Тема протеста против гнета крепостников

3. Тема протеста против гнета крепостников

Обращение Тургенева к крестьянской жизни, естественно, вытекало из его антикрепостнических настроений. Основной идеей «Записок охотника» явился протест против крепостного права. «Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца – с чем я поклялся никогда не примириться…Это была моя Аннибаловская клятва; не я один дал ее себе тогда», - вспоминал потом Тургенев. [20, т. X, с. 302]

Россия крепостной эпохи являлась преимущественно крестьянской страной. Многочисленное крестьянство представляло собой основной эксплуатируемый класс, трудом которого главным образом жили господствующие классы при крепостном праве. Крестьянство не раз проявляло себя как революционная сила в стране. Крестьянский вопрос имел громадное значение для развития русской общественной мысли и русской литературы. Ленин указывал, что настроение Белинского, выраженное в знаменитом письме к Гоголю, зависело от настроения крепостных крестьян. С крестьянским вопросом сталкивался всякий честный мыслящий писатель в России. Крестьянская тема со времен «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева являлась одной из главных тем русской литературы. Глубоко и правильно понять развитие русской литературы XIX века, особенно крепостной эпохи, можно только в свете крестьянских и вообще народных настроений на каждом этапе этого развития. Эти настроения питали демократизм русской литературы, были источником своеобразия и глубины ее гуманистического пафоса.

Появление крестьянской темы в творчестве Тургенева отвечало важной тенденции общего развития реалистической русской литературы 40-х годов и стремление к художественному познанию народной жизни. Белинский, обличая пренебрежительное отношение реакционных дворянских деятелей к культурной теме, утверждал: «Природа – вечный образец искусства, а величайший и благороднейший предмет в природе – человек. А разве мужик – не человек? Но что может быть интересного грубом, необразованном человеке? – Как что? – Его душа, ум, сердце, страсти, склонности, - словом, все то же, что и в образованном человеке» [21, т. X, с. 300].

Ближайшим предшественником Тургенева – автора «Записок охотника» - был Григорович. Его повесть «Деревня» Тургенев признавал «по времени первой попыткой сближения нашей литературы с народной жизнью, первой из наших «деревенских историй». Заслугой Григоровича явилось правдивое изображение тяжкой участи крепостного человека, насилий и издевательств над его личностью. Однако в повестях Григоровича крепостной крестьянин выступает преимущественно как тип несчастного, униженного и обездоленного человека. Герои повести Григоровича еще ни в чем не обнаруживают своей внутренней силы. Сама крестьянская среда в повести «Деревня» производит впечатление гнетущее; жизнь крестьянина представлялась автору тупым, забитым, почти ничем духовно не просветленным и не согретым существованием. Такое изображение деревни будило протест против крепостного права, но не внушало веры в творческие силы народа, в его способность к самостоятельной, независимой от помещиков жизни.

В отличие от Григоровича Тургенев в первом же очерке из «Записок охотника» не только пробуждал в читателе сочувствие к крепостному крестьянину, но и приводил к мысли о богатых внутренних силах, таившихся в народной среде. В этом идейный и художественный пафос «Хоря и Калиныча».

Отстаивая незыблемость крепостного строя, реакционная публицистика на все лады твердила о необходимости помещичьей опеки над крестьянами, которые-де не смогут жить и хозяйничать без барина. Тургенев своим очерком опровергал это утверждение. В знаменитом противопоставлении оброчного калужского крестьянина орловскому мужику, находящемуся на барщине, Тургенев осуждает крепостнические порядки в деревне. «Орловский мужик…угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных сосновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах… глядит весело и смело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах». [19, с. 187]. Оброчный крестьянин чувствовал себя более независимо, чем барщинный; он был удален от повседневного надзора и вмешательства в его жизнь помещика и господских приказчиков. Хорь живет на оброке, барин Полутыкин, в сущности, оставил его в покое и Хорь окреп. А что довело Калиныча до разорения нищеты? «Опека» его барина-окопника. Трудно было в подцензурной форме выступить более ясно против крепостного права, чем это сделал Тургенев в первом же очерке «Записок охотника».

В «Мертвых душах» образами для Митяя и дяди Миная, Селифана и Петрушки Гоголь убеждал, что господство ноздревых, собакевичей и чичиковых отупляет крепостного крестьянина. Вместе с тем великий писатель в лирических отступлениях воспел живую душу народа, не сломленную веками рабства.

Немало тупых и забитых крепостническим гнетом крестьян появляется и на страницах «Записок охотника». Но уже в «Хоре и Калиныче» в типических чертах крепостных людей Тургенев воплощает лирическую тему Гоголя в реальных образах самой действительной жизни.

Антикрепостническая направленность «Записок охотника» проявляется прежде всего в тех рассказах, в которых непосредственно сопоставлены помещики и крестьяне. Таких рассказов немного, и в них основной общественный конфликт эпохи показан с особой силой. Это - «Хорь и Калиныч» (крестьяне и Полутыкин), «Ермолай и мельничиха» (Арина и Зверков), «Малиновая вода» (Степушка и шумихинский барин, Влас и молодой граф), «Льгов» (Сучок и его господа), «Бурмистр» (крестьяне и Пеночкин), «Контора» (Павел и госпожа Лоснякова с ее главным конторщиком), «Два помещика» (буфетчик Вася и Стегунов), «Петр Петрович Каратаев» (Матрена и ее барыня).

Другие рассказы построены иначе: центральное место занимают или крестьяне («Касьян с Красивой Мечи», «Бежин луг», «Бирюк», «Живые мощи»), или простые люди из народа («Певцы»), образы же помещиков даны или на периферии, ли совсем отсутствуют; тем не менее читателю совершенно ясна крепостническая обстановка, и придают развитию действия характер того ли иного драматического конфликта. В самом деле, читателю необходимо представить себе условия крепостного права, чтобы в полной мере понять жажду справедливости, поиски праведной земли у Касьяна, темноту и суеверия мальчиков «Бежина луга», сложное положение Бирюка, трагическую судьбу Акулины в рассказе «Свидание» и Лукерьи в рассказе «Живые мощи», гибель талантливых людей из народа в «Певцах».

Не следует думать, что антикрепостническая направленность «Записок охотника» проявляется только в рассказах, где показана их талантливость или губительное влияние на них помещиков-крепостников.

В «Записках охотника» есть целый ряд рассказов, которые на первый взгляд стоят в стороне от общей идейной направленности сборника, в которых нет крестьян, а фигурируют лишь помещики, причем автор ставит вопросы психологические, личной, интимной жизни героев. Таковы, например, рассказы «Уездный лекарь, «Мой сосед Радилов», «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин», «Конец Чертопханова».

Но при более внимательном анализе и эти рассказы не выпадают из общего идейного плана «Записок охотника»: вопросы, в них поставленные, также находят свое конкретное объяснение в условиях помещичьего быта той эпохи.

Только дворянско-крепостническая среда могла порождать таких людей, как выходец из разорившейся помещичьей семьи Чертопханов; в нем самым причудливым образом сочетались душевное благородство, доброта и великодушие с дворянским гонором, заносчивостью и сумасбродством; или таких, как Василий Васильевич («Гамлет Щигровского уезда»), также разорившийся мелкопоместный дворянин, человек высокой культуры, оказавшийся совершенно неприспособленным к жизни, лишним в кругу богатых помещиков и сановников, которых он презирал, но от которых не мог оторваться в силу своего происхождения, воспитания и слабохарактерности.

Необходимо перенестись в обстановку стародворянского крепостнического, с его предрассудками в области морали, с его фальшивой напускной требовательностью в вопросах брака, чтобы понять семейную драму Радилова, решившегося после смерти жены вступить в брак с ее сестрой, и тем нарушившего традиционные приличия.

И даже «поздняя любовь» умирающей девушки (в рассказе «Уездный лекарь») показана Тургеневым на фоне крепостного быта. Семья, к которой принадлежала героиня рассказа, и на этот раз была семья разорившихся помещиков: «отец был…ученый, сочинитель, умер в бедности», «жили в маленьком домике, крытом соломой», «с соседями мало водились оттого, что мелкие им не подстать приходились, а с богатыми гордость запрещала знаться». Этим вынужденным одиночеством дворянской семьи в значительной степени можно объяснить то, что когда у героини, в последние предсмертные часы проснулась страстная жажда жизни и любви, выбор ее пал на социально чуждого ей человека, на разночинца, уездного лекаря.

Все это придавало «Запискам охотника» яркую и выдержанную идейную направленность, делало рассказы Тургенева подлинным орудием общественно-политической борьбы, а вместе с тем скрепляло все рассказы в художественное целое.

В условиях цензурных преследований замыслы некоторых рассказов остались неосуществленными. Таковыми являются, например, очерк «Землеед». В его основе лежит действительный факт – расправа крестьян над своим помещиком, который ежегодно урезывал у них землю. По словам одного из мемуаристов, сюжет очерка, основанный на истинном происшествии, Тургенев излагал следующим образом: «Бывши студентом (как видите, это было очень давно), приехал я летом в деревню охотиться. На охоту водил меня старик из дворовых соседнего имения. Вот раз ходили мы по лесу, устали, сели отдохнуть. Только вижу я, старик мой все осматривается, головой покачивает. Меня это, наконец, заинтересовало. Спрашиваю: «Ты что?» - «Да место, говорит, знакомое…» И рассказал он мне историю, как когда-то на самом этом месте барина убили. Барин был жестокий. Особенно донимал он дворовых: конечно, потому, что они находились с ним в более близких сношениях, чем крестьяне. Вот дворовые и сговорились вытащить его ночью из дома куда-нибудь подальше и покончить с ним. Старик мой был еще тогда мальчишкой. Он случайно подслушал разговор и в ту ночь следил за заговорщиками, - видел, как стащили барина с завязанным ртом, чтобы он не мог кричать (мальчик бежал за этой процессией сторонкой). Когда мужики пришли в лес, мальчик спрятался в кустарник и оттуда видел все. Были страшные подробности – например, повар набивал барину рот грязью (в тот день шел дождь), приговаривая, чтобы тот его кушанья испробовал». [22, с. 84-85].

Не смог увидеть свет также очерк «Русский немец и реформатор», идея которого, по воспоминаниям того же современника, заключалась в изображении двух помещиков: «…один – З. в своей деревне все распоряжался, все порядок водворял – мужиков обстроил по своему плану, заставляя их пить, есть, делать по своей программе; ночью вставал, обходил избы, будил народ, все наблюдал. Другой был немец, рассудительный, аккуратный, но – у обоих мужикам приходилось плохо. Только З. вышел у меня до того поразительно похож на Николая Павловича, что нечего было и думать печатать, цензура ни за что бы не пропустила» [22, с. 85]

Крепостническое рабство Тургенев наблюдал еще в детстве, в имении своей матери, присматриваясь к жизни крестьян Спасского-Луговинова и окружающих деревень. «Я родился и вырос, - писал Тургенев, - среди побоев и истязаний. Ненависть к крепостному праву уже тогда была во мне» [23, т II, с. 286]. Глубоким чувством этой ненависти проникнута и книга Тургенева.