Проблемы и перспективы современного теоретического библиографоведения

3. Проблемы и перспективы современного теоретического библиографоведения

1960-е гг. характеризуются заметным усилением интереса к теоретической проблематике библиографоведения. Если в первые послевоенные годы почти не было теоретических исследований, то теперь их число резко возрастает. Выдвигается новое поколение теоретиков – А.И. Барсук, О.П. Коршунов, Д.Ю. Теплов, Ю.М. Тугов и др. В их трудах заметно стремление к использованию современных методов теоретического исследования, в частности системного подхода [9].

Важность и сложность с точки зрения освоения теории библиографической информации в многом связана с тем, что научная разработка теоретических основ еще не завершена в полной мере.

Существуют различные подходы и решения, основополагающими из которых на современном этапе следует считать концепции А.И. Барсука и О.П. Коршунова. К сожалению, из-за смерти автора концепции А.И. Барсука не имеет дальнейшего развития. Мне ближе точка зрения концепции О.П. Коршунова, хотя и она нуждается в совершенствовании, о чем свидетельствует развернувшаяся с 1988 г. на страницах журнала «Библиография» дисскусия по вопросам научной разработки библиографии.

Начиная разговор о проблемах и перспективах современного теоретического библиографоведения, следует вернуться к некоторым аспектам когнитографической концепции В.А. Фокеева. Крайне спорной видится ее центральная идея: поменять местами понятия библиографическая информация и библиографическое знание, т.е. передать второму функции исходного понятия общей теории библиографии и принципа отграничения библиографических явлений от небиблиографических.

Несомненно, что решение вопроса о соотношении понятий «библиографическая информация» и «библиографическое знание» опирается на соотношение более общих категорий «информация» и «знание». И именно здесь в работах В.А. Фокеева [14] больше всего неясностей. Конечно, разрешение этой философской по существу проблемы не входит в компетенцию библиографоведения. Задача библиографоведа – выбрать из существующих точек зрения (в их специальной литературе по философии и информатике более чем достаточно) ту, которая наиболее адекватна библиографическим реалиям и потому будет особенно эффективно «работать» в библиографоведении.

Такая, очень простая и убедительная точка зрения существует. Суть ее в том, что информация – форма и способ (причем единственно возможный) передачи и восприятия знаний, эмоций и волевых усилий человека в обществе. Короче, информация – это передаваемое и воспринимаемое знание. Следовательно, в самом общем (философском) смысле «информация» и «знание» соотносятся как форма и содержание.

С этих позиций совершенно неправомерной представляется мысль о том, что «информация» понятие неглубокое, а «знание» – понятие глубокое (Когнитографическая концепция библиографии // Библиография, – 1996 – №6 – с. 34). На самом деле, вся «глубина» понятия «знание» целиком входят в понятие «информация» в качестве его содержания. И еще один аргумент: «знание» как таковое не содержит в себе понятия «информация», тогда как второе обязательно предполагает в себе первое.

Нетрудно заметить, что предложенное решение очень непосредственно и продуктивно переносится в библиографоведение: библиографическая информация – это передаваемое и воспринимаемое библиографическое знание.

Знание (в том числе библиографическое) как таковое (непередаваемое и невоспринимаемое) существует либо в мозгу человека, либо законсервировано в документальных фондах. Как только это знание начинает тем или иным способом передаваться и восприниматься, оно становится информацией (в том числе библиографической). Таким образом у знания два основных состояния: покоя или хранения (знание в самом себе) и движения или функционирования (информационная форма знания).

В принципе важны оба состояния поскольку одно невозможно без другого. Но в данном случае, стараниями В.А. Фокеева, возникла проблема выбора: которое из них – первое или второе – существенное для библиографии? От ответа на этот вопрос, в буквальном смысле, зависит будущее теоретического библиографоведения.

Каково же это будущее? Каковы перспективы теоретических исследований в области библиографоведения?

Очевидно, существующее концептуальное разнообразие будет и дальше увеличиваться. Вероятно, уже в скором будущем предстоит знакомство с новой – семиотико-психологической концепцией библиографической информации, разработкой которой давно занимается В.Т. Клапиюк (см.: Кризис или расцвет? // Сов. Библиогр. – 1991 – №3 – с. 35 и др. его публикации). Вместе с тем все более отчетливо осознается необходимость разработки общей теории, где названные выше частные аспекты найдут свое в рамках единого системного целого.

Сейчас в теретическом библиографоведении работает большая плеяда замечательных, высококвалифицированных ученых и ярких личностей, докторов наук, академиков, таких как Э.К. Беспалова, М.Г. Вохрышева, Ю.С. Зубов, И.Г. Моргенштерн, Н.А. Сляднева, А.В. Соколов, В.А. Фокеев и др.

Создание общей теории в полном объеме может быть результатом только длительных коллективных усилий. Очевидно придется подождать появления следующего, молодого поколения теоретиков, не зашоренных существующими частными представлениями и способных к коллективному научному творчеству.

Весь опыт теоретических исследований последних десятилетий убедительно свидетельствует, что теоретически воспроизвести библиографию как систему во всей ее целостности можно только на основе системно-деятельного подхода методом восхождения от абстрактного к конкретному.

В отечественном библиографоведении было всего две попытки не только понять, это такое, но и применить в определенных исследовательских целях. В самом начале 1970-х гг. Ю.М. Тугов попробовал таким способом теоретически воспроизвести рекомендательную библиографию (Рекомендательная библиография – объект системного исследования // Сов. Библиография – 1970 – №3 – с. 40–55; О структуре рекомендательной библиографии // 1971 – №2 с. 30–41). Вслед за ним О.П. Коршунов попытался использовать этот метод в целях разработки самых начальных, исходных основ общей теории библиографии. Полученные результаты теории библиографии [9] (М., 1975 – 192 с.) и в докторской диссертации. И все. Остальное – это разговоры (иногда не слишком квалифицированные) вокруг этих двух попыток.

Главное направление (основная перспектива) развития отечественного теоретического библиографоведения – создание теории, интегрирующей существующие библиографические концепции. Чтобы это сделать необходимо иметь четкое представление об исходной сущности изучаемого объекта. Однако вся сложность в том, что у каждого теоретика своя точка зрения по этому вопросу [8].

В качестве первоначального исходного пункта было выбрано информационное отношение «Д-П» (документ – потребитель информации), из которого выведено понятие библиографической информации как информации о документах, обеспечивающей их идентификацию, на этой основе их поиск в определенных документальных массивах, оповещение о существовании неизвестных потребителю документов и, наконец оценку документов по любым критериям, возникающим в недрах системы документальных коммуникаций.

Таким образом, теория библиографической информации это и есть начало (именно самое начало, но никак не конец), исходных пунктов общей теории библиографии. Из него вытекает и общее «деятельностное» определение библиографии как области документально – информационной деятельности, обеспечивающей функционирование библиографической информации в обществе. Подчеркну, что это недокументографическое (как многие полагают) именно общее определение из которого в дальнейшем могут быть выделены и развернуты любые частные представления о библиографии. Все зависит от того, какая именно сторона функционирования библиографической информации берется за основу (информационно-поисковая, психолого-педагогическая, культурологическая, когнитивная, социально-экономическая, семиотико-психологическая, технологическая или любая другая).

Все эти аспекты действительно свойственны библиографии. Поэтому, выражаясь языком Козьмы Пруткова, будущей общей теории библиографии предстоит объять необъятное, т.е. охватить все реальное богатство внутреннего разнообразия и всю структурную сложность библиографии как развивающейся системы, превратив все это в теории в хорошо структурно организованную, максимально развитую (конкретную) целостность. Только в рамках такой общей теории все библиографические явления и все отношения между ними получает правильное объяснение и объективную оценку.

Заключение

Нетрудно заметить, что без хорошей теории есть только описание фактов, нет подлинной науки.

Сложность библиографии как социокультурного явления вызывало и вызывает противоречивость ее теоретических трактовок, трудность т.е. концепции, признанной большинством ученых. В последние десятилетия теоретический багаж библиографии обогатили документографическая, книговедческая, деятельностная, когнитографическая, информографическая, культурологическая, коммуникационная концепции библиографии.

Документографическая концепция О.П. Коршунова и книговедческая А.И. Барсука [1] были сформированы в 70-е гг. XX в. В качестве парадигмы утвердилась концепция О.П. Коршунова [9]. На основе ее был составлен ГОСТ 7.0–84 Библиографическая деятельность [10], написаны учебники по общему библиографоведению и библиографической работе / деятельности библиотек 1981,1990,2001,2003 гг.

Любая парадигма в развивающейся науке подвергается испытанию научной критикой и практикой. Если это не происходит, парадигма, можно сказать, превращается в парадогму. Со второй половины 1980-х гг. складываются новые теоретические концепции: деятельностная и позднее культурологическая М.Г. Вохрышевой, когнитографическая (знаниевая) В.А. Фокеева, информографическая Н.А. Слядневой, коммуникационная А.В. Соколова, науковедческая Л.В. Астаховой. Эти ученые выявили слабости и неполноту парадигмальной теории и предложили новые трактовки библиографии.

М.Г. Вохрышева теоретически исследовала составляющие библиографии, в том числе науку и профессиональное образование как проявления деятельности.

В.А. Фокеев основное внимание уделил познавательным функциям библиографии. Наряду с «библиографической информацией» он предложил оперировать новым понятием – «библиографическое знание».

Н.А. Сляднева глубоко исследовала феномен библиографического отражения. Она предложила библиографам наряду с документами оперировать смыслами, идеями, которые обозначила понятием «суверенные инфокванты».

А.В. Соколов предложил библиографоведам отказаться от «информационных призраков» и снять «информационные очки», освоив коммуникационную парадигму. Разработанный им курс «Социальные коммуникации» с большой пользой преподается на библиотечно-информационных факультетах, но, как и следовало ожидать, абсолютное большинство ученых по-прежнему рассматривает библиографию как составляющую информационного мира.

Указанные концепции были высоко оценены учеными. Известный библиотековед Б.Ф. Володин высказал даже мнение, что глубина библиографоведения «несопоставима с работами библиотековедов»

Конкурирующими концепциями не было доказано решающее преимущество в объяснении природы библиографической информации.

Критический анализ теоретических библиографических концепций последних десятилетий показал, что документаграфическая концепция остается наиболее последовательной, наименее противоречивой, глубоко раскрывающей сущность библиографии и библиографической информации, состав библиографической деятельности. Можно сделать вывод, что информационная парадигма библиографоведения сохраняет свою силу.

Яркое свидетельство состояния нашей библиографической теории, которой еще рано «почивать на лаврах» – учебное пособие И.Г. Моргенштерна «Общее библиографоведение» издательство «Санкт-Петербург», 2006 г. [10]. Дискуссионность некоторых теоретических положений, изложенных в учебном пособии, нуждается в аргументированных обсуждениях и является одним из стимулов дальнейшего теоретического развития структуры библиографической информации.

Список использованных источников

1. Барсук А.И. Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин: методол. очерк./ А.И. Барсук. – М., 1975. – 206 С.

2. Барсук А.И. Что такое библиографоведение? /А.И. Барсук // Библиотекарь. – 1976. – №7. – С. 64–66

3. Библиографическая работа в библиотеке: Организация и методика / Под ред. Коршунова. – М.: Кн.палата, 1990. – С. 4

4. Брискман М.А. Составление библиографических пособий/ М.А. Брискман – М.: Книга, 1964. – 229 С.

5. Вохрышева М.Г. Библиографическая деятельность: структура и эффективность/ М.Г. Вохрышева – М.: Кн.палата, 1989. – 199 С.

6. Вохрышева М.Г. Теория библиографии: учеб. пособие /М.Г. Вохрышева – Самара, 2004. – 367 С.

7. Коршунов О.П. Библиографоведение. Общий курс: учебник. /О.П. Коршунов. – М.: Кн.палата, 1990. – 232 С.

8. Коршунов О.П. Проблема и перспективы современного теоретического библиографоведения /О.П. Коршунов // Мир библиографии, 1999. – №1. – С. 35–37

9. Коршунов О.П. Проблемы общей теории библиографии: моногр./О.П. Коршунов. – М.: Книга, 1975. – 192 С.

10. Моргенштерн И.Г. Общее библиографоведение: учеб. пособие/ И.Г. Моргенштерн – СПб.: Профессия, 2006. – 208 С.

11. Моргенштерн И.Г. Свойства библиографической информации в динамике их проявления /И.Г. Моргенштерн // Сов. библиогр. – 1985. – №5. – С. 47–53.

12. Решетинский И.И. Современное состояние библиографической информации. /И.И. Решетинский // Сов. библиогр., 1981 – №2. – С. 19–32

13. Соколов А.В. Общая теория социальной коммуникации: учеб. пособие. /А.В. Соколов – СПб., 2002. – С. 159–163

14. Фокеев В.А. Природа библиографического знания: моногр. /В.А. Фокеев – М., 1995. – 351 С.

15. Черняк А.Я. Нерешенные вопросы теории библиографии /А.Я. Черняк // Научно-технические библиотеки. – 1991. – №2. – С. 19–30