Тенденции развития корпоративных конфликтов в России

2.2 Тенденции развития корпоративных конфликтов в России

Процесс - форма жизни права и форма эта должны быть гибкой, чтобы право не находилось в прокрустовом ложе. Думается, что в процессуальном законодательстве и практике его применения существует ряд недостатков, которые требуют устранения.

Всем известны традиционные оффшорные зоны. Центральный банк даже публикует их список. Сделано это неспроста. Понятно, что подавляющее большинство иностранных компаний, представленных в акционерном капитале российских акционерных обществ, являются также российскими. В том смысле, что контролируют их "наши люди". Между тем споры с участием этих компаний рассматриваются по правилам производства по делам с участием иностранных лиц с присущими этой процедуре особенностями уведомления этих лиц, сроками рассмотрения дела и пр. Возможно, законодателю следует установить, что все компании из этих стран обязаны иметь на территории России уполномоченного представителя. Этот представитель будет обязан, например, получать аккредитацию при ВАС РФ. При этом необходимо сообщать свой адрес. Должна действовать презумпция надлежащего уведомления такой иностранной компании, если сообщение о дне судебного заседания будет доставлено по этому адресу. Компания должна нести риск изменения этого адреса либо расторжения договора с представителем и неназначения нового. Это предложение, возможно, нелиберально. Но зато полезно.

Следует изменить общее правило о распределении бремени доказывания применительно к отрицательным фактам. Если лицо ссылается на то, что того или иного обстоятельства не было, то доказать факт наличия этого обстоятельства должно другое лицо. Если это лицо доказать наличие данного обстоятельства при помощи доказательств, имеющихся у этого лица, не сможет, то суд должен исходить из того, что этого обстоятельства не существовало вовсе.

В процессуальное законодательство в том или ином виде следует включить так называемые доказательственные презумпции. Речь идет о том, что если лицо уклоняется от предоставления в суд того или иного доказательства, то факты, которые по утверждению другого лица подлежат подтверждению этим доказательством, должны считаться установленными в неблагоприятном для уклоняющегося лица смысле. Конечно, это лицо не должно быть лишено права доказать невозможность предоставления запрошенного судом доказательства. Эта презумпция, таким образом, станет своего рода санкцией для недобросовестных участников процесса. Чем, без сомнения, будет обеспечена более полная защита прав и интересов добросовестных участников.

Представляется, что институт арбитражных заседателей является излишним. Если есть потребность в специальных знаниях, то этой цели могут служить специалисты и эксперты. При этом можно было бы выслушивать в судах специалистов в той или иной области правоведения. Для них можно было бы установить специальный процессуальный статус. Кроме того, судам, затрудняющимся решить тот или иной правовой вопрос, можно рекомендовать запрашивать заключения в учебных и научных заведениях по тем или иным спорным аспектам права. Привлечение арбитражных заседателей в какой-то мере нивелирует значимость профессии судьи.

Думается, правило о том, что при кассационном пересмотре промежуточных судебных актов в суд кассационной инстанции в любом случае уходит все дело целиком, также нуждается в пересмотре. Как уже отмечалось, зачастую недобросовестные участники процесса обжалуют любое определение, даже то, которое по закону заведомо не подлежит обжалованию. Так, обжалуется определение об отказе приобщить к делу тот или иной документ. У суда нет формального права не отправить кассационную жалобу вместе с делом в суд кассационной инстанции. Это позволяет "подвесить" дело и не дать ему быть рассмотренным по существу. Кроме того, часто недобросовестные участники процесса намеренно не прикладывают к кассационной жалобе требуемые по закону документы. Последствием этого является оставление жалобы без движения и назначение срока для устранения недостатков. Но дело из суда первой инстанции все равно уходит.

Считаем, что процедура направления дела в вышестоящую инстанцию должна быть изменена. Дело должно поступать туда после проверки кассационной жалобы на формальное соответствие требованиям, указанным в законе, а также после проверки кассационной инстанцией возможности обжаловать то или иное определение суда в кассационном порядке. Ведь для решения этих вопросов суду кассационной инстанции не обязательно знакомиться с материалами дела.

Возникновению противоречащих друг другу по содержанию судебных актов способствует возможность рассмотрения спора с одним и тем же предметом в двух разных судах. То есть проблема коренится в территориальной подсудности.

По нашему мнению, на законодательном уровне эту проблему полностью не решить. Можно лишь устранить наиболее распространенные способы искусственного изменения подсудности.

Сконцентрировать рассмотрение всех дел, связанных с акционерным обществом, в одном суде, как это иногда предлагается, вряд ли возможно. Это повлечет за собой нарушение прав мелких акционеров, которые вынуждены будут во всех случаях обращаться в суд по месту нахождения акционерного общества. А это может быть для них затруднительным прежде всего по финансовым соображениям. Ведь крупные акционеры могут, например, установить, что местом нахождения акционерного общества является Владивосток. Тогда акционеру, проживающему в Москве и оспаривающему договор купли-продажи акций, заключенный двумя другими акционерами, проживающими в Москве, придется ехать во Владивосток. О доступе к правосудию в этом случае придется забыть.

Вместе с тем существует большое количество законодательных лазеек, хорошо известных практикующим адвокатам, используя которые можно перенести рассмотрение спора в удобное место. Пожалуй, наибольшей популярностью пользуется "схема с договором поручительства". Предположим, стороне договора купли-продажи акций требуется признать недействительным этот договор. При этом сторонами договора являются лица с местонахождением в Москве. Но по каким-либо причинам истец не хочет судиться в Москве. Тогда он находит фирму с нужным ему местонахождением. Эта фирма заключает с ним договор поручительства. Как известно, должник по обеспеченному обязательству не является стороной договора поручительства. Поэтому должник узнает о существовании такого договора только в суде. После заключения договора кредитор обращается в суд с требованием о признании такого договора недействительным, поскольку недействительно обеспеченное им обязательство. Ответчиками по такому иску являются поручитель и должник по основному обязательству. Или должник привлекается третьим лицом. Спор, в котором участвуют соответчики, рассматривается по месту нахождения одного из ответчиков. В приведенном примере спор может быть рассмотрен по месту нахождения поручителя. А результатом судебного решения будет судебное подтверждение недействительности договора купли-продажи акций. Эта схема знает большое количество вариантов. Не будем их здесь подробно описывать.

Подобных схем много. Их можно запретить на законодательном уровне. Применительно к только что приведенному примеру, можно, например, указать в АПК РФ, что если одним из оснований оспаривания договора поручительства является недействительность обеспеченного обязательства, а иск подан одной из сторон обеспеченного обязательства, то рассмотрение такого спора возможно только по месту нахождения другой стороны обеспеченного поручительством обязательства. Можно законодательно устранить и вариации этой схемы. Это уже вопрос законодательной техники.

Ряд этих схем можно устранить и путем дачи высшими судебными инстанциями соответствующих указаний нижестоящим судам. Практика показывает, что суды крайне редко идут на прямое нарушение указаний высших судебных инстанций.

Аргументами здесь могут быть нормы о злоупотреблении процессуальными правами. Речь идет о том, что если суд установит (применительно к примеру с поручительством), что оспаривание договора поручительства не представляет собой окончательной процессуальной цели истца, либо существуют иные обстоятельства, указывающие на стремление истца искусственно изменить подсудность, то суду следует возвращать исковое заявление (подп. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ). Если эти обстоятельства выяснились уже после принятия искового заявления к производству, то судам следует более активно пользоваться подп. 3 ч. 2 ст. 39 АПК РФ и передавать дело в другой арбитражный суд. Ведь в подобном случае злоупотребление истцом процессуальным правом имело место изначально, только обнаружилось позднее. Поэтому налицо все предпосылки для применения подп. 3 ч. 2 ст. 39 АПК РФ.

Считаем, что процессуальный закон должен давать право суду требовать личного участия истца в рассмотрении дела. Это позволит выявить случаи злоупотребления истцом процессуальными правами. Не секрет, что многие крупные компании решают свои проблемы при помощи исков мелких акционеров, которые ничего не знают ни о том, что они являются истцами, ни о том, что их права нарушены. Как правило, эти акционеры дают согласие на подписание тех или иных бумаг за скромное вознаграждение или по другим причинам.

Если такое лицо вызвать в суд и задать ему даже несколько вопросов, то его марионеточное состояние станет очевидным. Однако АПК РФ не знает эффективных механизмов понуждения граждан к личному выступлению в суде. Более того, каждому лицу, участвующему в деле, предоставлен выбор между личным участием в деле и участием в деле через представителя (ч. 1 ст. 59 АПК РФ).

Отсутствие в законе упомянутых правил является одной из важных причин обилия исков, поданных мелкими акционерами.

Иногда важно и личное присутствие ответчика. Это важно в тех случаях, когда кто-то действовал "от его имени". Тогда суду может быть интересно послушать лично ответчика. Автору довелось столкнуться с ситуацией, когда интересы судебного пристава-исполнителя представлял старший судебный пристав! Все попытки привлечь судебного пристава к участию в деле, чтобы он дал пояснения по тем или иным своим действиям (этот умелец умудрился провести все исполнительное производство, в том числе продать имущество стоимостью более 6 млрд. рублей за пять дней с момента поступления исполнительного листа в службу), окончились ничем. У автора была идея доказать в суде незаконность действий пристава указанием на то, что пристав эти действия не совершал, за него их совершал кто-то другой. Личное участие пристава помогло бы выявить данное обстоятельство.

Высшие судебные инстанции должны разъяснить, что суды должны допускать к участию в деле всех представителей юридического лица, имеющих на руках доверенности, выданные разными директорами этого юридического лица. При этом ситуация не должна изменяться и в том случае, если на руках у одного из представителей находится документ об отзыве всех прочих доверенностей.

В подтверждение правильности этого предложения можно сослаться на следующее. Суд может не допустить к участию в деле того или иного представителя юридического лица только при том условии, если докажет, что решение собрания акционеров, на котором был избран выдавший доверенность директор, является недействительным. Но по общему правилу это можно сделать только в самостоятельном судебном процессе. И только после оценки соответствующих доказательств.

Исключение из этого правила сформулировано только для трех случаев (отсутствие кворума, нарушение компетенции общего собрания, принятие решения по вопросам, не включенным в повестку дня). В указанных случаях суд может не принять требования или возражения сторон по иску, основанные на собрании акционеров, проведенном с указанными нарушениями, и принять решение в соответствии с законом. Нетрудно заметить, что это правило, сформулированное судебной практикой, не подлежит применению при решении вопроса о допуске представителей стороны для участия в деле. Ведь в данном случае сторона не основывает на решениях общего собрания свои требования или возражения по иску. Поэтому даже в том случае, когда суд установит, что собрание акционеров, на котором был избран директор, выдавший доверенность представителю юридического лица, проведено с указанными в п. 26 Постановления Пленума ВАС РФ N 19 нарушениями закона, он не вправе игнорировать решения данного собрания, если они не были признаны недействительными в судебном порядке.

Сложнее обстоит дело тогда, когда один из представителей юридического лица имеет на руках определение об обеспечении иска в виде запрета любым лицам исполнять решения общего собрания акционеров, на котором был избран директор, выдавший доверенность другому представителю. Думается, что подобные обеспечительные меры не могут быть препятствием для участия представителя, уполномоченного таким директором, участвовать в процессе, начатом не им. Такой представитель, равно как и директор, должен быть лишен возможности инициировать судебный процесс. Конечно, в процессе, в котором участвуют несколько представителей, уполномоченных разными директорами, невозможны распорядительные действия по требованию одного из них, против которых возражает другой представитель.

Объяснить предлагаемый подход можно следующим. Обеспечительные меры принимаются при наличии определенных оснований. Поэтому и содержание обеспечительных мер должно толковаться с учетом этих оснований. Меры должны препятствовать невозможности или затруднению исполнения судебного решения либо препятствовать причинению заявителю существенного вреда (ч. 2 ст. 90 АПК РФ). Более никаким целям обеспечительные меры служить не могут.

Участие представителя, уполномоченного директором, избранным на собрании, решения которого не подлежат исполнению в силу определения об обеспечении иска, в судебном процессе, начатом по иску, подписанному другим лицом, не может препятствовать исполнению судебного акта либо причинить заявителю существенный вред. Поэтому нет причин запрещать такое участие на основании рассматриваемых обеспечительных мер. Такой запрет означал бы выход за пределы определения об обеспечении иска.

Динамика развития российского бизнеса в настоящее время нередко порождает ситуацию, когда законодательство, призванное обеспечить стабильность и гарантировать безопасность для участников рынка, на деле не успевает за ходом событий и потому не в полной мере адекватно реагирует на реалии текущего момента. Это противоречие объективно приводит к увеличению числа конфликтов в сфере корпоративного управления.

Сложившуюся ситуацию усугубляет тот факт, что современный российский бизнес по сути своей чрезвычайно агрессивен, а возможностей для недобросовестных бизнесменов и полукриминальных элементов найти лазейку в действующем законодательстве более чем достаточно. Недружественные слияния и поглощения - проблема, которая постоянно сдерживает цивилизованное развитие российского рынка, мешает здоровой конкуренции, дестабилизирует экономическую и социальную ситуацию, способствует засилью спекулятивного капитала. Усугубляют ситуацию такие негативные явления, как фактическая незащищенность прав собственности, облегчающая поглощения, высокие транзакционные издержки размещения акций на российском рынке, несовершенство инфраструктуры фондового рынка и несовершенство платежной системы.

По большому счету явление законного и цивилизованного слияния компаний - вполне нормальный процесс на современном этапе развития рыночных отношений. Слияния необходимы и целесообразны, поскольку они обеспечивают рост масштабов бизнеса путем установления контроля над однопрофильными компаниями или формирования цепочки технологически взаимосвязанных производств. Таким способом образуются отраслевые и вертикально интегрированные холдинги. Мировая практика показывает, что процесс слияния может быть выгодным работникам предприятия, его акционерам и экономике страны в целом. Поглощенное предприятие не ликвидируется. Напротив, в него вкладываются средства, что создает условия для успешного функционирования и роста рыночной стоимости акций. Эти позитивные изменения способны привести к росту дивидендов и заработных плат, реализуя интересы всех участников рынка.

Однако в настоящее время в нашей стране огромное количество поглощений и слияний предприятий проходит с грубыми нарушениями законности, нередко откровенно криминальным образом. Как результат - нестабильность экономики, напряженность в социальной сфере, неблагоприятный инвестиционный климат, недостаток долгосрочных вложений, обеспечивающих экономический рост в перспективе.

Важно отметить, что в современных условиях, когда предприятия нуждаются в серьезных инвестициях с финансового рынка, очевидным является то, что российское законодательство корпоративно не обеспечивает такую динамику. По данным на начало 2006 года, в России насчитывается больше 40 тыс. акционерных обществ, и из них всего 200 торгуются на открытых площадках. Из них 40 составляет 98% капитализации всего рынка (по данным "Время новостей" от 14.02.2006 N 25, с. 3). По мнению председателя комитета Госдумы по собственности Виктора Плескачевского, более 96% предприятий, функционирующих в организационно-правовой форме открытого акционерного общества, существует в этой форме необоснованно, поскольку не отвечает стандартам прозрачности компании и информационной открытости (по данным газеты "Вечерняя Москва" от 14.02.2006, с. 4).

По меркам фондовых рынков США, ЕС и Японии ситуация, когда лишь 0,1% формально публичных компаний дают 98% капитализации рынка, позволяет считать рынок неустойчивым (Рабуза С.В. Анализ мировых фондовых рынков. Минск, 2004. С. 125). В результате такая ситуация затрудняет привлечение капитала, особенно долгосрочные вложения. Именно поэтому в настоящий момент очень важно уделить особое внимание формированию эффективной концепции развития корпоративного законодательства.

В начале 2006 года МЭРТом была подготовлена Концепция развития корпоративного законодательства и концепция развития финансовых рынков. В феврале 2006 года она была рассмотрена на правительственном совете по конкурентоспособности. Глава Минэкономразвития Герман Греф представил Президенту Владимиру Путину главные составляющие Концепции, которые должны способствовать решению перечисленных проблем, связанных с недостатками корпоративного управления в России.

Прежде всего все более очевидной становится необходимость пересмотра устоявшейся практики разделения акционерных обществ на закрытые и открытые, и вышеуказанные количественные данные тому подтверждение. Этому факту способствует и наметившаяся тенденция объективной трансформации значительного числа предприятий в сторону обществ с ограниченной ответственностью. Это характерно для предприятий, которые в реальности представляют собой объединение капитала всего одной или двух групп собственников, в то же самое время являющихся менеджерами предприятия (закрытые акционерные общества). Смена организационно-правовой формы послужит своего рода фильтром, способствующим установлению четких статусов на рынке акционерных обществ, и внесет ясность для инвесторов относительно реальных объектов для капиталовложений. Кроме того, оставшиеся акционерные общества должны максимально приблизиться по стандартам раскрытия информации и управлению к западным публичным компаниям.

Важно стимулировать как можно большее число компаний к выходу на фондовый рынок. И реализовать это планируется как раз через коррекцию правовых статусов компаний. Необходимо преодолеть границы между формами ЗАО, ОАО и ООО. Тем ОАО, которые не считают для себя возможными биржевые стандарты раскрытия информации и не планируют размещать бумаги на бирже, следует преобразоваться в ООО. Превращение закрытого акционерного общества в общество с ограниченной ответственностью увеличивает ответственность бывших акционеров ЗАО, становящихся владельцами долей в ООО. Кроме того, по нынешнему законодательству определенное влияние на новое ООО получают учредители ЗАО, в самом ЗАО не имеющие, как и в ОАО, никакого реального влияния.

Механизм таких преобразований Государственная Дума рассматривала еще в 2005 году. Тогда депутатами было предложено принять поправки к Закону "Об акционерных обществах", регламентирующие порядок принудительного выкупа акций у миноритариев владельцами 95-процентных пакетов. Это позволит избежать еще одной распространенной формы корпоративных конфликтов, характерных для современных российских акционерных обществ, - разногласий, возникающих между мажоритарными и миноритарными акционерами. Зачастую миноритарий воспринимается менеджментом компании как элемент, только затрудняющий процесс корпоративного управления.

Предлагаемая практика принудительного выкупа акций соответствует международным нормам и, по словам авторов проекта, может способствовать "большей стабильности бизнеса в целом, поскольку позволит многочисленным ОАО, созданным в результате неправильной приватизации, преобразоваться в ООО". Существующая же в настоящее время ситуация в корпоративной среде объективно "создает почву для конфликтов и корпоративных захватов" (по данным газеты "Коммерсантъ" от 14.02.2006 N 26, с. 2).

Однако последствия осуществления вышеуказанных инициатив на практике могут быть неоднозначными. Во-первых, принудительный выкуп акций может быть расценен как ущемление прав миноритариев. Возможно, недовольство со стороны этих субъектов корпоративных отношений и не способно существенным образом помешать реализации преобразований, однако не брать в расчет этот факт нельзя.

Во-вторых, достаточно спорно, способна ли перерегистрация из ЗАО в ООО стимулировать публичность российских компаний, ведь помимо чисто правовых механизмов необходимы меры экономического характера, делающие возможным оживление фондового рынка. Открытым остается вопрос: будет ли достигнута основная цель МЭРТа, заключающаяся в увеличении числа акционерных обществ, соответствующих по стандартам раскрытия информации и основополагающим принципам корпоративного управления ведущим западным публичным компаниям. На наш взгляд, к сожалению, вполне возможна такая ситуация, в которой большинство российских компаний, привыкших к штампам и стереотипам отечественного способа ведения бизнеса, скорее пойдет на перерегистрацию организационно-правовой формы, чем на смену собственного стиля корпоративного управления и принятие стандартов информационной открытости компании. Кроме того, значительная часть российских компаний существует в форме группы компаний, объединяющих ООО, ЗАО и ОАО, - это не мешает им ни проводить с определенными ограничениями IPO, ни выпускать облигационные займы.

Вышеописанные предложения по совершенствованию корпоративного законодательства уже вызвали неоднозначную общественную реакцию. В частности, с критикой выступили крупные инвестиционные фонды, написавшие открытое письмо Президенту, с просьбой не допустить подобного реформирования. Стоит принимать во внимание и тот факт, что практически аналогичный проект в конце 2005 года рассматривало и правительство Украины. Однако он не был внесен в Верховную раду, из-за большого числа протестов и разногласий (по данным газеты "Наша Украiна" от 12.06.2005 N 13, с. 2).

Тем не менее участившиеся захваты и недружественные поглощения в корпоративной среде обусловливают также необходимость ужесточения мер по борьбе с рейдерством (незаконным либо полулегальным захватом чужой собственности). Из-за несовершенства законодательства и процветающей коррупции предприниматели-захватчики могут действовать различными путями. Это может быть увод имущества предприятия, прежде всего недвижимого, посредством фальсификации сведений о его единоличном исполнительном органе, формирование параллельных органов управления акционерным обществом или параллельно действующих реестров акционеров, использование обеспечительных мер по судебным искам с целью перехвата контроля над акционерным обществом и даже оказание силового давления на акционеров при проведении скупки акций.

Например, увод имущества предприятия происходит примерно по такой схеме. Нападающая сторона фальсифицирует протокол общего собрания акционеров, из которого следует, что акционерное общество приняло решение о смене генерального директора. Сведения о новом директоре направляются в регистрирующий орган для отражения изменений в государственном реестре юридических лиц. Далее новый директор оформляет продажу недвижимого имущества предприятия. Подчас этому предшествует получение дубликата якобы утерянных документов, подтверждающих права собственности на объект недвижимости. Затем перепродажа объекта осуществляется несколько раз, чтобы конечный владелец был защищен статусом добросовестного приобретателя.

Помимо увода недвижимого имущества у акционерного общества уже встречались случаи увода акций у его акционеров. Чаще всего здесь используется схема подписания передаточного распоряжения по нотариально оформленной доверенности акционера. Зачастую эта операция проделывается через подставных лиц.

При создании параллельных советов директоров, параллельных исполнительных органов управления, как правило, проводятся внеочередные общие собрания акционеров. При этом нарушаются требования по рассылке сообщений о предстоящем собрании, фальсифицируются документы рассылки, акционеры не допускаются на собрание, искажаются данные о кворуме, делаются ошибки при подсчете результатов.

Корпоративные конфликты часто сопровождаются борьбой за доступ к реестру акционерного общества и его регистратору. Нападающая сторона всегда стремится перетянуть регистратора на свою сторону и без ведома эмитента получить список лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров, или провести это собрание с участием регистратора в качестве счетной комиссии, или, наоборот, сорвать собрание при помощи регистратора, если это необходимо.

В процессе конфликта разворачивается борьба за реестр. В арсенале этой борьбы могут встречаться даже силовые захваты. Одно из проявлений борьбы за реестр - возникновение параллельных реестров. Это дает возможность нападающей стороне вести реестр у дружественного регистратора; проводить (и оспаривать) собрания и иные корпоративные действия; осуществлять операции по фальсифицированным документам. Одним из негативных последствий открытия параллельных реестров является то, что сбитые с толку миноритарные акционеры проводят операции с акциями, включая оформление наследования и через один, и через другой реестр. В результате становится невозможным определить, какой из них отражает истинное положение дел. Как правило, двойной реестр возникает там, где образуются параллельные органы управления.

В настоящее время профилактика корпоративных захватов фактически является делом самих компаний, которые потенциально могут стать жертвой захвата. В своем стремлении оградить себя от возможного риска потери бизнеса руководители предприятия зачастую осуществляют своего рода профилактику от нападений. Для этого привлекательность компании искусственно снижается. Например, недвижимое имущество превращается в средство обеспечения ссуды, взятой у дружественного банка. В этом случае отчуждение заложенного имущества возможно только с согласия залогодержателя и, следовательно, не может пройти незамеченным.

Другой защитной мерой является передача предприятием имущества в лизинг самому себе. Согласно Гражданскому кодексу РФ смена собственника имущества не влечет за собой расторжения договора аренды. Следовательно, предприятие защищено от угрозы внешнего нападения. Руководители предприятий все чаще стали прибегать и к такой профилактической мере, как письменное предупреждение регистрирующих органов о потенциальном конфликте и возможности неправомочных действий со стороны третьих лиц.

Сложившаяся ситуация требует существенных изменений в корпоративном законодательстве. Как сообщает "Независимая газета" от 14.02.2006 N 30, в планах Правительства РФ в течение двух лет корпоративное законодательство должно быть доработано таким образом, чтобы превратиться в эффективный инструмент защиты прав собственности. Изменения нормативно-правовых норм должны поставить вне закона способы захвата бизнеса, которые сегодня широко используются. Фактически рейдеров начнут привлекать к уголовной ответственности. В настоящее время наблюдается критическая ситуация в судебной системе. Следовательно, первоочередной задачей должно стать обеспечение "непротиворечивости судебных актов, принимаемых при рассмотрении хозяйственных споров".

Следующим шагом должно стать исключение возможности для злоупотребления процессуальными правами, в том числе при использовании института обеспечительных мер, повышении уровня реальной доступности правосудия по корпоративным спорам, включая раскрытие информации об инициируемом судебном разбирательстве и важнейших его этапах. Также предлагается сократить сроки исковой давности при обжаловании актов государственной регистрации юридических лиц и по требованиям об обжаловании корпоративных решений органов юридического лица.

В настоящее время, несмотря на то что согласно новому Арбитражному процессуальному кодексу РФ все дела по спорам, связанным с деятельностью хозяйственных товариществ и обществ, за исключением трудовых споров, отнесены к подведомственности арбитражных судов, механизм рассмотрения корпоративных дел в суде остается неотработанным. Некоторые категории корпоративных по своей сути споров формально остались подведомственными судам общей юрисдикции. Причем к подведомственности судов общей юрисдикции будет отнесено рассмотрение дел, корпоративных по своей сути, но замаскированных под трудовые споры. Такие дела, как правило, сопровождаются принятием судом обеспечительных мер, например, в виде запрета исполнять решение общего собрания акционеров (участников) и т.п., что облегчает перехват корпоративного контроля.

Предусматривается внесение изменений в действующее законодательство, уточняющих перечень корпоративных споров, которые относятся к специальной подведомственности арбитражного суда. Чтобы воспрепятствовать затягиванию дел, вслед за корректировкой законодательства о банкротстве вводится специальный порядок обжалования определений арбитражного суда. Определения могут быть обжалованы в рамках сокращенных сроков, при этом в вышестоящие инстанции направляется лишь часть материалов дела, непосредственно относящихся к обжалуемому определению, что делает возможным рассмотрение дела по существу в нижестоящем арбитражном суде.

Кроме того, формой борьбы с захватами, производимыми с участием судебной системы, должны стать требования об обязательном привлечении ответчика к участию в рассмотрении требования истца о применении обеспечительных мер. Необходимо также ввести практику обязательного предоставления встречного обеспечения, часть которого будет использована для погашения штрафов в случае, если процесс будет проигран или будет выявлен факт злоупотребления правом.

Итак, резюмируем. Слияния и поглощения в практике российского бизнеса зачастую превращаются в глубокие корпоративные конфликты, противоборство в которых нередко происходит не вполне законными, а то и криминальными способами. Основной причиной этого является несовершенство законодательства, ставящее под угрозу возможность цивилизованного развития акционерных обществ. Как результат - нехватка инвестиций и невозможность реализации долгосрочных проектов. В этой ситуации не может быть стабильной экономики, и, как следствие, периодически бывают всплески социальной напряженности.

Понимая необходимость кардинальных изменений в этой сфере, жизненно важно в данный момент осуществить меры, направленные на совершенствование законодательства, регулирующего корпоративные отношения. Существенные шаги в этом направлении уже делаются в настоящее время, а их результативность покажет будущее.

Очевидно, что полностью ликвидировать корпоративные конфликты в практике российского бизнеса практически невозможно. Однако от успешной борьбы с их негативными проявлениями во многом зависит дальнейшее экономическое развитие и вместе с тем социальное благополучие России.