Подготовка отмены крепостного права

2. Подготовка отмены крепостного права

Стоит отметить, что по Литваку Б. Г. текст Манифеста, возвещавшего освобождение крепостных крестьян, был написан по поручению Александра II московским митрополитом Филаретом (Дроздовым). По Зайончковскому П. А.., а также по Захаровой Л.Г. в написании Манифеста принимали участие Редакционные Комиссии (проекты и концепции, ими разработанные, легли в основу «Положений 19 февраля 1861 г.»[20]). При написании этой главы я использовала как основной источник Захарову Л. Г. Россия на переломе.

Подготовка реформы началась вполне традиционно — открытием в январе 1857 г. в Зимнем дворце очередного Секретного комитета.[21] Но в условиях «оттепели» старая традиция дала вдруг неожиданный эффект. Уже на втором заседании государственные мужи николаевской эпохи решили, что правительству следует издать для всеобщего сведения указ по крестьянскому вопросу, отпечатать его, оформить в рамочку под стекло и разослать во все губернии, уезды, отдаленные утолки империи, чтобы «успокоить взволнованные умы». За эту меру высказался даже шеф жандармов. Указ не состоялся, но эпизод этот показывает, как неожиданно врывалась жизнь в «святая святых» правительственного механизма. Потребовалось еще 10 месяцев, чтобы секретность была снята и с самого комитета, и с крестьянского вопроса.

Опыт конца 20—30-х годов XIX в. показал, что преобразованиями сначала в удельной деревне (принадлежавших императорской фамилии около 2 млн. крестьян, реформы Л. А. Перовского), затем в государственной (20 млн. крестьян, реформа П. Д. Киселева) не разрешился этот страшный для монархии вопрос. Центр его тяжести находился в помещичьей деревне (22 млн. крепостных). Учитывая это, с нее и начали в 1857 г.[22]

Реформирование помещичьей деревни в первой половине XIX в. включало, не считая указов о вольных хлебопашцах и об обязанных крестьянах, еще два варианта локального характера: освобождение крестьян без земли в трех прибалтийских (остзейских) губерниях и введение в трех юго-западных губерниях инвентарей — правительственной регламентации наделов и повинностей при сохранении крепостного права. На начальной стадии подготовки реформы это учитывалось.

Когда в октябре 1857[23] г. Назимов привез адрес дворянства северо-западных губерний на имя Александра II, царь потребовал срочно подготовить ответный рескрипт. Он и был одобрен Секретным комитетом 20 ноября 1857 г.[24] Со стороны столичных дворян инициативы так и не последовало. Тем не менее, воспользовавшись их прежними ходатайствами, правительство все-таки приписало эту инициативу им, и 5 декабря 1857 г.[25] был издан рескрипт на имя петербургского генерал-губернатора П. Н. Игнатьева. Это указывало на неизбежность распространения реформы на другие губернии.

Сразу же после подписания Александром II рескрипта Назимову текст его поездом был отправлен для рассылки всем начальникам губерний и губернским предводителям дворянства. Через неделю рескрипт Назимову был опубликован в «Le Nord», а еще спустя месяц оба первых рескрипта (Назимову и Игнатьеву) — в «Журнале Министерства внутренних дел». Всем газетам и журналам разрешалось их перепечатать.

Они не отличались радикальностью, в них еще не говорилось об «освобождении крестьян», а только об «улучшении быта», хотя из сопутствующих рескриптам документов ясно, что этим выражением обозначалась отмена личной зависимости крестьян. Еще более неопределенной, противоречивой была постановка в рескриптах главного вопроса — земельного. За помещиками сохранялась собственность на землю, крестьянам предоставлялись права выкупа только усадьбы и пользования наделом. Но каковы условия этого пользования, как надолго сохраняется надел и в каких размерах, и, главное, какова конечная цель — «вечное» пользование аналогично инвентарям юго-западных губерний или обезземеливание по остзейскому типу,— эти вопросы оставались открытыми.

Дворянство получало право создать на местах губернские комитеты и на основании рескриптов разработать проекты реформы для данной губернии: допускалось, что каждая из них будет иметь свой проект и свой закон, и вводиться они будут постепенно, с запада на восток.

Потрясенные гласностью крестьянского дела и конкретностью приступа к реформе, дворяне в массе не откликались на меры правительства, побуждавшего их к действиям. Только нижегородское дворянство, где губернаторствовал А. Н. Муравьев, в прошлом участник первых декабристских организаций, связанный с либеральной бюрократией из Министерства внутренних дел, прислало «всеподданнейший» адрес с просьбой дать рескрипт, который последовал незамедлительно. Московские дворяне молчали, несмотря на нажим правительства, конфиденциальные письма, циркуляры. Противостояние продолжалось два месяца и сломлено было, не без труда, 16 января 1858 г.[26]

После этого один за другим начали поступать адреса местного дворянства и принимались ответные рескрипты, создавались губернские дворянские комитеты. В 1858 — начале 1859 г. открылись 46 губернских комитетов в Европейской России.[27] В выборах этих комитетов и составлении адресов на имя Александра II участвовало около 44 тыс. дворян — владельцев крепостных (40% общего их числа).[28] Так стал создаваться механизм реформы. Чтобы контролировать деятельность дворянства, были назначены в каждый губернский комитет по два «члена от правительства».

Секретный комитет с опозданием на три месяца после фактического рассекречивания был переименован в Главный комитет. И хотя состав его оставался прежним, условия деятельности, темпы и методы работы изменились. В состав дворянских комитетов вошли амнистированные декабристы и петрашевцы, славянофилы и западники, либералы и реакционеры. Образование фракций в губернских комитетах («меньшинство» и «большинство») выявило в дворянстве помимо сторонников и противников отмены крепостного права носителей различных представлений о путях развития страны, о вариантах реформы. Главный комитет оказался втянутым в водоворот событий, на которые обязан был реагировать.

Одновременно на местах, не дожидаясь инструкций, вводили публичность заседаний губернских комитетов, во время которых происходили бурные сцены с нецензурной бранью, потасовками; у лидеров группировок появились телохранители.

Гласность облекалась в неожиданные для правительства формы, давала непредвиденные последствия, но правительство бдительно следило за ситуацией в стране. После рескриптов, с декабря 1857 г. до отмены крепостного права в феврале 1861 г., министр внутренних дел еженедельно докладывал Александру II о настроениях дворянства и крестьян, о слухах и толках на местах, о деятельности губернских комитетов и всех случаях крестьянских волнений.[29] Доклады, содержащие наиболее важную информацию, поступали в Главный комитет.

Правительственная политика колебалась между «реаками» (реакционерами) и «прогрессистами» (либеральной бюрократией). Весной 1858 г.[30] Главный комитет склоняется к безземельному освобождению крестьян и одновременно к проекту повсеместного введения военного управления в форме генерал-губернаторств.

Царь предпринял попытку освободить удельных крестьян без земли, но ничего не получилось: только ничтожное число воспользовалось такой свободой, в массе же удельное крестьянство не приняло этого указа.

В официальной правительственной политике начинает пробиваться и завоевывать признание новое направление: конечная цель реформы — превращение бывших крепостных в собственников своих наделов, уничтожение вотчинной власти помещиков и приобщение крестьянства к гражданской жизни и правам. Этот поворот в правительственной политике, происшедший в октябре — ноябре 1858 г.[31], связан с деятельностью члена Главного комитета генерал-адъютанта Я. И. Ростовцева, которому Александр II полностью доверял. Ростовцев отказался от варианта безземельного освобождения крестьян и фактически признал либеральные идеи и цели реформы, которые еще в апреле 1858 г.[32] правительство запрещало и преследовало.

Свои взгляды на цели крестьянской реформы Ростовцев изложил в четырех письмах царю в августе — сентябре 1858 г.[33] Александр II повелел их обсудить Главному комитету. На состоявшихся бурных заседаниях столкнулись две принципиальные позиции: либо сохранить всю земельную собственность в руках помещиков и развивать после отмены крепостного права крупное помещичье хозяйство, либо отдать полевую землю крестьянам в собственность за выкуп, и тогда будут сосуществовать в пореформенной деревне два типа хозяйства: крупное помещичье и мелкое крестьянское. Сначала Ланскому удалось провести ходатайство либеральной фракции Тверского губернского комитета о распространении выкупа, кроме усадебных, и на полевые земли крестьян. Затем под нажимом Александра II, согласившегося с Ростовцевым, была принята новая по сравнению с рескриптами правительственная программа крестьянской реформы, утвержденная монархом 4 декабря 1858 г.[34]: выкуп крестьянских наделов и образование класса крестьян-собственников. Большинство членов Главного комитета было явно против, но царь пресек дебаты и объявил вопрос решенным.

Принятие новой программы усилило позиции либеральной бюрократии. Ростовцев не был знатоком крестьянского вопроса, не имел проекта реформы и дальше самых общих формулировок ее целей пойти не мог. Только либеральная бюрократия во главе с Н. А. Милютиным создала к этому времени в содружестве с общественными деятелями и учеными новую модель реформы. Это был проект освобождения крестьян в Карловке. Отказ Александра II одобрить предварительный план этого проекта (октябрь 1856 г.) не остановил Милютина. Работа продолжалась два года с участием попавшего в опалу Кавелина, и к концу 1858 г. проект был готов, обсужден в Главном комитете и подписан царем 1 февраля 1859 г.[35] Теперь либеральной бюрократии предстояло самое трудное — внести локальную модель в общее законодательство. Это требовало завоевания новых позиций в «верхах».

Пока в правительстве утрясали программу реформы, губернские комитеты начали посылать свои проекты в Главный комитет. Поскольку фракции «большинства» и «меньшинства» составляли отдельные проекты, ожидалось поступление не 46, а почти вдвое большего числа губернских проектов. Дело осложнялось и тем, что комитеты работали, все еще руководствуясь рескриптами, а правительство уже приняло новую программу 4 декабря 1858 г., параллельно отказавшись от идеи отдельного законодательства для каждой губернии.[36] Требовалось подняться над этой грудой разрозненного материала, создать общий закон, рассчитанный на реализацию по всей Европейской России.

Александр II 17 февраля 1859 г.[37] санкционировал создание специальной комиссии — с единственным условием, чтобы в ней председательствовал Ростовцев. Ее скромное название — Редакционные комиссии — вполне соответствовало представлению членов Главного комитета, что создается как бы его подкомиссия, и это на первых порах совпадало с мнением Александра II. Между тем вскоре к Редакционным комиссиям было приковано общественное внимание всей России и Европы. По словам французского историка А. Леруа-Болье, первого исследователя деятельности Редакционных комиссий, «никогда, быть может, в Европе ни одна законодательная комиссия не имела перед собой столь нелегкое дело».[38]

Комплектование Редакционных комиссий шло целенаправленно: создавался «рабочий орган» по принципу общности идейно-политических убеждений большинства его членов.

В Редакционные комиссии вошли 17 представителей министерств и ведомств и 21 член-эксперт из местных помещиков или специалистов (ученых, публицистов) по крестьянскому вопросу, приглашенных Ростовцевым от имени царя,— всего вместе с председателем 39 человек.[39] Это были дворяне, большинство — помещики. В Комиссиях рядом сидели люди знатных фамилий и вовсе не титулованные, малоимущие, высшие сановники и мелкие чиновники. Но в абсолютном большинстве это были люди высокообразованные, одного поколения. Многие из них являлись видными или даже выдающимися государственными и общественными деятелями (Ю. Ф. Самарин, В. А. Черкасский, П. П. Семенов-Тян-Шанский, Н. X. Бунге, М. X. Рейтерн, А. П. Заблоцкий-Десятовский).

Лидером Редакционных комиссий, по общему признанию, был Н. А. Милютин. Александр II испытывал к нему чувства неприязни и недоверия и только под давлением обстоятельств согласился на назначение его «временно исполняющим должность» министра внутренних дел. Фактически политика Министерства внутренних дел направлялась им, и Ланской допускал это сознательно.

Нетрадиционность нового учреждения заключалась в первую очередь в том, что большинство его членов состояло из либеральных деятелей. Все вопросы решались в них большинством голосов, члены Комиссий, несогласные с мнением большинства, имели право выразить особое мнение, но подчинялись большинству. Факт создания либерального большинства в Комиссиях приобретал особое значение ввиду общей расстановки сил в губернских комитетах и в дворянстве в целом, в среде бюрократии и чиновничества, в высших и центральных органах власти и в местном управлении, где либералы составляли меньшинство. Одной из серьезных забот Редакционных комиссий стала поэтому поддержка либеральных меньшинств губернских комитетов.

В системе высших органов власти Редакционные комиссии заняли особое место, подчиняясь через своего председателя непосредственно царю и представляя, по выражению одного из членов, «как бы отдельное в государстве временное учреждение»[40]. Александр II считал Редакционные комиссии «органами правительства»[41].

Гласность как метод политики самодержавия, ее новый инструмент приобрела в деятельности Редакционных комиссий огромное значение. В считанные дни после их заседаний журналы (т. е. протоколы) Комиссий печатались в трех тысячах экземпляров и рассылались высшим сановникам, губернскому начальству, предводителям дворянства и разным знатным и чиновным лицам, но попадали и не по назначению, например к Герцену и Чернышевскому. И все же эта гласность не была еще проявлением норм буржуазного правопорядка. Либеральное большинство Редакционных комиссий ограничивало принцип гласности, публичности в отношении к заявлениям оппозиции, консервативной и реакционной.

Труды Комиссий должны были подготовить «все умы». Гласность сознательно использовалась лидерами комиссий для укрепления либеральных сил, для распространения и утверждения своей программы реформы, для того, чтобы исключить возможность ее пересмотра, попятного движения правительства.

Темпы работ Редакционных комиссий поразительны: 409 заседаний в течение одного года и семи месяцев.

Большим новшеством в деятельности Редакционных комиссий была научная обоснованность их трудов. Собиралась статистика поземельной собственности; экономическими расчетами занимались ученые и практики; была создана библиотека по крестьянскому вопросу в России и Европе.

Редакционные комиссии были введены в самодержавную государственную систему на время, в критическую полосу ее существования; по своему составу и методам они были ей чужды. Редакционные комиссии не были допущены в помещения, предназначенные для правительственных учреждений. Они заседали в зале первого кадетского корпуса (бывший Меншиковский дворец), на квартирах и дачах Ростовцева и председателей отделений, и не в форменной одежде. Отношения между членами Комиссий установились демократичные, атмосфера заседаний была непринужденной — и при этом шел напряженный, вдохновенный творческий труд.

Чужеродность Редакционных комиссий существующему государственному строю выразилась в их закрытии сразу же после составления и кодификации ими проектов крестьянской реформы (октябрь 1860 г.[42]), закрытии, неожиданном для самих их членов, собравшихся на очередное заседание, причем иногородним было велено немедленно покинуть Петербург, что, однако, не было выполнено. Учреждений, подобных Редакционным комиссиям, никогда больше в царской России не созывалось.

В концепции либерального большинства Редакционных комиссий крестьянская реформа — это переворот, заключенный в единый законодательный акт; начальная стадия — освобождение помещичьих крестьян от личной зависимости, конечная — превращение их (всех) в мелких собственников-хозяев при сохранении значительной части дворянского землевладения. Мыслилось достигнуть этой цели мирным путем, минуя революционные потрясения, характерные для стран Западной и Центральной Европы, в чем и усматривалась особенность реформы и будущего аграрного развития России. В опыте европейских стран положительным признавался тот результат, к которому пришла Франция,— создание «дробной поземельной собственности», и тот путь законодательных мер в Пруссии и Австрии, который состоял в выкупе крестьянами земли в собственность при сохранении помещичьего землевладения. Но при этом ставилась задача избежать издержек прусского варианта — «сосредоточения поземельной собственности в тесном кругу малочисленных владельцев и значительных фермеров» и развития батрачества.

Конкретно это означало сооружение здания реформы на основе «существующего факта»: сохранение в собственности дворян земель, находящихся под барской запашкой; сохранение за крестьянами сначала в пользовании (за повинности), а потом в собственности (за выкуп) дореформенного надела; исчисление повинностей от их дореформенных размеров, с некоторым понижением, с облегчением для крестьян; исчисление величины выкупа от принятой повинности; участие государства в процессе выкупной операции в качестве кредитора. Выкуп — центральная позиция реформы. Он не был обязателен для помещиков. Вынужденные считаться с этим непреодолимым препятствием, Редакционные комиссии создали внутренний механизм реформы, который обеспечивал непрерывность и неукоснительность ее движения. Вечность пользования и неизменность повинности буквально толкали помещика к признанию выкупа — единственной развязки туго затянутого государством узла. Враги Редакционной комиссии не без основания считали, что обязательный для помещиков выкуп заменен «вынудительным».

Для крестьян тоже фактически не оставалось выбора. Составители проектов внесли в закон статью, запрещавшую крестьянам отказываться от надела в течение девяти лет. Той же цели в значительной степени служило и сохранение общины в роли землевладельца. Размер выкупа и сам по себе был велик, но, возвращая полученную от государства ссуду в течение 46 лет, крестьянин расплачивался втридорога.

Более последовательным и решительным было изменение правового положения крестьянства. Уничтожение личной зависимости и утрата помещиками вотчинной власти приобщали многомиллионное крестьянство к гражданской жизни, хотя оно и оставалось податным сословием. Вводилось крестьянское общественное самоуправление: волостное общество и сельское общество (на основе общины) с выборными от крестьян должностными лицами, со сходами. Поставленное под контроль местной администрации, выполнявшее фискальные функции, оно вместе с тем защищало интересы крестьян от помещиков, вчерашних крепостников, и явилось основой для участия крестьян в других реформах — в земстве, суде присяжных. Предполагалось, что со временем выход из общины будет облегчен, круговая порука отменена и община постепенно утратит свою власть над личностью крестьянина; сословность уступит место всесословности, неизбежное малоземелье части крестьян будет облегчено прирезкой из казенных земель.

Инициативная роль монархии, т.е. функция инициаторов в прогрессивных преобразованиях, была символом веры либеральной бюрократии, своеобразной заменой конституции. И это делало программу либеральной бюрократии приемлемой для монархии. Инициативная роль монархии являлась гарантией успеха преобразований, связанных с отменой крепостного права. В этом заключалось наиболее уязвимое звено политической концепции либеральной бюрократии, так как самодержавная власть оставалась по-прежнему неограниченной. Но уязвимость этой позиции либеральной бюрократии заключалась и в другом — в связанном с ним представлением о возможности установить гражданское равенство крестьян с другими сословиями без подлинной свободы для «облагодетельствованных».[43] Отсюда — запрет отказа от земли, обязательность круговой поруки, затруднительность выхода из общины, сохранение телесных наказаний.

Такой вариант аграрного развития был разработан в основных звеньях большинством Редакционных комиссий за полгода, к осени 1859 г. Ожидая обсуждения своей программы депутатами губернских дворянских комитетов, Ростовцев писал: «Россия стоит на пороге новой жизни. В течение еще немногих дней будет окончательно кинут жребий: останется ли правительство верно историческому ходу народной мысли, пойдет ли оно рука об руку с образованнейшей частью среднего дворянства, сдержит ли оно громко заявленные крестьянскому сословию обещания свои... или оно, в угоду отжившим и недозрелым мечтаниям олигархическим, навеки внедрит в Россию семена пролетариата и неразлучно связанных с ним революционных движений».[44]

Программа Редакционных комиссий подверглась критике с разных сторон, но одинаково нетерпимой. Свой протест выразили прибывшие в Петербург депутаты губернских комитетов все без исключения — либералы, консерваторы, реакционеры. Одни были против выкупа полевой земли крестьянами, их самоуправления и уничтожения вотчинной власти помещиков; другие — за выкуп, при условии отрезки половины надела и в это же время за широкие реформы местного управления, суда, системы просвещения и цензуры и т. д. Но все одинаково энергично напали на присвоенную государственной властью роль арбитра в делах сословий, усиливавшую ее воздействие на социально-экономическую сферу. Этот протест они выражали в личных устных объяснениях с Комиссиями, куда их вызывали поодиночке (вместе им собраться не разрешили: Александр II боялся конституционных поползновений, а либеральная бюрократия опасалась за свою программу).

Не довольствуясь этим, дворянские депутаты подали свои коллективные письменные отзывы в Комиссии и — через Ростовцева — всеподданнейшие адреса царю. Одни усмотрели в трудах Комиссий «коммунистические начала», защиту интересов крестьянства в ущерб помещикам, другие намекали на необходимость конституции, причем объявились сторонники и дворянско-аристократической олигархической конституционности, и либерально-буржуазной, возлагавшие надежды на широкие преобразования во всех областях. Все это депутаты губернских комитетов делали разрозненно, неорганизованно, верноподданнически. Опрокинуть труды Комиссий им не удалось, получилась только некоторая корректировка в интересах помещиков. За робкие конституционные заявления фрондеры подверглись административным наказаниям: представители олигархии — более умеренным, либерализма — вплоть до ссылки. Именно об этом времени Головнин писал Д. А. Милютину 7 декабря 1859 г.: «Мы видим борьбу представителей старого поколения, прежних администраторов, и поколения нового, их будущих преемников. Первые слишком упорно отстаивают прежний порядок и недоброжелательствуют всему новому, вторые, может быть, слишком горячо требуют скорых перемен»[45].

После закрытия Редакционных комиссий кодифицированные проекты крестьянской реформы были переданы на обсуждение сначала в Главный комитет по крестьянскому делу, затем в Государственный совет (октябрь 1860— февраль 1861 г.), где они подверглись натиску со стороны реакционных сил. Прекратилась публикация материалов, сошла на нет гласность в подготовке реформы. На этой стадии в Главном комитете возник даже контрпроект, но благодаря усилиям великого князя Константина Николаевича, назначенного именно в это время председателем комитета, большинством в один голос проекты Комиссии прошли. В Государственном совете они встретили оппозицию большинства, но Александр II не принял ее в расчет, согласившись с меньшинством.

Проекты Редакционных комиссий в целом не были пересмотрены: для этого просто не оставалось возможности. Даже шеф жандармов В. А. Долгоруков, который прежде, в 1857 г., всячески тормозил реформу, теперь торопил правительство, предупреждая, что дальнейшее промедление невозможно, так как «терпению при ожидании есть предел».[46]

Силы торможения все-таки существенно повлияли на решение земельного вопроса. На разных стадиях обсуждения размеры земельных наделов были урезаны (надельный фонд уменьшился на 20%), повинности же повышены, отчего возросла стоимость выкупа каждой десятины и соответственно выкупного платежа. Выкупная операция всей тяжестью легла на крестьянство, но оказалась выгодной для государства. Разорение значительной части крестьянства, сделалось неизбежным, основная цель реформы — превращение крестьян в мелких собственников и самостоятельных хозяев — отдалилась. И без того обремененный феодальными нормами и пережитками, проект с этими поправками вышел еще более противоречивым, половинчатым, тяжелым, особенно для крестьянства, но в некоторой степени и для дворянства.

Зато монархия вышла из кризиса обновленной и усиленной. 18 февраля 1861 г. последний раз собрался Государственный совет для подписания журналов, а на следующий день, в шестую годовщину своего восшествия на престол, Александр II подписал «Положение 19 февраля».

II. Положения 19 февраля 1861г.

«Манифест о всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей и об устройстве их быта».

Манифест 19 февраля явился основным документом реформы, именно он провозгласил реформу. На положения манифеста опирались прочие законодательные акты, регулирующие ход реформы, манифест определял также механизм ее реализации (правовые акты и государственные органы).

Манифест определял цель реформы: «...крепостные люди получат в свое время полные права свободных сельских обывателей», т.е. не просто отмену крепостного права, а наделение бывших крепостных дополнительными правами и возможностями, которые на тот момент имелись у свободных крестьян, и от которых крепостных отделяла не только личная зависимость от помещика.

Помещики сохраняли право собственности на землю – это было вторым ключевым пунктом реформы. Они обязывались наделить своих бывших крепостных землей и жильем за выполнение теми повинностей – своеобразную арендную плату. Так как создатели манифеста понимали, что отмена крепостной зависимости сама по себе не делает крестьянина свободным, для обозначения безземельных бывших крепостных было введено особое обозначение: «временно-обязанные».

Крестьянам предоставлялась возможность выкупать усадьбы, а с согласия помещиков - приобретать пашню и другие угодья, отведенные им в постоянное пользование. С приобретением в собственность определенного количества земли, крестьяне освобождались от обязанностей к помещикам по выкупленной земле и вступали в состояние свободных крестьян-собственников.

Особым положением о дворовых людях определялось для них и переходное состояние, приспособленное к их занятиям и потребностям; по истечении двухлетнего срока от дня издания Положения, они получали полное освобождение и срочные льготы.

На этих главных началах составленными Положениями определялось будущее устройство жизни крестьян и дворовых людей, устанавливался порядок общественного крестьянского управления, и указывались подробно данные крестьянам и дворовым людям права и возлагаемые на них обязанности в отношении к государству и к помещикам.

Все Положения, общие, местные, и особые дополнительные правила для некоторых местностей, для имений мелкопоместных владельцев и для крестьян, работавших на помещичьих фабриках и заводах, по возможности были приспособлены к местным хозяйственным потребностям и обычаям. Чтобы сохранить обычный порядок там, где он представляет «обоюдные выгоды» (в первую очередь, конечно, помещикам), помещикам предоставлялось право заключать с крестьянами добровольные соглашения о размере поземельного надела крестьян и о следующих за него повинностях, с соблюдением правил, установленных для обеспечения ненарушимости таких договоров.

Манифест устанавливал, что новое устройство не может быть введено вдруг, а требует времени, примерно не менее двух лет; в течение этого времени, «в отвращение замешательства, и для соблюдения общественной и частной пользы», существовавший в помещичьих имениях порядок должен был быть сохранен «дотоле, когда, по совершении надлежащих приготовлений, открыт будет новый порядок».

Для достижения этих целей постановлялось:

1.   Открыть в каждой губернии Губернское Присутствие по крестьянским делам, которому вверялось высшее ведение делами крестьянских обществ на помещичьих землях.

2.   Для рассмотрения на местах недоразумений и споров, могущих возникнуть при исполнении Положений, назначить в уездах Мировых Посредников, и образовать из них Уездные Мировые Съезды.

3.   Образовать в помещичьих имениях мирские управления, для чего, оставляя сельские общества в прежнем составе, открыть в значительных селениях волостные управления, а мелкие сельские общества соединить под одно волостное управление.

4.   Составить по каждому сельскому обществу или имению уставную грамоту, в которой будет исчислено, на основании местного Положения, количество земли, предоставляемой крестьянам в постоянное пользование, и размер повинностей, причитающихся с них в пользу помещика, как за землю, так и за другие выгоды.

5.   Уставные грамоты приводить в исполнение по мере утверждения их для каждого имения, а окончательно по всем имениям ввести в действие в течение двух лет, со дня издания Манифеста.

6.   До истечения этого срока, крестьянам и дворовым людям пребывать в прежнем повиновении помещикам и беспрекословно исполнять прежние их обязанности.

7.   Помещикам сохранить наблюдение за порядком в их имениях, с правом суда и расправы, впредь до образования волостей и открытия волостных судов.

В Манифесте доказывалась законность существовавшей до этого власти помещиков над крестьянами, объяснялось, что хотя прежние законы и не определяли пределы права помещика над крестьянами, однако они обязывали его устроить благосостояние крестьян. Рисовалась идиллическая картина первоначальных добрых патриархальных отношений искренней правдивой попечительности и благотворительности помещика и добродушного повиновения крестьян, и лишь в дальнейшем, при уменьшении простоты нравов, при умножении разнообразия отношений добрые отношения ослабевали, и открывался путь произволу, отяготительному для крестьян. Тем самым крестьянам внушалось, что их освобождение от крепостной зависимости — акт благодеяния высшей власти (самодержавия), которая побудила помещиков к добровольному отказу от своих прав на личность крепостных людей.

По Манифесту, крестьянин сразу получает личную свободу (полные права свободных сельских обывателей).

Ликвидация феодальных отношений в деревне — не единовременный акт, а длительный процесс, растянувшийся на несколько десятилетий. Полное освобождение крестьяне получали не сразу с момента обнародования Манифеста и Положений (т. е. 19 февраля 1861 г.). В Манифесте объявлялось, что крестьяне в течение двух лет (до 19 февраля 1863 г.) обязаны отбывать те же самые повинности (барщину и оброк), что и при крепостном праве, и находиться в прежнем повиновении помещикам. Помещики сохранили право наблюдения за порядком в их имениях, с правом суда и расправы, впредь до образования волостей и открытия волостных судов. Таким образом, черты внеэкономического принуждения продолжали сохраняться и после объявления “воли”. Но и по истечении двух переходных лет (т. е. после 19 февраля 1863 г.) крестьяне еще длительное время находились на положении временно-обязанных. В литературе иногда неверно указывается, будто срок временно-обязанного состояния крестьян заранее был определен в 20 лет (до 1881 года). В действительности ни в Манифесте, ни в Положениях 19 февраля 1861 г. никакого фиксированного срока прекращения временно-обязанного состояния крестьян не устанавливалось. Обязательный перевод крестьян на выкуп (т.е. прекращение временно-обязанных отношений) был установлен Положением о выкупе наделов остающимися еще в обязательных отношениях к помещикам в губерниях, состоящих на Великороссийском и Малороссийском местных положениях 19 февраля 1861 года от 28 декабря 1881 г., а в девяти западных губерниях (Виленской, Гродненской, Ковенской, Минской, Витебской. Могилевгкой. Киевской, Подольской и Волынской) крестьяне были переведены на обязательный выкуп в 1863 г.

Манифест провозглашал сохранение права помещика на всю землю в их имениях, в том числе и на крестьянскую надельную, которую крестьяне получали в пользование за определенные местными положениями повинности. Чтобы стать собственником своего надела, крестьянин должен был выкупить его. Условия выкупа подробно изложены в Положении о выкупе крестьянами, вышедшими из крепостной зависимости, их усадебной оседлости и о содействии правительства к приобретению сими крестьянами в собственность полевых угодий.

Цитируя «Послание апостола Павла к римлянам» (глава 13, стихи 1-й и 7-й); «всякая душа должна повиноваться властям предержащим» и «воздавать всем должное, и в особенности, кому должно, урок, дань, страх, честь», Манифест убеждал крестьян сохранять полное повиновение властям и помещикам.

Манифест предварял обнародование утвержденных в тот же день 17-ти законодательных актов, содержащих условия освобождения крестьян.

19 февраля 1861 г. царем был подписан указ Правительствующему сенату, которому повелевалось «сделать зависящее распоряжение о немедленном обнародовании и приведении в действительное исполнение»[47] препровожденных в Сенат указанных 17-ти законодательных актов о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Сенату предписывалось «принять меры, чтобы Положения общие, предназначенные к исполнению повсеместному, были доставлены помещикам и в сельские общества крестьян, водворенных на помещичьих землях, а Положения местные и дополнительные к оным правила были препровождены по принадлежности к помещикам и в сельские общества тех местностей, до коих каждое из сих узаконении касается»[48]. Тексты Положений и Манифеста 19 февраля 1861 г. были опубликованы также в качестве Приложения к № 20 «Сенатских ведомостей» от 10 марта 1861 г. В начале марта 1861 г. было принято постановление об издании «Краткого изложения», чтобы облегчить изучение Положений, где содержались статьи: о личных правах и обязанностях крестьян, правила о их поземельном устройстве и правила о дворовых.

«Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости»

Положение определяло в общих чертах личные и имущественные права и обязанности вышедших из крепостной зависимости крестьян, образование и функции сельских и волостных органов крестьянского самоуправления, характер «попечительства» над крестьянами их бывших помещиков на период временно-обязанного состояния, а также порядок отбывания казенных, земских и мирских повинностей. Прочие Положения и Дополнительные правила, утвержденные 19 февраля 1861 г., являлись развитием и детальной конкретизацией норм, которые изложены в Общем положении.

Освобождение крестьян от крепостной зависимости и предоставление им права заводить торговые и промышленные предприятия, заключать имущественные сделки, выступать от своего имени в судах, возбуждать судебные иски, приобретать недвижимую собственность, переходить (хотя и с определенными ограничениями) в другие сословия — все это давало больший простор крестьянскому предпринимательству, способствовало росту отхода крестьян на заработки, складыванию рынка рабочей силы, т. е. в конечном счете создавало более благоприятные условия для развития капитализма в России. Вместе с тем в течение переходного периода еще продолжали сохраняться черты внеэкономического принуждения: временно-обязанное состояние крестьян, право вотчинной полиции помещика, зависимость крестьян и сельских органов крестьянского самоуправления от местной администрации. Но и после переходного периода сохранялась сословная неравноправность крестьян, прикрепление их к общине, к наделу. Крестьянство продолжало оставаться низшим, податным сословием, которое обязано было нести разного рода денежные и натуральные повинности, подвергалось телесным наказаниям, от чего были освобождены привилегированные сословия — дворянство, духовенство, купечество.

В Общем положении о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, отразился противоречивый характер реформы — вводя нормы буржуазного права, оно одновременно сохраняло и ряд крепостнических черт.

Статьи 1, 2[49] предоставляют личную свободу крепостным крестьянам, однако с теми ограничениями, которые определялись нормами как данного Положения, так и других актов крестьянской реформы.

Личную свободу, а также ряд имущественных прав, указанных в последующих статьях Общего положения, крестьяне получали с момента обнародования Манифеста и Положений 19 февраля 1861г. Необходимо подчеркнуть большую значимость акта предоставления крестьянам личной свободы и связанных с ней гражданских и иных прав, предусмотренных статьями 21 – 39[50] данного Положения. Борьба крестьян за «волю» была ведущим направлением в многовековой истории крестьянского движения.

С момента обнародования закона об отмене крепостного права бывший крепостной крестьянин, у которого ранее помещик мог отобрать все его достояние и его самого продать, заложить, подарить, проиграть в карты (и т.п.), получал не только возможность свободно распоряжаться своей личностью, но и приобретал ряд других личных и имущественных прав. Последующие буржуазные реформы, предоставлявшие крестьянам право участвовать в суде в качестве присяжных заседателей, избирать и быть избранными в земские учреждения и т. д., еще более расширяли права крестьян, а главное — консолидировали крестьянство, стирали грани между бывшими помещичьими, удельными и государственными крестьянами.

По 10-й ревизии (1858 год)[51] в России насчитывалось 23069631 человек обоего пола крепостных крестьян, в том числе 22 563 086 находились в Европейской России и Сибири и 506 545 человек в Закавказском крае. Из числа 22 563 086 человек обоего пола крепостных Европейской России и Сибири 542 599 человек числились «приписанными к частным заводам и фабрикам» и 40 544 человека — крепостными «разных ведомств». Собственно помещичьих крестьян в Европейской России и в Сибири числилось 21 979 933 человека обоего пола, из них «помещичьих крестьян на общем праве» — 21 625 609 человек и «на условном праве» — 354324. Из 21625609 человек помещичьих крестьян 20 158 231 составляли «поселенные крестьяне», т. е. имевшие свои наделы и исполнявшие феодальные повинности, и 1 467 378 человек обоего пола — дворовые люди. Всех дворян, владевших крепостными крестьянами в Европейской России и в Сибири, в 1858 году насчитывалось 106 897 (точнее, владельцев имений, а вместе с семьями численность помещичьего класса составляла около 0,5 млн. человек обоего пола). Беспоместных дворян, владевших только дворовыми, насчитывалось 3703. У них было 12286 мужского пола дворовых. Собственно помещиков, владевших землями и поселенными на этих землях крестьянами, насчитывалось 103 194. У них крестьян и дворовых людей находилось во владении 10683853 души мужского пола.

Помещичьи крестьяне, получившие в 1861 году личную свободу, зачислялись в состав податных сословий, которые в отличие от привилегированных сословий (дворян, почетных граждан, духовенства, купцов 1—2 гильдий) обязаны были платить подушную подать, отбывать прочие государственные повинности, в том числе и рекрутскую.

Центральным вопросом реформы был вопрос о земле. Закон подчеркивал право собственности помещиков на всю землю в имении, в том числе и на крестьянскую надельную, а крестьяне объявлялись лишь пользователями этой надельной земли, обязанными отбывать за нее помещику установленные Положениями повинности — барщину или оброк. Наделение крестьян землей за повинности и определяло временнообязанное состояние бывшего крепостного крестьянства после отмены крепостного права.

Принятая 4 декабря 1838 г. правительственная программа разработки реформы предусматривала обязательное наделение крестьян необходимым количеством земли. При наделении крестьян землей правительство исходило из двух принципиальных соображений: 1) из интересов сохранения крестьянского хозяйства как объекта эксплуатации и 2) обеспечения спокойствия в стране из опасения крестьянских волнений. Власти великолепно знали, что одним из главных требований в крестьянском движении было предоставление крестьянам земли («воли без земли не бывает» - таков был лозунг крестьян). Но если полное обезземеление крестьян в силу указанных соображений было невозможно, то и наделение крестьян достаточным количеством земли, которое поставило бы крестьянское хозяйство в независимое положение от помещичьего, было невыгодно помещику. Поэтому была поставлена задача предоставить крестьянам землю в таком размере, чтобы они были привязаны к своему хозяйству, к своему наделу, а вследствие недостаточности последнего – привязаны к помещичьему хозяйству. Отсюда и родилась система отрезков от крестьянского надела, зафиксированная в местных положениях.

При крепостном праве помещик обязан был по закону продовольствовать крестьян в голодные годы, а также призревать (т.е. давать содержание) престарелых и «увечных» крестьян, у которых не было ближайших родственников. На практике и в то время помещик возлагал эту обязанность на самих крестьян: он обязывал их создавать «запасные хлебные магазины» (страховой зерновой запас), вводил для этого специальные «мирские запашки» и облагал крестьян дополнительным мирским сбором на содержание одиноких инвалидов и престарелых. На помещика также была возложена ответственность за уплату крестьянами подушной подати; от его воли в значительной мере зависела и отдача крестьян в рекруты. Комментируемая статья освобождает помещика от этих обязанностей.

Статья 10[52] возлагает на крестьян те обязанности (по общественному продовольствию, призрению), которые снимались с помещика. Статьи 11 – 16[53] предусматривают право крестьян выкупить свои наделы в собственность. Условия этого выкупа и права крестьян на выкупленную ими надельную землю изложены в Положении о выкупе крестьянами, вышедшими из крепостной зависимости, их усадебной оседлости и о содействии правительства к приобретению сими крестьянами в собственность полевых угодий.

В статьях 18 – 20[54] определяется система управления крестьянами, вышедшими из крепостной зависимости: вотчинная полиция, общие и специальные государственные органы. Последние указаны в Положении о губернских и уездных по крестьянским делам учреждениях.

Статьи 21 – 39[55] определяют новый статус крестьянина. Крестьяне поступали в категорию свободных сельских обывателей, т. е. приобретали права (а также и новые обязанности) незакрепощенных податных сословии.

Статья 21[56] отменяет особенно ненавистное для крестьян право помещика вмешиваться в их семейную жизнь. Обильный документальный материал, относящийся к эпохе крепостного права (а также и литературные произведения), содержит потрясающие описания трагедий крестьян вследствие вмешательства в их личную жизнь помещиков и «по закону» и в порядке «злоупотребления помещичьей властью».

Статьи 22 – 23[57] содержат перечисление имущественных прав, предоставляемых освобожденным от крепостной зависимости крестьянам. Особого внимания заслуживает здесь свобода торгово-предпринимательской деятельности. Крестьяне приобретали права, предусмотренные уставами Торговым и Фабричным: заниматься торговлей, всякого рода ремесленной деятельностью, устраивать фабрики и заводы, записываться в ремесленные цехи того или иного города (но при этом оставаясь в своем звании крестьян), заниматься казенными подрядами и т. д. Примечание к ст. 23 имеет в виду статьи местных положений: ст. 107 для губерний великороссийских, новороссийских и белорусских, ст. 107 для губерний малороссийских, ст. 84 для губерний Правобережной Украины и ст. 79 для литовско-белорусских губерний. Указанные статьи предоставляли крестьянину право, «не испрашивая на то особого разрешения ни у помещика, ни у общества», устраивать и содержать на своей усадебной земле постоялые дворы, промышленные и торговые заведения (согласно Уставу торговому, предоставлявшему таковое право всем свободным сословиям).

Статья 24[58] предоставляет крестьянам правоспособность в сфере гражданского и уголовного процесса. Характерно декларируемое в примечании 2 к данной статье право иска и жалобы крестьян, как на посторонних лиц, так и на владельца земли, на которой они водворены, т. е. на своего бывшего помещика. Напомним, что крестьянам при крепостном праве было запрещено жаловаться на помещиков. В статье специально подчеркивается отсутствие у ее норм обратной силы, что имело особый смысл, поскольку помещики в преддверии реформы принимали дополнительные меры к ограблению и притеснению крестьян: продажа крестьян отдельно от земли («на своз»), что противоречило даже тогдашним законам, насильственное переселение на неудобные земли, перевод в дворовые, отнятие имущества, ссылка в Сибирь и т. п.

При взыскании штрафов, пеней, недоимок и пр. применялись статьи Устава о благоустройстве казенных селений. Статьи 384 – 407 этого Устава регламентируют «порядок и способы исполнения приговоров сельских и волостных расправ» в селениях государственных крестьян, процедуру удовлетворения имущественных исков (в частности, порядок продажи крестьянского имущества за долги, отдачи должника или недоимщика в общественные работы, «порядок и способы исполнения решений судебных мест»). В данном случае применялись нормы изданного 30 апреля 1838 г. Учреждения об управлении государственными имуществами в губерниях.

Статья 25[59] лишает помещика одной из его существенных феодальных привилегий – права вотчинной юстиции. В крепостную эпоху помещик пользовался в своем имении широкой административной и полицейской властью: имел право держать свои тюрьмы, наказывать телесно крестьян. В 1857 году подтверждалось право помещиков наказывать крестьян розгами до 40 ударов, палками до 15 ударов, заключать в смирительные дома на срок до трех месяцев или сдавать в арестантские роты гражданского ведомства на срок до шести месяцев. Вес это совершалось без суда, по личной воле помещика, решение которого было безапелляционным и приводилось в исполнение немедленно. На помещиков вообще была возложена функция поддерживать полицейский порядок в крепостной деревне.

Помещики пользовались своими правами гораздо шире, чем это им было предоставлено по закону. В смысле расправ и наказании крестьян произвол не знал границ. Архивы тогдашних правительственных учреждений полны жалобами крестьян на произвол помещиков. Закон и теперь, однако, оставляет за помещиком некоторое право вмешательства в уголовные дела его бывших крестьян. Таким образом, если ст. 29[60] Общего положения снимала с помещика обязанность ходатайствовать за крестьян по делам гражданским и уголовным, то ст. 28[61] не отнимала у него права вмешательства в дела крестьян.

Указанные в ст. 29 права подробно регламентированы в ст. 47, 71, 75, 130 – 140[62] данного Положения, а также надлежащими статьями других законов: Устава о службе от правительства, Устава о податях и пр. Эти права предоставляли возможность (разумеется, зажиточному крестьянству) путем получения соответствующего образования, оставления надела с уплатой всех за него повинностей или досрочного выкупа выйти из общины, приписаться в мещане или в купцы. Пореформенная статистика свидетельствует о значительном росте численности мещан и купечества за счет выходцев из крестьян.

Статья 30[63] дополняет формулировку ст. 25, имея в виду лишь одну конкретную форму воздействия — поражение в сословных правах.

Статья 31[64] конкретизируется в ст. 8—26 Положения о выкупе. Комментируемая статья провозглашает гарантию от посягательств со стороны помещика на движимое имущество крестьян, на их общественные денежные средства и хлебные запасы. Эта гарантия весьма существенна, ибо при крепостном праве крестьянское имущество нисколько не было защищено от произвола помещика.

До 1848 года закон не разрешал помещичьим крестьянам приобретать недвижимую собственность (землю) на свое имя. Всякие покупки земли (как и другой недвижимости) крестьяне могли производить только на имя своих помещиков. Тем самым помещики становились юридически собственниками покупных крестьянских земель. Таким образом, права крестьян на это имущество законом не были защищены. Указ 3 марта 1848 г. предоставил и помещичьим крестьянам право покупать земли, дома, лавки, мельницы и пр., но с согласия помещиков. Судя по последующему законодательству, такое согласие они получали не всегда, почему и после 1848 года вынуждены были покупать землю на имя господина. Однако основная масса таких земель была куплена, конечно, до указа. Исключив из действия закона земли, купленные крестьянами до 1848 года, указ 3 марта 1848 г. открывал перед помещиками широкие возможности для прямого захвата этих земель. Такие случаи особенно участились в период подготовки крестьянской реформы. Помещики в предвидении реформы шли на всякие ухищрения для захвата покупных крестьянских земель: отбирали их за оброчные недоимки, за предоставленные в долг деньги, отбирали под видом «покупки» за ничтожную цену, продавали их как свою собственность, пользуясь утратой крестьянами документов на покупные земли, и т. п.

Статья 32[65] официально признает за крестьянами право собственности на земли, приобретенные ими в крепостное время, на условиях, которые сформулированы в специальных правилах, приложенных к статье.

Если помещик не согласится выдать крестьянам надлежащие данные на имущества, приобретенные ими на имя их помещиков, крестьяне могут заявлять о том мировому посреднику для распоряжений на основании нижеследующих статей.

«Если мировому посреднику будет заявлено крестьянами о принадлежности им недвижимого имущества, приобретенного ими на собственные деньги, хотя и на имя помещика, то мировой посредник обязан спросить о том владельца и, когда нужно, потребовать его письменного по сему предмету отзыва. Если в данном отзыве или в уставной грамоте владелец, безусловно, признает право крестьян на это имущество, то мировой посредник утверждает данное за крестьянами и выдает им копию со своего постановления. Земля, признанная на данном основании собственностью крестьян, не включается в состав мирского надела и не облагается никакой в пользу помещика повинностью.

При рассмотрении такого рода дел как мировой посредник, так и мировой съезд и губернское присутствие обязаны принимать в уважение только доказательства письменные, как те, кои принимаются судами на основании гражданского судопроизводства «по делам тяжебным, так и домашние, не подлежащие в подлинности своей никакому спору и сомнению бумаги».

Когда право собственности крестьян на имущество такого рода будет признано и утверждено губернским присутствием, действующим в качестве высшего совестного суда, уездный суд по предъявлении данному полученной крестьянином или крестьянами копии с решения дела немедленно выдает им на означенное имущество данную на гербовой бумаге низшего достоинства без взимания пошлин.

Заложенное имущество, признанное на основании предыдущих статей собственностью крестьянина или крестьян, не освобождается от залога, и имущество, проданное с публичного торга или перепроданное в другие руки, остается у последнего покупщика, но крестьянам предоставляется в подобных случаях отыскивать судебным порядком понесенные ими убытки с помещика, на имя которого было приобретено имущество, или же с его наследников.»[66]

Приведенные правила, как видно из их содержания, ставили крестьянам жесткие условия для возврата их покупных земель. Прежде всего, правила ограничивали иск сроком давности покупки: он не должен был превышать 10 лет. Данные по семи центрально-промышленным губерниям России (Владимирской, Калужской, Костромской, Московской. Нижегородской, Тверской и Ярославской), в которых более, нежели в других регионах страны, покупалось крестьянами на имя помещиков земли, показывают, что подавляющее число покупок, произведенных крестьянами (90%), и купленной земли (97%) приходилось на время до 1851 года (т. е. до предельной даты срока давности). Далее, для утверждения своих прав на землю крестьяне обязаны были представить письменные документы на владение этой землей. Как правило, такие документы находились у помещика, поскольку покупки совершались на его имя. Сама процедура рассмотрения спора о покупных землях всецело зависела от мировых посредников, уездных мировых съездов и губернских по крестьянским делам присутствий (дворянских по своему составу), которые далеко не всегда решали споры в пользу Крестьян.

По смыслу данных правил, губернское по крестьянским делам присутствие являлось окончательной инстанцией в решении споров крестьян с помещиками о покупных землях. Однако, как показывают архивные документы высших государственных учреждений, крестьяне при отказах им в исках губернскими присутствиями обращались с ходатайствами в Главный комитет об устройстве сельского состояния и в Земский отдел Министерства внутренних дел (в архивных фондах которых и сохранились многочисленные тяжебные дела бывших крепостных крестьян о покупных землях). Судя по этим документам, полная драматизма борьба крестьян за собственные земли продолжалась почти два десятилетия после обнародования Положений 19 февраля 1861 г.

В 1862 году Министерство внутренних дел предложило Главному комитету об устройстве сельского состояния пересмотреть условия закрепления купчих крестьянских земель, сняв десятилетний срок давности для предъявления иска и расширив круг принимаемых к рассмотрению доказательств. Но утвержденное 6 мая 1863 г. царем мнение Государственного совета оставило в неприкосновенности эти правила. В 1871 году последовало разъяснение Главного комитета: «Помещик имеет право землю, купленную крестьянами на его имя до 3 марта 1848 г., передать им или оставить за собою, и затем продать в составе прочего своего имения как собственность». Тем самым самому помещику предоставлялось право решать, возвращать крестьянам их покупную землю или распоряжаться ею как своей собственностью.

Предоставление ст. 33 – 35[67] крестьянам права приобретать в полную собственность землю, как в индивидуальном порядке, так и обществами и товариществами, имело далеко идущие экономические и социальные последствия. За 1863 – 1892 годы крестьянами было куплено 12 110 816 десятин земли, из них в единоличную собственность – 5 789 862 десятины, товариществами – 4 847 643 десятины и сельскими обществами — 1473311 десятин. Основным объектом купли-продажи земли были помещичьи земли, так как крестьянские надельные земли на долгое время были фактически исключены из торгового оборота. Вовлечение помещичьей земли в торговый оборот и формирование буржуазной земельной собственности.

Как следует из содержания ст. 36[68], в случаях, когда земля приобреталась на вольном рынке обществами и товариществами, любому участнику этих покупок предоставлялось право, даже без согласия общества и товарищества, потребовать выделения в единоличную собственность своего пая или же денежного за него вознаграждения. Значимость таковой возможности заключается в том, что крестьянину, собственнику земли, открывался путь выхода из общины: он мог отказаться от своего надела (выполнив при этом все прочие формальности) и строить свое хозяйство на покупной земле.

Второй раздел Положения регулировал устройство сельских обществ и волостей и их управления.

«Сельское общество» составлялось из крестьян, на земле одного помещика: оно могло состоять либо из целого селения, либо из одной части разнопоместного селения, либо из нескольких мелких, по возможности смежных, и, во всяком случае, ближайших между собой поселков (выселков, починков, хуторов, застенков, односелий, или отдельных дворов, и т.п.), пользующихся всеми угодьями, или некоторыми из них сообща, или же имеющих другие общие хозяйственные выгоды.

«Волости» образовывались из состоящих в одном уезде и, по возможности, смежных, сельских обществ. При соединении в волости сельские общества не раздроблялись. Сельское общественное управление составляли сельский сход и сельский староста. Сверх того, общества могли иметь: особых сборщиков податей; смотрителей хлебных магазинов, училищ и больниц; лесных и полевых сторожей; сельских писарей, и т. п.

«Сельский сход» составлялся из крестьян-домохозяев, принадлежавших к составу сельского общества, и, кроме того, из всех назначенных по выбору сельских должностей лиц. Не воспрещалось домохозяину, в случае отлучки, болезни и вообще невозможности лично явиться на сход, присылать вместо себя кого-либо из членов своего семейства; с дворов же многотягольных дозволялось присылать на сход двух или более крестьян, если сие согласно с местным обычаем.

Ведению сельского схода подлежали:

-    выборы сельских должностных лиц и назначение выборных на волостной сход;

-    приговоры об удалении из общества его членов; временное устранение крестьян от участия в сходах не долее, как на три года;

-    увольнение из общества членов его и прием новых;

-    назначение опекунов и попечителей; проверка их действий;

-    разрешение семейных разделов;

-    дела, относящиеся до общинного пользования мирскою землею: передел земель, накладка и скидка тягл, окончательный раздел общинных земель на постоянные участки и т.п.;

-    при участковом или подворном (наследственном) пользовании землею, распоряжение участками мирской земли, не состоящими в подворном пользовании;

-    совещания и ходатайства об общественных нуждах, благоустройстве, обучении грамоте;

-    принесение, жалоб и просьб, по делам общества, через особых выборных;

-    назначение сборов на мирские расходы;

-    раскладка всех лежащих на крестьянах казенных податей, земских и мирских денежных сборов, равно как земских и мирских натуральных повинностей, и порядок ведения счетов по означенным подателям и сборам;

-    учет должностных лиц, сельским обществом избранных, и назначение им жалованья или иного за службу вознаграждения;

-    дела по отбыванию рекрутской повинности, в той степени, в какой они касаются сельского общества;

-    раскладка оброка и издельной повинности по тяглам, по душам, или иным принятым способом, там, где повинности, в пользу помещика, отбываются за круговую порукою целого общества;

-    принятие мер к предупреждению и взысканию недоимок;

-    назначение ссуд из запасных сельских магазинов и всякого рода вспомоществований;

-    дача доверенностей на хождение по делам общественным;

Для решения нижеследующих дел требуется согласие не менее двух третей всех крестьян, имеющих голос на сходе:

-    о замене общинного пользования землею участковым или подворным (наследственным);

-    о разделе мирских земель на постоянные наследственные участки;

-    о переделах мирской земли;

-    об установлении мирских добровольных складок и употреблении мирских капиталов;

-    об удалении порочных крестьян из общества и предоставлении их в распоряжение Правительства.

Сельский староста исполнял, в пределах ведомства сельского общественного управления, следующие обязанности:

-    созывал и распускал сельский сход и сохранял на нем порядок;

-    предлагал на рассмотрение схода все дела, касающиеся нужд и польз сельского общества;

-    приводил в исполнение приговоры сельского схода, распоряжения волостного управления и мировых учреждений;

-    наблюдал за целостью меж и межевых знаков, на землях, в пользовании крестьян находящихся или принадлежащих им в собственность;

-    наблюдал за исправным содержанием дорог, мостов, гатей, перевозов и пр., на землях, отведенных сельскому обществу в надел или приобретенных крестьянами в собственность;

-    наблюдал за исправным отбыванием крестьянами податей и всякого рода повинностей как казенных, земских и мирских, так оброка или издольной повинности в пользу помещика, и собирал сии подати и оброки в тех обществах, где не было особых сборщиков;

-    понуждал к исполнению условий и договоров крестьян между собою, а равно заключенных с помещиками и посторонними лицами, когда такие договоры не оспариваются самими крестьянами;

-    надзирал за порядком в училищах, больницах, богадельнях и других общественных заведениях, если они учреждены сельским обществом на свой собственный счет;

-    наблюдал за своевременным составлением ревизских сказок, и подавал, куда следует;

-    по просьбам крестьян о выдаче им установленных билетов и паспортов на отлучки, или об увольнении вовсе из общества, давал волостному старшине надлежащее удостоверение в том, что к увольнению означенных крестьян препятствия нет;

-    заведовал, в порядке, установленном обществом, мирским хозяйством и мирскими суммами; надзирал за целостью запасного общественного хлеба и за правильным распоряжением оным;

-    охранял от растраты те имущества неисправных плательщиков, коими обеспечивалось взыскание недоимки.

Волостное управление составляли волостной сход, волостной старшина с волостным правлением и волостной крестьянский суд.

«Волостной сход» составлялся из сельских и волостных должностных лиц, замещаемых по выбору, и из крестьян, избирае­мых от каждого селения или поселка, к волости принадлежащего, по одному от каждых десяти дворов, как пользующихся землею за повинности, так и приобретших участки в собственность.

Ведению волостного схода подлежали:

-    выборы волостных должностных лиц и судей волостного суда;

-    постановление о всех вообще предметах, относящихся до хозяйственных и общественных дел целой волости;

-    учреждение волостных училищ; распоряжения по волостным запасным магазинам, где они есть;

-    принесение, куда следует, жалоб и просьб, по делам волости, чрез особых выборных;

-    назначение и раскладка мирских сборов и повинностей, относящихся до целой волости;

-    поверка действий и учет должностных лиц, волостью избираемых;

-    поверка рекрутских списков и раскладка рекрутской повинности,

-    дача доверенностей на хождение по делам волости.

По полицейским делам, волостной старшина в пределах ведомства волостного управления был обязан:

-    объявлять, по предписаниям земской полиции, законы и распоряжения правительства, и наблюдать за нераспространением между крестьянами подложных указов и вредных для общественного спокойствия слухов;

-    охранять благочиние в общественных местах и безопасность лиц имуществ от преступных действий, а также принимать первоначальные меры для восстановления нарушенной тишины, порядка и безопасности, впредь до распоряжения земской полиции;

-    задерживать бродяг, беглых и военных дезертиров, и представлять их полицейскому начальству;

-    доносить земской полиции о самовольно отлучившихся из волости и о преступлениях и беспорядках, случившихся в волости;

-    наблюдать за точным исполнением установленных настоящим Положением правил о приписке, увольнении и перечислении крестьян из одного общества в другое, и доносить об этом земской полиции, для уведомления Уездного Казначейства и Казенной Палаты;

-    распоряжаться в чрезвычайных случаях, как например: при пожарах, наводнениях, повальных болезнях, падеже скота и других общественных бедствиях, и немедленно доносить полицейскому начальству о чрезвычайных происшествиях в волости;

-    предупреждать и пресекать преступления и проступки, принимать полицейские меры для открытия и задержания виновных, и представлять их на дальнейшее распоряжение подлежащего начальства;

-    наблюдать за исполнением приговоров мировых учреждений и волостного суда.

Волостное правление составлялось из старшины, всех сельских старост или помощников старшины, и из сборщиков податей, там, где есть особые сборщики.

Решению правления, единогласному или по большинству голосов наличных членов, подлежали только следующие дела:

-    производство из волостных сумм денежных расходов, утвержденных уже волостным судом;

-    продажа частного крестьянского имущества, по взысканиям казны, помещика или частного лица, кроме тех случаев, которые по закону возлагаются на общую полицию,

-    определение и увольнение волостных должностных лиц, служащих по найму.

Старшина, по всем другим делам его ведомства, только советуется с правлением, но распоряжается по своему усмотрению, под личною свою ответственностью.

Для составления волостного суда избирается ежегодно волостным сходом (или сельским, если волость состоит из одного сельского общества) от четырех до двенадцати очередных суден. Определение числа сих выборных и установление между ними очереди предоставляется сходу, на следующих основаниях:

-    присутствие суда должно было состоять не менее, как из трех судей;

-    судьи могли быть избраны, или для бессменного в течение целого года, отправления своей должности, или для отправления оной по очереди, заранее определенной сходом;

-    в последнем случае, из избранных в числе от 4-х до 12-ти судей, должны выбывать, в назначенные сроки (как например: через два, четыре или шесть месяцев), не более половины, и затем выбывшие замещаются другими избранными судьями, по очереди.

Волостной суд ведал, на основании следующих статей, как споры и тяжбы между крестьянами, так и дела по маловажным их проступкам.

Волостной суд решал окончательно: все споры и тяжбы собственно между крестьянами, ценою до ста рублей включительно, как о недвижимом и движимом имуществах в пределах крестьянского надела, так и по займам, покупкам, продажам и всякого рода сделкам и обязательствам, а равно и дела по вознаграждению за убытки и ущерб, причиненные крестьянскому имуществу.

Окончательному решению волостного суда подлежали все, без ограничения ценою иска, между крестьянами споры и тяжбы, которые тяжущиеся стороны предоставят решению волостного суда. Споры и тяжбы, в коих, кроме крестьян, участвовали посторонние лица, могли быть также, по желанию тяжущихся сторон, предоставляемы окончательному решению волостного суда.

Волостной суд разбирал и приговаривал к наказанию крестьян, принадлежащих к волости, за маловажные проступки, когда данные совершены в пределах самой волости против лиц, принадлежащих к тому же состоянию, и без участия лиц других состояний, а также, когда означенные проступки не находились в связи с уголовными преступлениями, кои подлежат рассмотрению общих судебных мест. Если в совершении проступка участвуют крестьяне, принадлежащие к другой волости, то виновных приговаривал к наказанию суд той волости, в пределах которой проступок был совершен.

Волостной суд был властен приговаривать виновных: к общественным работам – до шести дней, или к денежному взысканию – до трех рублей, или к аресту – до семи дней, или, наконец, лиц, от телесного наказания не изъятых, – наказанию розгами до двадцати ударов. Назначение меры наказания за каждый проступок предоставлялось усмотрению самого суда. Приговоры волостного суда по проступкам, подлежащим его рассмотрению, считались окончательными. Они приводились в исполнение сельскими старостами, или когда волость состояла из одного сельского общества, помощником волостного старшины, под наблюдением старшины и за общею их ответственностью.

«Положение о выкупе крестьянами, вышедшими из крепостной зависимости, их усадебной оседлости, и о содействии правительства к приобретению сими крестьянами в собственность полевых угодий»

Данное Положение также играло важную роль в законодательном обеспечении реформы. В нем излагались правила:

-    о выкупе в собственность, вышедшими из крепостной зависимости, временно-обязанными крестьянами усадеб, отдельно от полевых угодий;

-    о содействии государства к приобретению теми же крестьянами в собственность, вместе с усадьбами всего, или части полевого надела, предоставленного им от помещиков в постоянное пользование за определенные повинности.

Крестьянам, вышедшим из крепостной зависимости, предоставлялось право выкупать в собственность их усадебную оседлость.

Приобретение в собственность крестьянами полевых земель и угодий, отведенных им в постоянное пользование, допускалось не иначе, как с согласия помещика.

При приобретении крестьянами в собственность, вместе с усадебною оседлостью, полевого надела, оказывалось содействие от государства. Содействие заключалось в том, что Правительство ссужало, под приобретаемые на этом основании земли, определенную сумму, с рассрочкою крестьянам уплаты на продолжительный срок, и само взыскивало следующие с них платежи, как в счет процентов по выданной сумме, так и на постепенное погашение долга. Эта сумма выдавалась помещику процентными кредитными бумагами, по коим Правительство принимает на себя уплату процентов и капитала.

Определение размера выкупа за усадьбы, на основании соглашения, засвидетельствованного Мировым Посредником, в присутствии посторонних свидетелей, в числе от 3-х до 6-ти, зависит от договаривающихся сторон. От этого соглашения зависело также постановления всех условий, относительно порядка и рассрочки платежей. Если же добровольных соглашений не было, то выкуп производился на основании правил Положения.

Для определения этой доли усадьбы каждого селения причисляются одному из четырех разрядов, установленных в означенном Местном Положении. Из оброка, причитающегося за весь крестьянский надел в селении, относится собственно на усадебные земли: первого разряда – не более 1 р. 50 коп второго разряда – не более 2 р. 50 коп., третьего разряда – не более 3 р. 50 коп. на ревизскую душу. В четвертом разряде, к коему причисляются усадьбы в селениях, обложенных, на основании означенного Положения, за представленные крестьянам особые выгоды, возвышенным оброком, денежная повинность за усадьбы может быть определена порядком, указанным в том Положении, и свыше 3 р. 50 коп. на душу.

Для исчисления выкупной суммы за усадебную оседлость, причитающаяся с нее, по уставной грамоте часть оброка умножается на шестнадцать и две трети; таким образом за каждый рубль ежегодного оброка падающего на усадьбы, полагается выкупная сумма в 16 руб. 67 коп.

Исчисленная за все усадьбы сельского общества выкупная сумма разверстывалась между домохозяевами по мирскому приговору, с утверждения помещика. В случае несогласия помещика на мирскую разверстку, возникшее недоразумение разрешается Мировым Посредником. Недовольная решением Мирового Посредника сторона могла приносить жалобы Уездному Мировому Съезду.

Когда все домохозяева селения вместе желали выкупить свои усадьбы оседлость, в таком случае они должны были внести сполна выкупную сумму, определенную за все усадьбы. Когда один домохозяин выкупал свою усадебную оседлость отдельно от других, то он вносил единовременно сумму, причитающуюся на усадьбу по разверстке. В тех селениях, где существовало общинное пользование угодьями, крестьянин, отдельно выкупающий свою усадебную оседлость, уплачивал помещику эту сумму, с прибавлением к ней двадцати копеек на каждый рубль.

Порядок выкупа устанавливался следующий. Крестьяне, желавшие приступить к выкупу своей усадебной оседлости, обращались с просьбой к помещику; но предварительно, они обязаны были внести выкупную сумму в Уездное Казначейство, для хранения и выдачи, впоследствии помещику при окончательном закреплении за крестьянами выкупленных усадеб.

Помещику предоставлялось право, не ожидая предложения со стороны крестьян, сделать такое заявление в уставной грамоте, при составлении ее, или впоследствии, чрез Мирового Посредника. Если этого заявления не было сделано, а между тем, по отсутствию помещика, или по другим причинам, непосредственное соглашение с ним крестьян, относительно выкупа усадеб, не было достигнуто, то предоставлялось крестьянам право обращаться прямо к Мировому Посреднику.

Крестьяне, со дня выдачи им «данной», освобождались от платежа помещику той доли оброка, которая падает на выкупленные усадьбы, и получали ее в собственность, с тем лишь ограничением, что в продолжение первых девяти лет со времени утверждения Положения, усадьбы не могли быть передаваемы, или закладываемы посторонним лицам, не принадлежащим к обществу. По прошествии этого срока, крестьяне могли располагать выкупленными усадьбами, как своей собственностью, на основании общих законов. Домохозяин, выкупивший свою усадебную оседлость, сохранял право участия в пользовании общественным выпуском и другими частями сей оседлости, состоящими в распоряжении всего общества.

Завершающим этапом ликвидации феодальных отношении в бывшей помещичьей деревне являлся перевод крестьян на выкуп. Этот процесс начался одновременно с введением уставных грамот и растянулся на десятилетия. Положения 19 февраля 1861 г. не устанавливали никакого окончательного срока прекращения временнообязанного состояния крестьян: перевод крестьян на выкуп всецело зависел от воли помещика, который имел право заключать выкупные сделки как по обоюдному соглашению с крестьянами, так и в одностороннем порядке. Уже на 3 января 1862 г. из 2796 представленных уставных грамот по 322 грамотам переводились на выкуп 2782 души мужского пол крестьян, на 3 января 1863г. из 95300 представленных уставных грамот по 5808 грамотам на выкуп переводились 678811 душ мужского пола крестьян. К началу 1864 года на выкуп перешло 959 892 души мужского пола крестьян.

В 1863 году в связи с восстанием в Польше и развернувшимся широким крестьянским движением в Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине, где владельцами населенных имении были преимущественно польские дворяне, правительство изменило условия реформы в сторону некоторых уступок крестьянству, чтобы, с одной стороны, ослабить накал классовой борьбы в деревне в этих регионах, с другой — попытаться опереться на местное крестьянство, представленное преимущественно литовцами, белорусами и украинцами, в борьбе с польским национально-освободительным движением. Указами 1 марта, 30 июля и 2 ноября 1863 г. установленный по уставным грамотам оброк понижался на 20%, находившиеся на барщине крестьяне переводились на оброк, произведенные от надела отрезки возвращались крестьянам, мировые посредники польского происхождения заменялись русскими, присланными из внутренних губерний, а крестьяне сразу переводились на выкуп. «Для поверки денежных повинностей и составления выкупных актов» 9 апреля 1863 г. были учреждены в каждом уезде особые поверочные комиссии. В соответствии с указами 1 марта, 30 июля и 2 ноября 1863 г. на обязательный выкуп были переведены 2 517 919 душ мужского пола в 9-ти западных губерниях (Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской. Ковенской, Минской, Могилевской и Подольской), составлявших Литву, Белоруссию и Правобережную Украину.

На 19 февраля 1870 г. перешло на выкуп 6679344 души мужского пола, что составило 66,6% от общего числа бывших помещичьих крестьян. На 1 января 1877г. перешедшие на выкуп составляли 71,9% от общего числа крестьян. На 1 января 1881 г. крестьян-собственников числилось уже 84,1%, а временнообязанных — 15,9% (1552403 души мужского пола.). Перевод на обязательный выкуп остававшихся к 1881 году на временнообязанном положении полутора миллиона душ мужского пола крестьян предусматривался с 1 января 1883 г., изданным 28 декабря 1881 г., «Положением о выкупе наделов остающимися еще в обязательных отношениях к помещикам крестьянами в губерниях, состоящих на Великороссийском и Малороссийском местных положениях 19 февраля 1861г.». Он завершился к 1895 году. Издание Положения 28 декабря 1881 г. о переводе остававшихся на временнообязанном положении крестьян на обязательный выкуп, а также объявленное одновременно понижение выкупных платежей на 20% и сложение недоимок по этим платежам, несомненно, явилось одной из уступок крестьянам, на которую пошло правительство в обстановке революционной ситуации 1879 – 1881 годов. Однако данная уступка не могла сколько-нибудь существенно поправить тяжелое положение крестьянства, остававшегося по-прежнему в экономической зависимости от государства и своих бывших помещиков[69].

На 1 января 1895 г. числилось крестьян, перешедших на выкуп, —9 158754 души мужского пола в местностях с общинным землевладением и 109 791 домохозяев с подворным землевладением. Было заключено 124 тысячи выкупных сделок, из них 20% по обоюдному соглашению крестьян с помещиками, 50% — по одностороннему требованию помещика и 30% — «правительственной мерой» (т. е. указами 1 марта, 30 июля и 2 ноября 1863г. и Положением от 28 декабря 1881 г.).

В Закавказье, где крепостное право было отменено законами 13 октября 1864г. и 13 октября 1865г. (в Грузии) и 14 мая 1870г. (в Армении и Азербайджане) перевод временно-обязанных крестьян начался с 1912 – 1913 гг., согласно Положениям от 20 декабря 1912 г. и 7 июля 1913 г. и не завершился даже к 1917 году.

Выкупная операция — буржуазная по своему содержанию мера, проводимая крепостническими методами насилия и принуждения. Выкуп крестьянами их надельных земель в большинстве случаев носил принудительный характер — в силу несоразмерности выкупных платежей ценности и доходности выкупаемых наделов и длительности самой выкупной операции. Вот почему перевод крестьян на выкуп проводился преимущественно по одностороннему требованию помещиков или «обязательной мерой» правительства.

Выкуп не только способствовал более интенсивному проникновению товарно-денежных отношений в крестьянское хозяйство, социальному расслоению деревни, но он давал помещикам денежные средства для перестройки своего хозяйства на капиталистической основе. Перевод крестьян на выкуп означал дальнейшее отделение крестьянского хозяйства от помещичьего. Выкупная операция ликвидировала систему феодальных отношений в деревне и превращала крестьянина в самостоятельного собственника земельных угодий. Выкупная операция, оказавшаяся выгодной для государства, несомненно, позволила ему выйти из тяжелого финансового кризиса, в каком оно оказалось после Крымской воины, и проводить активную экономическую политику: строить казенные железные дороги и промышленные предприятия, предоставлять значительные ссуды помещикам и капиталистам-предпринимателям. Выкупная операция явилась важным фактором первоначального накопления для капиталистического хозяйства пореформенной России.

Статьи 1 – 3[70] устанавливают два вида поземельной собственности, приобретаемой бывшими помещичьими крестьянами посредством выкупа: 1) так называемую усадебную оседлость и 2) полевой надел (пашня, сенокосы, выгоны и другие угодья), который крестьяне получали по уставной грамоте в постоянное пользование за феодальные повинности. Условия и порядок выкупа усадьбы определены статьями 8 – 26 данного Положения, выкуп в собственность полевого надела определен статьями 27 – 122 (раздел второй).[71] Статус перешедших на выкуп крестьян (крестьян-собственников) и их поземельные права определены статьями 156 – 179[72], составляющими раздел третий.

По смыслу ст. 3, крестьяне не имели права требовать перевода их на выкуп. Оно предоставлялось только помещику, который мог заключать выкупные сделки как по обоюдному с крестьянами соглашению, так и без их согласия, в одностороннем порядке, но в последнем случае он лишался от 20 до 25% выкупной суммы, составлявшей так называемый дополнительный платеж.

Посредничество государства между помещиками и крестьянами в выкупной операции, о чем говорится в статье, имело важное социальное и экономическое значение. Содействие выкупу со стороны государства, которое гарантировало помещикам выкупные платежи в строго выдерживаемые им сроки, избавляло также помещика в условиях социальной напряженности в пореформенной деревне от многочисленных столкновений с крестьянами на этой почве. Выплатив помещику соответствующую сумму, правительство с помощью своего мощного административно-полицейского аппарата взыскивало ее вместе с процентами с крестьян. Правительственное содействие делу выкупа, несомненно, решало задачу ускорения перевода крестьян на выкуп.

Статья 5[73] подчеркивает, что Положение о выкупе касается только заключения сделок о выкупе крестьянской надельной земли и не распространяется на другие сделки по купле-продаже недвижимой собственности. Порядок заключения последних регламентируется общим гражданским законодательством.

Пункты 1 – 4 статьи 6[74] свидетельствуют о незначительности льгот и облегчений при совершении выкупных сделок. Они несколько уменьшали расходы обеих сторон в процессе оформления сделки и сокращали ее бюрократическую процедуру. Поскольку подавляющее большинство выкупных сделок совершалось по одностороннему требованию помещиков, на практике указанные льготы и облегчения более всего были на руку помещикам.

Упоминаемые в статье 7 особые условия выкупа земель бывшими помещичьими крестьянами Сибири и Бессарабской области изложены в Дополнительных правилах о крестьянах и дворовых людях, вышедших из крепостной зависимости в Сибири (ст. 11—20), и в Правилах о людях, вышедших из крепостной зависимости в Бессарабской области (ст. 8—11). Сибирским помещикам давалось право либо заключать со своими крестьянами сделки о предоставлении им в собственность их земельного надела, либо продать свои имения в казну. Помещик мог предоставить крестьянам их наделы в собственность либо за деньги (с рассрочкой в уплате выкупной суммы), либо за особые повинности (деньгами или работой) по смерть помещика, либо на определенный срок. При этом условия о выполнении определенных работ за надел пересматривались каждые три года.

По 10-й ревизии в Сибири числилось всего 4320 душ мужского пола крепостных, в том числе 384 души дворовых. Основная масса крепостных Сибири сосредоточивалась в Тобольской губернии (3149 душ мужского пола). В Бессарабской области числилось 10 844 души мужского пола крепостных, в том числе 3005 душ мужского пола дворовых. Согласно Дополнительным правилам о бывших помещичьих крестьянах Бессарабии (ст. 8—11), помещик обязывался предоставить крестьянам земельные наделы не в собственность, а в постоянное пользование.

Государство содействовало крестьянам в выкупе земельного надела, следующим образом. Определенная по правилам Положения сумма, выдаваемая помещику, под приобретаемые крестьянами в собственность мирские земли и угодья, обеспеченными (гарантированными) Правительством кредитными бумагами, именовалась «выкупной ссудой». Всякие добавочные, сверх выкупной ссуды, платежи, какие крестьяне обязывались уплатить, помещику, по взаимному с ним соглашению, не обеспечивались (не гарантировались) государством. Крестьяне, приобретшие в собственность землю, при посредстве выкупной операции, обязаны были вносить в казну ежегодно, взамен следовавшего помещику за землю оброка, по шесть копеек на рубль с назначенной Правительством выкупной ссуды, впредь до ее погашения. Таковые платежи именовались «выкупными». Выкупная ссуда погашалась взносом выкупных платежей в продолжение сорока девяти лет со дня выдачи ссуды.

Правила о порядке приведения в действие положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости

Правила определяли:

-    права, приобретаемые крестьянами по обнародовании Положении, и отношения их к помещикам до введения в действие уставных грамот и до учреждения волостей,

-    порядок составления, рассмотрения, поверки, утверждения и введения в действие уставных грамот коими определяются постоянные поземельные отношения помещиков и крестьян.

-    Права, приобретаемые крестьянами по обнародовании положении, и отношениях их к помещикам до введения уставных грамот и до учреждения волостей включали в себя следующее. Со дня обнародования Положений о крестьянах вышедших из крепостной зависимости, прекращались:

-    перекрепление личных прав на крестьян и дворовых людей, и переуступка сих прав, в каком бы то ни было виде,

-    переселение крестьян с одних земель на другие, иначе, как на основании правил, установленных Местными Положениями о поземельном устройстве крестьян,

-    отдача крестьян и дворовых людей владельцами посторонним лицам в услужение или в работы, а также отдача малолетних из крестьян и дворовых людей в обучение ремеслу или на воспитание, без согласия на то их родителей или воспитателей;

-    отдача крестьян и дворовых людей, без разрешения подлежащего учреждения, в исправительные заведения или в распоряжение Правительства.

Крестьянам предоставлялось право, не спрашивая предварительного согласия помещика:

-    вступать в брак и пользоваться всеми семейственными правами, на основании общих узаконений;

-    как целому обществу крестьян, так и каждому из них отдельно, приобретать в собственность недвижимые и движимые имущества, а также отчуждать сии имущества, отдавать в залог и вообще распоряжаться ими, с соблюдением общих узаконений;

-    входить, как отдельно, так и в составе обществ, в разрешенные законом договоры и обязательства с казной и частными лицами, на общих для всех свободных сельских состояний основаниях;

-    производить торговлю, в пределах, предоставляемых законом свободным сельским обывателям;

-    записываться в цехи и производить ремесла в селениях; открывать и содержать фабричные, торговые, промышленные и ремесленные заведения, на основании общих узаконении и Положений о крестьянах;

-    вчинять иски и тяжбы по делам гражданским и ответствовать за себя, лично или чрез поверенных, а по делам уголовным и полицейским подавать жалобы и защищать и ограждать себя всеми, законом дозволенными, способами, а также быть свидетелями и поручителями, на общем для свободных сословий основании.

Дворовые люди приобретали те же, как и крестьяне, права личные и по имуществу; но те из дворовых, которые состояли в обязательном услужении у своих владельцев, подчинялись временным ограничениям в пользовании означенными правами, на основании Положения об устройстве дворовых людей.

Со дня обнародования Положений о крестьянах, и впредь до введения в действие уставной грамоты, крестьяне, продолжая пользоваться теми самыми усадьбами и полевыми угодьями, которыми до того пользовались, обязаны были: состоящие на оброке – платить оброк владельцу в прежнем размере, состоящие на барщине – отправлять оную в прежнем же размере.

Со дня обнародования Положений, повсеместно отменялись все, существовавшие доселе, добавочные сборы с крестьян или дани сельским произведениями: птицей, баранами, маслом, яйцами, ягодами, грибами, разными съестными припасами, холстом, сукном, пряжею, шерстью и т.п. Не отменялись лишь существующие в некоторых местностях, сборы зерновым хлебом, свекловицею и льном, на которые прямо указано в Местных Положениях.

Со дня обнародования Положений, крестьяне не могли быть переводимы с оброка на барщину или на смешанную повинность, или со смешанной повинности исключительно на барщину, только если крестьяне сами изъявят согласие на замену денежного оброка работами в пользу помещика.

Все неотмененные повинности, работами или деньгами, должны быть сполна отбываемые крестьянами в пользу помещиков, без малейшего упущения.

По открытии сельских обществ, крестьянам предоставлялось право участвовать, на установленных в сельских обществах сходах, в составлении мирских приговоров и в выборах общества, а также быть избираемыми в должности, и отравлять оные на основании правил, установленных в Общем о крестьянах Положении.

Помещик сохранял право:

-    разбирать и судить взаимные споры и иски водворенных на его землях крестьян;

-    подвергать их взысканиям и наказаниям, с тем, чтобы наказаниям телесным они были подвергаемы не иначе, как чрез полицию.

Впредь до устройства волостей, выдача крестьянам и дворовым людям билетов и паспортов зависит также от владельца имения.

Впредь до устройства волостей, на обязанности владельца остается побуждение, законным порядком и, если нужно, при содействии земской полиции, водворенных на его землях крестьян ко взносу государственных податей и к отправлению денежных и натуральных повинностей. Владелец не отвечает своим имуществом за те недоимки по государственным податям и сборам, кои находятся на крестьянах по обнародовании Положений о крестьянах.

Впредь до утверждения и введения в действие по каждому имению уставной грамоты, на владельце оставались прежние обязанности по продовольствию и призрению крестьян. Впредь до назначения Мировых Посредников, жалобы и недоразумения, кои могут возникать между помещиками и крестьянами, или дворовыми людьми, подлежали разбору уездных предводителей дворянства. Воспрещалось подавать жалобы на помещиков по таким делам и распоряжениям, которые совершились в прежнее, до обнародования Положений о крестьянах, время, в силу существовавшего крепостного права.

С учреждением волостей и со введением в действие уставных грамот крестьяне вступали в пользование прочими, даруемыми им правами, на точном основании Общего и Местных Положений о крестьянах и дополнительных правил.

Положение о губернских по крестьянским делам учреждениях

Правительство придавало большое значение учреждениям, на которые были возложены обязанности по проведению крестьянской реформы на местах. Этим было продиктовано издание специального законодательного акта, в котором детально были разработаны структура и функции указанных учреждений.

Первым звеном в этой системе были мировые посредники, вторым, утверждавшим решения мировых посредников и рассматривавшим поступавшие на них жалобы, — уездный съезд мировых посредников. Третьим звеном, утверждавшим решения мировых съездов, рассматривавшим жалобы на действия первых двух звеньев, а также разрешавшим все другие вопросы, связанные с проведением реформы в жизнь, выступало губернское по крестьянским делам присутствие, возглавляемое губернатором. Высшее наблюдение над деятельностью этих учреждений и вообще над проведением реформы было возложено на Главный комитет об устройстве сельского состояния, образованный одновременно с утверждением Положений 19 февраля 1861 г. и заменивший собой Главный комитет по крестьянскому делу, на который была возложена подготовка крестьянской реформы. Главный комитет об устройстве сельского состояния числился при Государственном совете под непосредственным наблюдением императора. В состав Комитета назначались по личному выбору императора руководители ведомств, непосредственно связанные с подготовкой и проведением крестьянской реформы: министры внутренних дел, юстиции, финансов, государственных имуществ, императорского двора, начальники 2 и 3 отделений Собственной его императорского величества канцелярии.

Первостепенное значение придавалось институту мировых посредников. Из 132 статей данного Положения 122 трактуют о порядке назначения, компетенции и ответственности этих должностных лиц.

Дополнительные правила об устройстве крестьян, водворенных в имениях мелкопоместных владельцев, и о пособии сим владельцам

Мелкопоместным считался помещик, который имел менее 21 души мужского пола и притом не более определенного в законе количества земли. По 10-й ревизии из 103 194 помещичьих семей (владевших населенными имениями) насчитывалось 42 978 семей, владевших менее чем 21 душой мужского пола каждая, т. е. 41,3% от общего числа земле- и душевладельцев. В общей сложности у таких владельцев числилось 339 586 душ мужского пола, или в среднем по 8 душ на владение. Однако мелкопоместных в смысле настоящих Дополнительных правил (т. е. отвечающих обоим критериям — мало крестьян и мало земли) было вдвое меньше. Помимо этого насчитывалось 3703 семьи беспоместных душевладельцев, у которых в общей сложности находилось 12 286 душ мужского пола крепостных, или немногим более чем по 3 души на владельца[75].

Необходимость издания особых, более льготных для мелкопоместных владельцев Правил диктовалась заботой правительства поддержать материально этот слои дворянства. Имея в среднем по 8 душ на владение (а в более чем 23 случаев и менее душ), в материальном отношении они мало чем отличались от крестьян (хотя и обладали всеми правами и привилегиями дворянства): жили в тех же крестьянских домах и наравне с крестьянами обрабатывали землю. Многие из них жили всецело за счет военной и гражданской службы. Именно этот слой дворянства до реформы разорялся и деклассировался. С 8-й (1833 г.) по 10-ю ревизию число мелкопоместных сократилось в полтора раза, а душевладельцев — в пять раз. Своих крестьян они продали другим помещикам или отпустили за выкуп на волю.

III. Обнародование Манифеста и Положений

Опубликование «Положений» о новом устройстве крестьян вызвало полное разочарование в радикальных кругах. «Колокол» Герцена в статьях Огарева провозгласил, что крепостное право в действительности вовсе не отменено и что «народ царем обманут».

С другой стороны, сами крестьяне ожидали полной воли и были недовольны переходным состоянием «временно обязанных». В некоторых местах произошли волнения, т.к. крестьяне думали, что господа спрятали настоящую царскую волю и предлагают им какую-то подложную. За первые пять месяцев зарегистрировано 1340 массовых крестьянских волнений, а всего за год — 1859 (примерно столько же, сколько их учтено за всю первую половину XIX века). В 937 случаях крестьянские волнения в 1861 г. были усмирены с применением военной силы. Фактически не было ни одной губернии, в которой в большей или меньшей степени не проявился бы протест крестьян против «дарованной» им «воли». Наибольший размах крестьянское движение приняло в центрально-черноземных губерниях, в Поволжье и на Украине, где основная масса крестьян находилась на барщине и наиболее острым был аграрный вопрос. Большой общественный, резонанс имели восстания крестьян, кончившиеся их расстрелом, в апреле 1861 г. в селах Бездне (Казанская губ.) и Кандеевке (Пензенская губ.), в которых приняли участие десятки тысяч крестьян.

Весть о бездненском усмирении произвело удручающее впечатление в обществе и вызвало ряд антиправительственных демонстраций. Осенью 1861 г. происходили серьезные студенческие волнения в Петербурге, в Москве, в Казани, в Киеве, и в этом же году появились первые нелегально изданные революционные прокламации «Великорусс», «К молодому поколению» и др. В стране резко активизировалось революционное движение.

Что касается процесса изменения социально-экономической структуры деревни, то сами крестьяне назвали его «раскрестьяниванием». Эволюция крестьянского хозяйства в пореформенный период представляла собой относительное обнищание крестьянства, его поляризацию, выделение из среды крестьянства новых классов — сельской буржуазии и сельского пролетариата.

Беднейшие и середняцкие хозяйства не имели возможности приобретать новые сельскохозяйственные орудия, осуществлять какие-либо агротехнические мероприятия. Основным орудием в крестьянском хозяйстве оставалась соха (еще в 1910 году в России сохи составляли 43 % всех орудий пахоты).

В конце 80-х — начале 90-х годов сельской буржуазии принадлежало в различных губерниях России от 34 до 50 % всей крестьянской земли — надельной, купчей, арендной — и от 38 до 62 % рабочего скота, а сельской бедноте (около 50 % всех крестьянских дворов) — лишь от 18 до 32 % земли и от 10 до 30 % рабочего скота. Промежуточным звеном были середняки, на долю которых приходилось около 30 % крестьянских дворов.

Эволюция помещичьего хозяйства состояла во все большей интенсификации земледелия на базе широкого использования наемного труда, применения сельскохозяйственных машин.

Пореформенное помещичье хозяйство, переходное по своему социально-экономическому содержанию, сводилось к двум основным системам: отработочной и капиталистической. Отработочная система состояла в том, что страдавшие от малоземелья крестьяне вынуждены были арендовать землю у своих бывших владельцев и за это обрабатывать землю своим инвентарем ту часть земли, которая оставалась у помещика. Эта система господствовала в губерниях Черноземного Центра и Среднего Поволжья.

Капиталистическая система, при которой обработка помещичьей земли производилась вольнонаемными рабочими с применением машин и минеральных удобрений, преобладала в Прибалтике, на Правобережной Украине, в Новороссии и на Северном Кавказе. Батраки рекрутировались из беднейших крестьян, которые продавали или бросали свои мизерные наделы и уходили на заработки. Число батраков в 1890 году достигало 3,5 млн. человек (около 20 % всего мужского населения рабочего возраста).

Процесс развития капитализма в сельском хозяйстве России вел ко все большему распространению капиталистической системы помещичьих хозяйств и вытеснению отработочной. При этом земля разорившихся помещиков сплошь и рядом попадала в руки наиболее крупных дворян, а также купцов и сельской буржуазии.

Заключение

Реформа 1861 г., отменив крепостное право, не решила земельного вопроса, а завязала новый гордиев узел, который не разрубили даже две буржуазные революции.

Это не противоречит тому факту, что отмена крепостного права и другие реформы явились в истории России рубежом, переворотом «сверху». 19 февраля 1861 г. по случаю подписания Александром II манифеста и всех «Положений» крестьянской реформы великий князь Константин Николаевич с искренним пафосом записал в дневнике: «С сегодняшнего дня, стало быть, начинается новая история, новая эпоха России. Дай Бог, чтоб это было к вящему ее величию».[76] Эта цель была достигнута. Угроза потерять роль великой державы была преодолена. Авторитет России и государственной власти, мирно свергнувшей крепостное право, поднялся высоко не только в Европе, но еще в большей степени в Америке, во всем мире. Россия пошла по пути капиталистического развития. Но путь этот был тяжек и разорителен для народа, чреват бедствиями и потрясениями для всей нации.

Крепостничество как система общественных отношений перестало существовать, хотя многие его черты и пережитки сохранились до 1917 г. Характеризуя пореформенную деревню, Л. Н. Толстой устами Константина Левина в «Анне Карениной» говорит: «... у нас теперь, когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти условия, есть только один важный вопрос в России». По поводу этих слов Ленин замечает: «Трудно себе представить более меткую характеристику периода 1861—1905 годов». Он считал важнейшим вопросом, «как уложится в России этот строй, буржуазный строй»[77].

История не повторяется, да и опыт реформ, проведенных самодержавием, вряд ли может вселять оптимизм. Но знать их историю важно и своевременно. Ведь связь времен непрерывна, и наше настоящее в этом смысле есть не что иное, как выражение прошлого. История отмены крепостного права и связанных с ней реформ в некотором роде поучительна и сегодня. Это особенно относится к их подготовке, сочетавшей гласность, высокий профессионализм и опору на науку и сознание законодателями личной ответственности перед современниками, потомками, историей. Создание специального, нетрадиционного для государственной системы самодержавия органа обеспечило победу либеральной программы, несмотря на преобладание консервативных и реакционных сил.

Но поучительны и уроки отрицательные: слабость гарантий, не обеспечивших развитие реформ, не воспрепятствовавших попятному движению, контрреформам; неорганизованность общественных сил, позволившая бюрократии старой формации и самодержавию на время укрепить свои позиции благодаря проведенным реформам и в итоге подчинить реформы целям самосохранения политической системы, а не действительным нуждам страны. Только активное участие общественных сил в радикальных преобразованиях и подлинная демократия могут быть основой исторического оптимизма.

Список используемой литературы

1.         Великие реформы России. 1856 – 1874: Сборник/Под. ред. Л.Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Бушнелла. М.: Изд-во Московского университета, 1992 г. – 336 с.

2.         Зайончковский П. А. Отмена крепостного права в России. М.: Изд-во «Просвещение», 1968 г. - 368 с.

3.         Захарова Л.Г. Россия на переломе (Самодержавие и реформы 1861—1874 гг.)(http://www.rus-lib.ru/book/35/02/293-325.html).

4.         Литвак Б.Г. Переворот 1861 г. в России: почему не реализовалась реформаторская альтернатива. М.: Политиздат, 1991 г. – 300 с.

5.         Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861 г., «История СССР», 1960 г.

6.         История СССР. Том 2. /Под ред. Нечкиной М.В./. М., 1954г.

7.         Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. Т.7. Документы крестьянской реформы. Отв. ред. О.И.Чистяков. М.: «Юридическая литература», 1989г. (http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/krest.htm)

[1] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.129

[2] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.129

[3] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.129

[4] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.130

[5] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.130

[6] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.130

[7] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.130

[8] Литвак Б. Г. Советская историография реформы 19 февраля 1861.С.130

[9] Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. С.45

[10] Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. С.45

[11] Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. С.64

[12] Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. С.65

[13] Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. С.65

[14] Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. С.66

[15] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[16] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[17] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[18] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[19] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[20] Великие Реформы России. 1856 – 1874. С. 35

[21] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[22] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[23] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[24] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[25] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[26] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[27] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[28] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[29] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[30] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[31] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[32] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[33] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[34] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[35] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[36] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[37] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[38] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[39] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[40] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[41] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[42] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[43] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[44] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[45] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[46] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[47] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[48] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[49] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[50] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[51] Занойчковский П.А. Отмена крепостного права в России. С. 47.

[52] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[53] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[54] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[55] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[56] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[57] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[58] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[59] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[60] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[61] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[62] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[63] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[64] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[65] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[66] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[67] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[68] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[69] Зайончковский П. А. Отмена крепостного права в России. С. 56

[70] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[71] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[72] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[73] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[74] Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т.

[75] История СССР. Том 2. /Под ред. Нечкиной М.В. С.202

[76] Захарова Л.Г. Россия на переломе

[77] Захарова Л.Г. Россия на переломе