История политических и правовых учений. Учебник для вузов под общей редакцией В.С.Нерсесянця. Норма-Инфоб М. 1999

 

 

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 1. Введение

 Возрождение и Реформация — самые крупные и знамена­тельные события позднего западноевропейского средневековья. Несмотря на хронологическую принадлежность эпохе феода­лизма, они по своей социально-исторической сути представляли собой антифеодальные, раннебуржуазные явления, подрывав­шие устои старого, средневекового мира. Разрыв с господство­вавшим, но уже превращающимся в анахронизм феодальным укладом жизни, утверждение принципиально новых стандартов человеческого бытия — вот что составляло основное содержа­ние Возрождения и Реформации.,Есгественно, что это содержа­ние видоизменялось и развивалось, приобретая в каждой из стран Западной Европы специфические черты, национально-культурную окраску.

Когда говорят о Возрождении, имеют в виду период кризиса римско-католической церкви и защищаемой ею ортодоксальной религии, формирования антисхоластического типа мышления, гуманистической культуры, искусства и мировоззрения.

Реформация же представляла собой облеченное в религиоз­ную форму и буржуазное по социальной природе движение против феодального строя, выступление против защищавшего этот строй католицизма, борьбу против непомерных притяза­ний римской курии.

Для Возрождения и Реформации характерны такие общие моменты, как: ломка феодальных и возникновение раннекапиталистических отношений, усиление авторитета буржуазных прослоек общества, критический пересмотр (в отдельных случа­ях — отрицание) религиозных учений, серьезный сдвиг в сторону секуляризации, «обмирщения» общественного созна­ния

Будучи по своему социально-историческому смыслу анти­феодальными, пробуржуазными явлениями, Возрождение и Реформация в своих высших (точнее, наивысших) результатах превзошли дух буржуазности, вышли за его пределы. Благодаря этому обрели жизнь такие образцы социокультуры, которые стали органичными и непреходяще актуальными компонентами всего последующего поступательного развития цивилизованно 162

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

го человечества. В ряд подобных замечательных образцов вклю­чается также известная совокупность политико-юридических ценностей и идей.

В процессе выработки последних деятели Возрождения и Реформации постоянно обращалась к духовному наследию античности, интенсивно его использовали. Конечно, такого рода обращения знало и западноевропейское средневековье. Однако сами фрагменты античной культуры, которые отбирались и переносились в современный феодальному средневековью кон­текст, а главное — способы, мотивы и цели их использования были существенно иными, чем в практике Возрождения и Реформации.

Идеологи Возрождения и Реформации не просто черпали требовавшиеся им представления о государстве, праве, полити­ке, законе и т. п. из сокровищницы духовной культуры антич­ной цивилизации. Демонстративное обращение к эпохе антич­ности являлось у них прежде всего выражением неприятия, отрицания господствовавших и санкционированнных католи­цизмом политико-юридических порядков и доктрин феодально­го общества. Именно эта установка определяла в конечном счете направление поиска в античном наследии государствоведческих идей, теоретико-правовых построений (моделей), нужных для решения новых исторических задач, которые встали перед людьми Возрождения и Реформации. Данная установка обус­ловливала и характер трактовок соответствующих политико-юридических воззрений, влияла на выбор форм практического приложения таковых.

В борьбе со средневековой консервативно-охранительной идеологией возникла система качественно иных социально-философских взглядов. Ее сердцевиной сделалась мысль о необходимости утверждения самоценности личности, призна­ния достоинства и автономии всякого индивида, обеспечения условий для свободного развития человека, предоставления каждому возможности собственными силами добиваться своего счастья. Такой гуманистический настрой складывающейся сис­темы социально-философских взглядов побуждал находить и в античном мировоззрении прообразы, созвучные упомянутому настрою, «работающие» на него.

В миропонимании Возрождения считалось, что судьба чело­века должна предопределяться не его знатностью, происхожде­нием, званием, конфессиональным статусом, а исключительно его личной доблестью, проявляемой активностью, благородст§ 1. Введение 163

вом в делах и помыслах. Приобрел актуальность тезис о том, что одно из главных слагаемых достоинства индивида — граждан­ственность, бескорыстное инициативное служение общему благу?В свою очередь, под понятие общего блага стало подводиться представление о государстве с республиканским устройством, опирающемся на принципы равенства (в смысле ликвидации сословных привилегий и ограничений) и справедливости. Гаран­тии же равенства и справедливости, залог свободы личности усматривались в издании и соблюдении законов, содержание которых согласуется с естеством человека. В рамках возрожден­ческого миропонимания была обновлена стародавняя концепция общественного договора. С ее помощью объяснялись как причи­ны возникновения государства, так и легитимность государственной власти. Причем ударение ставилось на значении сво­бодного изъявления своей воли всеми организующимися в государство людьми, обычно добрыми по природе.

Несколько по-иному обстояло дело в идеологии Реформации. В ней, правда, признавалась известная ценность земной жизни и практической деятельности людей. Признавалось право чело­века самому принимать решения по важным для него вопросам, отчасти отдавалось должное определенной роли светских учреждений. Такие и аналогичные им положения позволяют говорить о том, что дохристианские и внехристианские авторы оказали некоторое влияние на политико-юридическую мысль Реформации. Но все же главным ее источником было Священное Писание, Библия (в особенности— Новый Завет).

Возвращаясь к общей оценке социально-исторического зна­чения политических и правовых идей Возрождения и Реформа­ции, необходимо пояснить, какое конкретно содержание подра­зумевается, когда эти идеи аттестуются как раннебуржуазные. Во-первых, «ранняя буржуазность» означает отрицание фео­дально-средневековых экономических порядков, политико-юри­дических институтов, духовных ценностей с позиций более высоко стоящего на исторической лестнице общества — с позиций буржуазного строя. Во-вторых, она предполагает со­впадение по ряду пунктов жизненных интересов разнородных социальных групп, подвергавшихся в феодальную эпоху эк­сплуатации, угнетению, притеснениям, ограничениям. В-треть­их, «ранняя буржуазность» предполагает неразвитость (либо вообще отсутствие) тех специфических экономических, полити­ческих, социальных и других отношений, которые вызревают и становятся господствующими с победой буржуазного способа 164

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли

165

производства, буржуазного образа жизни. Своеобразие и вели­чие многих идей Возрождения и Реформации, сопровождавших и ускорявших начало возникновения новой эпохи всемирной истории, как раз и состоит в том, что они еще открыты для восприятия общечеловеческих социокультурных ценностей и благоприятствования им.

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли В истории концепций государства и права немного найдется таких, которые вызывали бы столь яростные споры их привер­женцев и противников, доброжелателей и радикальных крити­ков, как политические идеи знаменитого итальянского мыслите­ля Никколо Макиавелли (1469—1527). Большой знаток античной литературы, дипломат и политик (в частности, 14 лет работы на посту секретаря Флорентийской республики), он вошел в исто­рию политико-юридической мысли как автор ряда замечатель­ных трудов: «Государь» (1513), «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» (1519), «История Флоренции» (первое издание — 1532) и др.

Исследователи согласны в том, что творческое наследие Макиавелли по своему духовному содержанию весьма противо­речиво. Объяснение этому ищут в характере самой личности писателя, во влиянии на него драматически сложной эпохи, современником и вдумчивым аналитиком которой он был. Отме­чают его пламенную любовь к отечеству, тяжко страдавшему от внутренних междуусобиц, неистовства мелких тиранов, вмеша- тельства церкви в светские дела, вторжений иноземных держав, Также не без оснований подчеркивают его симпатии республи­канскому строю, отдельным демократическим институтам.

По иронии судьбы вышло так, что отмеченные сейчас (и иные подобные им) особенности Макиавелли как практического дея­теля и политического писателя запечатлелись главным образом в «Рассуждениях...», «Истории Флоренции» и в некоторых других его произведениях. Однако наибольший след в развитии мировой политической мысли оставили, конечно, не они, а макиавеллиевский «Государь». Но в нем-то как раз республи­кански-демократические мотивы, гражданско-гуманистические ноты звучат максимально приглушенно (если звучат вообще). Тут нет ничего удивительного. Макиавелли писал его вовсе не для прославления демократических и республиканских ценнос­тей, апологии права и гуманизма.

«Государь» при первом ознакомлении с ним предстает трак­татом (скромным по объему) о роли, месте и значении правите­ля, главы государства в Италии и Европе XVI в. Более внима­тельное его изучение показывает: в человеческих качествах и поведении государя Макиавелли на свой лад раскрывает черты, закономерности политической деятельности персонифициро­ванного в нем (т.е. в правителе) самого государства. В этой установке на выявление природы государства, а не в составле­нии портрета нужного стране правителя и даче ему советов, приспособленных к злобе дня, заключается глубокий концепту­альный смысл «Государя». Дальше разговор будет идти в основном о нем.

Мировоззренческая позиция Макиавелли при рассмотрении им вопросов политики, государства— позиция религиозного индифферентизма. Он практически исключает религиозную точку зрения из арсенала своих объяснительных средств. Глав­ный авторитет для него— опыт истории. Трактовка политики отделяется таким образом от теологии, религиозная аргумента­ция устраняется из государствоведения. Макиавелли постули­рует новый, по существу не известный ни античным писателям, ни мыслителям средневековья, закон: политические события, изменения в государстве, смена его форм происходят не по воле божьей, не по прихоти или фантазии людей, но совершаются объективно, под воздействием «действительного хода вещей, а не воображаемого».

Постулат самостоятельной трактовки политики, принятый Макиавелли, побудил его отъединить государствоведение не только от теологии. Это же он делает по отношению к этике. С его точки зрения, неуместно, нереалистично осмысливать и решать политические проблемы, находясь в кругу моральных критериев и суждений, ибо власть, политика, технология поли­тического господства (им в первую очередь посвящен «Госу­дарь»)— изначально явления внеморального плана.

Автор «Государя» мало озабочен решением этических вопро­сов. Главное для него выяснить: «какими способами государи могут управлять государствами и удерживать власть над ними». Прежде всего, полагает Макиавелли, созданием прочного фун­дамента власти. Власть государя «должна покоиться на крепкой основе, иначе она рухнет. Основой же власти во всех государст­вах... служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и, наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы». Логично, что у 166

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

Макиавелли опора законов (так же, как опора государственной власти) — армия, вооруженная сила. О праве, справедливости и т. п. речи нет.

Есть ряд политических приемов, с помощью которых госу­дарь в состоянии достичь высшей своей цели. Государь, «если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра». Чтобы удержаться у власти, благоразумный государь не станет пренебрегать теми пороками, которые на деле обеспе­чивают ему благополучие и безопасность. Не грех государю «ради сохранения государства» пойти против своего же слова. Поскольку о действиях всех людей заключают по результатам, «пусть государи стараются сохранить власть и одержать победу». Надо заимствовать из истории все наилучшее и наиболее достойное для сохранения государства. Государственная власть должна быть твердой и решительной; содействовать этому призвано — помимо всех прочих мер — ее прославление и возвеличивание. Для Макиавелли самосохранение и упрочение политической власти практически любой ценой — доминирующий интерес государственности.

Государство (введение самого термина stato, т. е. «государст­во» в политическую науку Нового времени связывают с Маки­авелли) выступает монополистом публично-властных прерога­тив. Оно трактуется в «Государе» преимущественно в значении аппарата, управляющего подданными, народом, обществом. Та­кой государственный аппарат включает в себя государя и его министров, чиновников, советников, прочих должностных лиц; другими словами то, что современным языком можно было бы назвать центральной администрацией. Этому аппарату, а вер­нее, конечно, государю, распоряжающемуся им, принадлежит публичная власть — право командовать государством, страной по своему усмотрению. Государь не должен допускать того, чтобы политическая власть в стране находилась еще в чьих-то руках; он обязан концентрировать ее всю только у себя.

Симпатии свои Макиавелли отдает тем единолично управля­емым государствам, «где государь правит в окружении слуг, которые милостью и соизволением его поставлены на высшие должности, помогают ему управлять государством».Управляя с помощью слуг, государь «обладает большей властью, так как подданные по всей стране знают лишь одного властелина; если же повинуются его слугам, то лишь как чиновникам и должнос­тным лицам, не питая к ним никакой привязанности». Государь

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли

167

просто поручает своим чиновникам и должностным лицам практическое выполнение его (и только его) воли.

Макиавелли отрицательно относится к тому, чтобы государь, принимая решения, был ограничен чьей-либо волей, испытывал давление постороннего интереса. Суть власти, самодержавия государя в том и заключается, что все в государстве определя­ется лишь его собственным усмотрением. Отсюда возражения итальянского мыслителя против наличия властных полномочий не только у чиновников и должностных лиц, получивших свои посты из рук государя, но также у баронов и магистратов.

Совершенно чуждо Макиавелли (будем помнить, что речь идет о «Государе») и представление о народе как о носителе, источнике верховной власти. Ни слова нет о правах народа на управление государством, даже на минимальное его подключе­ние к самостоятельному отправлению государственных дел. В политической сфере народу надлежит быть пассивной массой, превращаемой всевозможными манипуляциями со стороны государей в удобный и послушный объект государственной

власти.

В «Государе» мало говорится о деятельности правителя, обращенной непосредственно к потребностям и интересам самих управляемых (народа, знати, войска и проч.). По отношению к управляемым Макиавелли советует государю выступать глав­ным образом в облике опекуна народа. При этом правителю следует пребывать в убеждении, что знать — честолюбива, а народ — необузданная масса. Ему следует хорошо помнить, что в мире нет ничего, кроме черни, которая прельщается внешними эффектами и успехом. Умелый государь занимается наведением порядка в стране (городе), исключающим совершение преступ­лений должностными и частными лицами. Он ограждает поддан­ных от грабежа чиновников, предоставляет обиженным возможность взывать к его (государя) суду. Плох тот правитель, ! который не столько опекает своих подданных, сколько обирает их, который не ищет путей их умиротворения. Обеспечивая спокойствие в стране, государь тем самым повышает авторитет верховной (т. е. своей) власти.

Набор благодеяний, идущих от государства к подданным, узок. Военные и полицейско-охранительные меры (обеспечение внешней безопасности, устранение внутреннего беспорядка), покровительство ремеслам, земледелию и торговле — вот поч­ти и все. В этом наборе нет, например, места такому благодея­нию, как предоставление подданным гарантированных прав и 168

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

свобод, особенно политических. «Государь» на сей счет занима­ет, в общем, позицию умолчания. Она не случайна.

Там, где жизнь людей направляется приказом, где ими командуют, с правами и свободами подвластных одни только хлопоты. Кроме того, сам Макиавелли склонен считать, что подданные не очень уж заинтересованы в обладании такими правами и свободами. Людей волнует не их отсутствие, а прежде всего возможность сохранять в неприкосновенности свою собственность. Они в состоянии, думает Макиавелли, смириться с утратой свободы, престижа, власти (влияния), но никогда и никому не простят потерю имущества.

Опекая подданных, воздерживаясь (при отсутствии экстра­ординарных обстоятельств) от «притеснения» народа, государю одновременно нужно совершать все свои действия, адресуемые подданным и рассчитанные на их восприятие, именно как благодеяния. Обычно люди не надеются получить от государства что-либо полезное, хорошее для себя. Поэтому, когда они видят «добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязыва­ются к благодетелям». В отличие от обид, которые, по Макиавел­ли, надо наносить разом, благодеяние разумно оказывать малы­ми порциями, чтобы оно длилось дольше и чтобы подданные ощутили его как можно полней, лучше.

Макиавелли прекрасно сознает, что непременным условием осуществления политической власти в видах, угодных госуда­рю, является согласие с ней подданных. Он буквально заклинает правителя ни в коем случае не навлекать на себя их антипатии: «презрение и ненависть подданных — это то самое, чего госу­дарь должен более всего опасаться». Завоевывать расположение народа — вот его задача. Ему надлежит «принять меры к тому, чтобы граждане всегда и при любых обстоятельствах имели потребность в нем. Если люди отчуждаются от него, то в таком случае оказывается обреченным и народ — он ввергается в пучину анархии, беспорядка.

Каким образом добиться от подданных того, чтобы они дей­ствовали соответственно воле государя и чтобы его власть в стране (городе) осуществлялась нормально? По Макиавелли, такая власть осуществляется нормально, если подданные пол­ностью повинуются государю. Оно (повиновение) возможно. Есть два способа достижения повиновения. Первый — любовь к государю. Второй — страх перед ним. Что эффективней и надежней? С точки зрения Макиавелли, лучше всего, разумеет­ся, «когда боятся и любят одновременно, однако любовь плохо

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли

169

уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбирать «страх» и поддерживать его «угрозой наказания, которой невозможно пренебречь».

Делая выбор в пользу страха как такого состояния, которое вернее всего гарантирует государству (государю) покорность его подданных, Макиавелли руководствуется одной из основных аксиом своей политической философии — аксиомой об искон­ной, от их асоциальной, антиобщественной природы идущей порочности людей — существ эгоистичных и злобных. О людях в целом, убежден автор «Государя», «можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива». Столетие спустя макиавеллиевскую идею асоциальной сущности человека вос­примет и разовьет Т. Гоббс.

В «Государе» от угрозы наказания, поддерживающей в людях страх перед государством, до самого наказания, расправы рас­стояние почти незаметное. Правитель, чтобы заставить своих подданных безропотно повиноваться ему, не должен пренебре­гать самыми суровыми, нещадными карами. Жестокость допус­тима не только в военное, но и в мирное время. Например, людей, причисляемых к врагам государственной власти, опасных для нее, государь волен просто уничтожать. Опасаться ответствен­ности ему нечего. Государи находятся вне юрисдикции суда: с государей «в суде не спросишь». Их решения, касающиеся частных дел подданных, должны быть бесповоротными. Вообще подданным нужно постоянно давать чувствовать абсолютную непререкаемость государственной власти.

Эту непререкаемость может сообщить государственной власти только верховная воля, единая и ни от кого не зависящая, господствующая над всем безгранично и безусловно. Лишь такая воля способна обеспечивать само существование госу­дарства, его могущество и порядок в стране. В словаре Маки­авелли нет понятия «государственный суверенитет». Однако его представления о свойствах, которыми должна обладать государственная власть, показывают, что фактически он совсем близко подошел к формулированию данного понятия — одного из важнейших для науки о государстве, для характе­ристики природы государства.

Гуманистический дух эпохи Возрождения, каким его насле­довал европейский XVI в., «Государя» едва коснулся. В этом труде доминирует, как нам уже известно, отнюдь не превозне­сение высокого достоинства человеческой личности, создающей 170

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

171

и творящей самое себя. Нет в нем апологии свободной воли, направленной к добру и общему благу; нет рассуждений о призвании индивида к гражданско-нравственной деятельности на поприще политики. В фокусе этого макиавеллиевского сочи­нения — идеальный правитель и технология его властвования. Прообразом же подобного правителя выступает Цезарь Борд-жиа — поистине сатанинский злодей в котором автор хотел видеть великого государственного мужа, объединителя Италии. Отмеченный разлад Макиавелли с гуманизмом проистекает не из прихотливых личных симпатий и антипатий флорентийца. Его (т. е. разлада) глубинные истоки лежат в трагическом несовпадении (а зачастую в открытом конфликте) двух качес­твенно отличных друг от друга измерений, двух разных спосо­бов социального бытия: этического и политического. У каждого из них свои собственные критерии: «добро» — «зло» у первого, «польза» — «вред» («выигрыш» — «проигрыш») у второго. Заслуга Макиавелли в том, что он до предела заострил и бесстрашно выразил это объективно существующее соотноше­ние политики и морали.

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

В первой половине XVI в. в Западной и Центральной Европе развернулось широкое общественное движение, антифеодаль­ное по своей социально-экономической и политической сути, религиозное (антикатолицистское) по своей идеологической форме. Поскольку ближайшими целями этого движения явля­лись «исправление» официальной доктрины римско-католичес­кой церкви, преобразование церковной организации, перестрой­ка взаимоотношений церкви и государства, постольку оно стало называться Реформацией. Главным очагом европейской Рефор­мации была Германия.

Сторонники Реформации разделились на два лагеря. В одном собрались имущие элементы оппозиции — масса низшего дворянства, бюргерство, часть светских князей, рассчитывав­ших обогатиться посредством конфискации церковных имуществ и стремившихся использовать удобный случай для заво­евания большей независимости от империи. Все эти элементы, тон среди которых задавало бюргерство, хотели осуществления достаточно скромных, умеренных реформ. В другом лагере объединились народные массы: крестьяне и плебеи. Они выста­вили далеко идущие требования, боролись за революционное переустройство мира на началах социальной справедливости.

Участие в реформационном движении столь разнородных общественных сил, естественно, определило наличие в нем весьма отличающихся друг от друга политических программ, представлений о государстве, праве, законе. Тем не менее эти программы содержали и общие, характерные для всей Реформации идеи. Например, все сторонники Реформации признавали единственным источником религиозной истины Священное Писание и отвергали католическое Священное Предание. Были они согласны в том, что миряне должны «оправдываться одною верой» без посреднической роли духовенства в «спасении» верующего. Все они желали радикального упрощения и демок­ратизации церковного устройства, осуждали погоню церкви за земными богатствами, были против ее зависимости от римской

курии и т. д.

У истоков Реформации стоял и крупнейшим идеологом ее бюргерского крыла являлся немецкий теолог Мартин Лютер (1483—1546). Именно он сформулировал те религиозно-полити­ческие лозунги, которые вначале вдохновили и сплотили в Германии практически всех поборников Реформации.

Чтобы правильно разобраться в системе политико-юриди­ческих взглядов М. Лютера, надо, во-первых, учесть, что уже к середине 20-х гг. XVI в. он резко выступил против крестьянско-плебейского, революционного лагеря Реформации; во-вторых, отграничить то, что в лютеровских суждениях прямо связано со «злобой дня», от того, что содержит глубинный теоретический смысл; в-третьих, провести различие между субъективно преследовавшимися самим М. Лютером целями и исторической ролью, которую объективно сыграли высказан­ные им_идеи...

'Один из исходных пунктов лютеровского учения — тезис о том, что спасение достигается исключительно верой. Каждый верующий оправдывается ею лично перед Богом, становясь тут как бы священником самому себе и вследствие этого не нуждаясь более в услугах католической церкви (идея «всесвященст-ва»). Только лишь богу — существу совершеннейшему — обя­заны люди (от пап и князей до последнего крестьянина и плебея) повиноваться рабски, служить верноподданнически. В сравне­нии с богом абсолютно все смертные ничтожны. Никто из людей не имеет превосходства над себе подобными: клир ничем не отличается от мирян, все сословия одинаковы. Эта трактовка М. Лютером основоположений христианства в условиях Рефор172

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

173

мации фактически являлась едва ли не первой раннебуржуаз-ной версией принципа равноправия.

Возможность верующим быть внутренне религиозными, вес­ти истинно христианский образ жизни обеспечивается, согласно М. Лютеру, мирским порядком. Действенность этого порядка обеспечивается благодаря опоре учреждений светской власти (государства, законов) на естественное, а не на божественное право. Будучи в конечном счете производным от воли божьей, естественное право тем не менее представляет собой качествен­но иной феномен, чем право божественное. Опирающейся на него светской власти естественное право дозволяет управлять един­ственно внешним поведением людей, имуществом, вещами. Свобода души, область веры, внутренний мир человека находят­ся, по М. Лютеру, вне юрисдикции государства, за пределами действия его законов.

В своей концепции государства М. Лютер предусмотрел — и это очень важно для понимания ее теоретического значения,— что в сфере естественного права, в границах мирских отношений светской власти следует руководствоваться практической целе­сообразностью, реальными интересами, определяемыми чело­веческим разумом. Властвует же целесообразно, управляет разумно тот князь (монарх), который употребляет власть не как привилегию, а отправляет ее как бремя, возложенное на него богом. Вообще христианский «управитель должен считать себя слугой, а не господином народа».

М. Лютер, однако, был чрезвычайно далек от того, чтобы проповедовать необходимость демократического переустройст­ва тогдашней германской государственности. Он наставлял подданных быть покорными монархам, не восставать против власти и смиренно сносить чинимые ею несправедливости.

Система лютеровских политико-правовых воззрений прони­зана противоречиями. Идея усиления роли светской власти, ее независимости от папства, которое являлось космополитичес­ким институтом, «работала» на утверждение регионального княжеского абсолютизма. Мысли о монархе как высшем руково­дителе национальной церкви, о духовенстве как особом сосло­вии, призванном служить государству, освящение светской власти религиозным авторитетом — все это способствовало насаждению культа государства; суеверная вера в государство надолго становилась характерной чертой господствовавшего в Германии политического сознания. Внутренняя религиозность, за которую ратовал М. Лютер, не предполагала сколько-нибудь

серьезного изменения общественно-политического строя той поры: не требовалось упразднять эксплуатацию крестьян фео­далами, ликвидировать абсолютистские режимы, устранять духовное порабощение верующих и т. п.

В целом эволюция деятельности и учения М. Лютера проис­ходила таким образом, что в них нарастали элементы бюргерс­кой ограниченности, узкоклассового политического утилитариз­ма, религиозного фанатизма, существенно мешавшие дальней­шему развертыванию Реформации.

Крестьянско-плебейский лагерь, который возглавил Томас Мюнцер (ок. 1490—1525), обратил реформационное движение в открытую бескомпромиссную борьбу против всяких эксплуата­торских порядков, социального неравенства, власти князей, засилья церкви. Пик этой революционной борьбы — Крестьян­ская война в Германии (1524—1526 гг.).

Социальные и политико-правовые идеи восставших кресть­янских масс были наиболее определенно изложены в «12-ти статьях» и в «Статейном письме». Первый документ состоял из относительно умеренных и конкретных требований. В нем, в частности, говорилось о необходимости выборности и сменяе­мости духовных лиц общинами, об обязательности отмены крепостного права, об уменьшении размера податей, оброков и барщины, об устранении произвола в управлении и судах и т. д. Содержание «Статейного письма», вышедшего из ближайшего окружения Т. Мюнцера, было куда радикальнее. Авторы этого письма заявляли, что крайне бедственное положение народа 174

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

государства как организации, устанавливающей и охраняющей с помощью юридических законов «гражданское единство» меж­ду разными конфликтующими слоями общества с их различны­ми потребностями и религиозными верованиями. Он считал, что М. Лютер, обосновывая изъятие из ведения светского государ­ства всех общезначимых дел религиозно-этического плана, фактически оправдывал узурпацию данного государства соци­альными верхами, которые распоряжались им вовсе не ради поддержания «гражданского единства», а в целях удовлетворе­ния своих корыстных партикулярных интересов. Волю и цели бога способно осуществить только то государство, которое сооб­разует свое бытие с общей целью мирового развития, целью всего сущего. 176

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

объявлял божественной. Право сопротивляться тирании Ж. Каль­вин признавал только за подчиненными государю органами власти, церковью, представительными учреждениями. Откры­тое неповиновение и свержение тирана допустимы, на его взгляд, лишь тогда, когда использованы все способы пассивного сопротивления, исчерпаны все легальные формы борьбы. «Наи­худшей формой правления» была для Ж. Кальвина демокра­тия. Предпочтение он отдавал олигархической организации управления государством.

Отличительное свойство кальвинистской доктрины — заклю­чающаяся в ней жестокая религиозная нетерпимость ко всяким иным воззрениям и установкам, в особенности к крестьянско-плебейским ересям. Зловещую суровость доктрины дополняла и завершала не менее свирепая политическая практика Ж. Каль­вина, который в 1541—1564 гг. руководил Женевской консисто­рией. Эта консистория фактически подчинила себе магистрат города. За горожанами была установлена слежка, чуть ли не всеобъемлющей регламентации подверглись самые разные сто­роны общественной жизни, за малейшее нарушение предписан­ных норм назначались тяжкие наказания, вошли в обыкновение казни тех, в ком усматривали еретиков.

Кальвинистская идеология сыграла в истории заметную роль. Она существенно содействовала совершению первой буржуаз­ной революции в Западной Европе — революции в Нидерландах и утверждению в этой стране республики. На ее основе возникли республиканские партии в Англии, и прежде всего в Шотландии. Вместе с другими идейными течениями Реформации кальви­низм подготовлял тот «мыслительный материал», на почве которого в XVII—XVIII вв. сложилось классическое политико-юридическое мировоззрение буржуазии.

Роль, сыгранная в истории кальвинистской идеологией, ока­залась не просто заметной, но еще и неоднозначной. В сложной обстановке социально-политической борьбы, которая сопут­ствовала в ряде западноевропейских стран становлению абсо­лютных монархий, отдельные положения кальвинизма исполь­зовались представителями консервативной феодальной оппо­зиции, противниками укрепления централизованной государ­ственной власти. Эти дворянские круги, оберегая свои сослов­ные привилегии, апеллировали, в частности, к тезису Ж. Каль­вина о возможности сопротивления магистратов королю в случае попрания им божественных законов, ущемления свобо­ды народа.

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

177

Политические писатели, защищавшие интересы упомянутых дворянско-оппозиционных кругов, получили название монархо-махов (борцов с монархами, тираноборцев). Во второй половине XVI — начале XVII в. довольно широкую известность приоб­рели сочинения Ф. Гетмана «Франко-Галлия», Юния Брута (псевдоним) «Защита против тиранов», Т. Веза «О праве ма­гистратов по отношению к подданным», Дж. Бьюкенена «О царском праве у шотландцев» и др. Своеобразным было кон­кретное содержание каждого из перечисленных трудов. Однако имелось и несколько общий идей, которые так или иначе разрабатывались во всех этих сочинениях.

В них много говорилось о «народе» и от имени «народа». Но под ним подразумевались отнюдь не социальные низы, трудящийся люд, крестьянско-плебейские массы, а собрания сословных представителей, преимущественно же феодальная знать. Вся­чески подчеркивалось, что суверенитет «народа» выше преро­гатив монарха и он не должен быть ограничен волей государя. Последняя связана условиями того договора, который монархи заключают со своими подданными. Только наличие и строгое соблюдение такого договора делают государственность нор­мальной, власть самого государя — законной. Если монарх пре­ступает стоящие над ним законы (посягает на имущество, ь исконные свободы, жизнь подданных), становясь форменным [ тираном, «народ» вправе и обязан низвергнуть его.

Идеи тираноборцев своей классово-исторической сутью были обращены в прошлое. Институты старой сословно-представи-тельной системы, слабо интегрированное средневековое госу­дарство, уже пошатнувшийся церковный космополитизм монархомахи противопоставили централизующейся политической власти позднефеодального общества, набиравшей силу единой национальной государственности, которые в принципе выража­ли тогда прогрессивные тенденции социального развития. Что же касается самого факта актуализации монархомахами и настойчивого внедрения ими в идеологический оборот, в язык политики таких ключевых понятий политико-юридической на­уки, как «суверенитет народа», «общественный договор», «за­конность государственной власти», «границы власти государст­ва», «право на сопротивление» и др., то этот факт имел, несомненно, позитивный практический и теоретический смысл. Тираноборцы вели яростные атаки против концентрации в руках монархов абсолютной власти, когда появилось «Рассуж­дение о добровольном рабстве» Этьена Ла Боэси (1530—1563). В 178

Глава 8- Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

этой работе монархический строй отвергался как таковой по причине его антиобщественной, антигуманной природы. В «Рас­суждении» была предпринята попытка ответить на два основ­ных вопроса: почему миллионы людей сами отказываются от своей свободы, становясь невольниками государей, и благодаря чему государям удается достигать этого состояния и удержи­вать его.

Э. Ла Боэси полагал, что в стародавние времена властители насилием и обманом отняли у людей естественно присущую им свободу. Постепенно человеческая память забыла это зло, с ним примирились; оно укоренилось и стало воспроизводиться уже силой привычки. Государи всячески культивируют у своих подданных привычку сознавать и ощущать себя бесправными рабами. От свободы люди отрекаются также вследствие трусос­ти, страха, которые порождает в них тиранический режим. Наконец, в подневольное состояние они впадают из-за благого­вения перед верховной властью, внушаемого различными пыш­ными символами к ритуалами.

Чтобы удерживать народ в добровольном рабстве, государи обзаводятся массой приспешников. Они образуют целую кас­ту — пирамиду подручных —от нескольких фаворитов монар­ха до многих тысяч его слуг, охранников, чиновников и т. д. Вся эта каста извлекает личную выгоду из своего положения: наживается и преуспевает, помогая, монарху эксплуатировать народ и господствовать над ним.

Как мы убедились, Э. Ла Боэси выявил ряд типичных черт процедуры властвования, свойственной социально разнородно­му обществу. Причем он не только раскрыл их, но также дал им надлежащую оценку с позиций широких народных масс. Все это — важный вклад в политико-юридическую теорию, в развитие прогрессивной демократической мысли.

Итак, идеологи и деятели Реформации основательно потру­дились над тем, чтобы расшатать феодально-церковные поряд­ки, которые в XVI в. стали нестерпимо стеснять течение социально-политической жизни. Они критиковали и дискреди­тировали данные порядки. Ими руководило при этом пробудив­шееся и крепнувшее понимание светской власти (государствен­ности) не только лишь как простого проводника воли бога и церкви, но и как института, имеющего свой собственный резон, свои особенные черты, возможности и цели. Такой подход стал заметной вехой на пути консолидации представлений о государ-

§ 4. Боден и его учение о государстве

179

стве в специальную, относительно самостоятельную систему научно-теоретического знания — государствоведение.

Завоеванием -политико-юридической мысли, реалистически постигающей мир государства и права, стал сформулированный в эпоху Реформации вывод о том, что свобода мысли и совести есть предпосылка и обязательный признак антидеспотического, демократически организованного человеческого общежития. М. Лютер говорил: «Ни папа, ни епископ, ни какой бы то ни было человек не имеет права установить хоть единую букву над христианином, если не будет на то его собственного согласия». Эта идея безусловной необходимости «собственного согласия» индивида с предписываемым ему «сверху» образом мыслей по своему общественному звучанию вышла далеко за сферу рели­гиозно-нравственных отношений. Примененная к анализу и оценке политической действительности, она сыграла как в самой социальной истории, так и в науке о государстве и праве благотворную, революционизирующую роль.

§ 4. Боден и его учение о государстве

В последней трети XVI столетия Франция с проникновением в нее кальвинизма оказалась ареной ожесточенного религиозно­го противоборства. Не на жизнь, а на смерть конфликтовали, с одной стороны, католики, с другой — протестанты. Никто из них не признавал принципа веротерпимости, т. е. не соглашался с равнозначимостью, равнодостоинством и равноправием различ­ных конфессий. Это противоборство, своей остротой и масшта­бами походившее на гражданскую войну, создавало реальную угрозу жизни самого государства. Все яснее становилось, что только мир мог сохранить и религию, и разнообразные течения в ней. Мир в общественном сознании приобретал характер приоритетной ценности. Надежда же на обеспечение мира и общих интересов страны, а не отдельных групп ее населения, связывалась с монархом. Но с таким, воля которого могла бы стать единственным и обязательным законом для всех поддан­ных, которая исключала бы вероятность любого сопротивления законной королевской власти. Формировалось мнение, что даже тирания лучше гражданской войны, ввергающей нацию в хаос, несущей ей распад.

Теоретическое обоснование того, каким образом королевская власть сумеет быть способной в любом случае защищать и осуществлять общегосударственные интересы, стоящие выше 180

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

религиозных и иных распрей, предпринял выдающийся фран­цузский политический мыслитель Жан Боден (1530—1596). Взгляды на государство, на пути и методы упрочения централи­зованной монархической власти изложены им в главном его труде «Шесть книг о республике» (1576). Под «республикой» Боден здесь имеет в виду то же, что обозначали этим словом в Древнем Риме, т. е. государство вообще.

Открывается труд дефиницией государства. По Бодену, «го­сударство есть управление множеством семейств (или домохо-зяйств. — Л. М.) и тем, что является общим у них всех, осуществляемое суверенной властью сообразно праву». Факти­чески все «Шесть книг о республике» посвящены раскрытию смысла и содержания этого определения. В первой — рассмат­риваются основы социальной общности. Во второй — формы государства. В третьей — институты. В четвертой — перемены в устройстве государства и контроль за ними. В пятой — приспособление к обстоятельствам и задачи государства. В шестой, последней, — средства власти и вопрос о лучшей государственной форме.

Ячейкой государства у Бодена выступает семья (домохозяй­ство). По своему статусу глава семьи — прообраз и отражение государственной власти. Государственность как организация возникает посредством договора, и высшая ее цель не в том, чтобы обеспечивать внешнее благоденствие людей, но чтобы, гарантируя мир внутри общности и защищая общность от нападения извне, заботиться об истинном счастье индивидов. Последнее традиционно заключается в познании бога, человека и природы, а в конечном итоге — в почитании бога. Не должно быть никаких поводов для выступления против государства. В особенности еще и потому, что оно суверенно.

Разработка проблемы суверенитета государства — крупней­ший вклад Бодена в развитие политико-теоретического знания. «Суверенитет, — утверждает Боден, — есть абсолютная и постоянная власть, которую римляне называют величием (до­стоинством)... означающим высшую власть повелевать». Аб­солютность суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть не знает каких-либо ограничений для проявлений своего могущества. Постоянство суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть существует неизменно в течение неопреде­ленно долгого срока; временная власть, устанавливаемая на какой-то определенный период, не может сохраняться в качес­тве верховной силы. Суверенная власть, по Бодену, есть также

§ 4. Боден и его учение о государстве

181

власть единая. В том смысле единая, что ее прерогативы принадлежат только ей; она не может (не должна) эти прерога­тивы делить с кем бы то ни было; она не может (не должна) допускать никаких органов, которые стояли бы над нею или стояли рядом и конкурировали с ней.

Боден выделяет пять отличительных признаков суверените­та. Первый из них — издание законов, адресуемых всем без исключения подданным и учреждениям государства. Второй — решение вопросов войны и мира. Третий — назначение дол­жностных лиц. Четвертый — действие в качестве высшего суда, суда в последней инстанции. Пятый — помилование.

К своей трактовке суверенитета государственной власти Боден делает ряд важных добавлений и уточнений. Одно из них касается тех требований, которые непременно должны соблю­даться суверенной государственной властью. Например, послед­ней вменяется блюсти (при всей ее неограниченности, абсолют­ности) законы божественные и естественные. Вместе с тем суверенной государственной власти, стоящей выше всяких человеческих законов и свободно распоряжающейся жизнью и смертью своих подданных, нельзя вмешиваться в дела семьи, нарушать принцип веротерпимости, и в особенности взимать подати с подданных без их согласия, помимо воли собственника. С точки зрения Бодена, единство, неделимость суверенитета государственной власти на практике совмещаются с дифферен­циацией власти и управления, которые не всегда находятся в тождестве. Обычно носитель суверенной власти поручает вре­менно и на определенных условиях осуществление некоторых функций власти назначаемым должностным лицам. Без соот­ветствующего поручения суверена должностные лица ничего не могут делать ни в отношении подданных, ни в отношении друг

друга.

Издание общеобязательных законов относится к первому по значимости отличительному признаку суверенитета. Суверен издает законы, но не создает право. Боден строго их различает, понимает их разнокачественность. Право «несет с собой спра­ведливость, а закон— приказ».

Как глубокий политический мыслитель Боден не мог не поставить вопрос о том, где коренится, как появляется сувере­нитет и способен ли он к отчуждению, передаче. На первую часть вопроса ответ таков: «Суверенитет кроется в совокупнос­ти свободных и разумных существ, составляющих народ». Упоминание тут о народе отнюдь не свидетельствует о том, что 182

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

Воден — приверженец народовластия. На вторую часть постав­ленного вопроса он отвечает следующим образом: «Эту верхов­ную и постоянную власть над гражданами с правом жизни и смерти народ может передать одному из граждан без всяких ограничений так же, как может это сделать собственник, жела­ющий кого-либо одарить».

Таким «одним из граждан» у Бодена оказывается монарх. Вот его аргумент в пользу монархии. Подобно тому, как во Вселенной над всем властвует бог, а на небе — солнце, так и у особей, образующих общность, должен быть один правитель. Воден — убежденнейший сторонник действительно суверенной (в его трактовке — абсолютистской) монархической власти. Отсюда вовсе не вытекает категорическое отрицание им в условиях монархизма отдельных элементов аристократических и демок­ратических форм правления. Аристократические элементы воз­можны, в частности, когда государь назначает на должности только знатных, лучших, богатых; демократические элементы начинают присутствовать в государственном управлении, если монарх открывает доступ к должностям практически всем свободным и разумным индивидам.

По способу осуществления власти Воден делит все государст­ва на три вида: законные, вотчинные (сеньоральные), тирани­ческие. Законным является то государство, в котором подданные повинуются законам суверена, а сам суверен — законам природы, сохраняя за своими подданными их естественную свободу и собственность. Вотчинные государства суть те, в которых суверен силой оружия сделался обладателем имущес­тва и людей и правит ими как отец семейства семьей. В тиранических государствах суверен презирает естественные законы, распоряжаясь свободными людьми, как рабами, а их собственностью — как своей.

Лучшим, по мнению Бодена, является такое государство, в котором суверенитет принадлежит монарху, а управление име­ет аристократический и демократический характер. Такое госу­дарство он называет королевской монархией. Идеальным для страны является такой монарх, который боится бога, «милостив к провинившимся, благоразумен в предприятиях, смел в осуществлении планов, умерен в успехе, тверд в несчастье, непо­колебим в данном слове, мудр в советах, заботлив о подданных, внимателен к друзьям, страшен врагам, любезен с расположен­ными к нему, грозен для злых и ко всем справедлив».

§ 5. Политико-правовые идеи европейского социализма XVI—XVII вв.

183

Воден стремится к гармонической справедливости. Она для него есть распределение наград и наказаний и того, что принад­лежит каждому как его право, совершаемое на основе подхода, заключающего в себе принципы равенства и подобия. В данной связи уместно заметить, что в отличие от Макиавелли, рассмат­ривавшего право преимущественно как средство для достиже­ния тех или иных государственных целей, у Бодена само право выступает целью бытия государства.

Политико-теоретические взгляды Бодена по своему интел­лектуальному содержанию и историческому смыслу представ­ляют собой прорыв к горизонтам политико-правовой идеологии Нового времени. Наука о политике, власти, государстве и праве в последующие столетия ушла далеко вперед от рубежей XVI в. Однако в том, что такое движение состоялось, бесспорно велика заслуга Бодена, который в контексте того времени убедительно доказывал необходимость государственного суве­ренитета и вместе с тем очерчивал пределы деятельности государственной власти и возвышал достоинство права.

§ 5. Политико-правовые идеи европейского социализма XVI—XVII вв.

Особый, антибуржуазный смысл разработка вопросов власти,

 государства и права приобретает в рамках такого общественного движения, каким явился социализм. Именно в XVI—XVII вв. он стал занимать самостоятельное и достаточно заметное место в умственной жизни европейского общества. К проблематике ' государства, права, власти мыслители-социалисты обращаются в поисках ответа на вопрос о том, какими должны быть политико-юридические институты, способные адекватно воплотить строй, основанный на общности имуществ, покончивший с частной собственностью, с материальным неравенством между людьми, с прежними тираническими формами правления.

Внутри этого движения, выражавшего извечные устремле­ния общественных низов к социальной справедливости, склады­вались и циркулировали весьма разные взгляды и представле­ния. Эти идеологические образования отличаются друг от друга

не только в силу того, что неодинаковы защищаемые ими проекты организации публичной власти будущего. Различен и содержащийся в них принцип, в соответствии с которым должен создаваться и функционировать новый миропорядок. В одних

 случаях на передний край выдвигается и таким принципом 184

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 5. Политико-правовые идеи европейского социализма XVI—XVII вв.

185

признается рациональное' в иных случаях — свобода, • третьих — равенство и т. д. В таких проектах преломляется весьма различный социально-исторический опыт. То же надо сказать и о методологии проектирования социалистами системы политико-юридических институтов, пригодной — с их точки зрения — для грядущего общества. Немаловажные различит есть в манере, приемах, стиле изложения политико-юридичвских идеалов, фигурирующих у названных мыслителей.

Наиболее видными писателями социалистического направления в рассматриваемый период были Томас Мор (147?—1535) и Томмазо Кампанелла (1568—1639). Т. Мор — автор по-своему эпохального произведения «Утопия» (1516). Т. Кампанелла со­здал всемирно известный «Город Солнца» (1602, первая публикация — 1623 г.).

Сочинения подобного профиля обычно начинаются с резкой критики социальных и государственно-правовых порядков современной авторам цивилизации. Страницы таких произведений пронизывает ненависть к общественному устройству, поли­тико-юридическим установлениям, порожденным частной собственностью и оберегающим ее. В ней видят корень всех социальных зол. Ей ставятся в вину нищета масс, преступность, всяческие несправедливости и т. д. Т. Мор утверждает в «Утопии», что, пока существует частная собственность, нет никаких шансов на выздоровление социального организма. Больше того «Где только есть частная собственность, там вряд ли возможно правильное и успешное течение государственных дел». Выход человечества один — «совершенное уничтожение частной собственности».

Общество, согласно Т. Мору, является результатом заговора богачей. Государство же — их простое орудие. Они его исполь­зуют в целях угнетения народа, для защиты своих корыстных материальных интересов. Силой, хитростью и обманом богачи подчиняют себе бедный люд, обездоливают его. Делается это и с помощью законов, предписаний власти, которые навязывают­ся народу от имени государства.

В укор тогдашнему реальному обществу Т. Мор рисует воображаемую страну (Утопию), которая сумела избавиться от частной собственности и сопутствующих ей пороков и которая сумела вследствие этого зажить почти беспроблемной, блажен­ной жизнью. В Утопии нет частной собственности. Земля там — собственность общественная. Обществу принадлежит и вся производимая в нем продукция. Она вырабатывается семейно.

 Каждая семья занимается определенным ремеслом. Семейно-ремесленная организация составляет производственную структypy утопийского общества. Сельскохозяйственные работы ве­дутся на началах трудовой повинности, которую обязаны отбы­вать все граждане. Рабочий день длится 6 часов. Особые должностные лица следят за тем, как работают утопийцы.

Утопийцы живут, не зная нужды; люди в Утопии пребывают в достатке. Однако достаток этот достигается весьма специфи­ческим образом. Во-первых, принудительным привлечением к труду почти всех мужчин и женщин. Во-вторых (что очень важно заметить), сокращением потребностей, связанным с край­ней невзыскательностью утопийцев; жители Утопии доволь­ствуются простой и грубой, притом одинаковой для всех, одеж­дой, неведомы им никакие излишества и роскошь.

Парадоксальным представляется наличие в Утопии институ­та рабства. По Т. Мору, в этой идеальной стране есть (и глав­ное — должны быть) рабы, к тому же еще обязанные носить кандалы. Для автора «Утопии» было немыслимо, чтобы радость бытия утопийцев омрачалась необходимостью выполнять раз­ные неприятные работы: забивать скот, вывозить нечистоты и т. п. Добровольцев на такие работы почти не находилось. Отсюда потребность в рабах, на плечи которых взваливался сей тяжкий непривлекательный труд. Рабами становились военнопленные, преступники, отбывающие наказание, а также люди, приговоренные к смерти в других государствах и выкупленные утопийцами. Рабство в Утопии не передается по наследству, сын раба — свободный человек. Да и сами рабы могли быть высвобождены из своего рабского состояния.

Господство общественной собственности, если верить Т. Мору, I. исключает те преступления, коими изобилует мир, построенный на частной собственности. Именно она, полагал писатель, питает такие дурные человеческие страсти, как алчность, жадность, всемерное стремление во что бы то ни стало увеличить свое богатство, эгоизм и проч. Преступность как таковая все же имеет место в Утопии, и борьба с ней есть, по убеждению Т. Мора, одна из главных забот государства.

Утопия — государственно-организованное общество. Правда, не совсем ясно показано Т. Мором, какой является утопийская государственность: федеративной или унитарной. Зато вполне обозначена им структура публичной власти и порядок ее фор­мирования. Каждые 30 семейств избирают должностное лицо — филарха. 10 филархов — одного протофиларха. Филархи на 186

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

специальном собрании избирают тайным голосованием правите­ля государства (принцепса) из четырех кандидатов, названных народом. Принцепс избирается пожизненно. Но он может быть . смещен, если будет заподозрен в стремлении к тирании. Осталь­ные должностные лица и сенат, который состоит из старых и умудренных опытом граждан, избираются ежегодно. Важные дела в Утопии решаются принцепсом с участием сената и народного собрания. К числу таких дел относятся: администри­рование, составление хозяйственных планов, учет и распреде­ление (с общественных складов) произведенной продукции.

Пользующаяся симпатией Т. Мора форма правления едва ли может быть отнесена лишь к какой-то одной традиционной форме: демократической, олигархической либо монархической. Это скорее некое «смешанное правление», которому надлежало вобрать в себя позитивные черты упомянутых выше традицион­ных форм. Впрочем, неоднозначным в целом ряде отношений, «смешанным» выступает весь социальный проект, предложен­ный Т. Мором.

В отличие от Мора Т. Кампанелла в «Городе Солнца» прямо и открыто не занимается бичеванием неприемлемых для него социально-экономических и политико-юридических порядков. Их острая критика дается итальянским социалистом как бы «за кадром», в подтексте. На первый план он выставляет панораму жизнеустройства города-государства соляриев. Сначала о сис­теме публичной власти в нем. Она складывается из трех ветвей, создаваемых применительно к трем основным видам деятель­ности и «заведующих» каждой из них. Каковы эти виды дея­тельности? Во-первых, военное дело; во-вторых, наука; в-третьих, воспроизводство населения, обеспечение его пищей и одеждой, а также воспитание граждан. Ветвями (отраслями) власти руководят три правителя, именуемые соответственно: Мощь, Мудрость, Любовь. Им непосредственно подчинены три начальника, каждый из которых, в свою очередь, распоряжает­ся тремя должностными лицами.

Венчает управленческую пирамиду верховный правитель — Метафизик, превосходящий всех сограждан ученостью, талан­тами, опытом, умением. Он—глава как светской, так и духовной власти, ему принадлежит право окончательного решения по всем вопросам и спорам. На посту верховного правителя Мета­физик пребывает отнюдь не пожизненно, а лишь до тех пор, пока среди соляриев не появится человек, превосходящий его в знаниях, научных успехах, в способностях управлять государ

§ 5. Политико-правовые идеи европейского социализма 187 XVI—XVII вв.

ством. Коль скоро такой человек появился, Метафизик сам обязан отказаться от власти в его пользу. Метафизик осущес­твляет верховную власть, опираясь на трех высших своих советников, правителей: Мощь, Мудрость, Любовь. Они тоже обладают незаурядным умом, выдающимися организаторскими способностями, высокими моральными достоинствами.

Эти четверо — единственные из магистратов, которые не могут быть смещены по воле народа и на взаимоотношения которых между собой народ не оказывает влияния. Остальные начальники и должностные лица, прежде чем попасть на тот или иной официальный пост, проходят процедуру избрания.

В «Городе Солнца», где нет более частной собственности, земледелие, ремесла и т. д. являются делом совместного труда соляриев, коим ведают правители с подчиненными им должнос­тными лицами — специалистами. Сообща произведенное рас­пределяется справедливо, по меркам необходимости. Все, в чем солярии нуждаются, «они получают от общины, и должностные лица тщательно следят за тем, чтобы никто не получал больше, чем ему следует». Не только обеспечение каждого солярия Требуемой долей материальных благ и попечение о его досуге, общении, здоровье входят в круг обязанностей должностных лиц «Города Солнца». Они также планомерно обучают и воспи­тывают членов общины, заботятся о состоянии их духа. Значи­тельную роль отводит им Т. Кампанелла в заботе о продолжении рода соляриев. Государство вмешивается (конечно, в интересах общего блага) даже в творчество поэтов, предписывая им те формы, в которые они должны облекать свое вдохновение.

Содержание «Города Солнца» отчетливо демонстрирует при­сутствие в ранних социалистических доктринах двух практи­чески несовместимых начал. Верная оценка интеллектуальных, нравственных и т. п. достоинств человека как факторов, при­званных определять его положение в обществе, сплошь и рядом переплетается с установками на авторитарность, аскетизм, с небрежением отдельной человеческой личностью, с равнодуши­ем к созданию соответствующих организационных и правовых условий для ее свободного всестороннего развития.

Вот один из самых разительных примеров указанного проти­воречия. Солярии участвуют в политическом процессе, но учас­твуют скорее в качестве статистов, поскольку голос их не решающий, а в лучшем случае лишь совещательный. Вершат же, по существу, все дела в государстве правитель-первосвя­щенник (Метафизик) и помогающие ему три соправителя (Мощь, 188

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

Любовь, Мудрость). Жизнь соляриев, взятая фактически во всех ее проявлениях, заранее скрупулезно расписана. Каждый мало-мальски значимый шаг граждан «Города Солнца» направляется и контролируется. Даже имена подбираются «не случайно, но определяются Метафизиком». Солярии удовлетворены своим бытием: никто из них не терпит, по мнению Т. Кампанеллы, никакого недостатка ни в необходимом, ни в утехах. Они не ощущают — скажем от себя — сковывающего их духа однообразия. Этот дух царит над всем. У соляриев одинаковое жилье, одежда и пища, одинаковые занятия, развлечения, строй мыслей, обыкновения и проч. Неповторимость каждого отдель­ного человека, его самостоятельность, инициативность, наличие у него собственных своеобразных потребностей, стремлений в «Городе Солнца» особой ценности не имеют. Доминируют инте­ресы государства, а интересы частных лиц — лишь постольку, поскольку они являются частями государства. Не раз повторит­ся потом в политических доктринах социалистов такое оттирание на далекую периферию потребностей и интересов «частных

лиц».

Типичная для политико-юридических воззрений социалистов рассматриваемого периода деталь. Справедливо уделяя при­стальное нужное внимание вопросам законодательства, которое должно утвердиться в государственно-организованном обществе, базирующемся на общности имущества, на принципах коллективизма, они крайне скупо говорили (если говорили вообще) о правах и свободах индивида, о правовых связях гражданина • и государства, о системе надежных гарантий таких прав и свобод и т. д. Это, кстати говоря, очень характерно и для последующих поколений социалистов.

Ерышев. Истоия политических и правовых учений.

Тема 8. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ

эпохи возрождения и реформации

Возрождение и Реформация — самые крупные и знаменитые события позднего западноевропейского средневековья. Для мышления, идеологии и культуры этой эпохи решающей тенденцией был переход от теоцентрического к антропоцентрическому пони­манию мира. Этот процесс диалектический, противо­речивый, сложный. Он осуществлялся повсеместно, но в различных модификациях, вариантах, формах. Для Возрождения и Реформации характерны такие общие моменты, как ломка феодальных и возникновение раннекапиталистических отношений.

Для этой эпохи характерным является новое само­сознание человека и новая его общественная позиция: гордость и самоутверждение, осознание собственной Тема 8. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ

эпохи возрождения и реформации

Возрождение и Реформация — самые крупные и знаменитые события позднего западноевропейского средневековья. Для мышления, идеологии и культуры этой эпохи решающей тенденцией был переход от теоцентрического к антропоцентрическому пони­манию мира. Этот процесс диалектический, противо­речивый, сложный. Он осуществлялся повсеместно, но в различных модификациях, вариантах, формах. Для Возрождения и Реформации характерны такие общие моменты, как ломка феодальных и возникновение раннекапиталистических отношений.

Для этой эпохи характерным является новое само­сознание человека и новая его общественная позиция: гордость и самоутверждение, осознание собственной силы и таланта становятся отличительными качествами человека. Именно эпоха Возрождения дала миру ряд . выдающихся индивидуальностей, обладавших ярким темпераментом, всесторонней образованностью и вы­делявшихся среди остальных своей волей, целеустрем­ленностью, огромной энергией.

В области политической и правовой мысли приобрел актуальность тезис о том, что одно из главных слагае­мых достоинства индивида — гражданственность и бескорыстное инициативное служение общему благу, под понятие которого стало подводиться представле­ние о государстве с республиканским устройством, опирающемся на принципы равенства и справедливости.

Для изучения темы следует рассмотреть следующие вопросы: /. Новая наука о политике. Н. Макиавелли.

2. Политические и правовые идеи Реформации.

3. Жан Боден и его учение о государстве.

4. Политико-правовые идеи европейского социализ­ма XVI—XVII веков.

В истории концепций государства и права видное место принадлежит знаменитому итальянскому мысли­телю Никколо Макиавелли (1469—1527), автору ра­бот "Государь", "Рассуждения о первой декаде Тита Ливия", "История Флоренции" и др. Н. Макиавелли ха­рактеризует самостоятельность, величие и мощь госу­дарства как идеал, для достижения которого политики должны использовать соответствующие средства, не думая о моральной стороне своих поступков и о граж­данской свободе. Отсюда термин "макиавеллизм" для определения беззастенчивой политики, которая добивается своих целей, пренебрегая нормами морали. Государство признается Макиавелли высшим проявлением человеческого духа, а служение государству — целью, смыслом и счастьем человеческой жизни. Почти на полтора века раньше Гоббса Макиавелли обосновывал необходимость государства эгоистической природой человека и потребностью ее насильственного обуздания.

 Одной из попыток растущей буржуазии ослабить феодальные узы в странах Западной и Центральной Европы были реформационные движения, которые ставили своей целью реформу церкви и создание вероучения, соответствующего классовым интересам буржуазии. Эти движения были искрой, упавшей в пороховой погреб. Они послужили сигналом к народным

революционным выступлениям против феодального гнета. У истоков Реформации стоял, являясь крупнейшим идеологом ее бюргерского крыла, немецкий теолог Мартин Лютер (1483—1546). Именно он сформулировал те религиозно-политические лозунги, которые вначале вдохновили и сплотили в Германии практически всех поборников Реформации. Завоевани-ем политико-юридической мысли стал сформулированный в эту эпоху Реформации вывод о том, что свобода мысли и совести есть предпосылка и обязательный признак антидеспотического, демократически организованного человеческого общежития. Видным представителем общественно-политической мысли был сторонник и идеолог французского абсолютистского государства Жан Воден (1530—1596), который выдвинул идею о государственном суверени­тете. Политико-теоретические взгляды Бодена по сво­ему интеллектуальному содержанию и историческому смыслу представляют собой прорыв к горизонтам по­литико-правовой идеологии Нового времени.

 

Шульженко Ф.П. Історія вчень про державу і право. Курс лекцій. 1997р.

Розділ III  ПОЛІТИЧНІ ТА ПРАВОВІ ВЧЕННЯ

У ЗАХІДНІЙ ЄВРОПІ В XV—XVII ст.


Информация о работе «История политических и правовых учений»
Раздел: Государство и право
Количество знаков с пробелами: 100355
Количество таблиц: 0
Количество изображений: 0

Похожие работы

Скачать
33171
0
0

... , проблемы форм государства, его задач, методов политической деятельности, связи государства и права, основных принципов и форм (источников) права, проблема прав личности и др. В предмет истории политических и правовых учений включаются только учения, содержащие решения общих проблем теории государства и права. Почти каждая из отраслевых юридических наук имеет свою историю (история основных школ ...

Скачать
107136
0
0

... . Конт отвергал все попытки философии познать сущность вещей и провозглашал главной задачей философии ответы на вопросы, как возникают и протекают те или иные явления. Вся история развития мышления м.б. представлена в трех стадиях: теологической, метафизической и позитивной. Причина морального и политического кризиса общества, а также революционных настроений, - в глубоком разногласии умов и ...

Скачать
3800
1
0

: Гомер, Гесиод, Солон, Пифагор, Гераклит. 2.  Нормативизм (Т. Кельзен). ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 3.   по курсу ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ   1.  Политико-правовые взгляды Демокрита, софистов и Сократа. 2.  Солидаризм (Л. Дюги).   ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 4.   по курсу ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ   1.  Политико-правовые учения Платона. 2.  ...

Скачать
29636
0
0

... и правовых учений прошлого, а именно их история. Выяснение смысла этой историчности значимо для характеристики, как предмета дан­ной дисциплины, так и ее методологии. 2. Методологические проблемы истории политических и правовых учений История политических и правовых учений, как самостоятель­ная юридическая дисциплина вместе с другими юридическими дисциплинами относится к числу ...

0 комментариев


Наверх