Договор займа и его значение в практике гражданского делового оборота

1. Договор займа и его значение в практике гражданского делового оборота

1.1 Понятие, содержание и форма договора займа

Договор займа оформляет экономические отношения, единые по своей природе с кредитным договором и договором факторинга (финансирования под уступку денежного требования). Во всех этих ситуациях речь идет о передаче одним участником товарного оборота другому определенного имущества с условием возврата его эквивалента и, как правило, уплаты вознаграждения, т.е. о предоставлении кредита в экономическом смысле. Однако подобно тому, как экономические отношения посредничества оформляются различными гражданско-правовыми договорами, так и кредитные экономические взаимосвязи юридически могут оформляться по-разному: с помощью договора займа денег или вещей [в том числе оформленного ценными бумагами – выдачей векселя или выпуском (эмиссией) облигаций-либо новированием (заменой) долга в денежное обязательство], с помощью кредитного договора (в том числе договора о предоставлении товарного кредита), а также с помощью договора факторинга[1].

Вместе с тем наличие некоторых общих правил, применимых ко всем перечисленным обязательствам (в виде правил о займе, которые применяются к другим кредитным обязательствам согласно п. 2 ст. 819, ч. 1 ст. 822 и п. 2 ст. 823 ГК РФ[2]), позволяет говорить о существовании общей категории кредитных обязательств, наиболее типичным из которых является обязательство из договора займа[3]. Таким образом, заем представляет собой одну из гражданско-правовых форм кредитования.

По договору займа одна сторона (заимодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить заимодавцу такую же сумму денег или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества (абз. 1 п. 1 ст. 807 ГК). Договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей (абз. 2 п. 1 ст. 807 ГК), из чего следует невозможность понудить заимодавца к выдаче займа, поскольку обещание предоставить заем не имеет юридического значения. Очевидно, что такая традиционная конструкция займа не рассчитана на развитый рыночный оборот (что главным образом и предопределило необходимость появления особого кредитного договора)[4].

Сторонами договора займа могут быть любые субъекты гражданского права – дееспособные граждане, юридические лица, публично-правовые образования, являющиеся собственниками своего имущества. Ограничения предусмотрены лишь для учреждений и предприятий как субъектов прав хозяйственного ведения и оперативного управления, имеющих к тому же специальную правоспособность. Учреждения (в том числе государственные органы и органы местного самоуправления) не могут выступать в качестве заимодавцев из-за отсутствия правомочия распоряжения закрепленным за ними имуществом (если только речь не идет о доходах этой разрешенной им собственником деятельности), казенные предприятия могут действовать в этой роли лишь с согласия учредителя-собственника, а другие унитарные предприятия – при отсутствии законодательных запретов и ограничений. Бюджетные учреждения не могут быть заемщиками (за исключением случаев

их неполного финансирования или задержки финансирования), а унитарные предприятия обязаны регистрировать свои заимствования в соответствующем финансовом органе. В качестве заемщиков они приобретают на переданное им заимодавцами имущество не право собственности, а соответствующее ограниченное вещное право[5].

Кроме того, недопустимо систематическое выступление в роли заимодавца юридического лица, не являющегося кредитной организацией (хотя бы и в пределах законно имеющихся у него наличных денежных сумм), поскольку деятельность по выдаче кредитов подлежит обязательному лицензированию. Названное ограничение не распространяется на получение от своих коммерческих партнеров векселей в оплату за переданное им имущество, произведенные работы или оказанные услуги, а также на предоставление им в этих случаях отсрочки или рассрочки платежа (являющихся формами коммерческого кредитования)[6]. Очевидно, что и отдельные граждане без статуса индивидуальных предпринимателей не могут систематически выступать в качестве заимодавцев в возмездных договорах займа, ибо, по сути, речь в таком случае шла бы о ростовщичестве.

Составляющее предмет займа имущество (движимые вещи) поступает в собственность заемщика, поскольку последний использует его для своих нужд, обычно смешивая с аналогичным собственным имуществом. В этом качестве оно может служить объектом взыскания кредиторов заемщика и отчуждаться последним по своему усмотрению без согласия заимодавца. Заимодавец теряет на это имущество всякие права и может требовать возврата лишь аналогичного, но не того же самого имущества (что отличает заем от аренды и ссуды). Невозможность вернуть заимодавцу те же самые денежные купюры или вещи очевидна, ибо в ином случае исключается их использование заемщиком для собственных нужд[7]. Поэтому предметом договора займа могут быть либо деньги, либо иные движимые вещи, определенные родовыми признаками.

Предметом займа не случайно всегда считались вещи, ибо в обычной ситуации только они способны становиться объектами права собственности. Из этого очевидно, что в данном качестве могут выступать лишь наличные деньги (вещи), а не безналичные «денежные средства» (права требования), выступающие предметом иного – кредитного – договора (что прямо следует и из текста действующего закона – ср. п. 1 ст. 807 и п. 1 ст. 819 ГК). Поэтому ограничения наличного денежного оборота в отношениях между юридическими лицами также соответствующим образом ограничивают возможности заключения между ними договора займа[8]. В качестве предмета займа не могут выступать вещи, ограниченные в обороте, если только стороны договора не относятся к числу участников оборота, имеющих разрешение на совершение сделок с такими вещами. Прежде всего, речь идет об иностранной валюте и валютных ценностях (п. 2 ст. 807 ГК), сделки займа которых могут совершаться лишь в случаях и в порядке, предусмотренных валютным законодательством[9].

Отношения займа предполагаются возмездными, если только их безвозмездный характер прямо не установлен законом или конкретным договором. При отсутствии в договоре займа прямых указаний о размере процентов они определяются ставкой банковского процента (ставкой рефинансирования), существующей по месту нахождения (или жительства) заимодавца на день уплаты заемщиком суммы долга или его части (п. 1 ст. 809 ГК). Безвозмездными закон считает отношения займа вещей и бытовой заем между гражданами на сумму, не превышающую 50-кратного минимального размера оплаты труда, причем и в этих случаях стороны могут договориться о возмездном характере их отношений (п. 3 ст. 809 ГК)[10].

Заемные отношения по соглашению сторон могут оформляться выдачей векселя (от нем. wechseln – менять, обмениваться), являющегося разновидностью ценной бумаги (ст. 143 ГК).

Вексель содержит простое и ничем не обусловленное обязательство («обещание») векселедателя (простой вексель) или его предложение другому лицу (переводной вексель) уплатить указанную в нем сумму в обусловленный срок (ч. 1 ст. 815 ГК, ст. 1 и 75 Положения о переводном и простом векселе[11]).

Поскольку обычно векселя выдаются вместо уплаты сумм за полученные вещи, произведенные работы или оказанные услуги, т.е. по существу являются формой отсрочки уплаты денег (кредита в экономическом смысле), ГК обоснованно рассматривает вексельные обязательства как одну из разновидностей обязательств, вытекающих из договора займа. С этой точки зрения можно сказать, что вексель представляет собой форму кредита, а также средство расчетов с контрагентами (но, разумеется, не средство платежа).

Вместе с тем к возникшим в результате выдачи векселя отношениям правила о договоре займа могут применяться лишь при отсутствии специальных норм вексельного законодательства (ч. 2 ст. 815 ГК), т.е. в субсидиарном порядке. К вексельному законодательству в настоящее время относятся:

·          во-первых, Федеральный закон «О переводном и простом векселе» (далее – Закон о переводном и простом векселе);

·          во-вторых, Положение о переводном и простом векселе 1937 г., которое является почти дословным воспроизведением текста Единообразного закона о переводном и простом векселях, в свою очередь составляющего Приложение №1 к одной из международных (Женевских) вексельных конвенций (№358 от 7 июня 1930 г.)[12], в которых участвовал СССР и Российская Федерация как его правопреемник.

Кроме того, в этой области имеется ряд подзаконных актов (указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ, документов Центрального банка РФ и некоторых других ведомств), многие из которых, к сожалению, не всегда полностью соответствуют названным законодательным актам[13].

Вексель является классической ценной бумагой и может быть составлен только на бумажном носителе (ст. 4 Закона о переводном и простом векселе). Предпринимавшиеся Федеральной комиссией по ценным бумагам и фондовому рынку РФ попытки ввести «бездокументарные векселя» не имели и не могли иметь успеха, ибо противоречили сути векселя. Более того, отсутствие в векселе хотя бы одного из необходимых по закону реквизитов лишает документ силы векселя, превращая его в лучшем случае в обычную долговую расписку.

Вексель воплощает в себе и все другие свойства ценной бумаги и характеризуется абстрактностью закрепленного в нем обязательства, т.е. независимостью от основания (каузы) его выдачи[14]. Принудительное исполнение по векселю осуществляется в особом порядке. При отказе от оплаты векселя, удостоверенном нотариусом («протест векселя в неакцепте или неоплате»), судья по заявлению вексельного кредитора единолично и без судебного разбирательства выдает судебный приказ, имеющий силу исполнительного документа (ст. 125, 125, 125 ГПК)[15]. Кроме того, в силу ст. 48 Положения о переводном и простом векселе и ст. 3 Закона о переводном и простом векселе векселедержатель вправе потребовать от ответчика по иску уплаты процентов на обозначенную в нем сумму со дня срока платежа (в качестве платы за пользование чужими денежными средствами) и пени (в качестве санкции за просрочку оплаты) в размере учетной ставки, предусмотренной ст. 395 ГК. Все это создает несомненные преимущества векселя перед обычной долговой распиской, также оформляющей отношения займа.

Действующее законодательство не содержит ограничений «векселеспособности», т.е. способности обязываться по векселям и требовать по ним уплаты, для граждан и юридических лиц (ст. 2 Закона о переводном и простом векселе). Иначе говоря, векселя могут быть выданы любым дееспособным гражданином или юридическим лицом (некоммерческой организацией – в пределах ее специальной правоспособности), а в случаях, предусмотренных законом, – и публично-правовым образованием. Все эти субъекты гражданского права могут быть также и субъектами права требования по векселю (без ограничений). Следовательно, в форму векселя может быть облечено в принципе любое заемное отношение (разумеется, если речь идет о денежном займе, а не о займе вещей[16]) и в более широком смысле – любое денежное обязательство.

Законодательные акты различают переводной и простой векселя. Простой вексель (соло-вексель) закрепляет денежное обязательство в виде права требования векселедержателя к векселедателю (сускриптеру), который в экономическом смысле и становится получателем кредита. В отличие от этого переводной вексель (тратта) (лат. trahere – тянуть, переводить) предназначен для перевода долга с векселедателя (трассанта) на другое лицо – плательщика (трассата), естественно с согласия получателя суммы (ремитента) (лат. remittere – посылать, отсылать). В экономическом смысле ремитент кредитует здесь и векселедателя, и фактического плательщика, которые в переводном векселе, в отличие от простого векселя, не совпадают. Поэтому в отношениях по переводному векселю обычно участвуют три лица: два должника (трассант и трассат) и кредитор (ремитент). Такой вексель называют также переводным векселем за счет третьего лица (ч. 3 ст. 3 Положения о переводном и простом векселе)[17].

Разумеется, согласие (акцепт) плательщика (трассата) дается ремитенту при наличии у трассата определенных оснований платить за векселедателя (трассанта). Обычно трассат сам является должником трассанта по другому обязательству. Основываясь на этом, трассант и делает предложение трассату уплатить не себе, а своему кредитору (ремитенту). При отсутствии согласия (акцепта) трассата вексель будет опротестован получателем (ремитентом) в «неакцепте», и тогда ответственность по нему будет нести первоначальный векселедатель (трассант) (ст. 9 Положения о переводном и простом векселе)[18].

Таким образом, переводной вексель, в отличие от простого векселя, устанавливает не обязательство уплаты (как, в частности, следует из не вполне удачной формулировки ч. 1 ст. 815 ГК), а только предложение плательщику уплатить определенную сумму (ст. 1 Положения о переводном и простом векселе), который может и отказаться от него. Поэтому до момента согласия (акцепта) или несогласия плательщика переводной вексель, строго говоря, вообще не содержит денежного обязательства. Сам векселедержатель становится обязанным по такому векселю лишь при акцепте плательщика, причем солидарно с последним (ст. 47 Положения о переводном и простом векселе). В случае же отказа (неакцепта или неплатежа) плательщика по переводному векселю на векселедателя возлагается ответственность за это перед ремитентом (ст. 9 Положения о переводном и простом векселе).

Данные обстоятельства породили дискуссию о содержании имущественного права, которое должно воплощаться в неакцептованном переводном векселе как в ценной бумаге (п. 1 ст. 142 ГК). Одни утверждают, что переводной вексель изначально содержит в себе обязательство уплаты со стороны векселедателя, которое в силу зависимости от позиции плательщика носит условный характер и лишь «технически» выражается в форме «поручения» (предложения) векселедателя плательщику[19]. Но поскольку по условиям Женевских конвенций вексель содержит ничем не обусловленное право требовать уплаты определенной денежной суммы, возможность появления у векселедержателя права, осуществляемого под условием, исключается. Кроме того, при неакцепте векселя плательщиком речь в соответствии с законом должна идти об ответственности, а не об обязательстве векселедателя.

Согласно другой позиции предложение трассанта представляет собой лишь оферту трассату (плательщику) о заключении договора в пользу третьего лица (ремитента), после акцепта которой и появляется обязательство оплаты векселя. Векселедатель же изначально обязан обеспечить (гарантировать) уплату денег плательщиком[20]. Но при этом остается неясным содержание права векселедержателя неакцептованной тратты как владельца ценной бумаги, которое не может сводиться к неизвестной вексельному законодательству возможности требовать от трассанта предоставления неких «гарантий платежа». Таким образом, юридическая природа неакцептованной тратты нуждается в более убедительном обосновании.

Переводной вексель может быть выдан «приказу самого векселедателя» (ч. 1 ст. 3 Положения о переводном и простом векселе). Такой вексель называется также «векселем собственному приказу». В этом случае векселедатель (трассант) сам становится и первым векселедержателем (т.е., по сути, ремитентом). Такое совпадение должника и кредитора в одном лице уже в момент возникновения обязательства дает возможность векселедателю в дальнейшем перевести право требования к самому себе на реального кредитора-получателя, который может быть неизвестен в момент выдачи векселя. Векселедатель переводного векселя может также назначить плательщиком по нему самого себя (ч. 2 ст. 3 Положения о переводном и простом векселе). Такой вексель называют «векселем на себя» или «переводно-простым векселем», поскольку фактически речь идет о простом векселе, выписанном в форме переводного[21].

Большинство векселей носят характер ордерных (переводных) ценных бумаг. Поэтому права и обязанности по таким векселям могут быть переданы (переведены) другим лицам, что составляет одно из их важнейших достоинств. Переход прав и обязанностей как по переводным, так и по простым векселям оформляется специальной передаточной надписью – индоссаментом (ст. 11 Положения о переводном и простом векселе[22]). При этом совершившее такую надпись лицо (индоссант, надписатель) несет ответственность за платеж по векселю и за его акцепт, по существу, наравне с векселедателем (п. 3 ст. 146 ГК, ст. 15 Положения о переводном и простом векселе), причем солидарно с другими возможными индоссантами (п. 1 ст. 147 ГК, ст. 47 Положения о переводном и простом векселе), если только не включит в индоссамент специальную оговорку типа «без оборота на меня» (или «не приказу»). Тем самым вексельный кредитор, по сути, получает добавочного должника (должников), что повышает его уверенность в получении долга.

Кроме того, платеж по переводному или простому векселю может быть обеспечен специальным поручительством – авалем (итал. a valle – внизу, в нижней части векселя), которое предоставляется авалистом – третьим лицом или даже одним из лиц, уже надписавших вексель (ст. 30 и ч. 3 ст. 77 Положения о переводном и простом векселе). В роли авалиста может выступить любое лицо, которое само способно обязываться по векселям. Практически в этом качестве выступают наиболее платежеспособные лица, прежде всего банки. Аваль дается лишь за одного из обязанных по векселю лиц – плательщика, трассанта (векселедателя) или индоссанта.

Как и сам вексель, аваль носит абстрактный и строго формальный, а также безусловный характер, а авалист всегда отвечает перед векселедержателем солидарно с тем, за кого он поручился («дал аваль») (ст. 32 и 47 Положения о переводном и простом векселе). Все это отличает аваль от обычного поручительства. Уплативший по векселю авалист имеет право регрессного требования к тому, за кого он поручился (и к лицам, которые обязаны перед последним)[23].

На основании всего вышеизложенного, как мне кажется, необходимо отметить что в отечественном обороте переводные векселя используются крайне редко, тогда как в развитых правопорядках они, напротив, всегда преобладают по сравнению с простыми. Ведь простой вексель является свидетельством не только отсутствия у контрагента денежных средств, но и невозможности их получения ни в обслуживающем банке, ни от своих должников, т.е., по сути, говорит о его финансовой несостоятельности. Поэтому простые векселя обычно принимаются кредиторами при наличии банковского аваля за выдавших их сускриптеров. Кроме того, у нас под видом простых векселей весьма часто, особенно в банковской сфере, эмитируют суррогаты облигаций, например в виде выпускаемых сериями «банковских векселей» («забывая», в частности, о том, что вексель не может быть эмиссионной ценной бумагой). Это создает иллюзию широкого применения в отечественном имущественном обороте векселей, которые в развитых правопорядках в настоящее время постепенно отмирают и в качестве средств получения кредита, и в качестве способа расчетов.

В случаях, прямо предусмотренных законом или иными правовыми актами, договор займа может также оформляться выпуском и продажей облигаций (от лат. obligatio – обязательство).

Облигацией признается ценная бумага, удостоверяющая право ее держателя на получение от лица, выпустившего облигацию, в предусмотренный ею срок номинальной стоимости облигации или иного имущественного эквивалента, а также фиксированного в ней процента от ее номинальной стоимости или иных имущественных прав[24](ч. 2 ст. 816 ГК).

Облигации используются как форма различных займов, т.е. сбора денежных средств у достаточно широкого, нередко вообще заранее неопределенного круга физических и юридических лиц, под обещание их возврата в определенный срок за установленное вознаграждение. Иначе говоря, они оформляют типичные заемные отношения, в которых заемщиком (должником) выступает эмитент облигаций, а заимодавцами (кредиторами) – владельцы облигаций (облигационеры).

В отличие от векселей облигации являются эмиссионными ценными бумагами и потому в соответствии с законодательством о рынке ценных бумаг могут эмитироваться как в бумажной, так и в безбумажной форме (как это, например, было сделано при выпуске государственных краткосрочных бескупонных облигаций – ГКО). Кроме того, они всегда предусматривают право на получение облигационерами процентного или иного дохода (вознаграждения за использование эмитентом уплаченного за облигацию номинала ее стоимости), тогда как процентный доход по векселям является исключением, предусмотренным только для векселей со сроком платежа «по предъявлении» или «во столько-то времени от предъявления» (ст. 5 Положения о переводном и простом векселе). Облигации всегда имеют срочный характер и, в отличие от векселей, не могут быть выпущены сроком «до востребования» (или «по предъявлении»). В отличие от облигации вексель, всегда воплощающий денежное обязательство, не может предусматривать получение векселедержателем иного имущественного эквивалента или иного имущественного права, нежели права на получение известной денежной суммы[25].

Облигации могут быть как предъявительскими, так и именными. Выпускаемые государством облигации называются также инскрипциями. Облигации, предоставляющие своим владельцам иные возможности, нежели получение денежного дохода, нередко именуются целевыми (например, жилищные сертификаты). Следует иметь в виду, что действительность облигации не зависит от ее наименования (так, инскрипции у нас выпускаются под именем «казначейских векселей», «казначейских обязательств», «золотых сертификатов Минфина» и т.п., что не меняет ни юридической, ни экономической их природы). В отличие от этого отсутствие у векселя «вексельной метки» (именования его векселем в самом тексте документа, а не только в заголовке) лишает соответствующий документ силы векселя.

Правовой режим облигаций регулируется, прежде всего, нормами специального законодательства (ч. 3 ст. 816 ГК), в частности правилами Закона о рынке ценных бумаг и других специальных законов[26]. Правом на выпуск облигаций обладают далеко не все субъекты гражданского права. Учитывая, что согласно ч. 1 ст. 816 ГК такое право должно быть предусмотрено законом или иным правовым актом, следует отметить, что в настоящее время из числа юридических лиц оно прямо предоставлено лишь хозяйственным обществам, хотя по смыслу закона не исключена эмиссия облигаций производственными кооперативами и унитарными предприятиями, а также коммандитными товариществами (для некоммерческих организаций эмиссия облигаций исключается). Правом эмитировать облигации обладают также публично-правовые образования – Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования.

Федеральное государство и другие публично-правовые образования наиболее часто прибегают к эмиссии облигаций, в том числе распространяемых среди всех граждан. Это обстоятельство предполагает наличие специально предусмотренных законом гарантий возврата соответствующих сумм или передачи заимодавцам (облигационерам) иного имущества. С учетом исторического опыта нашего государства ГК закрепляет два основных принципа государственных займов – полную добровольность приобретения облигаций и запрет государству-эмитенту изменять условия выпущенного в обращение займа п. 2 и 4 ст. 817 ГК; ср. абз. 3 п. 2 ст. 98 Бюджетного кодекса РФ (далее – БК)[27]. Эти же правила распространяются на муниципальные займы (п. 5 ст. 817 ГК)[28].

Вместе с тем закон прямо подчеркивает гражданско-правовую природу отношений, возникающих между публично-правовыми образованиями и гражданами или юридическими лицами при выпуске государственных или муниципальных облигаций (займов) (п. 1 и 5 ст. 817 ГК). Договорной характер этих отношений, основывающийся на правиле ст. 75 Конституции РФ, в частности, означает, что они регламентируются нормами гражданского права, а не административно-финансовыми предписаниями, что создает здесь значительно большие гарантии для заимодавцев[29].

Эмитентами государственных и муниципальных облигаций выступают соответствующие органы исполнительной власти, являющиеся юридическими лицами (обычно министерства или управления финансов). Однако займы выпускаются от имени соответствующего публично-правового образования в целом, и потому исполнение обязательств по ним происходит за счет средств соответствующей казны[30].

Согласно ст. 7 Федерального закона «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг»[31] и ст. 111 БК[32] эмиссия облигаций публично-правовых образований разрешается только при утверждении ее основных параметров соответствующим бюджетом на текущий финансовый год. В условиях эмиссии таких облигаций теперь должны содержаться и сведения о бюджете заемщика, об исполнении им бюджета за последних три финансовых года и о суммарной величине его долга на момент эмиссии. Эмиссия облигаций, выпускаемых субъектами Российской Федерации и муниципальными образованиями, подлежит регистрации в Министерстве финансов РФ. Срок погашения инскрипций не может превышать 30 лет с момента их эмиссии, а муниципальных облигаций – соответственно 10 лет.

Вместе с тем разрешившие эмиссию облигаций органы исполнительной власти управомочены утверждать Генеральные условия эмиссии и обращения соответствующих облигаций «в форме нормативных правовых актов» (ст. 8 Закона об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг), на основании которых эмитент принимает документ в форме нормативно-правового акта, содержащий условия эмиссии и обращения конкретного займа (ст. 9 данного Закона). То обстоятельств что условия государственных и муниципальных займов принимаются не в форме типовых условий договора (каковыми, по существу, они должны были бы являться), а в форме ведомственных нормативных актов, не только противоречит гражданско-правовой природе рассматриваемых отношений, но и дает возможность, обхода требований ГК о последствиях заключения договоров присоединения и о запрете одностороннего изменения условий выпущенных в обращение займов (путем прямо предусмотренных ч 2 ст. 12 названного Закона изменений и дополнений содержания этих нормативных актов)[33].

Исполнение же обязательств по займу согласно абз. 2 п. 2 ст. этого Закона должно осуществляться в соответствии с утвержденным бюджетом на соответствующий финансовый год. Поэтому отсутствие бюджетных средств на погашение займа становится законным основанием для отказа в удовлетворении требования заимодавцев – облигационеров.

Таким образом, все это, а также реальная практика частичного или даже полного отказа государства от исполнение своих обязательств по многим выпущенным им облигациям и частности, в последнее время по обязательствам ГКО, облигациям внутреннего валютного займа – «вэбовкам» и др.) свидетельствует о крайней ненадежности нашего государства как должника-заемщика.

Закон допускает заключение договора целевого займа, устанавливающего конкретные условия использования полученного займа на строго определенные цели (ст. 814 ГК). Таковы, например, заключаемые гражданами договоры займа на приобретение определенного имущества (жилья, земельного участка, дачи, автомобиля и т.п.). В этом случае договором определяются меры контроля заимодавца за целевым использованием полученного заемщиком имущества. Препятствия, чинимые заемщиком заимодавцу при их осуществлении, либо прямое нарушение целевого назначения полученного займа дают заимодавцу право требовать досрочного возврата займа с причитающимися процентами, начисленными по день возврата, первоначально предусматривавшегося договором (если иные последствия не установлены договором).

Предусматривается также возможность новации (замены) долга, возникшего из гражданско-правового договора или иного предусмотренного законом основания, по соглашению его участников в заемное обязательство (п. 1 ст. 818 ГК). Речь идет о том, что стороны возмездного гражданско-правового обязательства вправе по взаимному согласию заменить возникший у кого-либо из них долг обязательством займа, разумеется, с соблюдением общих условий (и ограничений), предусмотренных ст. 414 ГК[34].

Такая возможность основана на принципиальной однородности обязательств, предусматривающих передачу (уплату) денег или вещей, с обязательством займа. Так, в заемное обязательство может быть переоформлена обязанность покупателя по договору купли-продажи уплатить за полученный товар, обязанность арендатора по внесению арендной платы и т.д. При этом возникает простейший по юридической природе долг, не связанный с необходимостью учета взаимных обязанностей сторон более сложного договора.

В данной ситуации, представляющей собой частный случай новации, существовавшее между сторонами обязательство прекращается, а вместо него возникает новое обязательство – займа, в котором должник по первоначальному обязательству занимает положение заемщика, а кредитор – заимодавца. Условием этого является соглашение сторон, облеченное в форму, предусмотренную для договоров займа (ст. 808 ГК).

Таким образом, сама новация является договором. С этой точки зрения явно незаконными были недавние попытки публичной власти установить обязанность переоформления взаимных долгов юридических лиц в иные, в том числе в. различные «конвертируемые» или «вексельные» заемные обязательства.

Вексель является строго формальным документом, а вексельное законодательство содержит исчерпывающий перечень вексельных реквизитов.

К обязательным вексельным реквизитам относится срок платежа по простому векселю, который может быть выражен одним из указанных в Положении о переводном и простом векселе способов: по предъявлении; во столько-то времени от предъявления; во столько-то времени от составления; на определенный день. Пункт 76 указанного Положения устанавливает основополагающий принцип, согласно которому векселя, содержащие иное назначение срока либо последовательные сроки платежа, недействительны, за исключением указанных в ч. 2, 3, 4 данной статьи[35].

В этом состоит «вексельная строгость», продиктованная тем, что любой вексельный реквизит, в том числе и срок оплаты, не допускает различного толкования. Плательщик по векселю должен точно знать срок наступления своего обязательства по оплате векселя.

Вот почему наличие различных сроков оплаты влечет недействительность векселя. Например, вексель, в котором указано, что срок оплаты наступает через неделю со дня составления либо через месяц со дня составления, является недействительным, и документ с указанными различными сроками оплаты не относится к таким ценным бумагам, как вексель.

Судебно-арбитражная практика строго придерживается правила о необходимости точного указания вексельных реквизитов.

Так, согласно ч. 3 п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 4 декабря 2000 г. №33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей» требование векселедержателя об исполнении вексельного обязательства, основанное на документе, не отвечающем требованиям к форме и наличию реквизитов, подлежит отклонению судом, что не является препятствием для предъявления самостоятельного иска, основанного на общих нормах гражданского законодательства об обязательствах. В пункте 5 названного постановления указано, что наименование документа «вексель», включенное в иную часть документа, а не в ту, в которой содержится предложение или обещание уплатить, «не является вексельной меткой и лишено вексельно-правового значения». Такие же требования предъявляются ко всем вексельным реквизитам[36].

Основываясь на вексельном законодательстве, следует признать, что срок платежа, выраженный словами «вексель подлежит оплате в течение 12 месяцев от составления», не соответствует требованиям п. 75 Положения о переводном и простом векселе. Срок платежа, выраженный способом: «во столько-то времени» единообразно толкуется теорией и судебно-арбитражной практикой как через столько-то времени от составления. Например, через месяц от составления, через год от составления и т.д. В юридической литературе приведен следующий пример выдачи векселя со сроком во столько-то времени от составления: «вексель выдан сроком через 40 дней от сего и датирован 3 января; начиная с 4 января, мы находим, что 40 дней истечет 12 февраля, значит, 12 февраля и есть день, срочный»[37].

На это обстоятельство указывают образцы векселя, приводимые в иных источниках[38].

Независимо от того, каким из четырех возможных способов выражен срок оплаты по векселю, речь должна идти о конкретной одной дате. В то время как понятие «вексель подлежит оплате в течение 12 месяцев от составления» допускает возможность оплаты на следующий день после составления, через один, два, три… и 12 месяцев от составления.

Следовательно, выражена возможность оплаты векселя в различные сроки, что является грубейшим нарушением требований п. 75 Положения о переводном и простом векселе.

Таким образом, представляется возможным сделать следующий вывод: срок платежа, выраженный словами «вексель подлежит оплате в течение 12 месяцев от составления» не соответствует требованиям вексельного законодательства к обязательным реквизитам векселя, а документ, на котором обозначен таким образом срок оплаты, не является векселем. Отношения, вытекающие из данного документа, регулируются не вексельным, а общегражданским законодательством.

Согласно договору залога ОАО «Вымпел» передало ООО «Инвест-Строй» векселя в обеспечение исполнения своих обязательств по договору «По оказанию технической помощи в погашении задолженности по долгам в федеральный бюджет». В дальнейшем указанный договор был расторгнут, ООО векселя, находящиеся в залоге, не вернуло, а реализовало их третьим лицам[39].

Согласно ст. 19 Положения о переводном и простом векселе 1937 г. и п. 31 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 4 декабря 2000 г. №33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей» для залога векселей необходимо передать вексель векселедержателю, предварительно учинив на нем индоссамент, включающий слова: «валюта в обеспечение», «валюта в залог» или всякую иную оговорку, свидетельствующую о залоге.

Однако только на основании вексельного законодательства осуществить залог векселей не удастся. Залоговый индоссамент не отвечает на вопросы о том, какое обязательство обеспечено векселями, какова сумма основного обязательства, и на многие другие, которые должны найти отражение в случае залога векселей, как того требует п. 4.3 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. №6/9 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

С этой целью, помимо залогового индоссамента заключается договор залога, который регулируется § 3 гл. 23 ГК РФ.

Судебная практика принимает во внимание и иные способы залога векселей. Так, в соответствии с ч. 3 п. 32 постановления Пленумов Верховного Суда РФ и ВАС РФ №33/14 действительным считается залог векселей, основанный на договоре залога, при наличии на векселях бланкового индоссамента. В этом случае «отношения между залогодержателем и залогодателем определяются по общим правилам Кодекса о залоге».

Следовательно, наличие договора о залоге векселей и бланкового индоссамента на векселях является достаточным доказательством того, что спорные векселя находятся в залоге.

Что касается спорных векселей, выданных ОАО, то они были переданы ООО согласно договору залога векселей, который являлся приложением 1 к основной сделке – договору «По оказанию технической помощи в погашении задолженности по долгам в федеральный бюджет». На векселях имеется бланковый индоссамент[40].

Эти обстоятельства – наличие договора залога и бланкового индоссамента – подтверждают, что спорные векселя находятся в залоге. Наличие данного обеспечения означенного основного обязательства подтверждается решением Арбитражного суда г. Москвы.

Указание на лицевой стороне векселя о том, что «валюта в залоге», не влияет на действительность векселей и ничего не добавляет к тому, что векселя заложены, поскольку в этом случае имеются все обязательные реквизиты векселя.

Последствия признания недействительным обязательства, обеспеченного залогом векселей

Спорными векселями обеспечивалось исполнение основного обязательства по договору «По оказанию технической помощи в погашении задолженности по долгам в федеральный бюджет», заключенному между ОАО и ООО.

Впоследствии основное обязательство и приложение 1 – договор залога векселей были расторгнуты решением Арбитражного суда г. Москвы.

Таким образом, договор залога векселей был расторгнут. Обеспечительное обязательство (за исключением банковской гарантии) не имеет силы в случае расторжения основного обязательства.

В рассматриваемом случае залог спорных векселей ОАО в качестве залога регулируется нормами гл. 23 ГК РФ.

Отсутствие основного обязательства влечет недействительность векселей на основании ст. 329 Кодекса. Пункт 3 данной статьи предусматривает правило, согласно которому недействительность основного обязательства влечет недействительность обеспечивающего его обязательства, если иное не установлено законом. Иное, как отмечалось, установлено только для банковской гарантии.

Недействительность спорных заложенных векселей независимо от того, кто является векселедержателем, исключает обязанность их оплаты векселедателем согласно нормам общегражданского законодательства.

В этом случае положение об абстрактном характере векселя как ценной бумаги, его независимости от основного обязательства не действует.

В пункте 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ №33/14 указано, что лицо, обязанное по векселю, не вправе отказаться от исполнения со ссылкой на отсутствие основания обязательства либо его недействительность, кроме случаев, определенных ст. 17 Положения о переводном и простом векселе. Исходя изданной нормы лицо, обязанное по векселю, освобождается от платежа, если докажет, что предъявивший требования кредитор знал или должен быть знать в момент приобретения векселя о недействительности или об отсутствии обязательства, лежащего в основе выдачи (передачи) векселя, либо получил вексель в результате обмана или кражи, либо участвовал в обмане в отношении этого векселя или его кражи, либо знал или должен был знать об этих обстоятельствах до или в момент приобретения векселя.

Залогодержатель, не вернувший залогодателю вексель после признания судом основного обязательства расторгнутым и передавший обманным путем вексель третьим лицам, нарушил общегражданские нормы о залоге, и согласно ст. 17 Положения о векселях такой вексель не подлежит оплате[41].

Таким образом, на основании изложенного можно сделать следующие выводы:

наличие договора о залоге и бланкового индоссамента свидетельствует о залоге векселя;

отношения, вытекающие из залога векселя, согласно условиям договора залога регулируются общегражданским законодательством;

расторжение обязательства, обеспеченного залогом векселя, влечет недействительность векселя и отсутствие обязанностей плательщика – векселедателя простого векселя по оплате такого векселя.