Психолингвистический аспект изучения структуры дискурса

3. Психолингвистический аспект изучения структуры дискурса

Психолингвистическая природа структуры дискурса раскрывается в исследовании его с точки зрения целостности (цельности). «Цельность, – по словам Л.В. Сахарного, – это психолингвистический феномен особого рода, который представляет собой возникающее в психике человека симультанное (одновременное) интегральное, полностью не совпадаемое динамическое представление о некотором объекте». Целостность речевого произведения определяется единством замысла говорящего, выражением которого выступает тема текста. Как указывает А.И. Новиков, «тема как свернутое и обобщенное представление содержания является конечным результатом процесса осмысления. Она представляет собой понятый и эксплицированный замысел автора, реализованный в словах и декодированный на основе смысла. <...> Именно после определения темы, завершающей процесс формирования целостной структуры содержания, окончательно становится ясной роль и функция каждого элемента текста».

Целостность в порождении и восприятии текста предопределена уже упоминавшимся механизмом предвосхищения смысла (антиципации). Психологическая природа антиципации заключается в способности принимать те или иные решения с определенным пространственно-временным упреждением событий. Психологи выделяют пять основных уровней антиципации: «подсознательный (неосознаваемый, в частности, субсенсорный), сенсомоторный, перцептивный, «представленческий» (уровень представлений), речемыслительный». Все названные уровни хорошо проясняют природу текстовой целостности, ее многоступенчатую структуру.

По мнению А.А. Леонтьева, «суть феномена цельности – психолингвистическая, она коренится в единстве коммуникативной интенции говорящего (говорящих) и в иерархии смысловых предикатов... В этом плане можно определить цельный текст как текст, который при переходе от одной последовательной ступени компрессии к другой, более глубокой, каждый раз сохраняет смысловое тождество, лишаясь маргинальных элементов». Н.И. Жинкиным была высказана мысль о текстовой целостности как иерархически организованной структуре. «Всякая речь, – отмечал исследователь, – может быть сведена к системе предикатов, которые последовательно дополняя друг друга, раскрывают состав и соотношение признаков неизвестного ранее предмета действительности». По мнению ученого, семантическая структура целостного речевого произведения отражает процесс развертывания замысла в целостный дискурс. «Текст, – писал Жинкин, – расчленяется на иерархическую сеть тем, подтем, субподтем и микротем». Предикаты, составляющие содержание предложений и сверхфразовых единств, не должны нанизываться друг на друга, а, как правило, выступают в виде последовательного разворачивания, образуя иерархию, в которой можно выделить главные и второстепенные признаки предмета описания в тексте.

Т.М. Дридзе разработала так называемый метод информативно-целевого (и шире – мотивационно-целевого) подхода к исследованию структуры речевых произведений. По мнению ученого, при изучении структуры текста необходим анализ и прогнозирование тех или иных возможных интерпретаций текста. Текстуальные отношения рассматриваются как иерархические семантико-смысловые. В ходе анализа «прежде всего выясняются мотив и цель сообщения (точнее, мотив и цель деятельности общения, в которой порождается и интерпретируется текст), а уже затем рассматривается тот материал (предмет), на котором этот мотив и эта цель реализуются». В структуре текста выделяются макро- и микрообразования. Макроструктура как раз строится, по Т.М. Дридзе, в виде иерархии смысловых блоков, включающих в себя предикацию первого порядка (где передается основная идея сообщения), предикацию второго, третьего и т.д. порядка (где общая мысль конкретизируется, иллюстрируется, разъясняется и т.д.). В микроструктуре текста находит отражение полный набор коммуникативных интенций внутритекстовых связей, в которые вступают опорные смысловые узлы текста. Их выявление позволяет обнаружить основной смысловой стержень текста, представленный в логико-фактологической цепочке, семантика которой связана с предикацией первого порядка, и зависит от того, насколько осмысленно чтение (слушание) текста и его истолкование.

Л.П. Доблаев рассматривает в качестве единицы изучения семантической структуры текста субъектно-объектное суждение. Текст в его завершенности предстает в виде сложного и своеобразного суждения, которое, так же как и предложение, имеет текстовый субъект и текстовый предикат. «Текстовый субъект, – пишет Доблаев, – означает то, о чем говорится в тексте. Он отвечает на вопрос: «О чем говорится в тексте?» <...>. Текстовый предикат – это то, что говорится в тексте о текстовом субъекте. Он отвечает на вопрос: «Что говорится в тексте о текстовом субъекте?» <...>. Поскольку логический субъект – это мысль о предмете, а логический предикат – мысль о его признаке (свойстве, действии), то объединяющее их логическое суждение есть мысль о предмете и его признаке (признаках). Если текстовый субъект и его предикат анализировать вместе – как целое текстовое суждение, – то можно сказать, что текстовый субъект обозначает мысль о каком-то факте, а его предикат – о признаках этого факта». Вся же структура текста в ее сложности представляет собой иерархию текстовых субъектно-объектных образований, которые также подразделяются на предикации первого, второго и т.д. порядка, последовательно раскрывая общую тему текста, как правило, намеченную в его заглавии.

В.Б. Апухтин предложил метод исследования текстовой структуры, в основе которого лежит идея предицирования. Теорию актуального членения ученый распространяет на текст. В качестве единицы изучения здесь выступает предикатема, которую составляет тема и рема (Т ––– R). Предикатема является носителем минимального смысла (S). Смысловая структура текста представляет собой систему связанных между собой предикатем, которые образуют так называемое «ступенчатое погружение». В этом погружении происходит влияние и слияние смыслов связанных между собой предикатем. При этом смысл исходной предикатемы может трансформироваться как в тему, так и в рему предикатемы следующего ранга. Кроме собственно предикатем, исследователем выделяются гиперпредикатемы, составляющие группы предикатем, которые связаны между собой.

Л.В. Сахарный при исследовании семантической структуры текста также опирается на концепцию актуального членения предложения. Он выделяет уровневую систему тема-рематической организации, имеющую иерархические отношения: единицы нижних уровней составляют единицы уровней высших. Ученый выделил шесть таких уровней:

1. Уровень минимальных предикативных структур;

2. Уровень тема-рематических блоков;

3. Уровень узких комплексов (контактных пар блоков и их комбинаций);

4. Уровень соединений узких комплексов (константных триад и их комбинаций);

5. Уровень широких комплексов и их парадигматических соединений;

6. Уровень синтагматических соединений широких комплексов.

Как указывает Л.В. Сахарный, такой подход «позволяет едиными приемами, с использованием единых понятий, единиц, операций и т.п. «поуровнево вскрывать и описать деривационную структуру текстов любой длины (от сверхкратких, до сверхдлинных), любой функционально-коммуникативной принадлежности (от устных бытовых до письменных текстов, научных или художественных), любого характера относительно «правильности» построения (от нормативно построенных – до текстов, созданных детьми или при патологии речи)» .

С понятием цельности (целостности) тесно связано представление о композиционной завершенности текста. Важную роль приобретает анализ начала и концовки речевого произведения, так называемой текстовой «рамки». Как отмечает К.Ф. Седов, здесь уместно использование критерия «нормы текстовости», т.е. степени композиционной стройности целостного дискурса. Указанной проблеме было посвящено экспериментальное исследование по реконструкции целостного речевого произведения из его частей – небольших смысловых отрезков, на которые он был предварительно разрезан. «К началу и концу текста, восстанавливаемого испытуемыми, сдвигаются наиболее существенная информация, заложенная в эталонном тексте. Середина текста весьма вариативна по отношению к эталонному тексту; та же вариативность наблюдается и в отношении одного восстанавливаемого текста к другому».

По мнению К.Ф. Седова, в сознании носителя языка есть представление о «правильном» композиционном устройстве сообщения. Такое представление соответствует ядерной структуре дискурса. Ядерной структурой, в свою очередь, следует считать такое построение, которое в своем линейном развитии повторяет этапы формирования целостного высказывания, разворачивание замысла в текст. Подобное соответствие поверхностной структуры дискурса его динамическому строению ученый называет нормой текстовости. «В самом общем виде норме текстовости соответствует экспликация ядерного содержания текста в инициальной фразе, иерархия предикатов в разворачивании его в целостное речевое произведение и фигура сужения в текстовом финале».

4. Социолингвистический аспект изучения структуры дискурса

Исследование дискурсивного мышления в социопсихолингвистическом аспекте предполагает рассмотрение речевого поведения языковой личности в широком контексте ее социального бытия. В настоящее время в лингвистике имеется множество фундаментальных концепций в этой области.

Общее пространство социолингвистики обычно подразделяют на макро- и микросоциолингвистику. Макросоциолингвистика предполагает «изучение межгрупповой интеракции на уровне крупных групп, вплоть до контактирующих наций и государств». Микросоциолингвистика основана на «анализе, сфокусированном на индивида в неформальной внутригрупповой интеракции малых групп» [Там же]. В нашей работе речевое (дискурсивное) поведение языковой личности рассматривается в рамках микролингвистики, в связи с социально-значимыми условиями типических коммуникативных ситуаций или речевыми жанрами.

Речевые жанры и их роль в структуре бытового общения. В социолингвистическом исследовании устно-речевого дискурсивного поведения уместно оперировать понятием повседневное. Это огромное пространство в континууме коммуникации, отражающее бытовое неофициальное взаимодействие носителей языка, М.М. Бахтин называл областью жизненной (или житейской) идеологии. Ученый подчеркивал, что в этой сфере «жанровое завершение <...> отвечает случайным и неповторимым особенностям жизненных ситуаций. Об определенных типах жанровых завершений в жизненной речи можно говорить лишь там, где имеют место хоть сколько-нибудь устойчивые закрепленные бытом и обстоятельствами формы жизненного общения. <...> Каждая устойчивая бытовая ситуация обладает определенной организацией аудитории и, следовательно, определенным репертуаром маленьких житейских жанров. Всюду житейский жанр укладывается в отведенное ему русло социального общения, являясь идеологическим отражением его типа, структуры, цели и социального состава».

Как справедливо предупреждал ученый, «крайнюю разнородность речевых жанров и связанную с этим трудность определения общей природы высказывания никак не следует преуменьшать». «Речевой жанр – отмечал исследователь, – это не форма языка. <...> Жанры соответствуют типическим ситуациям речевого общения, типическим темам». Структура жанра соответствует структуре коммуникативной ситуации, и для понимания своеобразия жанровой природы речевого поведения исследователь должен обратиться к рассмотрению социально-психологических аспектов общения.

Исследование речевых жанров к настоящему времени оформилось в особое направление антропоцентрического языкознания – жанроведение.

К числу законченных теорий речевых жанров, сложившихся в отечественной науке, можно отнести концепцию Т.В. Шмелевой. В качестве модели описания и систематизации жанров она предлагает «анкету» речевого жанра. Эта анкета включает семь пунктов: «коммуникативная цель жанра»; «концепция автора»; «концепция адресата»; «событийное содержание»; «фактор коммуникативного прошлого»; «фактор коммуникативного будущего» и, наконец, «языковое воплощение».

Исследователь выделяет четыре класса речевых жанров: информативные, императивные (содействуют осуществлению событий реальной действительности: просьбы, советы и т.д.), этикетные, или перформативные (формируют события социальной действительности: приветствия, поздравления и т.д.), оценочные. В других исследованиях присутствуют попытки разграничения жанровых форм разного объема. Так, например, М.Ю. Федосюк предлагает различать «элементарные» и «комплексные» жанры, К.Ф. Седов – субжанры и гипержанры.

Из работ зарубежных лингвистов, так или иначе посвященных теории речевых жанров, наибольший интерес представляет концепция А. Вежбицкой. В качестве способа описания жанров общения ученый предлагает использовать созданный ей метод элементарных смысловых единиц, которыми можно моделировать каждый жанр «при помощи последовательности простых предложений, выражающих мотивы, интенции и другие ментальные акты говорящего».

Итак, речевые жанры являются вербально-знаковым оформлением типических ситуаций социального взаимодействия людей. В создании общей теории жанров, как отмечает К.Ф. Седов, необходимо разграничивать понятия жанр и текст, так как они принадлежат к различным плоскостям исследования общения. Текстовый подход рассматривает речевое произведение в аспекте его внутреннего строения, с точки зрения тех языковых единиц, которые обслуживают межфразовые связи и т.д. Жанр представляет собой отражение интеракции, социально-коммуникативного взаимодействия индивидов.

 Речевой жанр необходимо рассматривать как составляющую дискурса. Такое понимание, хорошо вписывется в социо-прагматическую концепцию дискурса В.И. Карасика и его школы неолингвистики. Дискурс представляет собой «семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание данной коммуникативной сферы, а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов. В потенциальное измерение дискурса включается также представление о типических моделях речевого поведения и набор речевых действий и жанров, специфических для данного типа коммуникации».

Общая теория речевых жанров не может игнорировать психолингвистическую природу внутрижанровой комуникации. В этой связи очень важно понимать, что жанры речи не являются внешним условием коммуникации, которые говорящий / пишущий должен соблюдать в своей речевой деятельности. Жанры речи присутствуют в сознании языковой личности в виде фреймов, влияющих на процесс разворачивания мысли в слово. При этом формирование дискурса уже на стадии внутреннего планирования использует модель порождения речи, которая соответствует конкретной ситуации общения и которая диктуется жанровым фреймом. Дискурсивное мышление, обслуживающее задачи создания многообразных речевых произведений, имеет принципиально жанровый характер. Овладение навыками жанрового мышления предполагает довольно долгий путь обучения. Как подчеркивает К.Ф. Седов, «в ходе своего социального становления языковая личность «врастает» в систему жанровых норм. В свою очередь, эта система «врастает» в сознание говорящего индивида по мере его социализации, влияя на характер его дискурсивного мышления, определяя уровень его коммуникативной компетенции».

Статусно-ролевая дифференциация дискурсивного поведения. С понятием речевого жанра тесно связаны такие категории социальной лингвистики, как роль и статус. Социальная роль – это нормативный, одобренный обществом образ поведения, ожидаемый от каждого, занимающего данную позицию. Социальная позиция, или статус, – формально установленное или молчаливо признаваемое место индивида в иерархии социальной группы. Понятия роль и статус взаимосвязаны. Статус характеризует место человека на вертикальной оси: высокое или низкое положение занимает личность в обществе. Статус как бы отвечает на вопрос «кто есть личность?», а роль – «что она делает?» Как и любое другое поведение, речевое поведение в рамках межличностного общения подчиняется законам статусно-ролевого взаимодействия.

Социальная роль может быть обусловлена постоянными или долговременными характеристиками человека: полом, возрастом, положением в семье, профессией (таковы роли мужа, отца, учителя, слесаря и т. п.). Кроме этого, роль может быть навязана ситуацией, в которой оказывается личность (роли пассажира, покупателя, пациента и т. п.). Ролевое поведение подчиняется определенным социальным нормам, в большинстве случаев неписаным, но достаточно строгим и общеобязательным. Существование этих норм проявляет себя в том случае, когда они нарушаются.

Статусно-ролевое общение основано на ожиданиях того, что языковая личность будет соблюдать речевые нормы, свойственные ее положению в обществе и определяемые характером взаимоотношений с собеседником. Каждая роль состоит из специфического набора прав и обязанностей. Представления о типичном исполнении той или иной роли складываются в стереотипы ролевого поведения. Они формируются на основе опыта, частой повторяемостью ролевых признаков, характеризующих поведение, манеру говорить, двигаться и т. п. Так, в сознании членов общества кристаллизуется представление о том, каким должно быть исполнение той или иной роли.

Ролевые признаки речевого поведения проявляются только в коммуникативном взаимодействии языковых личностей. В современной социолингвистике выделяют два типа ситуаций ролевого общения: симметричные и асимметричные. Первые характеризуются равенством социального статуса собеседников. Вторые демонстрируют разное положение участников коммуникации на общественной лестнице. В повседневном речевом общении языковая личность переключается с одних стереотипов ролевого поведения на другие. Речевое переключение в межличностном общении имеет большое значение, ибо успех коммуникации в значительной степени зависит от того, насколько говорящий и слушатель владеют формами языка, соответствующими данной ситуации.