Взгляды Николая Александровича Бердяева

5. Взгляды Николая Александровича Бердяева

Николай Александрович Бердяев (1874-1948) происходил из аристократической семьи и еще до Октябрьской революции приобрел широкую популярность как социальный мыслитель и публицист, пройдя путь от революционных увлечений, ареста и ссылки, через «легальный марксизм», богоискательство и религиозную философию до мирового признания в качестве одного из основоположников персонализма и экзистенциализма. В 1922 г. по инициативе В. И. Ленина вместе с большой группой (около 200 человек) виднейших представителей духовной элиты России был выслан за границу с запретом возвращения на Родину под угрозой расстрела. Живя и работая сначала в Германии, а с 1924 г. во Франции, Н. А. Бердяев стал одним из самых известных отечественных философов, признаваемым на Западе.

По коренному вопросу, затрагивающему судьбы отечественной культуры, по которому спорили славянофилы и западники, Бердяев писал: «Я верю, что бессознательно славянская идея живет в недрах души русского народа, она существует, как инстинкт, все еще темный и не нашедший себе настоящего выражения». Трудно согласиться с позицией Бердяева, однако он высказал свою мысль вполне четко и определенно, не желая участвовать в споре между двумя крайними течениями, существовавшими в русской духовной культуре.

Центральным понятиями в философских рассуждениях Бердяева являются понятия «личность», «свобода», «существование», «творчество». Творчество он понимал как проявление в человеке Бога, как боготворческий процесс, «рождение Бога в человеке и человека в Боге». Являясь одним из первых экзистенциалистов и персоналистов, русский философ, находившийся под сильным влиянием Ф. М. Достоевского и В. С. Соловьева, сам себя называл «верующим вольнодумцем».

Идея демократии, по мнению Бердяева, была осознана и сформулирована в такую историческую эпоху, «когда религиозное и философское сознание передовых слоев европейского человечества было выброшено на поверхность и оторвано от глубины духовных истоков человека». Как следствие этого, идея демократии в прямой и упрощенной форме породила нравственные последствия, ибо «отвлеченная, ничем не ограниченная демократия, легко вступает во вражду с духом человеческим, с духовной природой личности». Поистине пророческими звучат рассуждения Н. Бердяева о демократии в наши дни.

Несмотря на то, что работ, посвященных общей теории культуры у Бердяева нет, ее проблемы буквально «пропитывают» едва ли не все его сочинения, и отделить собственно культурологический материал от общефилософского порой достаточно трудно. Следует остановиться лишь на некоторых основных его высказываниях о культуре. Историко-культурные вопросы рассматриваются им в произведениях «Судьба России» (1918); «Русская идея» (1946) и др., литературоведческие – в книге «Миросозерцание Достоевского», (1923) и др.

Во-первых, вслед за Чаадаевым, Бердяев попытался ответить на вопрос: что такое русский народ, в отличие от европейских народов, каковы его культурно-исторические и психологические особенности? Во-вторых, он достаточно убедительно вскрыл давние духовные истоки русских революций и их пагубное воздействие на судьбы национальной культуры. В-третьих, в условиях непримиримой вражды между капитализмом и социализмом он сделал попытку объективно оценить, насколько и та и другая форма сознания отвечают религиозному, а следовательно, и культурному идеалу человечества. В-четвертых, он уделил большое внимание разработке таких основополагающих для нашей дисциплины тем, как нация и культура, общечеловеческое и национальное в культуре. Война и культура и др. многие из перечисленных выше вопросов ставились Бердяевым впервые, смело и оригинально и позднее заняли важное место в новой формирующейся науке, какой в то время была культурология.

Стремление Бердяева выявить и описать русскую самобытность опиралось на славянофильскую традицию, но, в конечном счете восходило к немецкой классической философии, которая рассматривала нацию как некую коллективную личность, имеющую собственную индивидуальность и свое особое призвание. Отсюда и широкое использование соответствующей терминологии – «дух народа», «душа народа», «характер народа» и т. п.

Следует отметить, что правильно понять свой народ (так же как и собственную личность) можно лишь путем объективного сравнения с другими народами (или личностями) при условии их глубокого знания. В этом смысле Бердяев имел огромные преимущества – он не только отлично знал языки и долгие годы жил за границей, но и проникся культурой Запада и как мыслитель был лишен национальной пристрастности. Он оставил массу тонких наблюдений об особенностях жизни и характера многих европейских народов – немцев, поляков, французов, англичан и, конечно же, попытался дать исчерпывающий, хотя и не во всем верный, нравственный «портрет» и трагическую духовную «биографию» русской нации.

Как же понимал Бердяев «русскую душу»? Прежде всего он связывал ее неповторимость с огромными российскими пространствами, утверждая, что «пейзаж» русской души соответствует «пейзажу» русской земли с ее широтой, безграничностью и устремленностью в бесконечность. В России, - говорил он, - духи природы еще не окончательно скованы цивилизацией, как это имеет место на Западе. Западная душа гораздо более рационализирована, упорядочена, чем русская, в которой всегда остается иррациональный момент. Русские как бы «подавлены» необъятными полями и необъятными снегами, «растворены» в этой необъятности. Сравнивая русского с немцем, который «чувствует себя со всех сторон сдавленным как в мышеловке» и ищет спасения в организованности и напряженной активности, Бердяев так объясняет многие наши беды: «Ширь русской земли и ширь русской души давили русскую энергию, открывая возможность движения в сторону экстенсивности. Эта ширь не требовала интенсивной энергии и интенсивной культуры», - писал он в «Судьбе России». Данное наблюдение Бердяева можно отнести и к другим странам, например, к Японии, где крайняя ограниченность территории и природных богатств стала мощным стимулом научно-технического прогресса.

С ширью русской земли связывал Бердяев и такие национальные особенности нашего народа, как склонность к бюрократической централизации власти, стихийность и нерациональность политической жизни, отсутствие частнособственнических инстинктов и индивидуализма. «Интересы созидания, поддержания и сохранения огромного государства занимают исключительное место в русской истории. Почти не оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на укрепление и защиту государства… Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развивалась до размеров чудовищных». Однако душа России не склоняется перед золотым тельцом, и уже одно это вызывает к ней уважение и любовь, - считал Н. Бердяев. В то же время, философ отмечал провинциализм и засилье бюрократизма в русском государстве, мешавшего ее развитию, ратовал за духовный подъем всей нации и каждой личности.

В пестрой мозаике высказываний Бердяева о самых общих особенностях русского общества обращает на себя внимание тезис о преобладании в нем коллективности, а не индивидуального начала. Россия, по мнению философа, все еще остается страной «безличного коллектива», которому свойственен «государственный дар» покорности и смирения перед лицом «авторитета общины». В религиозной сфере, во многом определявшей жизнь России, это явление получило название «соборности», т. е. добровольного соединения индивидов на основе любви к Богу и друг к другу. Врожденный коллективизм русских людей и после Октябрьской революции принес свои плоды, и в столь короткие сроки Россия стала мощной индустриальной державой.

В высказываниях Бердяева о русской культуре можно встретить и отрицательные характеристики, присущие, по его мнению, русскому народу. Однако он высоко ценил русскую душевность, сердечность, непосредственность. А также воспитанные религией такие качества, как склонность к покаянию, поиски смысла жизни, нравственное беспокойство, материальную неприхотливость, доходящую до аскетизма, способность нести страдания и жертвы по имя веры, какой бы она ни была. Кроме того, философ отмечал устремленность русских людей к некоему духовному идеалу, далекому от прагматизма европейских народов.

Для понимания русской культуры представляют несомненный интерес мысли Бердяева о характере и глубинных, чисто национальных истоках революционных и освободительных движений в России – от реформ Петра до Октябрьской революции 1917 года, которые, по мнению философа, не были «исторической случайностью», неким искусственно созданным «зигзагом» русской судьбы. В своих произведениях «Русская идея» и «Судьба России» Бердяев показал, что они явились неизбежным следствием самого характера народа и всей его противоречивой истории. Он писал, что возможность либеральной революции в России была утопией, не соответствующей русским традициям и господствовавшим в стране идеям; она могла быть только социалистической и только тоталитарной, ибо русский духовный склад, по его мнению, отличается склонностью к тоталитарным учениям и тоталитарным миросозерцаниям. Да и приемы Петра, по мнению философа, были «совершенно большевистскими». В произведении «Русская идея» он подчеркивал общность национальной психологии первого русского императора и его отдаленных рабоче-крестьянских потомков.

Естественно, как религиозный философ, он не разделял идеи «великих потрясений», связанных с разрушением национальных культурных ценностей. Он считал, что произошедший у нас после Октября 1917 года разгром духовной культуры был лишь «диалектическим моментом» в ее судьбе и что все творческие идеи прошлого вновь будут иметь определяющее значение, ибо духовная жизнь бессмертна.

По мнению Бердяева, в бедах, случившихся в России в течение последнего столетия, помимо бездарных и малокультурных руководителей, в немалой степени виновна такая влиятельная общественная сила, как «прекраснодушная», но недостаточно ответственная интеллигенция, которая и подготовила коммунизм прежде всего, занимаясь распространением марксизма в России. Разночинская интеллигенция враждебно относилась к культурной элите в русском обществе к дворянству и аристократии, а материализму она придала почти теологический характер. Иными словами, именно интеллигенция, по мнению Н. Бердяева, подготовила и организовала революцию в России, а впоследствии за это и поплатилась, что было в истории не раз.

6. Философы, которые внесли свой вклад в развитие культурологической мысли XIX – XX веков

В русскую культурологическую мысль XIX – первой половины ХХ в. внесли свой вклад Сергей Николаевич Трубецкой (1862 – 1905), Сергей Николаевич Булгаков (1871 – 1944), Павел Александрович Флоренский (1882 – 1943), предшественник русского космизма Николай Федорович Федоров (1828 – 1903), философ Василий Васильевич Розанов (1853 – 1919), провозглашавший основой веры семью и половую жизнь; сторонник примирения науки и религии Семен Людвигович Франк (1877 – 1950), способствовавший становлению экзистенциалистского взгляда на культуру; прорицатель будущих мировых катастроф и создатель философии абсурдности и трагизма человеческого существования Лев Исаакович Шестаков (1866 – 1938), выступивший против диктата разума над духовной свободой личности, и многие другие.

К сожалению, представленная этими философами русская культурологическая мысль в значительной мере развивалась в эмиграции. Тем не менее и в советское время появились труды ряда ученых, которые внесли заметный вклад в изучение вопросов культуры. Среди них можно назвать Алексея Федоровича Лосева (1893 – 1988), круг интересов которого включал философию, эстетику, логику, мифологию, науку о языке, музыку, математику все они рассматривались в русле общей идеи человеческой культуры. Однако пристальное внимание ученый уделял исследованию культуры античного периода. А. Ф. Лосев является автором многотомной «Истории античной эстетики». Именно в античности он видел истоки современной европейской и отечественной культуры.

В числе других ученых ХХ в., занимавшихся проблемами мировой и отечественной культуры, были Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906 – 1998) – исследователь древнерусской литературы, истории искусства и поэтики, а также Лев Николаевич Гумилев (1912 – 1992), сын известных русских поэтов ХХ в. А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева. В своих трудах по евразийской истории он рассматривал культуру как результат органического взаимодействия природной среды, этноса и мутационных космических влияний, вызывающих так называемую «пассионарность», т. е. способность людей к творческому напряжению.

Из ученых более позднего поколения – Сергей Сергеевич Аверинцев (1937 – 2004) автор работ по истории позднеантичной и средневековой литературы, западноевропейской философии культуры ХХ в. и христианской теологии, а также Юрий Михайлович Лотман (1922 – 1994) – специалист по русской культуре и литературе ХVIII – XIX вв., структурному литературоведению, семиотике и типологии культуры и некоторые другие исследователи.

7. Список используемой литературы.

1. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества.- М., 1989 г.

2. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. – М., 1991 г.

3. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. – М., 1991 г.

4. Чаадаев П. Я. Собрание сочинений. – М., 1991 г.