человека к жизни и смерти. Жизнь, особенно человеческая, понимается как высшая ценность. С одной стороны, биоэтика есть продолжение медицинской этики. С другой же стороны, биоэтика есть нечто большее, чем просто профессиональная медицинская этика, поскольку исследует гражданские права личности. Область медицины и здравоохранения — это область, в которой реализуются (или не реализуются) фундаментальнейшие права человека, это область, требующая и юридически-правового, и морально-этического регулирования.

Биоэтика возникла и стала интенсивно развиваться в начале 70-х годов XX в. в США и странах Западной Ев­ропы. Это объясняется рядом причин — прежде всего новыми технологиями, которые нашли свое широкое применение в медицине. Большую роль в становлении биоэтики сыграло и развитие генетики, осознание не только биологами, но и обществом возможных негативных последствий генной инженерии. Новый уровень технико-практических возможностей медицины и экспериментальной науки поставил перед учеными новые этические проблемы, а перед специалистами по этике открыл новые области приложения философско-этических размышлений.

Наука и ценности неразрывны, и нельзя отрывать исследовательский подход от ценностного. В концепциях и нормах законов, относящихся к медицинской практике, должны интегрироваться правовые, этические и собственно медицинские аспекты. Закон прогрессивен настолько, насколько он нравственен. Как говорили древние, право есть искусство добра и справедливости. Следовательно, формулировать правовые нормы в области медицины можно только после глубокого этического анализа соответству­ющих медицинских ситуаций. В этом смысле, по своим исходным предпосылкам и конечной цели, уровень этического регулирования выше правового.

Проблемы, изучаемые биоэтикой, многогранны и обширны. Внимание к проблемам биоэтики показывает тог факт, что в США издана пятитомная энциклопедия по биоэтике. Особое внимание уделено вопросам эвтаназии («убийство из милосердия»), критериям смерти, отношениям врача и пациента, отношению к умирающим, к неполноценным новорожденным. Многочисленные дилеммы биомедицинской этики невозможно разрешить без тщательного философского и научного анализа, углубленного понимания содержания гуманизма.

Биоэтика в различных социокультурных контекстах и системах здравоохранения, биоэтика и традиции отечественной этики жизни в наши дни приобрели особую актуальность. Это объясняется не только их теоретическим значением, но и сугубо практическими обстоятельствами, в частности кризисом системы здравоохранения. Обсуждается статус биоэтики, отношения между врачом и пациентом и различные модели таких отношений, проблемы эвтаназии, право на смерть, биомедицинский эксперимент и пределы его допустимости, принципы биоэтики — автономия пациента, информированное согласие, этические проблемы генной инженерии и трансплантологии.

Необходимо учитывать современное состояние психологии народов и то, что сейчас религиозные мотивы чрезвычайно обострились. Принципы религии могут приходить в противоречие с возможностями, которые дает современное развитие медицины. Представления, рекомендованные ВОЗ и принятые в США и Западной Европе, признаны отнюдь во всем мире. Возможности оживления умершего человека привели к тому, что остановка сердца перестала быть признаком смерти, каковым являются необратимые изменения в центральной нервной системе. Для восточных народов новая концепция смерти неприемлема, так как для буддизма, конфуцианства и ислама признаком смерти остается остановка сердца и дыхания, а, следовательно, никаких изъятий органов для трансплантации в связи со смертью мозга при бьющемся сердце там быть не может, трансплантация сердца вообще исключается. Разумеется, это относится лишь к тем народам, которые соблюдают установленные догматы. Вместе с тем в странах, где трансплантация сердца стала нормой, замечены случаи, когда диагноз смерти порой ставится некорректно.

Сегодня отношение к смерти отражается в литературе в трех вариантах: биологическом, религиозном и мистическом. Восточное отношение к смерти состоит в том, что человек обязан отчетливо представлять себе жизнь как отрезок пути, имеющий начало и конец. Тогда его размышления будут направлены на то, каким образом он должен пройти отрезок между рождением и смертью. Мораль и нравственность предполагают достойное прохождение жизненного пути, вне зависимости от того, сколько времени он будет длиться.

Быстрый прогресс медицинской науки и использование научных достижений в лечебной практике (трансплантация органов и тканей, генная инженерия и т. д.) значительно расширяют возможности защиты и реального обеспечения пра­ва человека на здоровую и благополучную жизнь. Жизнь понимается как самоценность, как высшая ценность. Поэтому и возникают проблемы, выходящие за рамки отношений врача и пациента, а именно: отношение к жизни, животным, биогеоценозам, к биосфере и т. д.

В биоэтику включается историко-философский анализ принципов античной, древнекитайской и древнеиндийской медицины; христианское учение о душе и теле; натуралистические концепции в медицине нового времени; русская философия XIX — XX вв.; изложение основных принципов биоэтики (автономность и благо пациента, врачебная тайна, информированное согласие); определение смерти, отношение к смерти и его культурные и религиозные основания; проблемы эвтаназии; этические проблемы трансплантации органов; проблема личности в биоэтике; различные системы здравоохранения и их социокультурные основания; биоэтика и право.

В России существовала духовно богатая традиция этики жизни. Она связана с такими именами, как Н.И. Пирогов, Н.Ф. Федоров, П.А. Кропоткин, Н.К. Рерих, К.Э. Циолковский, Д.П. Филатов, А.А. Любищев, А. Платонов. В этой традиции жизнь рассматривается как самоценность, как самодостаточная ценность. Этика жизни бросала вызов смерти как впадению в хаос. Борьба со смертью за жизнь — таков один из аксиологических постулатов этики жизни, с которым связано и ценностное отношение к жизни, выраженное в любви к жизни, в том числе и в религиозном принятии жизни как благодати. Эта традиция философской мысли была связана и с традициями этики ненасилия. Она задает фундаментальную систему представлений для обсуждения и решения проблем биоэтики.

Каждая культура характеризуется специфическим отношением к жизни и смерти. Биоэтика должна учитывать своеобразие ментальности личности, многообразие форм отношения к жизни и смерти, представленное различными народами и культурами. Все это способствует рассмотрению философско-культурного контекста и аксиологического смысла биомедицинской этики.

ТЕМА 6. ОПРЕДЕЛЕНИЯ И СУЩНОСТЬ ПОНЯТИЯ «ЭСТЕТИКА». ОСНОВНЫЕ ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ

1.Предмет и структура эстетики.

2.Функции эстетики.

3.Эстетическое как основная категория эстетики.

4.Система категорий и понятий эстетики.

Эстетика — слово греческого происхождения, означающее «имеющий отношение к чувственному восприятию». Эстетика прошла длительный путь развития. Первые попытки творчески осмыслить природу эстетического отношения человека к действительности и выявить закономерности художественного творчества относятся еще ко временам возникновения рабовладельческого общества. Эстетические суждения уже содержались в древних литературных памятниках Индии, Китая, Вавилона. Но наиболее развитой эстетическая мысль считается в античной Греции, где подобного рода знания являлись неотъемлемой частью различных философских систем. В средневековье эстетическая мысль развивалась в контексте теологии, в эпоху Возрождения эстетические взгляды разрабатывались в сфере художественной практики, в XVII и XVII веках — на основе художественной критики и публицистики. Этап немецкой классической эстетики ознаменовался потребностью в выделении и систематизации представлений, идей, связанных с эмоционально-чувственным, ценностным отношением человека к действительности, природе, обществу, искусству. Это привело к становлению самостоятельной науки эстетики, родоначальником которой считается Л. Баумгартен. Он не только ввел в научный обиход термин «эстетика», но и сделал первую попытку определить место эстетики в системе философского знания.

Далее формирование предмета эстетики, ее основных категорий и понятий проходило под влиянием различных философских течений, направлений, школ. Оставаясь неотъемлемой частью структуры философского знания, эстетика активно взаимодействовала с этикой. Такое взаимовлияние обусловлено тем, что у этих наук общая направленность на человека как на объект морально-эстетического анализа и носителя творческого потенциала.

Своеобразным аспектом взаимодействия эстетики и этики является анализ структуры эстетического чувства, которое формируется на органичном единстве внешних и внутренних чувств человека. Особою роль этика играет при анализе художественной роли искусства как составной части предмета эстетики.

При изучении специфики восприятия художественного произведения эстетика пересекается с психологией. Теоретический интерес этих наук является общим в этом круге вопросов, связанных с выяснением специфики эстетического чувства, процесса творчества, становления художественной одаренности, таланта, гениальности.

Для искусствоведческих наук эстетика выступает методологией законов искусства, которые объединяют все направления художественного творчества.

Следует отметить и тесную связь эстетики с естественными, техническими и экономическими науками, что подтверждает присутствие эстетического начала в различных формах познания.

	ФИЛОСОФИЯ
	ЭСТЕТИКА
Естественные			Этика
науки		// tt\\\
		II \\\	Психология
Технические			Педагогика
науки		/ \\\
		/ \\	Социология
Экономические науки		V
			История
		\	Логика

Однако, прежде всего, эстетика является наукой о чувственном познании, цель которого достигается с помощью искусства. Поэтому оно занимает центральное место в структуре предмета эстетики. Искусство многогранно, отражает жизнь в художественных образах, выражает эмо­циональную оценку явлений жизни, служит средством общения людей, удовлетворяет эстетические потребности общества, выступает мощным средством воспитания.

Чувственное познание охватывает разные стороны действительности: природу, общество, человека и его деятельность в самых различных жизненных сферах. Такие всевозможные эстетические отношения (чувства, переживания, наслаждения) относятся к общему понятию «эстетического», природу которого также изучает эстетика. С эстетическим освоением мира неразрывно связана художественная деятельность. Но это не означает, что следует отождествлять эстетическое и художественное, так как, во-первых, эстетика охватывает гораздо больший круг явлений, чем художественное, первое относится ко всей деятельности, второе — только к искусству. Во-вторых, в искусстве выражено не только эстетическое начало — оно имеет и познавательную, и нравственную, и идейно-политическую, и другие стороны. Искусство существует в системе «Художник — Произведения искусства — Воспринимающий субъект». Эстетика уделяет внимание изучению всех трех звеньев этой системы, выясняет закономерности творческого процесса и особенно — принцип взаимосвязи мировоззрения и творческого метода художника; исследует структуру художественного произведения, соотношение в нем содержания и формы; анализирует функционирование произведений искусства в обществе.

Эстетика, не являясь наукой о нормах, тем не менее, содержит в себе знания нормативного характера, располагает системой типологических понятий — категорий. Их использование при анализе процесса эстетического освоения действительности позволяет всесторонне познавать и преобразовать ее по законам красоты.

Опираясь на философскую методологию, эстетика выработала свои методы, среди которых в качестве основных следует выделить историзм и структуризм.

Первый предполагает соблюдение трех важнейших условий:

—рассмотрение явлений в их развитии;

—рассмотрение связи данного явления с другими;

—изучение истории в свете опыта современности.

Второй дает возможность рассмотреть художественное произведение как определенную систему, состоящую из множества элементов и управляемую закономерной связью. Структурный метод основан на собирании и анализе разнообразных фактов, составлении их полного перечня, установлении взаимосвязи между ними, построении системы и создании единого целостного объекта исследования. Этот метод является дополнительным по отношению к исторической методологии.

Рассмотрение предмета и структуры эстетики дает возможность раскрыть ее функции, важнейшими из которых являются мировоззренческая, методологическая, гносеологическая, познавательная, формирующая и др.

Мировоззренческая функция эстетики заключается в формировании целостной системы идейно-эстетических принципов, которые художник воплощает в образ. Мировоззрение является направляющим творчества, таланта; способствует осмыслению их законов; теоретически обобщает художественную практику.

Методологическая функция раскрывается в основных принципах познания эстетических объектов, определяющих способы их исследования.

Гносеологическая (познавательная) функция позволяет овладеть основными свойствами и законами развития эстетических явлений, познакомиться с эстетическими концепциями, а с помощью художественного языка накапливать и передавать знания последующим поколениям, благодаря чувственному восприятию расширять границы познания.

Формирующая, или воспитательная, функция способствует формированию эстетических взглядов, идеалов, представлений, помогает ориентироваться в мире эстетических ценностей, вырабатывает ценностные представления, которыми люди руководствуются в своей практической деятельности.

Эстетическое является не только исходной категорией эстетики как науки, но и определяющей ее предмет во всех проявлениях: эстетическое чувство, эстетическое отношение, эстетический вкус, эстетический идеал, эстетическое сознание, эстетическая деятельность.

Вопрос о природе эстетического проходит через всю историю философии. Основные направления в объяснении этого понятия начали складываться еще в античности. Правда, тогда оно чаще выступало как синоним прекрасного. Так, например, для Пифагора прообразом прекрасного являлся Космос как истинный источник эстетического чувства. Для Сократа прекрасным выступало то, что было хорошо приспособлено к определенной цели. У Платона это одно из проявлений абсолютной идеи. Аристотель предпринял попытку выделить специфику эстетического, обнаружив его в искусстве. Но лишь только в XVIII в. категориальный статус данному понятию придал А. Баумгартен, определив его как способность чувственного познания, которое достигает совершенства в искусстве. Существенный вклад в разработку эстетического внес И. Кант, осмыслив его как субъективную деятельность, как способность собственного суждения, не зависящего от созерцания предмета и понятий, свободного от всякого интереса. Объективной точки зрения придерживался Г. Гегель. В соответствии с принципами своей философии он выводил эстетическое из деятельности объективного духа, из его способности созерцать абсолютную идею в ее чувственной форме.

В современной эстетике в категорию «эстетическое» заложены следующие фундаментальные идеи:

—о динамическом единстве универсального развития человеческой деятельности и законов красоты;

—о взаимодействии развития производственных сил и богатства человеческой природы как самоцели;

—о взаимозависимости развития индивида и его духовного мира и практического отношения к действительности;

—об особенностях творческого труда в условиях необходимости и свободы.

Такое понимание сущности эстетического дает возможность по-новому подойти к решению множества теоретических вопросов, особенно таких, как природа творческих способностей человека, сущность творчества, происхождение искусства и его связь с продуктивным трудом, отношение ис­кусства к действительности, его эстетические функции.

Процесс эстетического освоения мира, представляющий собой комплексное социальное явлений, протекает в различных формах и в различных сферах жизнедеятельности людей. А эстетика является той наукой, которая отражает этот процесс в системе категорий, понятий, критериев, принципов.

Основными среди них являются категории прекрасного и безобразного, возвышенного и низменного, трагического и комического. Каждой из них соответствуют определенные явления, ситуации. Эти категории не являются «врожденными» формами восприятия человеком действительности, они сложились в процессе социального развития общества. В каждой из них отражаются самые существенные эстетические стороны и особенности окружающего нас мира.

Прекрасное существует в природе и общественный жизни, в материальной и духовной деятельности человека. Это одна из наиболее общих и широких категорий эстетики. Прекрасным есть то, в чем находятся в своем гармоничном единстве форма и содержание, то, что целесообразно, совершенно. Вместе с тем при эстетической оценке предметов действительности как прекрасных необходимо учитывать не только то, соответствует ли их форма содержанию, но и каков характер содержания, так как только при позитивном значении объективных свойств предметов и явлений последние будут прекрасными.

Прекрасное в природе связано с закономерностью природных явлений. Прекрасное в труде выражается в его свободном характере, в постоянном совершенствовании. Пре­красное в общественной жизни — это справедливые социальные отношения.

Прекрасное в искусстве — это жизненная правда, идейность, гуманизм, выраженные в высокохудожественном стиле.

С прекрасным тесно связано возвышенное, которое характеризует эстетическую ценность предметов и явлений, обладающих в высшей мере положительной зачимостью.

Представления о возвышенном в природе связывают с различными проявлениями великолепия ее явлений, которые вызывают чувства восторга, восхищения (например, безбрежные просторы неба и моря, громады гор, величественные реки и водопады, грандиозные явления природы — буря, гроза, полярное сияние и др.).

В общественной жизни возвышенное проявляется в выдающихся деяниях, служащих делу общественного прогресса. Эти свершения и подвиги воспеваются в искусстве с помощью таких жанров, как ода гимн, оратория, героическая трагедия и др.

К возвышенному непосредственно примыкает героическое. Но при этом отождествление этих двух категорий неправомерно, ибо если выдающиеся результаты достигаются без преодоления сопротивления и величайших жертв, это — возвышенное, а не героическое.

Антиподами прекрасного и возвышенного являются безобразное и низменное.

Безобразное выступает как нарушение единства содержания и формы и отражает невозможность или отсутствие совершенства. В отличии от уродливого или некрасивого, безобразное представляет собой не простое отрицание красоты, а в негативной форме содержит представление о положительном эстетическом идеале и выражает скрытое требование или желание возрождения этого начала.

Безобразное осуществляет свои эстетические функции только в связи с другими категориями. Так, в форме уродливого оно содержится в комическом (карикатура), в форме ужасного — в возвышенном и трагическом.

Низменное отражает предельно негативные явления действительности и свойства общественной и индивидуальной жизни, которые вызывают эмоционально-эстетическую реакцию (презрение и отвращение). В качестве про­явлений низменного в общественной жизни можно рассматривать такие социальные явления, как война, эксплуатация, ограничение прав и свободы личности. Как проявление низменного воспринимаются поступки людей: подлость, обман, предательство, клевета, а также пороки: алкоголизм, разврат, наркозависимость, проституция.

Трагическое отражает наличие глубоких объективных противоречий, возникающих в процессе взаимодействия свободы и необходимости, сопровождающихся человеческими страданиями, смертью, утратой важных для жизни ценностей.

Понятие трагического часто отождествляется со страданием или смертью, способными вызвать сочувствие. Од­нако в данном случае речь идет лишь об одной форме трагического — об ужасном. С эстетической точки зрения объективно трагическими являются страдания или гибель, имеющие общественное и общечеловеческое значение. Через трагическое, как правило, утверждается идеал прекрасного. Это, например, смелый, героический протест против социального зла, защита справедливости, принципов чести, свободы в таких обстоятельствах, когда обстоятельства, зло сильнее не­обходимых требований. Отсюда трагичная развязка — гибель героя, у которого чувство долга превышает инстинкт самосохранения и стремление к личному благополучию.

Особенно ярко трагическое раскрывается в драматургии, создавшей особый жанр — трагедию, в которой выражаются наиболее важные стороны и способы показа трагических моментов в жизни человека.

Комическое — одна из основных категорий эстетики, служащая для определения и оценки тех социальных явлений, нравов, обычаев, деятельности и поведения людей, которые полностью или частично не соответствуют, противоречат объективной закономерности общественного развития, эстетическому идеалу прогрессивных общественных сил, а потому вызывают осуждение в форме осмеяния.

Несерьезное подражание серьезному, непонимание нелепости своих притязаний, поддержка тех понятий, отношений в жизни, которые исторически устарели и не соответствуют новым общественным устремлениям и идеалам,— все это делает поведение смешным, нелепым, ста­вит тех, кто им следует, в комическое положение.

Многообразие проявлений комического в жизни обусловливает различные формы его отражения в искусстве. Эстетическая оценка смешных, нелепых, но исправимых положений, отношений и характеров лежит в основе юмора или мягкой иронии. Эстетические категории связаны между собой Они взаимодействуют. В Жизни и в искусстве, всей совокупности охватывают и выражают многообразие эстетичного отношения к действительности.этического

ТЕМА 7.

ИСТОРИЯ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ. ОСНОВНЫЕ ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ XIX - XX вв.

 

1.Генезис эстетической мысли: от античности до Нового времени.

2.Взгляды просветителей на проблемы эстетики.

3.Ведущие концепции представителей немецкой классической эстетики.

4.Основные эстетические концепции XIX — XX вв.

Исторически первой формой осмысления действительности, как известно, является миф. Выступая синкретичной системой духовной культуры, он включал в себя элементы нравственности, религии, искусства. Как правило, миф носил образный характер, имел свой интерпретационный материал. Являясь, по сути, искусством, миф всегда выступал как зрительное опредмечивание, выраженное в сказаниях, письменных и музыкальных источниках, служил источником переосмысления в процессе развития художественной культуры. Первыми, кто предпринял попытку сочетать мифологическое и рациональное восприятие, были античные поэты и мыслители. Уже в ранней греческой литературе, а именно в эпоху Гомера и Гесиода, начинают оформляться эстетические такие термины и понятия, как «прекрасное», «красота», «гармония», «мера» и т. д.

Своего наивысшего расцвета античная эстетическая мысль достигла в классический период, когда были сформированы основные проблемы эстетики: об отношении эстетического сознания к действительности, о природе искусства и его месте в жизни общества, о сущности творческого процесса. Античные мыслители противопоставили религиозно-мифологическому мировоззрению научное представление о мире и его закономерностях. Одним из ранних древнегреческих философов, впервые сделавшим попытку фундаментально осмыслить эстетические понятия с позиции материализма, был Гераклит Эффесский. Согласно его теории, в мире царит строгая закономерность, но в тоже время нет ничего постоянного, так как все течет и изменяется; «все происходит через борьбу». Исходя из этих принципов, он анализировал и эстетические категории.

Основоположник атомистического материализма Демокрит связывал происхождение искусства с социальными потребностями и со стремлением людей к подражанию животным, значительное место он отводил анализу эстетической категории «меры», которая у него определяла и нравственное поведение людей.

Сократ подходил к рассмотрению эстетических проблем с антропологических позиций. Поэтому, рассуждая о прекрасном, он не видел в нем абсолютное свойство предмета, а связывал его с понятием целесообразности. Таким образом, относительность прекрасного у Сократа является следствием соотношения предмета с целями человеческой деятельности. Заслуга Сократа состоит в том, что он подчеркнул органичную связь этического и эстетического, нравственного и прекрасного. Идеалом у него был прекрасный духом и телом человек, что соответствовало древнегреческому понятию «калокагатии».

Фундатор идеалистического философского учения Платон считал подлинным бытием мир духовных сущностей — «идей». Идеи Платона — это общие понятия, представляющие собой самостоятельные сущности. Идеям противостоит материя, а между ними существует мир вещей, которые и отражают сверхчувственные идеи. Такая объективно-идеалистическая точка зрения является исходной в платоновском учении о мире, обществе, морали, искусстве. Следуя его рассуждениям, красота, прекрасное носят сверхчувственный характер и существуют в мире идей. Искусство, по Платону, лишено познавательной ценности, оно обманчиво и далеко от истины, так как находится в области чувственной деятельности. Еще одним отрицательным аспектом, с точки зрения Платона, является то, что искусство может воспроизводить не только то, что причастно к идее прекрасного, ной недостойное, безобразное, что может стать побудительной причиной для других.

В противоположность Платону, склонявшемуся к умозрительной трактовке эстетических категорий, Аристотель исходил из конкретных фактов, из практики развития искусства. Центральное место в его исследованиях занимает проблема прекрасного, которое, по его мнению, должно бьга слаженным, соразмерным, целостным. Выявляя специфику прекрасного, Аристотель пришел к важному выводу, что реальная, предметная красота мира является источником эстетического познания и искусства. Поэтому искусство у него есть «мимесис», то есть подражание, воспроизведение объективных признаков красоты. При этом источник эстетического удовольствия он усматривал не в мире идей, а в реальном интересе людей к познанию. Значительное место в трудах Аристотеля занимала проблема воспитательной роли искусства. Аристотель утверждал, что произведения искусства облагораживают человека посредством «катарсиса» (очищения) души, освобождают человека от отрицательных страстей. Указание на взаимосвязь искусства с нравственной деятельностью людей является большой заслугой Аристотеля. Эстетика западного средневековья стала учением о божественной красоте и постижении Бога. Ведущая роль в разработках основных положений этого времени принадлежала Аврелию Августину, Боэцию, ФомеАквинскому. Их труды создавались в рамках христианской догматики. Решение философско-эстетических проблем проходило под влиянием религиозно-идеалистического мировоззрения. В целом эстетическая мысль Средневековья была теологической, носила схоластический характер. Искусству отво дилась вспомогательная роль.

Эстетика эпохи Возрождения, теоретиками которой были Пикоделла Мирандола, Л. Б. Альберти, Леонардо щ Винчи и многие другие, характеризуется своей реалистичностью, предметностью, направленностью на действительность, тесной связью с художественной практикой. Утвердившиеся идеи гуманизма произвели переворот в мировоззрении человека. В противовес смиреной личности, живущей помыслами о Боге, формировался новый образ идеального человека — свободного, деятельного, творческого. Главной задачей стало достижение реальной власти над природой и над самим собой. С помощью преобразовательной деятельности пытались создавать новую красоту, совершенствовать окружающий мир. С точки зрения эстетики гуманизма, природа не противопоставлялась Богу, поэтому в это время возникает огромный интерес к выявлению гармонии природных явлений. Особое значение стало иметь художественное воплощение красоты человека. Новый акцент получает эстетическая категория трагического из-за противоречивости культуры этой эпохи. Художники стремились отображать мир идеализированно. Искусство приобретает социальную и научную ценность.

Эстетика Нового времени связана с началом оформления нормативных эстетических систем — барокко и классицизма.

В числе известных представителей, разрабатывающих концептуальную основу барокко, следует выделить Э. Тезуаро и Д. Марино. Ими подчеркивался тот факт, что искусство отличается от логики науки, тем самым отвергалось возрожденческое восприятие искусства как науки, основанного на законах логического мышления. Придавалось большое значение остроумию как признаку гениальности, а также метафоре, символу, замыслу. Главной идеей барокко стал синтез искусств.

Мировоззренческой основой эстетики классицизма были рационализм Р. Декарта (картезианство) и исследования Н. Буало. Классицисты ориентировались на античные идеалы, искали гармонию личного и общественного, настаивали на воплощении в искусстве идей патриотизма, чувства долга. Критериями красоты являлись ясность, достоверность, по­следовательность, то есть то, что познается разумом. Ориентация искусства классицизма на четкую постановку социальных проблем, этический лафос, делало его социально значимым, имеющим большое воспитательное значение.

В эпоху Просвещения проблемы эстетики получили более глубокую разработку. Уверенность просветителей в возможности человеческого разума проникать в тайны бытия, достигать гармонии индивидуальной и обществен­ной жизни утвердила их веру в искусство как инструмент такой гармонии, как средство преобразования общества на новых, справедливых, началах. Эстетическое отношение к миру стало одним из способов его познания. Нормативность эстетики Просвещения была следствием демократического характера его идеологии и орудием борьбы с разного рода элитарными и гедонистическими течениями в искусстве. Уверенность в объективных основаниях эстетического суждения и интерес к человеку со всем богатством его рациональных и чувственных способностей обусловили постановку вопроса о выделении эстетики в самостоятельную науку, что и было осуществлено немецким просветителем А. Баумгартеном. В 1750 г. вышел в свет его трактат «Эстетика», где были изложены основы этой дисциплины. Один из параграфов гласил: «Эстетика (теория свободных искусств, искусство прекрасно мыслить, искусство мыслить аналогично разуму) представляет собой науку о чувственном познании».

Большие надежды просветители возлагали на высокое воспитательное значение искусства. С этой точки зрения раскрывались основные эстетические понятия: прекрасное, возвышенное, гармония, грация, вкус, проблемы сущности и функционирования искусства и др.

Эстетические теории Просвещения получили дальнейшее развитие в философско-эстетических системах И. Канта, Ф. В. Шеллинга, Ф. Шиллера, Г.В.Ф. Гегеля. Их концепции содержали в себе гуманистические тенденции, опирались на принципы историзма и диалектики.

Родоначальник немецкой классической философии И. Кант сформулировал два важнейших эстетических понятия — «эстетическая видимость» и «свободная игра». Первым понятием он обозначал ту чувственно воспринимаемую сферу действительности, где существует красота, вторым — специфическую ее особенность: двойственное существование, то есть существование одновременного в двух планах — реальном и условном. Исследуя проблемы эстетики в своем труде «Критика способностей суждения», И. Кант в качестве центральной категории выделил понятие «целесообразное», проанализировал возвышенное, которое, по его мнению, обладает теми же характеристиками, что и прекрасное, а именно: оно свободно от практического интереса, имеет всеобщее значение, целесообразно и необходимо. Также Кант обосновал значительную роль гения в искусстве, предложил разграничивать искусство и ремесло, исследуя проблему эстетического суждения, представил его как «антиномию вкуса» (о вкусах не спорят, и о вкусах можно спорить).

Историческая значимость эстетической системы Канта заключается в том, что он стремился преодолеть противоположности рационалистического эмпирического объяснения эстетических проблем, высветил антиномизм разума и тем самым подготовил теоретические предпосылки для разработки идеалистической диалектики.

Итогом развития немецкой классической эстетики стало теоретическое наследие Г. В. Ф. Гегеля. В своем труде «Эстетика» он последовательно провел исторический принцип рассмотрения искусства, подчеркнув значительное социальное значение этого явления. Понимая развитие искусста как прогресс в сфере духа, Гегель выделил три его формы, на основе различий в соотношениях содержания и формы. Первая — это символическая (доминирующая на Востоке), вторая — классическая (характерная для античности) и третья — романтическая (преобладающая в христианской Европе). Такая эволюция, по Гегелю, есть реализация искусством его познавательной функции, так как именно искусство является формой самопознания абсолютной идеи.

С периодом немецкой классической эстетики хронологически совпадает появление идейно-художественного направления романтизма, в основе которого лежал метод, утверждавший принцип абсолютной свободы личности. Концептуальной основой романтизма стали теории, разработанные И. В. Гете, Ф. Шиллером, Г. Гердером, Новалисом и др. Романтики отделялись от современного им экономического и социального порядка как от недостойного человеческой личности. Борясь с рационализмом и нормативностью классицизма, они отстаивали свободу творчества художника, проповедовали культ фантазии и чувства, считали, что не следует преувеличивать роль объективного мира, так как все значительное совершается не вне, а внутри самой личности. Достоинство человека состоит в возможности свободного осуществления себя, чему способствует сфера ис­кусства. Таким образом, в творчестве романтиков восторжествовала идея самоценности искусства.

Традиции немецкой классической эстетики получили развитие в трудах основателей марксизма — К. Марксам Ф. Энгельса, которые с позиции диалектического и исторического материализма обосновали значение общественной практики для формирования эстетического сознания, разработали коренные проблемы эстетики: о социальной природе искусства, о сущности реализма, о народности художественного творчества и ряд других вопросов.

На рубеже XIX — XX вв. начинает складываться принципиально новая ситуация в художественной практике и ее творческом осмыслении. Своеобразие новых, неклассических теорий заключалось в том, что они уже не стремились продолжать анализировать природу искусства и эстетическое творчество человека в рамках целостных логических систем. Среди таких философских теорий в первую очередь выделяют позитивизм, философию жизни, психоанализ, интуитивизм.

Основоположником философского позитивизма является Огюст Конт (1796 —1857), автор «Курса позитивной философии». Центральной идеей этого учения было провозглашение преимущества позитивного, конкретно-научного знания перед умозрительными философскими рассуждениями. Позитивистская традиция в эстетике объясняла сущность человека и принципы социальной жизни посредством категорий, заимствованных в естествознании. Позитивисты видели основным источником искусства природные потребности человеческой физиологии и психики, в то время как социальная среда считалась лишь внешним условием художественной деятельности. Идеи позитивизма нашли выражение в одном из направлений искусства второй половины XIX вв. — натурализме. (Г.де Мопассан, Э. Золя, братья Э. и Ж. Гонкур).

Одним из ярких представителей неоклассической эстетики XIX вв. был Фридрих Ницше (1844 —1990), последователь идей А. Шопенгауэра и Р. Вагнера. Он так же, как и они, важнейшим двигателем человеческого про­гресса считал «мировую волю». Особый интерес представляет его эстетическая теория аполлонического и дионисииского искусства. Дав детальную характеристику этим двум взаимоконфликтным началам в книге «Рождение трагедии из духа музыки», Ницше определил аполлоновское творчество как постоянный самообман для тех, кто хочет с помощью искусства дистанцироваться от горестей бытия, упорядочить мир. Поэтому философ отдает предпочтение дионисийскому творчеству, способному отражать реальное состояние мира, которому чужда гармония.

Ницше выступал противником «омассовления» культуры, являясь сторонником элитарной концепции «сверхчеловека».

В конце XIX в. получает известность психологическое учение — фрейдизм, основателем которого был австрийский психолог Зигмунд Фрейд (1856 —1939). Наибольший интерес для эстетического знания представляют его суждения, содержащиеся в «Лекциях по введению в психоанализ», «Неудовлетворенность культурой», «Леонардо да Винчи. Этюд по психосексуальности», «Достоевский и отцеубийство», «Поэт и фантазия». В центре его деятельности было исследование проблемы бессознательного как самостоятельного, не зависящего от сознания безличного начала человеческой души. Фрейд выдвинул гипотезу о том, что в основе любых форм человеческой активности лежит единый стимул — стремление к удовольствию (либидо). Возникновение невротических состояний происходит тогда, когда различные запреты, ограничения подавляют эмоциональное самовыражение человека. Нарастающая агрессивность может быть подавлена обществом, которое не дает выхода всем побуждениям индивида без исключения. В результате человеческое «Я» замкнуто между двумя противоположными полюсами — природной стихией «Оно» и требованиями культуры «Сверх-Я». Последнее выполняет роль внутреннего цензора, благодаря которому человек может жить, как культурное существо. С помощью разума, возможно, подчинять «Оно» важнейшим целям и на­правлять сексуально-биологическую энергию в творческое русло. Процесс, когда бессознательные силы обретают форму влечения к познанию, искусству, Фрейд назвал сублимаицей. В отличие от Фрейда, который исследовал бессознательное в качестве природной сущности человека и видел его постоянным источником конфликта между человеческой душой и культурой, его последователь — швейцарский психолог Карл Густав Юнг (1875 — 1961) считал, что в психике человека помимо индивидуального бессознательного существует более глубокий слой — «коллективное бессознательное». Оно является отражением опыта прежних поколений, запечатленного в структурах мозга. Этот опыт сохраняется в так называемых культурных архетипах — изначальных представлениях о мире и находящих свое выражение в мифах, верованиях, сказаниях, сновидениях, произве­дениях искусства. Именно «архетипическая матрица» лежит у истоков вечных тем и образов мировой культуры, дарит человеку вдохновение и является источником творческой энергии. Поэтому, в отличие от Фрейда, Юнг настаивал на доверии к бессознательному, способному дополнять и плодотворно сотрудничать с сознанием человека.

С середины XIX в. во Франции широкое распространение получило философское учение экзистенциализма (отлатинского «существование»), мэтрами которого считаются Жан-Поль Сартр (1905 — 1980) а Альберт Камю (1913 — 1960). Исходной мыслью данного учения является признание того, что истинным есть только индивидуальное свободное существование человека. Возможность познания «экзистенции» происходит при помощи человеческого воображения и эмоций. Следовательно, одна из главных задач человека — углублять, расширять и реализовывать свою субъективность. Экзистенциализм настойчиво подчеркивал неизбежную разобщенность и непонимание людей, поэтому его можно характеризовать не только как философию свободы, но и как философию пессимизма. В эстетике экзистенциализма искусство рассматривалось как область практики, где по преимуществу реализуется свобода человека. По мнению А. Камю, ценность искусства заключается в том, что оно с помощью собственных иносказаний-символов обладает возможностью нахождения согласия между человеком и его опытом. Поиск, который ведет искусство, помогает «полюбить этот ограниченный и смертный мир, предпочитая его всем другим». В отличие от Сартра, Камю считал, что все исторические революции были враждебны искусству, которое свободно от всяких оков. Таким образом, своеобразие экзистенциального толкования искусства и человека кратко можно определить как пессимизм интеллекта и оптимизм веры.

На первую половину XIX в. приходится развитие интуитивистской эстетики, отличавшейся особым вниманием к разработке нерациональных предпосылок художественного творчества. Ярким представителем этого направления является Анри Бергсон (1859 —1941), провозгласивший преимущество иррациональной интуиции над интеллектом и трактовавшим ее как главный способ проникновения в тайны мира, как высшую форму познания. По мнению А. Бергсона, бесконечная рефлексия выступает разрушительной силой, губительной для человека. Единственное, что может ее остановить, это мифотворческая способность, отождествляемая философом с художественным творчеством. Именно искусство способно помочь процессу самоидентификации человека, так как, с одной стороны, дает возможность развития мифотворческого сознания, а с другой — сам процесс мифотворчества помогает человеку в формировании иллюзии овладения бытия.

Последователем бергсоновских идей стал итальянский философ Бенедетто Кроче (1866 — 1952). Он также подчеркивал творческий, формообразующий характер интуиции, которая, по его мнению, обладает способностью схватывать уникальное, неповторимое. Искусство, базирующееся на интуиции, способно более глубоко проникать в сущность вещей, чем основанная на интеллекте наука, познающая действительность в понятиях.

Зародившийся в начале XX в. структурализм связывал несовершенство предшествующих эстетических теорий с недостатком их внутренней ясности и рациональности. Наибольшее распространение структурализм получил во Франции и связан с именами К. Леви-Стросса, Р. Барта, М. Фуко и др.

Главное поле исследования структуралистов — текст (в широком смысле слова). В качестве текста может рассматриваться как художественное произведение, так и все, что является продуктом культуры, деятельности человека. Основные понятия структурализма: структура, знак, значение, элемент, функция, язык. С точки зрения методологии структурализма, в первую очередь подлежат обсуждению вопросы о функционировании искусства и человека в контексте культуры. С помощью выявления разных уровней и граней текста в структурализме отслеживаются процессы художественного осмысления. Поэтому центральным понятием данного учения является инвариант — некая устойчивая связь элементов, выступающая глубинной основой произведений. Важным достижением структурализма является то, что благодаря выявлению в художественном тексте отдельных элементов стало возможным построение символического словаря культуры.

Введение в философию понятия «феномен» (от греческого «являющееся») определило создание в начале XXв. науки феноменологии. Объектом философско-эстетического исследования здесь выступают явления, данные нам в опыте, то есть «феномены» как результат «самообнаруживающегося» бытия. Родоначальник феноменологической философии — немецкий философ Эдмунд Гуссерль (1859 —1938) выступал против любого эмпиризма, а в качестве основного предмета философского анализа определил «жизненный мир» человека как основу «объективного подсознания», где «трансцендентальное» сознание субъекта является определяющим фактором бытия. Выявление чистых сущностей, свободных от эмпирического содержания, осуществляется с помощью многоступенчатого метода — феноменологической редукции, основанной на сведении сложного к простому, высшего к низшему. В ходе этой редукции остается последнее нераз-ложенное единство сознания — интеницональность. Именно она является краеугольным понятием в феноменологической эстетике, где ведущая роль ее в теоретических раз­работках принадлежит польскому ученому Роману Ин-гардгну (1893 — 1970). Он трактовал интенциональность и как психологическую, и как гносеологическую категорию. Реализация этой способности позволяла прежде всего анализировать природу «чистого бытия» художественных пред­метов и определять их эстетическую ценность.

Многообразие теоретико-методологических разработок XIX — XX вв. способствовало обогащению понятийно-категориального аппарата эстетики и формированию новых направлений в искусстве, отражающих эстетический поиск в творческой деятельности людей.

ИСКУССТВО КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ФЕНОМЕН