Судебно-психиатрическая оценка лиц с наркотической зависимостью

2.1. Судебно-психиатрическая оценка лиц с наркотической зависимостью

Формула невменяемости определена в статье 21 УК РФ и характеризуется двумя критериями: медицинским (биологическим) и психологическим (юридическим)[64]. Биологический критерий формулы невменяемости нейтрален с юридической точки зрения. Он охватывает все варианты психической патологии, в том числе и наблюдающиеся при состояниях, не исключающих вменяемости. В то же время наличие этого критерия в формуле невменяемости обязательно, поскольку с правовой точки зрения невменяемость есть невозможность лица во время совершения противоправного деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и (или) руководить ими именно вследствие психического расстройства. При судебно-психиатрическом освидетельствовании лиц с психическими расстройствами уголовный кодекс РФ предусматривает 2 основных решения, вытекающих из категории вменяемости и невменяемости.

Основная смысловая нагрузка формулы невменяемости заключена в психологическом критерии, отсутствие которого даже при констатации биологического критерия исключает возможность решения вопроса в сторону невменяемости[65].

Психологический критерий формулы невменяемости в общих психологических понятиях – невозможность осознавать фактический характер своих действий (бездействия) и (или) руководить ими – выражает ту степень болезненных нарушений психики, когда исключается возможность вменения в вину совершенного противоправного деяния. При вынесении экспертного заключения в сторону вменяемости подразумевается способность лица к правильному пониманию значения своих действий и возможность свободного выбора своих поступков, а также – наличие способности к пониманию противоправности своих поступков и наказуемости за содеянное, способности сопоставлять совершаемые деяния с правовыми и морально-этическими нормами[66].

Все эти психические функции реализуются посредством критических способностей, способностей прогнозирования, связанных с ними уровней интеллекта и памяти, запаса знаний, функции мышления.

Принципиален и тот факт, что психологический критерий касается психического состояния лица в целом и ни в коей мере – отдельных его психических функций. Заключая в себе обобщенную характеристику психической деятельности, этот критерий не может определяться каким-то отдельным клиническим признаком.

Судебно-психиатрическая оценка лиц, злоупотребляющих психоактивными веществами (ПАВ), а также основывается на общих клинических принципах и экспертных подходах и включает в себя сопоставление особенностей психического состояния подэкспертных с медицинским и юридическим критерием невменяемости. Экспертное заключение в этих случаях определяется степенью выраженности клинических составляющих наркологического заболевания и особенностями его течения. При этом имеющиеся психопатологические расстройства должны быть соотнесены с категориями «хронического психического расстройства», «временного психического расстройства» и «слабоумия», являющиеся вариантами медицинского критерия невменяемости. Судебно-психиатрическая оценка лиц, совершивших правонарушения в состоянии острой интоксикации (опьянение) психоактивными веществами. При судебно-психиатрической оценке состояний острой интоксикации ПАВ основным является вопрос, можно ли эти состояния считать болезненными и лишают ли они лицо возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и (или) руководить ими при совершении противоправного деяния. Дело в том, что с общебиологической точки зрения состояние интоксикации ПАВ – это состояние нарушенного биопсихического равновесия (нормального жизненного гомеостаза)[67], а стало быть, болезненное, т.е. имеются основания признать наличие медицинского критерия невменяемости.

При этих болезненных состояниях у индивида далеко не всегда сохраняется возможность отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими.

В существующей практике констатация алкогольного и наркотического опьянения в период совершения противоправного деяния, независимо от степени выраженности его симптомов, исключает невменяемость, если только не отмечается признаков, позволяющих расценить состояние, как качественно другое, именно достигающее психотического уровня.

Непсихотические формы наркотического опьянения по аналогии с простой формой алкогольного опьянения, независимо от их тяжести и степени утраты лицом способности отдавать отчеты в своих действиях и руководить ими, никогда не рассматривались в аспекте критериев невменяемости.

Однако углубленное и системное изучение вопросов соотношения психопатологических нарушений, личностных и ситуационных условий, появление в УК РФ ст.22 дает основание рассматривать указанную проблему с иных позиций.

Состояние алкогольного и, тем более, наркотического опьянения часто имеют достаточно сложную клиническую картину и проявляются многообразными аффективными, невротическими, психосенсорными и вазо-вегетативными нарушениями. Даже при непсихотических формах опьянения наряду с этим могут наблюдаться разнообразные нарушения мышления и расстройства восприятия от сенестопатий до иллюзорных переживаний. Сохранение аллопсихической и интрапсихической ориентировки в этих случаях, отсутствие бессвязности мышления свидетельствуют о сохранении сознания, а значит неправомерности решения вопроса в сторону экскульпации этих лиц. В то же время нарушения мышления от изменения его темпа до утраты последовательности суждений, иллюзорные расстройства свидетельствуют о том, что такие лица не обладают полной способностью оценивать правосохранность своего поведения и руководствоваться этой оценкой.

Не подлежит сомнению, что связанные с состоянием интоксикации ПАВ психические расстройства, не достигающие психотического уровня, не могут не оказывать влияние на поведение индивида. Это ставит подобные расстройства в промежуточное положение между состояниями, подпадающими под критерии экс- и инкульпации, а значит предполагает возможность применения к ним ст.22 УК РФ[68]. Согласно этой статье, вменяемое лицо, которое во время совершения преступления не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, подлежит уголовной ответственности, но психические расстройства, не исключающие вменяемости, учитываются судом (так называемая ограниченная вменяемость)[69].

Термин «ограниченная вменяемость» выносится за рамки УК РФ и не упоминается ни в названии ст.22 УК РФ, ни в ее тексте, однако сама формулировка статьи об уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, фактически легализует это понятие и позволяет использовать его в практике судебно-психиатрической экспертизы. Несмотря на давнюю историю вопроса об ограниченной вменяемости, он практически не освещался в отечественной литературе, а если и обсуждался, то обычно в негативном плане. В то же время еще Н.И.Фелинская отмечала, что с ростом психиатрических знаний и более точной квалификации особенности и глубины расстройств психической деятельности необходима дальнейшая разработка вопросов, касающихся вменяемости, и в первую очередь для группы лиц с пограничными нарушениями психической деятельности[70]. Здесь имелось в виду, что вследствие тех или иных отклонений психической деятельности лицо, совершающее противоправное деяние, не обладает полной способностью оценивать противоправность своего поведения и руководствоваться этой оценкой.

К настоящему времени накоплен пока еще весьма небольшой опыт применения ст.22 УК РФ[71]. Ее введение нарушает дихотомическую четкость клинических и экспертных оценок психического состояния большинства испытуемых, в том числе лиц с синдромом зависимости от ПАВ. Это создает значительные трудности для врачей судебно-психиатрической службы.

Еще В.Х.Кандинский отмечал, что гносеологически проблема ограниченной вменяемости связана с изучением роли субъективного фактора (активности сознания и личности) как ведущего в криминогенной причинно-следственной цепочке, что, в свою очередь, может отражать характер и степень имеющихся у субъекта расстройств[72]. Еще до появления формулы невменяемости (1883г.) в законодательстве к обстоятельствам, уменьшающим вину, относили легкомыслие и крайнее невежество. Он указывал, что ограниченно вменяемыми в ряде случаев могут признаваться лица, не обладающие сильной волей. Такое же мнение высказывают современные немецкие психиатры. Естественно, подобные формулировки не могли и, тем более, не могут удовлетворить ни юристов, ни психиатров. Однако они заслуживают определенного внимания.

Вопрос о возможности и правомерности применения ст.22 УК РФ к лицам, находившимся при совершении противоправного деяния в состоянии острой интоксикации ПАВ, неизменно связан с изучением психопатологических состояний, возникающих в очевидной и причинно-следственной связи с активным поведением лица. Так, состояние опьянения, как правило, возникает вследствие произвольного приема ПАВ, причем произвольным является не только сам факт приема, но и доза, в значительной мере определяющая поведение лица. Еще Гиппократ рассматривал пьяниц как людей, добровольно вызывающих у себя безумие. В.П.Осипов по этому поводу писал, что «с медицинской стороны, алкоголь – яд, и всякий выпивший должен считаться отравленным, то есть больным человеком, с другой стороны – пьяница сам привел себя в состояние опьянения. Вот почему законодательство, борясь с преступностью и стремясь с помощью наказания предупредить преступления, не может признавать опьянение обстоятельством, исключающим ответственность». Поэтому юристы всегда решали этот вопрос в сторону наказуемости пьяницы на том основании, что лицо, злоупотребляющее ПАВ, не является душевнобольным человеком и должно знать о возможных последствиях употребления спиртного или любого другого этого ПАВ[73].

Как известно, противоправные действия могут иметь место в двух формах – в виде умысла и в виде неосторожности. Преступление признается умышленным, если лицо, его совершившее, осознавало общественный характер своих действий (или наоборот, бездействия). Преступление квалифицируется как совершенное по неосторожности, если совершившее его лицо предвидело возможные социально-негативные последствия своих действий, не имело умысла на их достижение, но не смогло или не пыталось их предотвратить. И в том, и в другом случае, когда у индивида нарушена способность понимания общественной опасности своего действия или бездействия и его последствий, возможна постановка вопроса об экскульпации этих лиц, то есть важно, чтобы конкретное лицо не только осознавало формальную сторону своих действий, но и их общественный характер, необходимо, чтобы сохранялось понимание того значения, которое имеет данный поступок как преступление.

При судебно-психиатрической экспертизе лиц, совершивших противоправное деяние как в виде умысла, так и по неосторожности, важно установить не только, осознавало ли данное лицо формальную сторону своих действий (их «фактический характер»), но и их общественную опасность, сохранялось ли у лица понимание того значения, которое имеет данный поступок как преступление. Применительно к лицам в состоянии алкогольного или наркотического опьянения это означает, что лицо, сознательно приводящее себя в состояние одурманивания, одновременно понимает возможные общественно опасные последствия такого поступка. Именно поэтому лицо, совершившее преступление в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, подлежит уголовной ответственности и в отношении инкриминируемого ему деяния является вменяемым[74].

Действующее уголовное законодательство не останавливается на медицинских аспектах данного вопроса в плане соответствия или несоответствия медицинскому критерию невменяемости состояния опьянения ПАВ. Оно просто указывает, что лицо в состоянии алкогольного или наркотического опьянения подлежит уголовной ответственности. Это означает, что констатация состояния опьянения у лица в период совершения им противоправного деяния не служит основанием для экскульпации этого лица[75]. Это связано с тем, что лицо еще будучи трезвым и намеренно приведя в себя в состояние опьянения, могло и должно было предвидеть возможность совершения им общественно опасных действий и поэтому в случае совершения преступления должно нести уголовную ответственность

Статья 22 УК РФ[76] не исключает уголовной ответственности лица. Однако она позволяет суду учитывать, что субъект преступления при его совершении не мог в силу имеющихся у него психических нарушениях в полной мере отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. В связи с тем, что состояние опьянения ПАВ не включено в перечень обстоятельств, отягчающих наказание, этот учет может быть только в сторону его смягчения.

Большинство стран имеющих многолетний опыт применения категории ограниченной вменяемости, вносят четкие законодательные ограничения ее применения. Так в УК Швейцарии, Финляндии, Австрии, Греции и Аргентины есть статья уточняющая, что если психические расстройства, не исключающие вменяемость, возникли при активной роли субъекта преступления, то форма ограниченной вменяемости к нему применяться не может. Ее считают обстоятельством, не освобождающим от уголовной ответственности, а только смягчающим. Именно поэтому принятие решения о возможности применения категории ограниченной вменяемости должно соотноситься с изучением роли субъективного фактора (активности сознания и личности) в криминальной причинно-следственной ситуации.

Применительно к лицам, совершившим преступление в состоянии наркотического или алкогольного опьянения, это означает, что развивающиеся в состоянии опьянения психические расстройства непосредственно связаны с фактором произвольности действий субъекта преступления. Однако действующий УК РФ не содержит конкретных ограничений на применения ст. 22 УК РФ, что дает возможность ее использования в отношении данной категории субъектов преступлений. В таких случаях применение ст. 22 УК РФ в сторону смягчения наказаний, как это подразумевается в отношении лиц со всеми другими пограничными психическими расстройствами, не отвечает принципам уголовного права и не способствует предупреждению преступлений.

В соответствии с этим при решении вопроса о возможности применения ст. 2 УК РФ в таких случаях должен проводится тщательный анализ не только развивающихся в результате приема ПАВ психических расстройств, но и тех обстоятельств, при которых возникло состояние опьянения: 1) произвольность приема ПАВ, приведение в состояние опьянения насильственным путем или путем обмана; 2) осведомленность лица о действии употребляемого им ПАВ; 3) наличие или отсутствие предшествующего субъективного опыта употребления данного ПАВ; 4) связь приема данного ПАВ с какими либо иными психическими расстройствами[77].

Если лицо было приведено в состояние опьянения насильственным путем или путем обмана если оно не было осведомлено о психофизическом действии данного ПАВ, если оно не имело субъективного опыта его применения или употребление было обусловлено атарактическими или аддиктивными механизмами, то в этих случаях возможно применение ст. 22 УК РФ. Поскольку не подлежит сомнению, что состояние одурманивания часто лишает опьяневшее лицо способности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых им противоправных действий и руководить ими.

Если же использование ПАВ было связано с культуральными и ситуационными факторами либо с гедонистическими мотивами и субъект преступления был хорошо осведомлен, в том числе и по собственному опыту, о возможных последствиях этого употребления, то в данном случае применение к этому лицу ст.22 УК РФ неправомерно. Суд в праве учитывать перечисленные выше обстоятельства, но уже как усугубляющие вину. Это представляется тем более актуальным, что на фоне роста «пьяной преступности» состояние опьянения исключено законодательством из перечня обстоятельств, усугубляющих вину субъекта преступления.

Продолжительное время в общественном сознании складывался достаточно негативный образ больных наркологическим заболеванием и, в частности, в частности больных наркоманией. В первую очередь это было связано с убеждением об их повышенной общественной опасности и криминальной активности.

Многочисленные исследования показывают, что развитие различных форм зависимости от ПАВ сопровождается учащением привлечения этих лиц к уголовной ответственности, при этом структура преступности среди них зависит от вида ПАВ, в отношении которого формируется зависимость. Лица с алкогольной зависимостью чаще совершают имущественные правонарушения и правонарушения против личности (убийства, нанесение тяжких телесных повреждений, грабежи, разбойные нападения). Эти данные по структуре правонарушений, совершенных лицами с алкогольной зависимостью, отражают общие тенденции роста преступности, наблюдающиеся последние годы на территории России, где преступления, сопряженные с физическим и психическим насилием над личностью, с причинением телесных повреждений занимают значительное место в общей структуре преступности.

В отличие от этого, лица, страдающие наркоманией, чаще всего (по нашим данным, до 36,8%) совершают противоправные действия, связанные с изготовлением, хранением, перевозкой и сбытом наркотиков[78]. Это соответствует данным по общему массиву преступности, согласно которым преступность, связанная с наркотиками, выросла в 2004 году в 4,2 раза, а число привлекаемых к уголовной ответственности сбытчиков наркотиков увеличилось в 2,3 раза. Аналогичного мнения придерживаются В.Е.Пелипас и И.О.Соломандина. Они считают, что в основном страдающие наркоманией лица совершают незаконные операции с наркотическими средствами без цели сбыта. Наряду с этим среди лиц, страдающих наркоманией, наблюдается снижение доли особо тяжких преступлений – убийств и покушений на убийство, нанесений тяжких телесных повреждений. Возможно, именно такое изменение в структуре преступности больных наркоманией по сравнению с общим массивом преступности позволяет некоторым зарубежным исследователям считать, что потребление наркотиков не относится к факторам, провоцирующим преступное поведение[79].

Наибольшей криминогенной активностью отличаются больные во второй стадии развития зависимости от ПАВ. Они же чаще совершали наиболее тяжкие противоправные действия, направленные против личности, против общественной безопасности и порядка.

В подавляющем большинстве случаев на первой стадии формирования зависимости от ПАВ противоправные действия определяются не болезненными психопатологическими переживаниями, в том числе и синдромом патологического влечения к ПАВ, а социально детерминированы. Противоправному поведению способствует асоциальное окружение, неправильные социально-нравственные ориентиры, следствие воспитания, корыстные и другие психологически понятные мотивы. Формирующиеся при этом патологическое влечение к ПАВ, даже если оно и не является основным мотивом совершения противоправных деяний, имеет некоторое опосредованное значение. Противоправное поведение обычно – это следствие формирования установок, характерных для лиц с антиобщественной направленностью, где система норм и ценностей допускает удовлетворение потребностей путем совершения криминальных действий. Отсутствие положительных социальных установок, общественная пассивность, эгоизм, ограниченность потребностей на бытовом уровне, слабый профессиональный и общеобразовательный рост в сочетании с криминальным окружением, отсутствием должного контроля со стороны семьи и близких, злоупотребление наркотическими веществами им алкоголем – таковы основные факторы совершения антиобщественных и антисоциальных поступков[80].

Однако даже преморбидно положительные социальные ориентиры в виде оценки значимости объекта, представляющего социальную ценность, не предопределяют дальнейший социальный маршрут. Это связано с тем, что они подвержены определенным динамическим сдвигам в процессе социальной и групповой интеракции. Поэтому возникновение социальной дезадаптации в форме снижения квалификации, частой перемены мест работы, нарушений семейных отношений способствуют включению таких лиц в группу с антисоциальной направленностью.

У индивидов с первой стадией формирующейся зависимости от ПАВ противоправная активность обычно связана с такими личностными особенностями, как утрата этических принципов и эмоциональных привязанностей, извращенные этические представления и стереотипы, принятые в референтной группе, в которую входило данное лицо, повышенная возбудимость, взрывчатость, агрессивность, слабость волевого контроля. Повышенная внушаемость и пассивная подчиняемость, снижение морально-этических норм, извращенное понимание этических принципов приводят к совершению правонарушений против личной и общественной собственности.

Трудно бывает отнести те или иные личностные девиации, принимающие участие в формировании общественно-опасного поведения, за счет развивающейся зависимости от ПАВ либо сочетанной с ней другой психической патологии. Это, по-видимому, и не принципиально, поскольку криминальная активность – одна из форм социальной дезадаптации, и именно в этом плане нужно рассматривать личностную и поведенческие особенности таких лиц для объяснения механизмов совершения ими противоправных деяний.

По мнению Ю.А.Александровского, «психическая адаптация индивида является результатом деятельности целостной самоуправляемой системы, активность которой обеспечивается не просто совокупностью отдельных компонентов (подсистем), а их взаимодействием и содействием, что порождает новые интегративные качества, не присущие отдельным подсистемам». При этом состояние психической дезадаптации и сопряженная с ней социально-бытовая дезадаптация – это результат нарушения функциональных возможностей всей адаптационной системы в целом, в том числе и внешней. В этой связи не представляется принципиально важным разграничивать генез массы личностных особенностей, принимающих участие в той или иной форме социальной активности, в том числе и криминальной, тем более, что лежащие в основе криминальной активности социально-психологические и конституциально-биологические факторы тождественны преморбидно-личностным особенностям лиц, злоупотребляющих наркотическими средствами[81].

У больных на второй стадии зависимости от ПАВ независимо от ведущего клинического синдрома совершение противоправных действий также определяется социальными факторами, аналогичными свойственным больным на первой стадии зависимости. Однако в этих случаях особенности ведущего клинического синдрома, не являющиеся основной причиной совершения правонарушений, имеют некоторое опосредованное значение. Значительную долю эксцессов обычно составляют правонарушения, вытекающие из таких характерологических особенностей этих больных, как повышенная возбудимость, взрывчатость, агрессивность, нарушение волевого контроля: это правонарушение против личности, против общественной безопасности и порядка. Повышенная внушаемость, снижение морально-этических задержек как результат, присоединившийся к наркомании и отрицательного психологического влияния приводят к совершению преступлений против личной и общественной собственности.

На третьей стадии зависимости от ПАВ особенности социальной адаптации больных и совершения ими общественно опасных действий тесно связаны со спецификой их психического состояния. Несмотря на относительную сохранность профессиональных навыков и бытовых стереотипов, большинство из них, как правило, нигде не работают, отмечается стойкая утрата трудоспособности. Некритичность, неспособность к осмыслению ситуации и сопоставлению своих действий социально-ограничительными нормами и правилами морали, повышенная возбудимость и расторможенность влечений способствует совершению правонарушений, направленных против порядка и общественной безопасности, против общественной и личной собственности[82].

Поскольку до 36% всей криминальной активности лиц с признаками наркомании приходится на долю противоправных действий, сопряженных с наркотиками, интересно изучение связи криминальной активности этих лиц с их патологическим влечением к наркотикам. Проведенные исследования показали, что в большинстве случаев не представляется возможным установить какую-либо связь антиобщественной деятельности этих лиц с той или иной формой патологического влечения к наркотическим средствам, а криминальная активность, в том числе и сопряженная с наркотиками, оказывается больше обусловленной социальными стереотипами, навязанными либо перенятыми у окружающих. В то же время примерно в трети случаев обнаруживается в разной степени интенсивности связь имеющегося патологического влечения с совершенным антиобщественным действием.

В наиболее простом виде это выражается в тех случаях, когда хранение либо товарные действия с наркотическими средствами совершаются в силу имеющегося патологического влечения к приему наркотиков. Поскольку именно на первой стадии наркомании динамика патологического (обессивного) влечения определяется ритмом наркотизации и его дезактуализацией только в состоянии наркотического опьянения, именно здесь эти лица прибегают к постоянному хранению наркотического вещества либо к необходимости его приобретения.

В течение многих лет судебно-психиатрической оценки лиц с различными видами зависимости от ПАВ (хронический алкоголизм, нарко- и токсикомании) в практике судебно-психиатрической экспертизы используются традиционные подходы к ним как к состояниям, включающим лишь медицинский критерий невменяемости, что при отсутствии юридического критерия безоговорочно обуславливает инкульпацию этих лиц[83].