Случайное и закономерное в процессе антропосоциогенеза

3. Случайное и закономерное в процессе антропосоциогенеза

Антропосоциогенез – это переходное состояние материи. Любое переходное состояние представляет собой звено в цепи развития предмета или явления, где признаки нового качества выражены еще не отчетливо, не обнаружили себя как противоположность по отношению к старому качеству, не вступили с ним в противоречие. Существует два подхода к проблеме закономерностей переходных состояний: 1) Переходные состояния определяются совокупностью законов как исходной, так и более высокой формы движения, при условии сохранения каждым из законов своей природы и своей области влияния. С этих позиций антропосоциогенез рассматривается как процесс, находящийся под контролем закономерностей, различных по своей природе: социальных (трудовая деятельность) и биологических (естественный отбор); 2) Существуют особые закономерности переходного периода как специфические закономерности антропосоциогенеза.[5]

Распространение дарвинизма происходило в борьбе вокруг основных проблем эволюционной теории: органическая целесообразность, происхождение видов, необратимость и направленность эволюции, прерывность и непрерывность процесса. В настоящее время окончательно доказано, что сущностью эволюции является адаптивное преобразование живых систем (популяций и их совокупностей) в результате взаимодействия множества факторов (мутация, волны численности, изоляция, миграция и др.), реализующихся через селекцию. Известно, что законы эволюции как массового статистического процесса действуют не на уровне отдельного организма, а на качественно более высоком, популяционном уровне. Именно виды, существующие в форме местных популяций, служат мерой эволюционного процесса и главным объектом изучения механизмов и движущих сил. Необходимое условие устойчивости организации популяции – ее изменчивость, в первую очередь наследственная. Элементарной единицей последней выступает мутация, которая является следствием взаимодействия генотипа и среды. Не отбор отдельных мутаций создает приспособление организмов, а постоянное включение этих мутаций в сложную систему целостного организма популяции и их шлифовка другими наследственными элементами. Эволюция осуществляется в ходе борьбы за существование и вытекает из безграничного стремления живого к размножению, и совершается в двух формах: уничтожение или отстранение от размножения менее жизнеспособных форм, выживание более приспособленных видов и особей в результате их индивидуального и межгруппового соперничества.

Приспособительный эффект мутации может быть только случайным, ибо он не предопределен ни природой организма, ни природой воздействующего мутагенного фактора. Отсюда некоторые ученые делают вывод о непредсказуемости эволюционного процесса. Но они забывают, что появление в организме определенной мутации (именно такой, а не иной) зависит и от природы организма, и от природы мутагенного фактора, следовательно мутация – явление не случайное, а закономерное. Возможно, не стоит абсолютизировать не доказанное окончательно положение. Но для науки, задачей которой является раскрытие законов природы, случайным будет лишь то, закономерность чего еще не доступна для понимания.

В настоящее время преобладает теория «двух скачков» в антропосоциогенезе: первый – переход от непосредственных животных предшественников человека (австралопитековых) к стадии формирующихся людей, изготовлявших орудия (архантропы); второй – появление на грани позднего палеолита Homo sapiens – сформировавшегося человека современного типа.

«Двум скачкам» противостоят две теории:

1) архантропы (питекантропы) были подлинно готовыми людьми, а их объединения – подлинными человеческими обществами. Антропосоциогенез рассматривается как разовый акт и сводится лишь к формированию физического типа человека. Этот взгляд обосновал Б. И. Семенов, но позднее от него отказался;

2) Питекантропы и неандертальцы ни в каком смысле не были людьми, они были животными, и их объединения носили биологический характер. Первыми людьми были неоантропы. Только с их появлением зародилось человеческое общество. Эту точку зрения отстаивал Б. Ф. Поршнев.

Источником таких противоречий является односторонний подход к процессу становления человека и общества. В период антропосоциогенеза человеческое общество одновременно и существует и не существует, ибо оно уже возникает, но еще не возникло. Всякое становление обязательно является единством бытия и небытия. Первая точка зрения абсолютизируют момент бытия общества, вторая – момент небытия, игнорируя момент бытия. Они превращают в единственный лишь один из скачков.

В отечественной науке Б. Ф. Поршнев и Ю. И. Семенов предложили гипотезу дочеловеческого, животного или рефлекторного труда. Разногласия между ними относились лишь к хронологическому рубежу. Первый переносил рефлекторный труд на этапы, предшествующие неоантропам, второй – на этап австралопитеков.[6]

Орудийная деятельность имеется только у гоминид. Она есть целесообразный целенаправленный результативный труд. Случаи употребления животными предметов в качестве орудий не есть орудийная деятельность, как не есть орудийная деятельность возведение бобровых плотин, строительство птичьих гнезд, муравьиных куч и т.д. Принципиальная разница между орудийной деятельностью гоминид и животным трудом: высокая временная динамичность, акты творчества, частые переходы на качественно новую ступень, детализация форм деятельности. Строительная и иная созидательная деятельность животных отличается от созидательной деятельности людей тем, что она узко запрограммирована, от нее почти нет отклонений, животная особь отвечает на зов наследственности, даже если он находится в условиях, в которых ответ на этот зов грозит гибелью. Инстинкт ограниченно целесообразен, так как он неизменен и автоматичен. Модификации малозаметны и малозначимы в рамках популяции и носят случайный характер. Изменения инстинктивного поведения при переходе от поколения к поколению происходят в связи с изменением в среде обитания. Но это относится лишь к групповой эволюции, у отдельных особей инстинкт строго автоматичен и повторяем.

В чем же заключается основная суть человеческой деятельности и ее отличие от животной? Если взять за основу изготовление орудий при помощи орудий, то оно не является логически достаточным, так как, то же самое могут сделать современные машины, а в экспериментальных условиях это наблюдалось у обезьян.

Поведение людей, входящих в состав различных обществ, и их материальная деятельность часто существенно различаются. И речь идет не о всегда возможных индивидуальных и групповых вариациях поведения. У людей в разных обществах могут быть совершенно различные потребности, стимулы, мотивы поведения и формы деятельности, чего не наблюдается в разных популяциях одного вида у животных. Совершенно ясно, что эти различия имеют свою основу не в биологии человека, а в чем-то ином, надбиологическом. Многие зарубежные исследователи видят такую основу в духовной культуре. Надбиологический характер культуры проявляется в особенностях ее развития. Если при биологическом развитии информация записывается в молекулах ДНК и передается через зародышевые клетки, то в данном случае она закрепляется в сознании и передается посредством примера, показа и языка. Биологическая наследственность передается только от родителей к детям, а культурная доступна каждой особи в пределах сообщества. В результате развитие культуры идет независимо от биологического развития.

Заключение

Появление разумной деятельности можно констатировать с появлением внегенетической формы передачи и накопления информации от поколения к поколению, что становится основой социальных закономерностей.

В свете проблемы антропосоциогенеза большое значение имеет способность высших антропоидов негенетически транслировать поведенческие находки от особи к особи и от поколения к поколению. Ни добывание термитов обработанными палочками, ни умение собрать воду губкой из разжеванных листьев, ни раскалывание орехов камнями не запрограммировано у шимпанзе генетически. «Использование конкретных материалов в качестве орудий – отмечает М. Л. Бутовская, - передается в популяциях этого вида как традиция. Самки шимпанзе из Таи, например, не только раскалывают орехи в присутствии своих детенышей, но и явно стимулируют их (наказанием или поощрением) к освоению оптимальных навыков колки».

Пожалуй, революционную роль в изменении представлений о возможностях высших антропоидов, в изменении отношения к ним сыграли сенсационные опыты Гарднеров по обучению шимпанзе амслену, американскому жестовому языку глухонемых. Многочисленные последующие эксперименты Премака, Румбо и др. показали, что шимпанзе, бонобо, гориллы способны осваивать сотни лексических единиц, понимать сложные синтаксические (т.е. логические) конструкции, осваивать компьютер и т. д.

Природа в своей восходящей эволюции вплотную приблизилась к культуре. Она вышла на тот уровень, с которого мог начаться переход к социокультурному миру как новому типу бытия.

Никто не ставит под сомнение, что "первотолчком" антропосоциогенеза было значительное природное изменение. Что это было, изменение климата, вытеснение наших предков из их зон обитания другими животными или что-то еще - тема дискутируемая, но в принципиальном плане это не столь уж важно. Ясно, что в стабильных природных условиях все животные виды продолжали бы успешно воспроизводить себя и свои сложившиеся формы поведения.

Вследствие значительного изменения природных условий прежние адаптации стали неадекватны. В таких обстоятельствах природа знает два сценария развития событий. Первый: вид просто вымирает (смягченный вариант - исчезают "затронутые" популяции); второй: если изменение условий происходит достаточно медленно, то с видом происходят биологические изменения, вплоть до формирования нового вида, который и сохраняется.

Уровень психического развития наших предков, означавший, что природная эволюция подвела их вплотную к культуре, сделал возможным для них реализацию другой, более быстрой и эффективной, стратегии адаптации. Возможность этой стратегии прежде всего основывалась на двух уже освоенных высшими антропоидами способностях: строить длинные цепи целенаправленного поведения (то есть, иначе говоря, решать достаточно сложные ситуативные задачи, творчески изобретая новые способы поведения, адекватные новым условиям), а также передавать эти сложные "наработки" следующим поколениям на основе подражания и даже элементарного обучения.

Вопреки распространенному мнению, те коренные природные изменения, которые послужили толчком к началу антропосоциогенеза не стали непосредственной причиной биологических изменений наших предков. Они стимулировали становление прасоциокультурной реальности и ее эволюцию в социокультурную. И только эти последние стимулировали биологические изменения наших предков. Начало социогенеза предшествует началу антропогенеза. В рамках единого процесса антропосоциогенеза социогенез начинается раньше и стимулирует начало антропогенеза.

Почему прекратилось размножение более приспособленных и вымирание менее приспособленных (за вычетом, разумеется, летальных мутаций)? Иначе говоря, почему забота о нетрудоспособных, посильная защита их от смерти стала отличительным признаком вида? Как бы ни звучал ответ на этот вопрос, сущность его – это самоустранение естественного отбора, как решающей движущей силы развития.

Список литературы

Вернадский В. И. несколько слов о ноосфере. М., 1991.

Ветхий Завет. М., 2002.

Ефимов Ю.И. Философские проблемы теории антропосоциогенеза. М., 1981.

Калягин Н. В. Происхождение цивилизации (социально-философский аспект). М., 1996.

Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1989. С.47.

Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека.

[1] Бытие. 1. 26, 27.

[2] Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1989. С.47.

[3] Вернадский В. И. несколько слов о ноосфере. М., 1991.

[4] Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека.

[5] Ефимов Ю.И. Философские проблемы теории антропосоциогенеза. М., 1981.

[6] Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1989.