Любовь как движущая сила души

2. Любовь как движущая сила души

Эрот, бог любви, пребывает, по словам Платона, между богами и людьми, и, благодаря ему, “Вселенная связана внутренней связью”.[7] Эрот связывает Небо и землю, являясь “посредником между богами и людьми”.[8] Благодаря ему всё земное тянется к небесному. Любовь — это то, что связывает низшее и высшее. Обитая в самой мягкой области на свете, в душе, любовь тянет душу с земли на Небо. Причём любовь бывает только к прекрасному, любовь к безобразному — не любовь. Любовью называется стремление к чистому бытию, истинной родине души. Поэтому-то Эрот так важен для Платона: без стремления к истине истины не найти. Любовь — это путь к миру идей, к этой обители чистой истины. Эрот является той стрелочкой, которая указывает на прекрасное, доброе, истинное, указывает, ведёт к ним.

Душа, обитая на земле, “довольствуется мнимым пропитанием”, однако, не остаётся спокойной. Душа хочет чего-то настоящего, а не мнимого, душа хочет прекрасного. Наслаждаясь внешним, чувственным, земным, человек оставляет незаполненной пустоту в своей душе, душа чахнет, болеет, душа ищет. Именно сила любви не даёт ей быть безмятежной и довольной.

Человек, добившись всего желаемого в этом мире, может считать себя счастливым. Но беспокойство остаётся, и любовь, живущая в душе каждого, напоминает ему, что что-то не так, напоминает ему о том, что есть свет, что есть настоящее счастье. Не видя прекрасного душа страдает, а созерцая истину, созерцая прекрасное, душа радуется, раны её начинают затягиваться.

Душа окружена чужим ей, и в ней самой поселяется чужое ей (страсти). Платон рассказывает нам о людях-андрогинах, которых насильно разрубили напополам, и теперь каждый человек ищет свою половину. Человек хочет изначального, он хочет найти своё, родное себе. Любовь и является желанием родного. Прекрасное и истинное ближе всего душе и составляют её содержание. Душа, любя, ищет саму себя. “У Платона душа — и причина, и цель духовного развития”, — пишет Фомин.[9]

Что имеет в виду Платон, когда пишет, что любовь является стремлением родить в прекрасном? Родить в прекрасном означает стать прекрасным. Душа хочет родить истину, хочет стать истинной. И именно любовь к истине движет ею. Выражаясь образно, можно сказать, что сначала душа имеет в себе лишь смутное представление об истине, и мир ей предстаёт неясным отражением истины. И любовь, любовь к прекрасному самому по себе подсказывает ей, что в ней нет ещё самой истины, а лишь предчувствие её. И, движимая Эротом, душа стремиться выйти за свои пределы, хочет преодолеть эту смутность и неясность. И чем сильнее её любовь к Небу, тем ближе она к Небу.

И важно понять то, что любовь не является чем-то извне пришедшим в душу. Любовь всегда есть в душе каждого. И, направляемая любовью, душа движется самою собою. Любовь к прекрасному рождается в душе, потому, что в ней уже есть прекрасное. И, говоря о том, что душу поднимает к Небу любовь к нему, я выражалась не совсем точно, впрочем, следуя за Платоном. Душою движет само Небо, которое всегда живёт в ней. Виктор Фомин высказывает очень интересную мысль: Платон, по его убеждению, описывая государство в одноимённом диалоге, хочет описать душу. “В воспитании души, как и государства, согласно Платону, должна быть некая направляющая духовная сила. Когда Платон обозначает её "крупными буквами", соразмерными масштабу "государства", возникает образ мудрого "попечителя" — "правителя"”, — считает Фомин.[10] Этим “правителем” и является прекрасное само по себе. По большому счёту душа, истина и любовь к истине совпадают. Но к этому я ещё вернусь во второй части следующей главы. А пока я хочу обратиться к вопросу об отношении души и знания, к вопросу о том, каким образом душа познаёт мир, и почему она играет основную роль в этом познании.

3. Душа и знание

3.1. Душа как инструмент нашего познания

Платон не признаёт тела в качестве главного помощника в нашем познании. В диалоге “Теэтет” философ доказывает, что чувственное восприятие не является знанием. Ведь истинным знанием, согласно Платону, является знание не свойств вещи, а знание вещи самой по себе. В ощущении вещь даётся не по сущности, а в отношении к чему-либо. В чувственном восприятии вещь является нам как объект рождения, становления и возникновения, тогда как, чтобы понять данную вещь мы должны понять её вечную и неизменную идею. Ощущая что-либо, мы не знаем того, что ощущаем. Душа является тем, что делает наше познание возможным.

Мир, который предстаёт перед нами в ощущении слишком многообразен — ощущение не даёт нам уловить общего в этом многообразии. Если мир является лишь становлением, лишь многим без чего-либо единого, огромным количеством явлений, происходящих случайно, без всякой закономерности, то тогда ощущение может являться знанием. Но, подумав, мы поймём, что при таком варианте знание вообще невозможно, и ощущение всегда остаётся лишь ощущением и никогда не становится познанием. Но поскольку человек всё же может что-то знать, поскольку познание возможно, постольку должен существовать иной инструмент познания помимо ощущения. Таковым и является наша душа. Именно она сводит материал, получаемый в ощущении воедино. Например, уши являются не тем, чем мы слышим, а тем, посредством чего мы слышим. А тем, чем мы слышим является душа, которая сводит к общей идее наши ощущения: “…душа сама по себе, как мне кажется, наблюдает общее во всех вещах”.[11] Душа лишь способна действительно познать вещь, несмотря на то, что познание эмпирических вещей необходимо начинается с ощущения, лишь душа может видеть вещь саму по себе.

В каждой вещи присутствуют бытие и небытие, и только душа может отличить истинное в вещи от ложного в ней. Как я уже говорила, мир предстаёт нам в ощущении беспорядочным хаосом, душа же упорядочивает этот мир, открывает законы. Поэтому перед нашим духовным взором предстаёт не хаос, а космос. Лишь душа способна уловить идею или сущность вещи. Вот что говорит Чужеземец в диалоге “Софист”: “…к становлению мы приобщаемся с помощью ощущения, душою же с помощью размышления приобщаемся к подлинному бытию, о котором вы утверждаете, что оно всегда само себе тождественно, становление же всегда иное”.[12] А о том, почему нашей душе доступно познание истинного в вещах и познание подлинного бытия (что, впрочем, одно и то же), мы поговорим в следующей части этой главы.