Письменность древнего Двуречья

1.  Письменность древнего Двуречья

Еще в 1925 г. в раскопках Джемдет-Наср, ведущую роль в которой сыграл г. Урук именно там впервые были обнаружены ранние письменные документы, которые были открыты в т.н. IV слое Урука.

Пиктографическое письмо развивалось в Египте, и таковым оно по внешнему виду смогло остаться благодаря тому, что нильская долина оказалась богата удобным писчим материалом; знаки – рисунки высекались на камне; на папирусе, этой прочнейшей в мире «бумаге», писались более упрощенные знаки.

Двуречье было богато только глиной. Но эта вязкая пластичная глина поддавалась отлично и высушиванию на солнце, и крепкому обжигу и в результате явилась письменным материалом не менее прочным, чем камень и папирус Египта.

Первоначально рисунки наносились на влажную плитку острой палочкой (стилем). По мере роста и развития храмового хозяйства нужен был учет, необходимость в записях росла. И те сотни тысяч таблеток, которые хранятся в настоящее время в музеях, и те, которые не обнаружены еще раскопками, являются большей частью именно памятниками такого хозяйственного учета храмов разного времени.

Вырисовка тонким стилем была делом трудным и длительным. Уже со времени Джемдет-Наср знаки стали упрощать, рисуя их без округлых линий во избежание заусенцев на глине, и все больше сокращая число штрихов. В мягкой глине у начала нажима получалось углубление, из которого впоследствии образовалась головка клина, и таким образом пиктография — рисуночное письмо — превратилась в клинопись.

По-видимому, уже древнейшими знаками писали на шумерском языке; если и признать в Уруке этого времени наличие господствующего слоя завоевателей, то эти гегемоны должны были пользоваться языком основного населения, хозяйство которого было ведь основой и условием их собственного существования.

Даже не умея еще читать большинства ранних знаков-рисунков, мы с их помощью можем ознакомиться с некоторыми сторонами шумерской жизни этого времени.

Среди знаков-рисунков мы имеем изображение тростниковой хижины, а наряду с нею дается изображение двери деревянного или каменного сооружения. Мы видим, что первобытная мотыга заменена сохой, которую тянул, конечно, домашний вол. Известны колесо (кстати сказать, по внешнему виду аналогичное тяжелому колесу в современном Ираке) и крытая четырехколесная повозка. Встречаются изображения и хорошо известной нам легкой рыбачьей лодки, и, кажется, все знакомые формы сосудов. В одном знаке исследователи хотели видеть прообраз светильника, лампы. Ряд других знаков дает изображение каких-то злаков, а может быть и огородных трав. Наряду с рисунком лука с натянутой тетивой, мы видим изображение лютни с натянутыми струнами. Несколько позднее мы встретимся с целым набором музыкальных инструментов, — и музыка, и пение в Двуречье играли большую роль и в быту, а в особенности в храмовых культах.

Комбинируя два простых знака, получали возможность передачи и более сложных понятий: рисунок головы человека означал «голова», рисунок той же головы с заштрихованным ртом означал «рот, слово». В некоторых знаках сразу узнаем хорошо известную по раскопкам форму обожженного сосуда из глины, в котором и варили, и подавали пищу. Комбинация знаков головы и этого сосуда обозначала человека, который ест, и тем самым глагол «есть».

Если в целом пиктографические надписи Урука и Джемдет-Наср нам не понятны, то отдельные слова и группы слов доступны нашему пониманию; так, уже в Уруке встречается знак женщины вместе со знаком горы, который и позже в шумерском письме всегда обозначал рабынь. К концу периода Джемдет-Наср упоминаются и рабы-мужчины.

Многие из тех вещей, изображения которых имеются в рисуночном письме Двуречья, можно увидеть сейчас в музеях разных стран благодаря раскопкам на территории Ирака.

Пластика и тесно связанные с ней пластически оформленные сосуды, печати, раскрывающие перед нами весь богатый мир мышления этого времени, предметы художественного ремесла дают яркую иллюстрацию к жизни этого периода.

Нельзя ограничиться рассмотрением памятников только одного Урука, — шумерская культура охватила все Двуречье. Об этом говорят данные раскопок, ведшихся на юге (Ур, Лагаш, Шуруппак, Адаб, Киш), в центральной группе поселений (Эшнунна, Телль-Аграб, Хафадже) и на севере (Телль-Билла, Тепе-Гавра, Телль-Брак). Не следует также забывать, что Иран и Элам и в это время поддерживают культурные связи с Двуречьем; в Эламе, как уже упоминалось, возникает прото-эламская письменность, аналогичная письменности, слагающейся в это время в Шумере, а в керамике Двуречья возможно проследить влияние Ирана.

2.  Литература древнего Двуречья

Наиболее известным произведением древнего Двуречья является миф о Гильгамеше. Песни о Гильгамеше складывались, начиная с чрезвычайно ранних времен. Некоторые из них дошли до нас записанными на очень ранних глиняных таблетках, и эти записи, может быть восходят еще к временам до правления Саргона. Во время развития Аккад миф о Гильгамеше лег в основу литературного произведения, список с которого был найден в библиотеке ассирийского царя. Учеными не установлен автор этого произведения, важно лишь то, что оно имеет черты индивидуального творчества.

В данном литературном произведении для героев характерно живое чувство природы, любование красотой леса, неотъемлемость человека от природы. Основная мысль произведения заключается в том, что все в этом мире изменяется, ничто не бывает постоянным, а человеку не дано побороть смерть.

Миф о Гильгамеше записан размеренной речью; его читали, вероятно, и в храмах, и на торжественных пирах под звуки музыкальных инструментов.

О Гильгамеше можно было слышать повсюду: на базаре, в харчевне; пастухи стерегли свои стада в темные южные ночи, прислушиваясь к к рыканию львов и коротали время в рассказах о герое, руками, без оружия удушавшем страшных хищников.

Древние оставили нам сказание о Самсоне, который «растерзал льва, как козленка, а в руке у него ничего не было», — вся сила его была в длинных кудрях.

Древние греки рассказывали историю своего героя, Геракла, совершившего двенадцать подвигов, убившего страшного льва и спускавшегося в преисподнюю.

В арабских сказках есть легенда об Аладине и волшебной лампе. По приказанию злого колдуна Аладин спускается в подземелье, чтобы принести оттуда волшебную лампу, которая дает своему владельцу власть над духами. В подземелье Аладин находит дивный сад, полный плодовых деревьев, но все плоды на них — сверкающие драгоценные камни: вспомним чудесный сад богов, в который попадает Гильгамеш.

И в сказках европейских народов часто встречаются златокудрые герои, совершающие чудеса храбрости и силы, спускающиеся в преисподнюю, где им удается одурачить черта, узнав у него секрет, как вернуть плодородие яблоне с золотыми яблоками.

Есть сказки, где говорится о какой-то травке, залечивающей всякие раны и воскрешающей мертвых; иногда ее приносит в пасти змея, а иногда змеи же похищают ее у заснувшего героя. Герой укрощает львов, забирается на вершину стеклянной горы, где стоит дворец с золотыми воротами и где львы стерегут источник живой воды. Иногда речь идет о двух братьях-героях, совершающих подвиги, как Энкиду и Гильгамеш; когда один брат умирает, на выручку ему другой спешит в преисподнюю.

Корни многих из этих народных сказок и мифов уходят глубоко в творчество древнего Востока. В шумерских «книгах», которым от роду пять тысяч лет, перед нами живые записи; а на некоторых из этих записей лежит даже отпечаток обрабатывавшей их руки, которая превратила их в подлинное литературное произведение. Отзвуки этих записей можно найти и в Библии и в греческих сказаниях.

Таким образом, можно сказать, что миф о Гильгамеше стал основой для развития литературы более позднего периода.