М.А. Суслов в эпоху Брежнева – второй человек в партии

2.3 М.А. Суслов в эпоху Брежнева – второй человек в партии

После вынужденной отставки Хрущева руководство партии уже не в первый раз провозгласило необходимость «коллективного руководства» и недопустимость какого-либо нового «культа личности». Хотя Брежнев и стал Первым (а с 1966 года—Генеральным) секретарем ЦК КПСС, он еще не пользовался такой властью, как в 70-е годы. Немалым влиянием пользовались в партийно-государственном аппарате Суслов и Шелепин, между которыми происходила закулисная борьба. К концу 1965 года казалось, что в этой борьбе одерживает верх Шелепин, прозванный «железным Шуриком».

Многие из его личных друзей похвалялись, что скоро именно он станет Первым секретарем ЦК. Однако более опытный Суслов сумел потеснить Шелепина, который стал не первым, а третьим секретарем ЦК. Суслов добился удаления из Секретариата ЦК и Ильичева, функции которого были переданы Демичеву. Специалист по химическому машиностроению, Демичев, может быть, удовлетворительно справлялся: с обязанностям-и первого секретаря Московского горкома Партин, но как секретарь ЦК по идеологии он находился под влиянием Суслова. На XXIII съезде КПСС, весной 1966 года, многие наблюдательные делегаты могли видеть, что именно Суслов и есть главный режиссер съезда.[20]

Одним из противников Суслова в ЦК оказался протеже Брежнева С. П. Трапезников, назначенный заведующим Отделом науки и учебных заведений. Трапезников возглавил не только этот ведущий отдел ЦК, но и кампанию по реабилитации Сталина, которая все интенсивнее проводилась в 1965—1966 годах. Суслов не считал тогда подобную реабилитацию целесообразной или, во всяком случае, своевременной. Поэтому он не стал поддерживать сторонников Трапезникова, напротив, сдерживал их порыв. В 1966 году пять докторов исторических наук, среди которых был и А. М. Некрич, направили Суслову письмо с подробным и обоснованным протестом против попыток реабилитации Сталина. Помощник Суслова Воронцов сообщил авторам письма, что Суслов с его содержанием согласен и что ответ на него будет дан на XXIII съезде КПСС. Однако на съезде Суслов не выступал, также как и многие другие члены Политбюро. Когда в следующем, 1967 году в Комитете партийного контроля решался вопрос об исключении Некрича из партии, Суслов отказал ему в личном приеме и не стал вмешиваться в дела КПК.

Как победа сталинистов над более умеренными кругами партийного руководства была воспринята и замена главного редактора «Правды» А, М. Румянцева, покруг которого еще раньше образовалась группа талантливых публицистов и журналистов. В 1967 году Суслов настоял на смещении председателя КГБ Семичастного, близкого друга Шелепина. Поводом для этого послужил побег в США дочери Сталина С. Аллилуевой и неудачные попытки КГБ вернуть ее в СССР.

Председателем КГБ был назначен Ю. В. Андропов, который до этого работал под руководством. Суслова, возглавляя - один из международных отделов ЦК КПСС. К Андропову Суслов относился неприязненно и настороженно. Ф. Бурлацкий, много лет проработавший с Андроповым, свидетельствует: «Юрия Владимировича Суслов не любил и опасался, подозревая, что тот метит на его место». Суслова очень пугали события в Чехословакии 1967—1968 годов. Ему казалось, что в этой стране происходит то же самое, что в Венгрии в 1956 году. Когда в Политбюро возникли разногласия, как поступить в этом случае, Суслов твердо стоял за введение в ЧССР войск стран Варшавского Договора.[21]

В конце 1969 года Суслов не поддержал уже почти полностью подготовленный проект реабилитации Сталина в связи с его 90-летием.

Однако именно он фактически руководил разгоном редакции «Нового мира» — журнала, который выражал тогда настроения наиболее прогрессивной части советской творческой интеллигенции. Когда главный редактор журнала А. Т. Твардовский сумел связаться с Сусловым по телефону и выразил ему свой протест, Суслов сказал: «Не нервничайте, товарищ Твардовский. Делайте так, как советует вам Центральный Комитет».

В эти годы нередко запрещалась продажа книг, весь тираж которых был уже отпечатан. Обращаясь к Суслову, издательские работники ссылались на большую проделанную работу и немалые затраты. «На идеологии не экономят», — отвечал в таких случаях Суслов.

И вместе с тем в идеологических вопросах он был не только догматичен, но часто крайне мелочен, упрям. Именно Суслов через своего помощника Воронцова решал вопрос о том, где именно нужно создать музей Маяковского (?) и «кого больше любил» поэт в конце 20-х годов: Лилю Брик, которая была, еврейкой, или русскую Татьяну Яковлеву, жившую в Париже.

Суслов был ярым противником публикации мемуаров Г. К. Жукова, и из-за этого работа над ними продвигалась крайне медленно, а Жукову это стоило по крайней мере одного инфаркта. В рукопись книги вносились произвольные изменения, порой вставлялись не только фразы, но и целые страницы, написанные отнюдь не рукой прославленного маршала. С другой стороны, многие куски из рукописи изымались. Известно также, что еще на октябрьском (1964 года) Пленуме ЦК КПСС в вину Хрущеву, в частности, вменялась поддержка Лысенко, без которой тот был бы бессилен. В датьнейшем, однако, Политиздат выпустил (и переиздал) книгу Н. П. Дубинина «Вечное движение», в которой трагические события и факты, происходившие в генетике в 40-50-е годы, объяснялись «искренними заблуждениями» «народного академика»; такой нейтральный, сглаживающий острые проблемы подход к недавнему прошлому был поддержан Сусловым, для которого это было и его собственным прошлым.

В этом плане весьма характерный эпизод приводит в своих воспоминаниях И. Шатуновский. После октябрьского Пленума Суслов распек и снял главного редактора «Правды» П. А. Сатюкова за то, что тот поместил в газете за последний год 283 снимка Хрущева, а в последний год жизни Сталина было напечатано лишь девять его изображений

Усиление личной власти Брежнева и расширение его аппарата, независимость многих его действий и выступлений вызвали раздражение Суслова. В конце 1969 года на Пленуме ЦК Брежнев произнес речь, в которой подверг резкой критике многие недостатки в хозяйственном руководстве и в экономической политике. Эта речь была подготовлена его помощниками и референтами и предварительно не обсуждалась на Политбюро. Здесь не было никакого нарушения норм «коллективного руководства», поскольку основным докладчиком на Пленуме был не Брежнев, он выступал лишь в прениях по докладу. Тем не менее после Пленума Суслов, Шелепин и Мазуров направили в ЦК КПСС письмо, в котором критиковали некоторые положения речи Брежнева.

Предполагалось, что возникший спор будет продолжен на весеннем Пленуме ЦК. Но этот Пленум так и не состоялся. Брежнев заранее заручился поддержкой наиболее влиятельных членов ЦК, и Суслов, Шелспин и Мазуров сняли свои возражения. Шелепин еще продолжал по ряду вопросов выступать против Брежнева, пытаясь усилить собственное влияние в руководстве. В результате он был вначале перемещен на руководство профсоюзами, а затем и вовсе удален из Политбюро. Суслов, сохранив определенную самостоятельность, перестал критиковать Брежнева. Он удовлетворился вторым местом в партийной иерархии и ролью «главного идеолога».[22]

Вся идеологическая жизнь в нашей стране в 70-е годы контролировалась Сусловым и его аппаратом. Конечно, при желании можно отметить некоторые успехи в разных областях науки и культуры в 70-е год. Но в целом здесь наблюдался не столько прогресс, сколько регресс, и этим мы во многом обязаны руководству Суслова. 60-е годы были временем многих перспективных начинаний в культуре, искусстве, общественных науках. Однако большинство из них не получило развития, они стали затухать уже к концу десятилетия и почти заглохли, в 70-е годы. Для интеллигенции, для всех тех, кто создает культуру страны, это было плохое Десятилетие. Никакого собственного вклада ни в теорию, ни в идеологию партии не внес и сам Суслов, его творческий потенциал оказался поразительно ничтожным.

Можно вспомнить, пожалуй, лишь тот факт, что именно Суслов в одной из своих речей первым употребил понятие «реальный социализм», которое может быть образцом уклончивости и неопределенности в теории. В отличие от термина «развитой социализм» понятие «реальный социализм» иногда употребляется и в настоящее время, но каждый вкладывает в него то содержание, какое считает нужным.

Суслову не нравилось все, что как-то поднималось над общим средним уровнем. Известно, например, что ему пришелся очень не по душе роман Вс. Кочетова «Чего же ты хочешь?». Слишком откровенный сталинизм Кочетова шокировал Суслова. Но его крайне раздражали и песни В. Высоцкого, пьесы Театра на Таганке. Суслов долго не разрешал к прокату фильмы «Гараж» Э. Рязанова и «Калина красная» В. Шукшина. Неизвестно, по каким соображениям Суслов долго препятствовал выходу на экран и фильма Рязанова «Человек ниоткуда». Говорили, что ему просто не понравилось название картины, а чиновники из кинопроката не хотели раздражать «главного идеолога». Суслов мешал публикации воспоминании не только Жукова, но и Микояна. Но он же явно не одобрял и набирающее силу в конце 60-х годов русское «почвенничество», выразителем идей которого стали некоторые публикации, в частности в журнале «Молодая гвардия». Однако и большая статья одного из ответственных работников аппарата ЦК КПСС А. Н. Яковлева «Против антиисторизма.», опубликованная 15 ноября 1972 года в «Литературной газете» и критиковавшая различного рода проявления «социальной патриархальщины» и национализма, также не понравилась Суслову определенностью и самостоятельностью суждений. Хорошо зная практику, при которой для ответственных работников статьи и речи составляются сотрудниками «менее ответственными», Суслов попросил своего помощника узнать, кто написал для Яковлева нашумевшую статью. Помощник вскоре доложил, что статью написал сам Яковлев. «Что он, Ленин, что ли»,— с раздражением заметил Суслов.

Все основные решения о «диссидентах» — от выдворения А. И. Солженицына, ссылки А. Д. Сахарова до ареста активистов «хельсинкских групп» принимались при участии Суслова.

У него в эти годы сложились хорошие отношения с художником Глазуновым. Глазунов, долгое время считавшийся чуть ли не опальным художником, получил разрешение устроить огромную персональную выставку в Манеже, что очень высокая честь. Глазунов написал портрет Суслова, который тому весьма понравился. По это вовсе не означало поддержку Сусловым русофилов. Именно он еще в 1970 году организовал специальное заседание Политбюро, которое осудило линию публикаций журнала «Молодая гвардия» и приняло решение о замене его редакционной коллегии.

Бесспорно, Суслов был очень опытным аппаратчиком, он умело ориентировался в коридорах власти, у него были крайне важные связи в военных кругах и в КГБ. Он постоянно поддерживал дружеские отношения с некоторыми известными, но далеко не лучшими представителями творческой интеллигенции.

Бурные события в Польше потребовали с августа 1980 года пристального внимания Суслова и вызвали у него большую тревогу. Весной 1981 года он предпринял поездку в Польшу, чтобы отговорить польский ЦК от проведения чрезвычайного съезда партии путем прямых выборов делегатов съезда. Но Суслов смог добиться лишь некоторой отсрочки в проведении съезда. По его инициативе было составлено письмо ЦК КПСС руководителям Польской объединенной рабочей партии. Под его руководством проводилась осторожная, но настойчивая борьба с так называемым «еврокоммунизмом».

В начале января 1982 года у Суслова было особенно много неотложных и важных дел. Военное положение в Польше, острая дискуссия по этому поводу с Итальянской коммунистической партией. Продолжавшийся спор МХАТа с Институтом марксизма-ленинизма по поводу постановки в театре пьесы М. Шатрова «Так победим!»— о последних годах жизни Ленина. В этой полемике за решением Секретариата ЦК о запрещении спектакля стояло «авторитетное мнение» Суслова. В духе времени М. Шатров опасался последующих оргвыводов — лишения партбилета. Чтобы спасти спектакль, Шатров и главный режиссер МХАТа О. Ефремов решили обратиться в Политбюро к Черненко, так как Брежнев болел и уже плохо ориентировался в реальной жизни. Для Черненко неожиданно оказалось выгодным защитить пьесу и театр. Авторам была предоставлена возможность «улучшить свое произведение».[23]

Кроме того, Суслову пришлось заниматься и несколькими делами о хищениях и коррупции, в которых оказались замешаны некоторые ответственные работники и люди с достаточно громкими фамилиями.

Суслов держался всегда дружелюбно со всеми, даже с незначительными работниками своего аппарата и посетителями он неизменно здоровался за руку. В личной жизни был аскетичен, не стремился к постройке роскошных дач, не устраивал богатых приемов, не злоупотреблял спиртными напитками. Суслов не особенно заботился и о карьере своих детей. Его дочь Майя и сын Револий не занимали видных постов. Суслов не имел научных степеней и званий и не стремился к ним, как это делали Ильичев, получивший звание академика, или Трапезников, который после нескольких провалов стал все же членом-корреспондентом Академии наук СССР. Напротив, именно Суслов провел через ЦК решение, которое запрещало работникам, занимающим видные посты в аппарате партии, домогаться каких-либо академических званий. Все это, несомненно, похвальные качества для идеологического руководителя. Можно предположить, что Суслов хорошо знал теорию марксизма-ленинизма, то есть классические тексты. Вероятно, этого хватило бы для хорошего преподавания общественных дисциплин, но было совершенно недостаточно для главного идеолога партии.

Хотя Суслова именовали в некрологе «крупным теоретиком партии», на самом деле он не внес в партийную теорию ничего нового, не сказал здесь ни одного оригинального слова. За свою 35-летнюю деятельность на ответственных постах в ЦК Суслов не написал ни одной книги, и все его «сочинения» уместились в трех не слишком больших томах. Но что это за сочинения? Читать их подряд невыносимо скучно, в его речах и статьях постоянно повторяются одни и те же выражения и идеологические штампы. Суслов как будто сознательно избегает ярких мыслей и сравнений, он не употребляет шуток, и его речи почти никогда не сопровождаются ремарками («смех», «громкий смех», «движение в зале» и т. п.). Да и что мы найдем в собрании его сочинений из трех томов, изданных в 1982 году?

Его речи как секретаря Ростовского обкома и Ставропольского крайкома — это обычные выступления рядового партработника: о воспитании молодежи комсомолом, о долге народного учителя нести в народ свет знаний, о важности своевременной и хорошей обработки земли, о необходимости добровольно работать для фронта и храбро сражаться против фашистов.

Сделавшись ответственным работником ЦК КПСС, Суслов не сказал ничего глубокого и значительного. Добрых два десятка речей были произнесены им при вручении орденов Саратовской, Черновицкой, Павлодарской, Ульяновской, Ленинградской, Тамбовской областям, городам Одессе, Брянску, Ставрополю и другим. Подобные речи обычно готовятся для оратора сотрудниками аппарата ЦК и соответствующего обкома. Множество таких же заранее подготовленных аппаратчиками речей Суслов произнес на съездах зарубежных компартий: французской, итальянской, вьетнамской, индийской, монгольской, болгарской и других. Не отличались оригинальностью и его традиционные речи перед избирателями различных округов, от которых он баллотировался в Верховный Совет СССР и РСФСР.

Большое место в «творческом наследии» Суслова занимают юбилейные доклады и речи — в годовщины смерти или рождения Ленина, в годовщины Октябрьской революции, к 70-летию II съезда РСДРП и 40-летию VII конгресса Коминтерна, к 150-летию со дня рождения Карла Маркса. Если основную речь к тому или иному юбилею произносил Брежнев, то Суслов публиковал по этому поводу статью в журнале «Коммунист». Не слишком интересны и доклады, которые он делал регулярно на Всесоюзных совещания идеологических работников или преподавателей общественных дисциплин. Как правило, он всегда обходил наиболее острые и злободневные вопросы. К тому же, готовя свои выступления для публикации в сборниках, Суслов их тщательно редактировал. Он полностью убирал как восхваления, так и порицания Сталина или Хрущева, исключал примеры преступной деятельности Молотова и т. п.

Неудивительно, что сборники речей и статей Суслова не пользовались почти никаким спросом в книжных магазинах. Их первый завод в 100 тысяч экземпляров не расходился более двух лет, хотя его книги продавались в любом книжном киоске. Для СССР это очень небольшой тираж, так как в Советском Союзе было не менее миллион работников, профессионально занимающихся проблемами идеологии и общественными науками. Что касается сборника выступлений Суслова за 1977-1980 годы, то первый завод этой книги, стоившей всего 30 копеек, был отпечатан в количестве 50 тысяч экземпляров. Для политической брошюры это ничтожно мало. Да и разошлась она главным образом по библиотекам и парткабинетам. Вероятно, не более 20—30 тысяч преподавателей и пропагандистов истратили 2 рубля для приобретения в свои личные библиотеки сборников речей и статей Суслова. Не слишком впечатляющий результат многолетней деятельности «главного идеолога» партии![24]

25 января 1982 года Суслов скончался. Его смерть вызвала много толков и прогнозов, но немногие испытывали чувство искреннего горя и сожаления, проходя мимо его гроба в Колонном зале Дома Союзов или наблюдая за торжественной процедурой похорон по телевизору. На небольшом кладбище у Кремлевской стены уже не так много свободных участков. Но для Суслова нашли место рядом с могилой Сталина.

Заключение

 

Есть много людей, которые остаются нашими современниками, хотя они умерли десятки и сотни лет тому назад. Эти люди продолжают свою жизнь не только в учебниках истории, но и в современной политике и культуре, оказывая и сегодня влияние на взгляды, чувства и поведение отдельных групп, партий, наций, а иногда и всего человечества, хотя это влияние и не всегда бывает благотворным. Но есть еще больше политиков или деятелей культуры, влияние которых не переходит за границы их земной жизни. Они могут сойти с политической сцены и потерять значение для своей страны или партии даже при жизни. Это и есть то, что принято называть политической смертью. Она, как считал Тито, может оказаться для политика более страшной, чем физическая смерть. Именно эту участь уготовила судьба для Л. И. Брежнева. В силу стечения многих обстоятельств он занимал почти 20 лет очень важный политический пост и играл немалую роль в международной жизни и в политической жизни страны. Он заслужил несколько строк или даже несколько страниц в учебниках истории, но был личностью столь посредственной и политиком столь заурядным, что ему было бы трудно рассчитывать на слишком долгую политическую жизнь. И действительно, Брежнев начинает быстро сходить с политической сцены не только в прямом, но и в переносном смысле. Конец земной жизни Брежнева. Еще в 50-летнем и даже 60-летнем возрасте Брежнев жил, не слишком заботясь о состоянии своего здоровья. Он не отказывался от всех удовольствий, которые может дать жизнь и которые далеко не всегда способствуют долголетию. Первые серьезные проблемы со здоровьем появились у Брежнева, видимо, в 1969 - 1970 гг.

Из политического темперамента Брежнева вытекал и его стиль работы в качестве главы партии и государства. Брежнев вполне добросовестно относился к своим обязанностям, но он не очень любил перегружать себя работой. Конечно, временами ему приходилось работать очень напряженно, но как только он стал главной фигурой в Политбюро, его рабочий день не увеличился, но, напротив, стал уменьшаться. Он никогда не стремился держать в своих руках все нити управления даже самыми важными делами и тем более не брался решать такие дела, которые могли и должны были решать работники более низкого ранга. Он не вникал в детали конструкции новых танков или самолетов, артиллерийских орудий или проектов плотин, как это делал Сталин. Он не вмешивался в агрономические вопросы сельскохозяйственного производства или типового проектирования жилых домов, как это делал Хрущев. Он отказался принять Шолохова, чтобы выслушать претензии писателя к газете "Правда". По мнению Брежнева, каждый руководитель должен в своей сфере нести всю долю ответственности. Можно сказать, что это было совершенно правильным отношением к обязанностям главы партии и государства. Недостаток Брежнева состоял, однако, в том, что он при этом не слишком тщательно контролировал своих помощников и подчиненных, передоверяя им нередко и те дела, которые эффективно может выполнить только лично глава партии и государства. Обычно спокойного и даже нерешительного Брежнева не боялись не только его коллеги из Политбюро, но и рядовые работники аппарата. При Брежневе каждый из секретарей обкомов или министерств был более самостоятелен в своих действиях, чем при Хрущеве или Сталине. В сочетании с курсом на «стабильность» кадров это давало им большую власть в своих учреждениях или на подведомственных территориях. Можно сказать поэтому, что в эпоху Брежнева ослабла слишком жесткая централизация партийного и государственного аппарата. Иногда это шло только на пользу, но часто и во вред государству и населению. Мы имеем в виду не только рост местнических или ведомственных настроений, но также прямое злоупотребление властью и коррупцию.

Некоторая децентрализация сочеталась в последние 15 - 20 лет с ростом численности и полномочии различного рода центральных учреждений, Бюрократическая машина не уменьшалась, а возрастала при Брежневе, работая при этом не лучше, а хуже, чем ранее. Руководимый Брежневым партийный аппарат старался скорее воспрепятствовать, чем помогать развитию разумной самостоятельности хозяйственных органов. Это в первую очередь свело на нет начатую Косыгиным экономическую реформу.

Из-за недостаточной активности и работоспособности Брежнева постоянно увеличивался и штат его личных помощников, секретарей, референтов, который постепенно превратился в большой и влиятельный аппарат, получивший официальное название Секретариата при Генеральном секретаре ЦК КПСС. Этот Секретариат действовал параллельно обычному рабочему аппарату ЦК, что только запутывало систему партийного руководства и порождало бюрократизм, Брежнев привык слишком полагаться на своих помощников и подчиненных и поэтому попадал в чрезмерную зависимость от своего собственного окружения, состоящего из людей, далеко не одинаковых по своим деловым и моральным качествам. В результате Брежнев постепенно начинал жить в мире как созданных им самим, так и навязанных ему иллюзий. Практически он не общался с простыми людьми, не знал их жалоб и настроений. «Ходоки» из народа, которых часто принимал Ленин, не допускались к Брежневу. Правда, он регулярно посещал собрания ветеранов 18-й армии, в которой провел большую часть войны. Но здесь не было слишком откровенных бесед. «Как хорошо стали теперь жить советские люди!» - сказал Брежнев во время одной из последних встреч группе ветеранов, многие из которых приехали из городов, где в магазинах уже давно не было ни мяса, ни масла, ни сыра. Но ветераны не стали разубеждать Брежнева.

Список использованной литературы

 

1. Андропов Ю.В. Избранные речи и статьи. М., 1979.

2. Болдин В.И. Крушение пьедестала. М., 1995.

3. Брежнев Л.И. Малая земля. М., 1979.

4. Брежнев Л.И. Материалы к биографии. М., 1991.

5. Бирман И. Я — экономист. Новосибирск: ЭКОР, 1996.

6. Брандт В. Воспоминания. М.: Новости, 1991.

7. Брежнев Л. И. Воспоминания. 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1983.

8. Брежнев Л. И. О внешней политике КПСС и Советского государства. Речи и статьи. М.: Политиздат, 1973.

9. Васильева Л. Н. Кремлевские жены. М.: Вагриус, 1993.

10. ВолкогоновД. А. Семь вождей. Кн. 1, 2. М.: Республика, 1995.

11. Волкогонов Д.Л.Сталин. Политический портрет. Т. 1, 2. 4-е изд. М.: Новости, 1997.

12. Волкогонов Д.А. Семь вождей. М., 1995.

13. Головатенко А. История России: спорные проблемы. Пособие для поступающих на гуманитарные факультеты. М., 1994.

14. Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Т. 1,2. М.: Новости, 1995.

15. Григоренко П. Г. В подполье можно встретить только крыс... М.: Звенья, 1997.

16. Гришин В. В. От Хрущева до Горбачева. Политические портреты пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары. / Сост. Ю. П. Изюмов. М.: АСПОЛ, 1996.

17. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. 1—3. М.: Политиздат, 1962.

18. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1970.

19. Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М.: Вече, 2000.

20. Зенъковт Н. А. Маршалы и генсеки. Смоленск: Русич, 1997.

21. Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.

22. Карпов В. В. Расстрелянные маршалы. М.: Вече, 1999.

23. Крайнюков К. В. От Днепра до Вислы. М.: Воениздат, 1971.

24. Леонид Ильич Брежнев. Краткий биографический очерк. М.: Политиздат, 1976.

25. Медведев В. Т. Человек за спиной. М.: Русслит, 1994.

26. Микоян А. И. Так было. М.: Вагриус, 1999.

27. Млынарж 3. Мороз ударил из Кремля. М.: Республика, 1992.

28. Москаленко К. С. На Юго-Западном направлении. 1943—1945. Воспоминания командарма. М.: Наука, 1971.

29. Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

30. Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

31. Норманн Ж. Французская кухня пяти президентов. Воспоминания повара Енисейского дворца. М.: Изд. «Независимая газета», 2002.

32. Печенев В. А. Взлет и падение Горбачева. Глазами очевидца. М.: Республика, 1996.

33. Премьер известный и неизвестный. Воспоминания о А. Н. Косыгине. М.: Республика, 1997.

34. Рейган Р. Жизнь по-американски. М.: Новости, 1992.

35. Сахаров А. Д. Воспоминания. Т. 1, 2. М.: Права человека, 1996.

36. Семанов С. Н. Брежнев — правитель «Золотого века». М.: Вече, 2002.

37. Семанов С. Н. Юрий Андропов. М.: Алгоритм; ЭКСМО, 2003.

38. Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.

39. Хрущев С. Н. Никита Хрущев: Кризисы и ракеты. Т. 1, 2. М.: Новости, 1994.

40. Чурбанов Ю. М. Я расскажу все как было... 2-е изд., доп. М.: Изд-во «Независимая газета», 1993.

[1] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[2] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[3] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[4] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[5] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[6] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[7] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[8] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.

[9] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[10] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[11] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[12] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[13] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[14] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[15] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[16] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.

[17] Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.

[18] Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.

[19] Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.

[20] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.

[21] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.

[22] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.

[23] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.

[24] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.