Характеристика объекта посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа

2.1 Характеристика объекта посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа

Представляется, что по мере развития общества роль и значение личности как основного созидателя и производителя материальных благ и духовных ценностей будет возрастать. Это обусловливает необходимость не только совершенствования уголовного законодательства и практики его применения, но и дальнейших теоретических исследований проблем уголовно - правовой защиты личности от различных видов посягательств. В этой связи возрастает значение исследования конкретных составов преступлений и разработка учения об объекте преступления.

В теории российского уголовного права уделено достаточно много внимания разработке понятия, содержания объекта преступления как важнейшего элемента состава. Различают понятия общего, родового (специального), видового и непосредственного объектов преступления , назначение которых многоаспектно. Во-первых, объект выполняет роль критерия построения системы Особенной части Уголовного кодекса: по вдовому объекту преступления уголовно-правовые нормы определены по разделам УК; по видовому - по главам; а и глав отдельные статьи расположены с учетом непосредственных объектов. Во-вторых, правильная оценка предмета и объекта преступления служит необходимым условием для точной квалификации совершенного преступления и отграничения его от сходных по Конструкции составов.

Необходимо отметить, что в научной литературе зачастую приводится традиционная трехзвенная классификации объектов преступных посягательств, тогда как многие авторы, полагают, что подразделение глав внутри раздела особенной части УК осуществляется с учетом видового объекта. Есть сторонники «смешанного» подхода. В частности, профессор В. Е. Мельникова полагает, что «в основу деления настоящего Кодекса на разделы и главы положены следующие объекты: сложный, или составной, родовой, видовой. В одних случаях разделы выделяются по родовому объекту, а внутри раздела может иметь место деление глав по видовому объекту. В других - раздел выделяется по сложному или составному объекту, а глава - по родовому».

Не вдаваясь глубоко в дискуссию по данному вопросу, ибо проблема объекта и его видов не является предметом данной работы, отметим лишь следующее. Любая система предполагает соединение взаимосвязанных элементов, находящихся в определенных отношениях друг с другом и образующих, в конечном счете, некую целостность, единство. Системе свойственна структурность, то есть сеть связей и отношений между ее отдельными элементами, а также иерархичность: каждый компонент системы сам рассматриваемый как система, в совокупности с другими образует компонент более широкой системы и т.д. Компоненты любой системы определенным образом классифицируются, обусловливая строгий порядок ее построения, и в основе такой классификации должен лежать единый критерий, исключающий эклектизм в ее построении². Особенная часть Уголовного кодекса также представляет собой систему, в основе классификации элементов которой должен лежать единый классификационный критерий. Поэтому нельзя согласиться с мнением В. Е. Мельниковой, предлагающей различные критерии объединения компонентов внутри системы. Подобная система будет отличаться несовершенством, и оперирование ею будет весьма затруднено.

Впрочем, это претензия не к авторам, пытающимся обосновать построение Особенной части УК, а к законодателю, явно не определившемуся с основными принципами создания системы уголовного законодательства. Именно этим обстоятельством обусловлена позиция Л. Д. Гаухмана и С. В. Максимова, которые предлагают следующую классификацию объектов, обусловленную делением Особенной части УК РФ 1996 г. не только на главы, но и на разделы: общий объект - типовой объект - родовой объект -непосредственный объект. Под типовым объектом они понимают однотипные общественные отношения, на которые посягают преступления, предусмотренные нормами, включенными в один раздел Особенной части УК. Родовой объект определяется как однородные общественные отношения, на которые посягают преступления, предусмотренные нормами, содержащимися в одной главе Особенной части УК. По сути, это подразделение аналогично четырехзвенной классификации, включающей общий, родовой, видовой и непосредственный объекты. Соглашаясь с общими принципами подхода к системе объектов, которых придерживаются названные авторы, мы не можем присоединиться к высказанному ими мнению о выделении нового вида объекта - типового. Категория «тип» выглядит несколько чужеродной среди общепринятых в систематике подразделений, к числу которых относятся род как высший, более широкий раздел, и вид. Представляется, что логический ряд - общий объект - родовой объект -видовой объект - непосредственный объект - полностью отвечает законам построения системы. Традиционный взгляд на понятие объекта и предмета преступления в советском и постсоветском уголовном праве сохраняется уже многие десятилетия. Объектом преступления признаются общественные отношения, взятые уголовным законом под свою охрану, на которые посягает до, совершающее преступление. Именно объект преступления определяет характер общественной опасности совершаемого преступления, от важности объекта зависят пределы грозящего уголовного наказания.

Хотелось бы отметить, что многими современными учеными теория объекта преступления как общественных отношений, охраняемых уголовным коном, не признается в качестве общеуниверсальной теории. Предлагается вернуться к теории объекта как правового блага, созданной еще в конце XIX века в рамках классической и социологической школ уголовного права. Так, опираясь на определение права, данное Р. Иерингом, немецкий юрист Ф. Лист определял объект преступления как защищенный правом жизненный интерес.

На сходных позициях стоял и крупнейший представитель российской науки уголовного права дореволюционного (досоветского) периода Н. С. Гаганцев, определявший преступление как «деяние, посягающее на такой Охраняемый нормою интерес жизни, который в данной стране, в данное время.

Необходимо подчеркнуть, что в последнее время делаются попытки отойти от привычных стереотипов, и вместо общественных отношений объектом преступления называют правовые блага, то есть возвращаются к положениям кассической школы уголовного права. Таким образом, объектом преступления может быть признано лишь «то, на что посягает лицо, вершившее преступное деяние, и чему может быть причинен вред в результате преступления», а также то, что охраняемо уголовным законом, интересы людей, государственные интересы только опосредуются в общественных отношениях. Люди - субъекты этих отношений, и в широком смысле любое преступление затрагивает (нарушает) те или иные интересы конкретных людей, причиняет им существенный вред или создает опасность причинения такого вреда. Поэтому при совершении насильственного посягательства из группы преступлений против порядка управления именно конная деятельность сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности становится главным и основным его объектом. Анализ содержания объекта исследуемой группы преступлений мы осуществим на основе положений отмеченной концепции.

Преступления против порядка управления содержатся в разделе X УК РФ «Преступления против государственной власти», и тем самым подчеркивается их особая опасность для человека, общества, государства. Изучение высказанных в литературе взглядов по поводу родового объекта указанных преступлений, в том числе и группы преступлений против порядка управления, показало, что в науке уголовного права в качестве такового называют государственную власть. Государственная власть - это политическая эпичная суверенная власть, управление обществом, осуществляемое государством в лице его специальных органов, именуемых государственным шаратом. Преступления против порядка управления могут совершаться в различных звеньях его системы.

Так, профессор А. И. Рарог предлагает считать родовым объектом, ходящим в раздел X УК РФ, общественные отношения, обеспечивающие основ конституционного строя и государства, нормальное функционирование государственных органов, относящихся к различным ветвям

Государственной власти, а также интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления, то есть совокупность (систему) общественных отношений, обеспечивающих легитимность и нормальное функционирование государственной власти в Российской Федерации. Он же (указывает, что видовыми (групповыми) объектами указанных преступлений являются системы общественных отношений, о которых идет речь в каждой из четырех глав, составляющих данный раздел УК[19].

Видовым объектом преступлений против порядка управления является, как отмечает большинство ученых, законная управленческая деятельность органов государственной власти и местного самоуправления, то есть порядок управления. Порядок управления - это нормальная, отвечающая интересам личности, общества, государства, основанная на законах и подзаконных актах управленческая деятельность государственного аппарата и органов местного самоуправления, направленная на его стабильное и эффективное функционирование. Поскольку законодатель включил в понятие порядка управления как управленческую деятельность государственных, так и не государственных (муниципальных) органов власти, то более корректным представляется отнесение к видовому объекту названных преступлений всего порядка управления в государстве, не ограничиваясь только порядком государственного управлением в чистом виде.[20]

Необходимо отметить, что некоторые ученые критически относятся к употреблению при описании объекта слов «нормальная» и «законная» деятельность. Например, профессор Б. Т. Разгильдиев считает, что слово «нормальная» имеет главным образом субъективное содержание, и то, что для одного человека нормально, для другого может быть далеко не нормально. Объект же преступления, как известно, категория не субъективная, а объективная. Фраза «законная деятельность», по мнению Б. Т. Разгильдиева, также не может быть признана удачной, так как эта деятельность может осуществляться не только на основании законов, но и на основании подзаконных актов - постановлений, решений органов государственной власти и местного самоуправления, приказов и распоряжений, в том числе и устных, должностных лиц. Взамен этим определениям Б. Т. Разгильдиев предлагает использовать словосочетание «задачи, стоящие перед соответствующими органами государственной власти и местного самоуправления» . На наш взгляд, данная формулировка является не менее спорной и субъективной, так как помимо поставленных «задач» государственные органы и их представители реализуют возложенные на них в установленном порядке полномочия, функции, права и обязанности, то есть осуществляют именно «законную деятельность».[21]

Анализ составов преступлений, сгруппированных в той или иной главе, показывает, что видовой объект образуется из совокупности нескольких непосредственных объектов, так как непосредственный объект является конкретизацией видового объекта и всегда находится в соответствии с ним, входит в него в качестве составляющего компонента. Так, А. В. Кладков предлагает подразделить преступления против порядка управления в зависимости от непосредственных объектов на следующие виды:

1) посягательства на представителей власти и иных лиц в связи с

управленческой деятельностью государственных органов (ст. 317 – 321 УК).

2)   Посягательства на неприкосновенность Государственной границы Российской федерации (ст. 322, 323 УК).

3)   Посягательства на порядок обращения официальных документов и государственных наград (ст. 324 - 327 УК).

4)   Посягательства на порядок призыва на военную и альтернативную гражданскую службу (ст. 328 УК).

5)   Посягательства на авторитет Государственного герба и Государственного флага Российской Федерации (ст. 329 УК).

6)   Посягательства на порядок осуществления оспариваемых прав (ст. 330 УК)¹.

Таким образом, непосредственными объектами преступлений против порядка управления являются конкретные виды управления, на которые совершается преступное посягательство. Если преступление против порядка управления связано с посягательством на личность сотрудников госаппарата или их близких, то непосредственным дополнительным объектом такого преступления является также личность или жизнь, здоровье, честь, достоинство, безопасность личности[22].

По нашему мнению, отнесение к преступлениями против порядка управления состава дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК), и соответственно, к группе посягательств на представителей власти и иных лиц в связи с управленческой деятельностью государственных органов, является обоснованным уже в силу того, что непосредственным объектом данного преступления является нормальная деятельность учреждений, обеспечивающих просто выполнение функций по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а в первую очередь реализующих задачи правосудия, в частности исправление и перевоспитание осужденного гм изоляции от общества. Этот вид деятельности представляет собой реализацию одной из важнейших задач осуществления правосудия, а не просто управленческую деятельность государственных и муниципальных органов власти, поэтому посягательство на такую деятельность является преступлением против правосудия, а не против порядка управления и на наш взгляд должно быть перенесено в Главу 31 Уголовного кодекса РФ «Преступления против правосудия» (по такому пути, например, пошли создатели УК Украины 2001г.).

С появлением специального состава посягательства на жизнь работника милиции или народного дружинника в главе девятой УК РСФСР 1960 г. (ст. 191 1(2)), в юридической литературе велись многочисленные дискуссии по поводу правомерности отнесения данного преступления, являющегося особо тяжким, посягающим на самый значимый объект - человеческую жизнь, к преступлениям против порядка управления, так как неоднозначную оценку среди ученых получили именно основной и дополнительный непосредственные объекты.

Так, большинство ученых считали такое решение вполне обоснованным. Например, Н. И. Трофимов отмечал, что признание по ранее действовавшему законодательству посягательства на жизнь работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка преступлением против личности затушевывало направленность указанного деяния против порядка управления, его действительную правовую природу[23].

Очевидно, что автор, аргументируя свой вывод, отдавал предпочтение социально-политическому аспекту, отодвигая на второй план аспект правовой. В определенной степени он игнорировал сложившиеся в теории уголовного права принципиальные положения, касающиеся юридической природы объекта, объективной стороны состава преступления. Поэтому, в принципе приемлемая точка зрения не получила достаточного обоснования и, естественно, широкого признания среди ученых и практиков.

Другие авторы, например П. П. Осипов, утверждали обратное и полагали, что включение посягательства на жизнь работника милиции или народного дружинника «... в систему преступлений против порядка управления вряд ли можно признать обоснованным, так как жизнь этих лиц как таковая представляется более значимой, чем нарушение социального управления в сфере охраны общественного порядка»¹. Противоречивость суждений по этому вопросу была вызвана различным пониманием природы и характера объекта, на причинение вреда которому направлено рассматриваемое преступление: как было отмечено, оно предусматривало посягательство на два непосредственных объекта - на нормальную деятельность работников милиции и народных дружинников и на жизнь этих лиц. Более приемлемой позицией все же являлась позиция законодателя и поддерживающих ее ученых, так как нельзя не согласиться с тем, что: «Социальной сущностью посягательства на жизнь работников милиции и народных дружинников, находящей свое юридическое выражение в расположении данного состава преступления в определенном месте общей системы уголовно-правовых норм, является нарушение государственного или общественного управления в области охраны общественного порядка.». Действительно, лицо, посягающее на жизнь работника милиции или народных дружинников, стремиться в первую очередь прервать или затруднить их деятельность по охране общественного порядка, а не просто причинить вред личности работников милиции или народных дружинников как таковой. Поэтому общественная опасность анализируемого преступления, находящая свое выражение в уголовной противоправности, заключается именно в том, что оно приводит к существенной дезорганизации управления, вплоть до его полного прекращения.

В противоположность приведенному положению действия, организующие деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества: угроза применения насилия, применение насилия, не опасного для здоровья, либо применение насилия, опасного для жизни или здоровья, совершенные в отношении осужденного с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы, а также в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких, предусмотренные в ст. 321 УК РФ, направлены в первую очередь на воспрепятствование реализации важнейшей задачи правосудия - исправления осужденного. Это особенно было подчеркнуто в редакции статьи, данной в Федеральном законе от 09.03.2001 № 25-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный Кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР, Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации и другие законодательные акты Российской Федерации», в соответствии с которой наказывалось лишением свободы на срок до пяти лет применение насилия, не опасного для жизни или здоровья осужденного, либо угроза применения насилия в отношении его с целью воспрепятствовать исправлению осужденного или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы (ч. 1 ст. 321 УК), а совершение данного деяния в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких образовывало квалифицированный состав дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, и наказывалось лишением свободы на срок от двух до пяти лет (ч. 2 ст. 321 УК).

Состав преступления, ответственность за которое предусмотрена данной статьей, на наш взгляд имеет другой видовой и непосредственный объекты, поскольку общественная опасность этого преступления, в отличие от преступлений, предусмотренных ст. 317 и ст. 318 УК, заключается в противодействии нормальному осуществлению правосудия и на первом месте стоит охрана жизни и здоровья осужденных.

На основании Федерального закона от 08.12.2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» в ч. 2 ст. 321 УК РФ внесены изменения, в соответствии с которыми санкция указанной нормы определяется в виде лишения свободы сроком до пяти лет, то есть аналогично санкции, содержащейся в норме первой части этой статьи. На наш взгляд такая позиция законодателя является, по меньшей мере, нелогичной и нуждается в корректировке, поскольку преступление, ответственность за которое предусмотрена ч. 2 ст. 321 УК (квалифицированный состав), представляет собой большую общественную опасность, так как направлено против специального потерпевшего - сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких и не должно наказываться равным образом с аналогичным преступлением, направленным против осужденного.[24]

В современной юридической литературе дискуссии по поводу приоритетности того или иного из непосредственных объектов посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа уже не так остры, хотя многие авторы справедливо отмечают, что конструкция составов преступлений, когда жизнь человека при умышленном посягательстве на нее является не основным, а дополнительным объектом охраны, не является безупречной, «ибо жизнь всегда более важное благо, чем деятельность лица».

Общественная опасность данного преступления, как считает Ю. И. Бытко, определяется тем, что посягательство осуществляется на два блага -основы управления в сфере охраны общественного порядка (основной непосредственный объект) и жизнь человека (дополнительный непосредственный объект). А. В. Кладков определяет непосредственный объект этого преступления как законную деятельность сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а дополнительным объектом является жизнь указанных лиц, а также их близких. 3. А. Незнамова полагает, что основной непосредственный объект данного преступления -нормальная деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а дополнительный - жизнь сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих и их близких⁴. Таким образом, потерпевшими при совершении комментируемого преступления могут быть: а) сотрудник правоохранительного органа; б) военнослужащий; в) близкие этих лиц.

В свою очередь, дополнительным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, является жизнь и здоровье осужденных, вставших на путь исправления, а также жизнь и здоровье сотрудников мест лишения свободы или мест содержания под стражей либо их близких . Отнесение последних законодателем к числу потерпевших от насильственных преступлений против порядка управления противоречит характеристике круга таких потерпевших, данных в ст.ст. 317, 318 УК РФ. Иными словами, еще раз прослеживается необходимость перенесения ст. 321 :УК РФ из Главы 32 «Преступления против порядка управления» в Главу 31 «Преступления против правосудия».

Перечень органов, которые следует относить к правоохранительным, в Кодексе не приводится, как не разъясняется, о каких военнослужащих идет речь в ст. 317 УК. Толкование названной уголовно-правовой нормы позволяет сделать вывод о том, что под правоохранительными органами здесь понимается совокупность государственных органов, специальной функцией которых является борьба с правонарушениями и обеспечение законности. Это не только милиция, но и другие государственные органы, сотрудники которых могут привлекаться к охране общественного порядка и общественной безопасности, хотя это не входит в круг их прямых обязанностей - таможня, ФСБ, налоговая полиция, РУОП и т.д.. На наш взгляд, нельзя согласиться с теми авторами, которые категорически отрицают возможность квалификации по ст. 317 УК РФ посягательства на жизнь сотрудников контролирующих органов.

Необходимо отметить, что в юридической литературе, комментирующей положения ст. 317 УК РФ, зачастую отождествляются понятия «сотрудник правоохранительного органа» и «должностное лицо правоохранительного органа». Перечисляя одних и тех же лиц, выполняющих в соответствии с законом функции по охране общественного порядка и общественной безопасности, авторы относят их либо к должностным лицам правоохранительных органов, либо к сотрудникам правоохранительных органов. Эту «двойственность» можно объяснить тем, что в действующих федеральных законах, определяющих основы деятельности правоохранительных органов, речь ведется в общем о должностных лицах их органов, к которым, наряду с судьями, прокурорами, следователями, относятся и сотрудники органов внутренних дел, сотрудники органов контрразведки, сотрудники органов налоговой полиции и т.д, тогда как в ст. 1317 УК РФ говорится только о сотрудниках правоохранительных органов.[25] На наш взгляд, употребление второго понятия правильнее, поскольку Уголовный кодекс РФ, являющийся основным источником уголовного права и вступивший b силу позже специальных нормативных актов, имеет большую юридическую и приоритет перед конкурирующими нормами иных законов.

Таким образом, анализ содержания непосредственных объектов преступления, ответственность за которое предусмотрена ст. 317 УК РФ, позволяет сделать следующие выводы и предложения:

- основным непосредственным объектом при совершении посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких является законная деятельность сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности;

дополнительным непосредственным объектом при совершении рассматриваемого посягательства выступает жизнь указанных лиц;

-   категории лиц, которые могут выступать в качестве потерпевших при совершении анализируемого преступления, определяются не только в зависимости от их принадлежности к тому или иному органу управления - наряду с этим учитывается и характер исполняемых ими обязанностей. Уголовно-правовая норма, содержащаяся в ст. 317 УК РФ, ставит под защиту деятельность потерпевших по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Таким образом, потерпевшими при совершении комментируемого преступления могут быть: сотрудник правоохранительного органа или иного государственного органа, а также военнослужащий, осуществляющие в соответствии с действующим законодательством функции по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а также близкие этих лиц;

-   необходимо перенести состав дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, из Главы 32 УК РФ «Преступления против порядка управления» в Главу 31 «Преступления против правосудия».[26]