Марта 1965 года открылся пленум ЦК «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства»

24 марта 1965 года открылся пленум ЦК «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства».

С докладом выступил сам Брежнев. Он привел цифры, свидетельствовавшие о полной неудаче его предшественников: в 1913 году в Российской империи производили на человека пятьсот сорок килограммов зерна, полвека спустя — пятьсот семьдесят три килограмма. Иначе говоря, за полвека аграрное производство в России практически не выросло, хотя наука шагнула далеко вперед, и развитые страны не знали, куда девать излишки сельскохозяйственного производства. Он жестко критиковал хрущевские методы руководства селом, говорил о необходимости дать хозяйствам самостоятельность, не командовать ими.

Леонид Ильич обещал деревне дополнительные ассигнования, твердый план хлебозаготовок, повышение закупочных цен на основные культуры. За сверхплановые закупки пшеницы и ржи установили пятидесятипроцентную надбавку. Это несколько облегчило бедственное положение села. С колхозов и совхозов списали задолженность, колхозников перестали преследовать за приусадебные хозяйства — большое по тем временам дело. А вскоре колхозникам стали платить пенсии.

На мартовском пленуме провозгласили, что ключ к решению проблем — это мелиорация, химизация и механизация. Приняли огромную программу производства сельскохозяйственной техники, но до самого конца брежневского правления тракторов и комбайнов все равно не хватало. Хотя выпускали машин больше, чем американцы, но техника стояла без запчастей, ломалась, не использовалась.

Понимания того, что нужно сделать, чтобы осовременить аграрную отрасль, не было. С каждым годом сельскому хозяйству требовалось все больше денег. Председатель Госплана Николай Константинович Байбаков был одним из немногих, кто возражал. Он считал, что вкладывать деньги в сельское хозяйство - один убыток. Уж лучше увеличивать нефтедобычу. На вырученные деньги что угодно можно купить, в том числе и зерно...

На мартовском пленуме из кандидатов в члены президиума ЦК перевели руководителя Белоруссии Кирилла Трофимовича Мазурова, его назначили одним из двух первых заместителей Косыгина.

Мазуров учился в автомобильно-дорожном техникуме, а после войны, будучи главой белорусского комсомола, окончил заочное отделение Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б). Он два с лишним десятилетия провел на комсомольской и партийной работе в Белоруссии. Он никак не был связан с Косыгиным, и Брежнева это вполне устраивало.

В марте 1965 года Брежнев сделал секретарем ЦК и кандидатом в члены президиума Дмитрия Федоровича Устинова. Они сблизились, когда Брежнев занимался военной промышленностью и космосом. Теперь он по существу посадил Устинова на свое прежнее место и мог рассчитывать на его поддержку.

Когда Дмитрий Федорович пересел в здание ЦК на Старой площади, Леонид Ильич пришел посмотреть, как тот обосновался в новом кабинете. Это стало событием: руководитель партии ни к кому не ходил.

Брежнев спешил укрепить свои позиции в президиуме ЦК, ему нужны были люди, на которых он мог опереться.

Глава 2. Особенности высшего государственного аппарата в период правления Брежнева Л.И.

 

2.1 Кадровые игры в государственном аппарате в период правления Брежнева

 

Леонид Ильич отправил из столицы тех, кого выдвинул Хрущев, и собрал тех, кого Никита Сергеевич разогнал. Вместо Титова в декабре 1965 года секретарем ЦК стад новый заведующий отделом организационно-партийной работы Иван Васильевич Капитонов. Это был ключевой отдел в аппарате ЦК. Отдел орг-партработы ведал партийными кадрами. Но и отраслевые отделы не могли никого назначить без ведома Капитонова. На этом посту он просидел двадцать с лишним лет.[9]

Иван Васильевич перед войной окончил Московский институт инженеров коммунального строительства и работал инженером в Рязанском областном жилищном управлении. Отслужил в армии и пошел по партийной линии в Москве. Начинал секретарем парторганизации Краснопресненского трамвайного депо и постепенно вырос до первого секретаря московского горкома, а потом обкома партии. Леонид Ильич доверил Капитонову главное — кадры, но дальше не выдвигал, даже не сделал кандидатом в члены политбюро. Не считал, что Капитонов способен на большее.

Когда шла подготовка к XXV съезду партии, группе Капитонова было поручено подготовить третий раздел — о партии и идеологии. В какой-то момент Брежнев потребовал показать ему текст. Стали читать, дошли до середины, записал в дневнике Анатолий Черняев, Брежнев встал и заявил, что эту галиматью он читать не намерен. Александров предложил заодно вызвать первого зама Капитонова в отделе организационно-партийной работы Николая Александровича Петровичева. Брежнев и о нем нелестно отозвался (Петровичева вскоре сменили). Тогда пригласили заместителя заведующего международным отделом ЦК Вадима Валентиновича Загладина и заместителя министра иностранных дел Анатолия Гавриловича Ковалева. Два международника за один день передиктовали весь партийно-идеологический раздел.

Капитонов появился, Брежнев в присутствии всей бригады в самых уничтожающих выражениях оценил его работу. Иван Васильевич покорно все выслушал. Оргвыводов не последовало. Именно такой исполнительный, но не очень грамотный и несамостоятельный чиновник и устраивал Брежнева. Руководящими кадрами Леонид Ильич занимался сам.

«Сильной стороной Брежнева был особый интерес к кадрам, — писал Андрей Андреевич Громыко. — Иногда его беседы с членами ЦК и другими ответственными работниками сводились к теме о том, кто чем занимается, какие у кого с кем отношения, — все это с целью выяснения у собеседника, не строит ли кто-нибудь против него лично каких-либо козней...[10]

Он и Хрущев в кадровых вопросах были в известном смысле антиподами. Хрущев считал необходимым постоянно, переставлять людей с одного места на другое, часто создавая тем самым хаотическое положение на отдельных участках работы. Брежнев, наоборот, даже тех работников, которых в интересах дела, в интересах страны нужно было бы освободить и заменить новыми, оставлял на своих постах».

Расстановка сил в президиуме ЦК поначалу не была ясна. Помимо тройки Брежнев-Косыгин-Подгорный, сильные позиции были у секретаря ЦК Александра Николаевича Шелепина, которого многие прочили в руководители партии. Александр Шелепин был на двенадцать лет моложе Брежнева и значительно образованнее. Городской мальчик, он, закончив школу в Воронеже, поехал в Москву и поступил в знаменитый Институт истории, философии и литературы имени Н. Г. Чернышевского (ИФЛИ), кузницу гуманитарных кадров. Здесь Шелепина сразу избрали секретарем комитета комсомола.

Карьера Шелепина началась 2 октября 1940 года. Как раз в этот день вышел указ о том, что высшее образование становится платным, стипендии будут платить только отличникам. А Шелепин ушел добровольцем на финскую войну. Когда вернулся в институт, у него, естественно, были хвосты, и по новому закону стипендия ему не светила. Шелепин начинал инструктором, потом заведовал отделом, а в 1941-м стал секретарем горкома. В 1942 году его наградили орденом Красной звезды, на следующий год перевели в ЦК комсомола: секретарем, вторым секретарем.

За год до смерти Сталин сделал Шелепина первым секретарем ЦК комсомола. Предварительно вождь вызвал Шелепина к себе на дачу. Это была их единственная встреча. Сталин усадил Шелепина, а сам шагал по кабинету и задавал вопросы. Время от времени подходил к Шелепину, нагибался и заглядывал ему в глаза. Смотрел внимательно...

Александр Николаевич потом признался своему лучшему другу Валерию Харазову, что ему было страшно...[11]

Шелепин принадлежал к той группе партийных руководителей, которые летом 1957 года не дали старой гвардии — Молотову, Булганину, Маленкову и Кагановичу — снять Хрущева. Шелепин активнее, решительнее, напористее других поддержал Хрущева. Зато Хрущев оценил молодого соратника по достоинству. Через полгода, в апреле 1958 года, Шелепин возглавил отдел партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам, но проработал в аппарате всего несколько месяцев. 25 декабря 1958 года, в сорок лет, он стал председателем КГБ.

На первом пленуме после XXII съезда, 31 октября 1961 года, Шелепин был избран секретарем ЦК. Через две недели после ухода Александра Николаевича с поста председателя КГБ на освободившееся место был назначен его друг Владимир Ефимович Семичастный. Через год Шелепин получил еще два поста.

20 сентября 1962 года Хрущев на президиуме ЦК долго говорил о структуре управления промышленностью и сельским хозяйством. Ведомство партийно-государственного контроля превратилось в разветвленную структуру, параллельную партийному аппарату. Руководитель областного комитета партгосконтроля автоматически избирался секретарем обкома и заместителем председателя облисполкома. Тем самым контролеры фактически становились независимыми от местных органов.

Через два месяца, 29 ноября, возник вопрос о статусе комитета, о материальном положении его сотрудников. В ноябре 1962 года пленум ЦК по предложению Хрущева принял решение об образовании Комитета партийно-государственного контроля. Создавался орган с огромными, почти неограниченными полномочиями, который получил право контролировать и партийные органы, и правительство, и вооруженные силы, и даже КГБ.

Комитет получил право проводить расследования, налагать взыскания на провинившихся и передавать дела в прокуратуру и суд. Говорят, что этому пытались помешать Косыгин и Микоян, понимая, что создание нового комитета существенно ослабляет власть Совета министров.

Председателем Комитета Хрущев назначил Шелепина. Такой набор должностей сделал Щелепина одним из самых влиятельных в стране людей. Историки даже делают вывод, что реальная власть в стране постепенно переходила от Хрущева к Шелепину.

На создание комитета партгосконтроля были организованы всенародные отклики. Целая группа писателей отправила Шелепину письмо, поддерживая создание «подлинно всенародного контроля, уничтоженного в период культа личности Сталина»:

«В годы деятельности ЦКК-РКИ рядом с миллионами добровольных контролеров активно работали советские писатели... Мы считаем себя наследниками этой драгоценной традиции и готовы принять участие в работе Комитета».

Ни к кому Хрущев не относился с таким доверием и никого не поднимал так быстро, как Шелепина. Первый секретарь доверял Александру Николаевичу, ценил его деловые качества, поручал ему самые важные дела.

Может, Шелепин и Семичастный зря приняли участие в свержении Хрущева? Им было бы лучше, если бы он остался. Не жалели ли потом Шелепин и его друзья, что все это сделали? Брежнева поначалу считали руководителем слабым, временным. А стране нужна крепкая рука, вот и думали, что Леониду Ильичу придется уступить место более сильному лидеру — Шелепину. По словам Аджубея, «Шелепин ни в грош не ставил Брежнева. Да тот по силе характера не годился и в подметки Шелепину, «железному Шурику», как называли его в ближайшем окружении... Многое обещало Шелепину победу в предстоящей схватке с Брежневым. Он к ней готовился. Однако не учел, что силу ломит не только сила, но и хитрость. И тут ему было далеко до Брежнева».[12]

Шелепин был моложе и энергичнее Брежнева. Вокруг него группировались в основном недавние выходцы из комсомола, которые занимали видные посты в органах госбезопасности, внутренних дел, аппарате ЦК, идеологических учреждениях. Они отзывались о Брежневе очень небрежно и полагали, что страну должен возглавить Шелепин. Брежнев знал о таких настроениях. В кремлевских интригах он оказался куда более искушенным человеком, чем вчерашние комсомольцы. Между Брежневым и Шелепиным быстро пробежала черная кошка. В окружении Брежнева критически оценивали каждый шаг «Саши».

Шелепин после отставки Хрущева получил повышение, вошел в президиум ЦК. Внешне Брежнев вел себя очень дружелюбно, многозначительно намекал Александру Николаевичу, что, дескать, ты меня будешь заменять во время отпуска или командировок. А потом оставлял на хозяйстве других. Шелепину не доверял. Молодые партийные руководители, которые свергли Хрущева, быстро обнаружили, что Брежнев их тоже не устраивает. Они ждали больших перемен в политике, экономике, личной судьбе, а получилось, что они убрали Хрущева только для того, чтобы Брежнев мог наслаждаться властью.

Наверное, у Леонида Ильича возникла неприятная мысль: а вдруг они и нового первого секретаря захотят убрать, как убрали Хрущева? Птенцы гнезда Шелепина, выходцы из комсомола, реально занимали важнейшие должности в стране. Госбезопасность, министерство внутренних дел, телевидение, ТАСС — там везде сидели друзья Шелепина. Однако старые друзья в своем кругу откровенно говорили, что Брежнев не годится в лидеры государства и что именно Шелепин должен стать первым секретарем. «Комсомолята» с гордостью произносили: вот у нас растет «железный Шурик», он и сменит Брежнева. Считается, что даже будущий член политбюро и академик Александр Николаевич Яковлев принадлежал к команде Шелепина. А мог все-таки Александр Шелепин стать первым человеком в стране? Его слабым местом считалось отсутствие опыта практической работы. Из комсомола он перешел сразу в КГБ, а затем в ЦК. Он никогда не руководил каким-то регионом, не занимался вопросами народного хозяйства.

С одной стороны, он не был своим для первых секретарей обкомов. Говорят, что они бы его не поддержали. С другой стороны, в областях и краях многие партийные руководители были выходцами из комсомола. Они с уважением относились к Шелепину. Он был самым молодым членом политбюро и, возможно, самым умным. Так что у него был шанс стать первым.

У Шелепина было сложное отношение к Сталину. На посту председателя КГБ он многое сделал для процесса реабилитации незаконно осужденных. Он, безусловно, осуждал репрессии 1937 года. Но за остальное, по мнению Шелепина, особенно за победу над Германией, Сталин достоин глубокого уважения. Тут он радикально расходился с Хрущевым. Шелепин настаивал на том, чтобы в партийных документах акцентировался классовый подход, требовал давать отпор империализму и добиваться взаимопонимания с маоистским Китаем. Интеллигенция и даже часть аппарата ЦК боялись его прихода, считая, что это станет возвращением к сталинским порядкам.

Шелепин (да и Семичастный) с его характером и решительностью внушал страх не только самому Брежневу, но и многим другим высшим чиновникам, вцепившимся в свои кресла. Им куда больше нравился Леонид Ильич с его основополагающим принципом: живи и давай жить другим. Шелепин совершил тактическую ошибку, настроив против себя других членов президиума ЦК ему же Брежнев был лучше Шелепина? У Брежнева была завидная биография — работал на заводе, воевал, прошел целину, был первым секретарем обкома, первым секретарем в Молдавии, в Казахстане. Он наладил хорошие отношения с военными и промышленниками. Это имело значение.

А у Шелепина в послужном списке — комсомол, КГБ и комитет партийно-государственного контроля. Это не те должности, которые прибавляют друзей. Партийного контроля боялись еще больше, чем КГБ. Шелепин был человеком с характером: строгий, по долгу службы суровый. А рядом улыбающийся симпатичный Леонид Брежнев, который умел ладить с людьми. Брежневу не хватало образования, но он был искушенным политическим бойцом и мастером аппаратной интриги. Его недооценили. У Брежнева было чутье на людей. Он четко представлял, кто за него, а кто против. Это он точно знал. Устранением Шелепина и его команды занялось умелое брежневское окружение. Брежнев видел, что должность председателя комитета партийно-государственного контроля дает Шелепину слишком большую власть. 6 декабря 1965 года на пленуме ЦК Брежнев поставил вопрос о преобразовании комитета.

XXIII съезд партии был первым, на котором Брежнев предстал в роли первого человека.

Когда Хрущев в 1957 году затеял децентрализацию системы управления экономикой и разгонял отраслевые министерства, то Щелоков получил пост председателя Молдавского совнархоза. Когда страну возглавил Брежнев и хрущевские нововведения упразднили, Николай Анисимович вернулся на прежний пост первого заместителя председателя Совета министров Молдавии. Казалось, он так и останется на хозяйственной работе.[13]

Но о старом знакомом вспомнил Леонид Ильич. В марте 1966 года Щелоков получил первое за пятнадцать лет и принципиально важное повышение — вернулся с хозяйственной на партийную работу: его избрали вторым секретарем ЦК компартии Молдавии. Но он пробыл на этой должности всего несколько месяцев. Брежнев решил назначить его союзным министром охраны общественного порядка.

Однако в политбюро были люди, которые придерживались иных точек зрения и ему возражали. Они тоже пытались продвигать своих людей. Против назначения Щелокова министром решительно возражал Шелепин. Друг и соратник Шелепина председатель КГБ Семичастный в политбюро не входил, но влияние имел большое. Он специально ходил к Брежневу, отговаривал назначать Щелокова министром.

Семичастный говорил потом, что они с Шелепиным предупреждали Брежнева: Щелоков — человек недостойный, коррумпированный. Хотя едва ли в 1966 году было известно что-то порочащее Николая Анисимовича. В январе 1960 года Хрущев упразднил союзное министерство внутренних дел, решив, что вполне достаточно иметь республиканские министерства. В 1962 году республиканские МВД были переименованы в министерства охраны общественного порядка. Для Хрущева аббревиатура МВД ассоциировалась с Берией, и он хотел перевернуть эту страницу истории.

С 1961 года российским министром был Вадим Степанович Тикунов, генерал внутренней службы второго ранга. Он окончил Алма-Атинский юридический институт — единственный юрист среди всех министров внутренних дел с 1917 года. Тикунов работал в комсомоле и в административном отделе ЦК, который курировал все силовые ведомства. Когда Александр Шелепин в 1959 году стал председателем КГБ, он взял себе Тикунова замом, а, уходя в 1961-м, добился назначения Вадима Степановича министром внутренних дел России. Генерал армии Иван Александрович Серов был человеком Хрущева. В тот момент он возглавлял военную разведку, но Шелепин, видно, опасался, что Хрущев сделает его министром.[14]

Тикунов оставил о себе приличную память среди профессионалов. Он добился у правительства разрешения работникам милиции бесплатно пользоваться городским и пригородным транспортом. По его предложению каждый год 10 ноября стали отмечать день милиции. На первый праздник пришел Никита Сергеевич Хрущев и выступил.

Тикунова сделали кандидатом в члены ЦК, избрали депутатом Верховного Совета СССР, дали ему орден Ленина. Все это сулило продолжение удачной карьеры.

В июле 1966 года Брежнев поставил вопрос о воссоздании союзного министерства охраны общественного порядка. Против выступил глава правительства России Геннадий Иванович Воронов. Он не хотел терять такое важное министерство. Его поддержал Косыгин. Вопрос отложили. Шли месяцы, а Тикунов не получал назначения. Он сидел без дела в министерстве, названивал в отдел административных органов ЦК: что происходит? Ему отвечали: не торопись, подожди, все решится. Потом ему неожиданно предложили место заместителя председателя комитета народного контроля. Это было второразрядное ведомство, и Тикунов отказался. Он стал добиваться приема у генерального секретаря.

Брежнев принял его, сказал, что в МВД ему нет смысла возвращаться, и предложил работу в отделе кадров дипломатических и внешнеторговых органов (отдел заграничных кадров) ЦК КПСС. Через два года Тикунова отправили советником-посланником в Румынию. Должность была невысокая, но бывшего министра снова принял Брежнев — оказал внимание. Леонид Ильич действовал по принципу: ни с кем без нужды не ссориться.

Тикунов прекрасно понимал, что сломало ему карьеру, и в разговоре с генеральным пытался объясниться, говорил, что его отношения с Шелепиным и бывшими комсомольцами не носят политического характера. Они просто друзья. Не может же он с ними вдруг порвать отношения?

Брежнев ни на чем не настаивал. После Румынии Тикунова сделали послом — в Верхней Вольте, потом в Буркина-Фасо, в Камеруне. Эти небольшие африканские государства практически не интересовали советскую внешнюю политику, и работа была просто ссылкой. К тому же это страны с тяжким климатом. Умер Вадим Степанович Тикунов в пятьдесят девять лет...

Николай Анисимович Щелоков работал министром внутренних дел шестнадцать лет — это абсолютный рекорд для МВД.

После отставки Хрущева на пленуме председатель КГБ Владимир Ефимович Семичастный был переведен из кандидатов в члены ЦК КПСС. Его поздравляли, ему завидовали. Но в реальности он вступил на лестницу, ведущую вниз.

Когда Хрущева убрали, Семичастный внес список — более семидесяти человек получили генеральские звания. И сотни сотрудников КГБ удостоились орденов и медалей. Это был щедрый жест со стороны нового руководства. Брежнев знал, что с людьми в погонах надо ладить, и звездочек не жалел.

Тогда и самого председателя КГБ, никогда не служившего в армии и вообще не военнообязанного (по причине порока сердца), произвели сразу в генералы. Бывший член политбюро Вадим Андреевич Медведев вспоминает, как, перебравшись из Ленинграда в столицу, он обнаружил, что в центральных органах власти, в правительстве и аппарате ЦК поразительно мало москвичей. Тон задавали напористые провинциалы из разных кланов. Это было не случайностью, а результатом продуманной кадровой политики.

Брежнев недолюбливал столичных жителей, потому что среди них оказалось много сторонников Александра Шелепина.

К власти пришла брежневская южная когорта, которую знающие люди делили на разные группы — днепропетровскую, молдавскую и казахстанскую — в зависимости от того, где тому или иному чиновнику посчастливилось поработать с Леонидом Ильичом. В особом фаворе были те, кто познакомился с Брежневым еще в годы его юности и молодости, когда он начинал свою карьеру в Днепропетровске.

В «днепропетровский клан» входили будущий глава правительства Николай Тихонов, заместитель главы правительства Игнатий Новиков, управляющий делами ЦК КПСС Георгий Павлов, министр внутренних дел Николай Щелоков, первый заместитель председателя КГБ Георгий Цинев. Все это были преданные Брежневу люди, его надежная команда.[15]

В Москве невесело шутили, что история России делится на три этапа — допетровский, петровский и днепропетровский. Леонид Ильич не упустил ни одной возможности поставить на важный пост своего человека.

Брежнев не забывал старых знакомых, помогал им, он вообще обладал завидным даром поддерживать добрые отношения с нужными людьми, и они ему преданно служили. А он нуждался в поддержке, особенно в первые годы, пока его позиции не окрепли. Леониду Ильичу понадобились годы на то, чтобы убрать из политбюро сильные и самостоятельные фигуры. Только тогда он смог успокоиться. А до того постоянно ждал подвоха от товарищей по партии. Он же помнил, как легко удалось снять Хрущева. Шелеста Брежнев убрал на пенсию. Ватченко получил Золотую звезду Героя Социалистического Труда и стал в 1976 году председателем президиума Верховного Совета Украины.

Хотя главой правительства был Косыгин, министров без Брежнева не назначали.

В конце августа 1965 года, когда известный хирург Борис Васильевич Петровский вернулся из отпуска, прямо перед началом операции его соединили с Брежневым. Тот просил приехать. Петровский объяснил, что больной на столе и он может приехать только после операции. 8 сентября 1965 года в газетах появился указ о назначении Петровского министром здравоохранения. Борис Васильевич позаботился о том, чтобы оставить за собой руководство институтом и сказал, что будет проводить там два дня в неделю. Леонид Ильич подобрал себе большую группу помощников.

Дольше всех с ним работал Виктор Андреевич Голиков. Он начинал трудовую карьеру библиотекарем в средней школе. В 1935 году, окончив Ростовский педагогический институт, преподавал историю, затем стал директором средней школы в Новороссийске. В 1940 году его сделали секретарем Краснодарского крайкома комсомола. Потом перевели на партийную работу в Якутский обком, в 1945-м перебросили в Молдавию.

Голиков был секретарем Сорокского укома компартии Молдавии по промышленности и агитации, потом заведовал сектором в отделе пропаганды ЦК компартии Молдавии. В аппарате Виктора Андреевича и приметил Леонид Ильич, предложил перейти в помощники. Когда Брежнева после смерти Сталина отправили в ГлавПУР, Голиков решил написать диссертацию. В декабре 1953 года его зачислили слушателем годичных курсов диссертантов при Академии общественных наук. Когда Брежнев поехал на целину, Голиков вновь стал его помощником. С тех пор они не расставались.

По распределению обязанностей Виктор Голиков ведал сельским хозяйством и идеологией. Но главным образом он был личным помощником генсека, следил за тем, что и как о нем пишут. В аппарате знали: Леонид Ильич сохраняет к нему особую симпатию. Старшим (неформально, разумеется) помощником Брежнева был Георгий Эммануилович Цуканов, инженер по специальности. Он окончил Днепродзержинский металлургический институт и, с 1937 года работая на металлургическом заводе имени Дзержинского в Днепропетровске, вырос до главного инженера. В 1958 году, став секрета-1 рем ЦК по оборонной промышленности, Брежнев позвал Цуканова в помощники. Основным помощником Брежнева по международным делам был Андрей Михайлович Александров-Агентов. Он служил в посольстве в Швеции, потом возглавлял скандинавский отдел в МИД. Под его началом когда-то стажировался молодой партийный работник Юрий Владимирович Андропов — перед тем как отправиться на работу за границу.

Александров-Агентов стал помощником Брежнева, когда того перевели в Верховный Совет. Другой брежневский помощник Анатолий Блатов начинал мастером на Запорожском паровозоремонтном заводе. Окончил Днепропетровский институт инженеров железнодорожного транспорта, работал начальником электросилового хозяйства первого отделения Приморской железной дороги, затем контролером наркомата госконтроля СССР по Приморскому краю.

После войны Блатова взяли на дипломатическую работу. Он сделал быструю карьеру в министерстве иностранных дел — советник посольства в ГДР, заместитель заведующего отделом, заведующий отделом, член коллегии МИД.

В 1968 году Анатолия Блатова перевели в аппарат ЦК КПСС, где он обратил на себя внимание, и Брежнев распорядился взять его в свой аппарат. Блатов был человеком скромным и без тщеславия.

Брежнев свою команду ценил, мелкие ошибки прощал. Один из его ближайших сотрудников рассказывал, как совершил недопустимый промах и думал, что его работа в ЦК окончена. У каждого из помощников генерального секретаря были свои приближенные, те, кто работал над брежневскими речами. Скажем, Цуканов опирался на академиков Николая Николаевича Иноземцева и Георгия Аркадьевича Арбатова, высоко ценил Александра Евгеньевича Бовина с его оригинальным и ярким умом. Любимым писателем Александрова-Агентова был разносторонне образованный и быстро пишущий Вадим Валентинович Загладин, который быстро делал карьеру в международном отделе ЦК. Блатову помогал Николай Владимирович Шишлин, который возглавил группу консультантов отдела ЦК по соцстранам. Когда Леонид Ильич возглавил страну, он вспомнил всех своих друзей по Молдавии. Константин Устинович Черненко стал заведовать общим отделом ЦК КПСС (его предшественника Владимира Малина утвердили ректором Академии общественных наук при ЦК КПСС). Сергея Павловича Трапезникова — заведующим отделом науки и учебных заведений ЦК, Семена Кузьмича Цвигуна — генералом армии и первым заместителем председателя КГБ.[16]

Ключевую роль в окружении Леонида Ильича играл Константин Устинович Черненко. Первые годы многие даже не замечали Черненко. Его и ошибочно принимали просто за помощника Брежнева и не подозревали о той особой роли, которую он многие годы играл в системе власти.

Черненко и не стремился выставлять себя на первый план, избегал публичности. Выступать не любил и не умел. Все считали, что он должен оставаться в тени. Он не возражал: в тени — значит в тени. Его сила состояла в другом.

Семнадцать лет Черненко возглавлял общий отдел ЦК. Раньше общий отдел назывался особым сектором, а руководил им бессменный помощник Сталина — знаменитый Поскребышев. Но и при нем это была всего лишь партийная канцелярия. Черненко превратил особый отдел в инструмент власти и орган управления партийным аппаратом.

Задача общего отдела — «обслуживание высших органов партии». Имелось в виду организационно-техническое обслуживание. Но получилось иначе. Ни один документ, в том числе самый секретный, самый важный, не мог миновать общего отдела. От Черненко зависело, какие бумаги лягут на стол генеральному секретарю, какие люди получат возможность изложить свое мнение, какую информацию получит генеральный.

Даже материалы КГБ шли через заведующего общим отделом. Только в исключительных случаях председатель комитета госбезопасности докладывал лично генеральному.

Помощники Брежнева вспоминали, что Черненко сам приносил Леониду Ильичу все важнейшие документы, поступавшие в высшие эшелоны Центрального комитета, сопровождая их своими комментариями и рекомендациями. Причем делал он это с большим искусством, умел доложить дело так, чтобы оно не вызывало раздражения, сглаживал острые углы, что особенно нравилось Леониду Ильичу.

От расположения Черненко зависели члены политбюро и секретари ЦК. Они не имели возможности без доклада зайти к генеральному секретарю. Все должны были спросить разрешения, объяснить, по какому вопросу желают видеть генерального. Один только Черненко мог заглянуть к Брежневу в любую минуту и решить любой вопрос. Решая кадровые вопросы, Брежнев обязательно советовался прежде всего с Черненко, который все знал о партийных секретарях, о сотрудниках аппарата, о высшей номенклатуре, в том числе весьма деликатные подробности их жизни.

В состав общего отдела входили архив политбюро (VI сектор) и секретариата ЦК (VII сектор), где хранились высшие секреты государства — от военных до политических. Там находился личный архив Сталина и взрывоопасные материалы, которые таили от мира и еще больше от собственной страны: оригиналы секретных протоколов, подписанных с немцами в 1939 году о разделе Польши и Прибалтики, документы о расстреле польских офицеров в Катыни. И многое другое, что ограничено наисекретнейшим грифом «особой важности — особая папка» и что все еще не раскрыто.

Даже члены политбюро не имели доступа к этим документам и просто не знали, что там хранится. Только два человека имели неограниченный доступ ко всем документам — генеральный секретарь, который, естественно, никогда не бывал в архиве, и Черненко, хранитель секретов партии.

Когда Черненко возглавил общий отдел, появилась возможность быстро продвигать нужные Брежневу бумаги и тормозить ненужные. Одно решение принималось с курьерской скоростью, другое надолго застревало в партийной канцелярии.

Константин Устинович избавил Брежнева от неинтересной черновой работы. Он все помнил, все знал, всегда был под рукой и всегда готов исполнить любое указание. Между ними установились весьма близкие, доверительные отношения, и Леонид Ильич давал Черненко поручения самого деликатного характера, с которыми он не обратился бы ни к кому другому... В Молдавии у Леонида Ильича был еще один помощник — Сергей Павлович Трапезников. В два года он остался без родителей. В анкете писал, что до тринадцати лет воспитывался в детдоме, потом работал у кулаков по найму, трудился на лесопильном заводе Учеником моториста... В конце 1978 года академики Алексей Леонтьевич Нарочницкий и Исаак Израилевич Минц выдвинули Трапезникова в действительные члены Академии наук. «Выдающимся вкладом в разработку отечественной истории, — писали два академика, являются его труды по аграрной истории нашей страны, среди которых особенно большое значение имеет 2-томный капитальный труд «Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос». Но академиком Трапезников все-таки не стал.

Управляющим делами ЦК Шелепин предлагал своего человека Гранта Тиграновича Григоряна, бывшего комсомольца. Он был заместителем управляющего. Но Брежнев его не утвердил. Зачем ему шелепинский человек на такой должности?

Он назначил другого, Георгия Сергеевича Павлова, который ему преданно служил. Павлов окончил Днепродзержинский металлургический институт, что определило его будущую жизнь, потому что гранит науки он грыз вместе с Леонидом Ильичом Брежневым.

В 1936 году Павлов стал заместителем директора учебного комбината при заводе. С 1940 года на партийной работе. После войны — первый секретарь Днепродзержинского, Магнитогорского горкомов партии, второй секретарь Челябинского, Костромского обкомов. С 1957 года первый секретарь Марийского обкома.

На излете хрущевской эпохи Павлова перевели в Москву и поставили заведовать отделом в комитете партийно-государственного контроля. Работа у Шелепина в комитете считалась престижной, на роль начальников отделов в комитет брали первых секретарей обкомов. Управление делами ЦК распоряжалось всеми финансами партии и владело всей партийной собственностью: зданиями, издательствами и типографиями, поликлиниками и больницами, гаражами, жилыми домами и санаториями.

Партия имела сто четырнадцать издательств, восемьдесят одну типографию, два с лишним десятка санаториев и домов отдыха, около тысячи различных учреждений — музеи, дома политпросвещения, Институт марксизма-ленинизма с филиалами во всех республиках, Академия общественных наук, Институт общественных наук при ЦК, шестнадцать высших партийных школ, сеть постоянно действующих курсов со своими зданиями, издательства ЦК КПСС «Правда» и Политиздат, типография «Красный пролетарий», Центральный музей В. И. Ленина с государственным историческим заповедником «Горки Ленинские».

В управлении делами были транспортная часть, финансово-бюджетный отдел, производственный отдел партийных издательств, сектор капитального строительства.

Все обкомы и ЦК национальных республик зависели от управляющего делами. Без него нельзя было построить новое здание обкома, поликлинику для начальства, детский сад для детей аппарата, получить новые машины для партийного гаража. Зарплату в партии получали почти триста тысяч чиновников.

Обком партии руководил всеми сторонами жизни огромного региона, но не смел потратить лишнюю копейку сверх утвержденного бюджета и в финансовых вопросах полностью зависел от управления делами.

Скажем, первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Васильевич Романов просил управление делами ЦК выделить семьдесят две тысячи рублей на реставрацию и установку перед зданием ленинградского филиала Центрального музея В. И. Ленина исторического броневика, с которого Ленин выступал в апреле 1917 года, и на изготовление электрифицированной карты «Ленинские места в Ленинграде и области».

Даже этого вопроса член политбюро и руководитель крупной парторганизации сам решить не мог. Первый секретарь Татарского обкома просил Павлова выделить тридцать тысяч рублей на осуществление плана мероприятий «по восстановлению мемориальности, благоустройству улиц и территорий, прилегающих к домам-музеям В. И. Ленина в г. Казани и месте первой ссылки В. И. Ленина...».

Такое огромное хозяйство делало управляющего влиятельной фигурой. С ним считались и секретари ЦК. Они от него зависели, не он от них. Он обязательно присутствовал на заседаниях секретариата ЦК, как и заведующий общим отделом. Одним из самых удачных лично для Брежнева назначений стал выбор Юрия Владимировича Андропова на пост председателя комитета госбезопасности.

После свержения Хрущева Юрий Владимирович оказался в исключительно трудном положении. Тем более что в мае 1964 года умер член президиума ЦК Отто Вильгельмович Куусинен, который поддерживал его еще с тех пор, как они вместе работали в Карело-Фин-ской ССР. Андропов остался в неприятном одиночестве и не знал, как сложится его судьба, не избавится ли от него новое руководство.

В мощную группу Шелепина он не входил. Суслов, который стал главным идеологом и обладал большим весом, ему не симпатизировал. С новым председателем правительства Косыгиным у него были и вовсе плохие отношения. Хотя на всякий случай среди заместителей председателя КГБ Брежнев держал двух верных ему генералов — Цвигуна и Цинева, которые доносили ему о каждом шаге Юрия Владимировича... Об их реальной близости к генеральному секретарю можно судить по одной мелкой детали: когда Брежнев уезжал из Москвы или возвращался в столицу, в перечне встречающих-провожающих, помимо членов политбюро и других высших чиновников, обязательно значились «заместители председателя КГБ СССР С. К. Цвигун и Г. К. Цинев». При этом Цвигун и Цинев между собой не ладили, особенно после того, как Цвигун стал первым заместителем председателя КГБ. Это тоже устраивало Брежнева.

Первый заместитель председателя КГБ Семен Кузьмич Цвигун увлекся литературным творчеством. Жена Цвигуна писала прозу, и ему тоже захотелось стать писателем. Он нашел талантливых людей, готовых помочь, и вскоре появились написанные от его имени документальные книги о происках империалистических врагов, а потом романы и киносценарии под прозрачным псевдонимом С. Днепров.

Брежнев особое значение придавал кадрам госбезопасности, сам отбирал туда людей, находил время побеседовать не только с руководителями комитета, но и с членами коллегии КГБ, начальниками Управлений.

Разумеется, Брежнев сам утверждал кандидатуру начальника 9-го Управления КГБ, отвечавшего за охрану генерального секретаря и членов политбюро.