3.4. Пора возмужания.

Жизнь в старческих воспоминаниях неизменно делилась на две половины: до свадьбы и после свадьбы.

И впрямь, еще не стихли песни и не зачерствели сва­дебные пироги, как весь уклад, весь быт человека резко менялся.

Закончен наконец драматизированный, длившийся не­сколько недель свадебный обряд. Настает пора возмужания, пора зрелости — самый большой по времени период челове­ческой жизни.

Послесвадебное время не только самое интересное, но и самое опасное для новой семьи. Выражения «сглазить» или «испортить» считаются в образованном мире принад­лежностью суеверия. Но дело тут не в «черной магии».

Первые нити еще не окрепших супружеских связей легче всего оборвать одним недобрым словом или злым, пренебре­жительным взглядом.

Психологическое вживание невесты в мир теперь уже не чужой семьи проходило не всегда быст­ро и гладко. Привычки, особенности, порядки хоть и осно­ваны на общей традиции, но разны во всех семьях, во всех домах. У одних, например, пекут рогульки тоненькие, у дру­гих любят толстые, в этом доме дрова пилят одной длины, а в том — другой, потому что печи разные сбиты, а печи разные, потому что мастера неодинаковые, и т. д. Молодой женщине, привыкшей к девичьей свободе, к родительской заботе и ласке, нелегко вступать в новую жизнь в новой семье. Об этом в народе слагали несчетные песни:

Ты зайдешь черту невозвратную,

Из черты назад не возвратишься.

 В девичий наряд не нарядишься.

 Не цветут цветы после осени,

Не растет трава зимой по снегу,

Не бывать молоде в красных девицах.

Равноправие, а иногда и превосходство женщины в семье были обусловлены экономическими и нравственны­ми потребностями русского народного быта. Какой смысл для главы семейства бить жену или держать в страхе всех домочадцев? Только испорченный, глупый, без царя в го­лове мужичонка допускал такие действия. И если природ­ная глупость хоть и с усмешкой, но все же прощалась, то благоприобретенная глупость (самодурство) беспощад­но высмеивалась. Худая слава семейного самодура, по­добно славе девичьего бесчестия, тоже бежала далеко «впереди саней».

Авторитет главы семейства держался не на страхе, а на совести членов семьи. Для поддержания такого авторитета нужно было уважение, а не страх. Такое уважение заслужи­валось только личным примером: трудолюбием, справедли­востью, добротой, последовательностью. Если вспомним еще о кровном родстве, родительской и детской любви, то станет ясно, почему «боялись» младшие старших. «Боязнь» эта даже у детей исходила не от страха физической распра­вы или вообще наказания, а от стыда, от муки совести.

В хорошей семье один осуждающий отцовский взгляд за­ставлял домочадцев трепетать, тогда как в другой розги, ремень или просто кулаки воспринимались вполне равно­душно. Больше того, там, где господствовала грубая физи­ческая сила и страх физической боли, там процветали об­ман, тайная насмешка над старшими и другие пороки.

Главенство от отца к старшему сыну переходило не сразу, а по мере старения отца и накопления у сына хозяйственного опыта. Оно как бы понемногу соскальзывает, переливается от поколения к поколению, ведь номинально главой семейства считается дед, отец отца, но всем, в том числе и деду, ясно, что он уже не глава. По традиции на семейных советах деду принадлежит еще первое слово, но оно уже скорей совещательное, чем решающее, и он не видит в этом обиды. Отец хозяина и сын наглядно как бы разделяют суть старшинства: одному предоставлена форма главенства, другому содержание. И все это понемногу сдви­гается.

То же самое происходит на женской «половине» дома. Молодая хозяйка с годами становилась главной «у печи», а значит, и большухой. Это происходило естественно, по­скольку свекровь старела и таскать ведра скотине, месить хлебы сама уже не всегда и могла. А раз ты хлеб месишь, то и ключ от мучного ларя у тебя, если ты корову доишь, то и молоко разливать, и масло пахтать, и взаймы давать при­ходится не свекрови, а тебе. У кого лучше пироги получают­ся, у того и старшинство.

Супружеская верность служила основанием и супруже­ской любви, и всему семейному благополучию. Жены в крестьянских семействах плакали, когда мужья ревновали, ревность означала недоверие. Считалось, что если не верит, то и не жалеет, не любит. Оттого и плакали, что не любит, а не потому, что ревнует.

Любовь после свадьбы естественным образом перерождалась, становилась качественно иной, менее уязви­мой и более основательной. С непостижимой небесной вы­соты романтическое чувство как бы срывалось вниз, падало на жесткую землю, но брачное ложе, предусмотрительно припасенное жизнью, смягчало этот удар.

Рождение детей почти всегда окончательно рассеивало возвышенно-романтическую дымку. Жалость (любовь) суп­ругов друг к другу становилась грубее, но и глубже, она скреплялась общей ответственностью за судьбу детей и об­щей любовью к ним. Иногда, правда, и после рождения детей супруги сохраняли какие-то по-юношески возвышенные отношения, что не осуждалось, но и не очень-то по­ощрялось общественным мнением.

Семья без детей — не семья. Жизнь без детей — не жизнь.

Если через год после свадьбы в избе все еще не скрипит очеп и не качается драночная зыбка, изба считается несча­стливой. Свадьбу в таких обстоятельствах вспоминают с не­кой горечью, а то стараются поскорее забыть о ней.

Бездет­ность — величайшее несчастье, влекущее за собой прини­женность женщины, фальшивые отношения, грубость мужчины, супружескую неверность и т. д. и т. п. Бездет­ность расстраивает весь жизненный лад и сбивает с ритма, одна неестественность порождает другую, и понемногу в до­ме воцаряется зло. Тем не менее бездетные семьи разруша­лись отнюдь не всегда. Супруги, чтя святость брачных отношений, либо брали детей «в примы» (сирот или от дальних многодетных родственников), либо мужественно несли «свой креста, привыкая к тяжкой и одинокой доле.


Информация о работе «Из истории русской крестьянской семьи»
Раздел: Культура и искусство
Количество знаков с пробелами: 40532
Количество таблиц: 0
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
165126
0
15

... стали подпоясывать сарафан под грудью. В крестьянской и отчасти в купеческой среде сохранялся древний обычай скрывать волосы под головным убором или платком.   РУССКИЙ КОСТЮМ XIX ВЕКА Костюм 1804-1825 годов   Можно сказать, что история европейского Костюма XIX века начинается с революционных событий во Франции конца XVIII века, Принципы, по которым формировался костюм XIX столетия, были ...

Скачать
176206
0
0

... этнические, психологические стороны эмансипации (освобождения) женщин – защитники их прав и интересов впервые в истории России привлекли внимание общества к разнообразным проявлениям женского неполноправия. Одной из наиболее важных сторон женского вопроса стала проблема изменения положения женщин в семье, достижения их равенства в семейно-имущественных отношениях, расширения возможностей развода. ...

Скачать
21553
0
2

... изучению различных линий внутрисемейных отношений (муж - жена, братья - сестры и прочие), основанных на материалах архивов Черноземья, нет. Это свидетельствует о необходимости изучения данной проблемы. Решения волостных судов – один из источников изучения крестьянской семьи. Источником для изучения внутрисемейных отношений являются записи решений Воейковского волостного суда Данковского уезда ...

Скачать
59882
0
0

... В детской среде считалось позором, если о двенадцатилетней девочке скажут, что она "непряха", а о мальчике десяти лет, - что он "только и может гонять бабки". 2. Воспитание дворянских детей   Утопия дворянского воспитания[1]   Во второй половине XVIII в. идеологи дворянства провозглашают его культурной элитой общества и соответственно этой роли определяют политические, этические и бытовые ...

0 комментариев


Наверх