Жестокая проза О. Глушкина

3.1. Жестокая проза О. Глушкина

В книгу калининградского прозаика Олега Глушкина «Обретенные причалы» вошли рассказы и эссе, рожденные событиями жизни в самом западном регионе страны. Послевоенная шестидесятилетняя история края показана через судьбы лирических героев, которым автор щедро раздал свою биографию: инженера, писателя, моряка, путешественника, человека, остро и глубоко переживающего происходящие события.

Олег Глушкин издал свою самую, на мой взгляд, жестокую книгу. В этом ее своеобразие и основательная притягательность. Не жесткую, хотя стилистика многих ее рассказов именно жесткая. Жестокую – потому что ни в одной из предыдущих книг писатель не был так предельно откровенен с читателем, а главное, с самим собой; нигде ранее его нелицеприятная правда о современном человеке (а значит, и о себе) не звучала с такой силой, сарказмом и горечью. многим из нас будет неприятно узнать в глушкинских персонажах себя. Но что делать – это, наверное, необходимо, иначе так и будем верить в свою непогрешимость и исключительность. Мир героев книги «Обретенные причалы» состоит из непоправимых потерь. Я бы назвала книгу «Обретенные причалы» - эти причалы, у которых, казалось бы, на веки вечные бросают якоря герои, надолго их не удержат. Даже в открывающей книгу большой новелле «Дом» - автор подробно (не без иронии) описывает свои жилищные мытарства, питерские и калининградские общаги, романтических личностей, попадающихся ему на пути. Всех этих непутевых поэтов, пьяниц и разбитных красоток. И, наконец – желанный миг! – герой получает квартиру на улице Горького (а герой уже не молод) и вдруг оказывается, что самое радостное в его жизни позади, растворилось в этих метаниях по общежитиям и неустроенным квартиркам.«Все миновалось, молодость прошла». Герой задумчиво курит на балконе, любуется огнями супермаркета, похожего ночью на океанский лайнер, и ему хочется ступить на эту палубу. В какой – то степени такая ситуация задает тон практически всей книге. Вот спивающиеся на берегу моряки из рассказа «Кораблики рыбацкого флота». Вот бывший обкомовец из рассказа «Камнепад» - за три дня августовского путча 91 – го он потерял все, положение, власть, любовь, уважение. Правда, выкрутился, приспособился, как оказалось, вовремя вложил деньги в совместный бизнес – но от этой его шальной удачи, имевшей место на тонущем корабле с выцветшей надписью «СССР», нам, читателям как – то особенно не ловко. А вот еще один жалкий персонаж – окололитературный деятель, считающий себя большим писателем, а в прошлом стукач Савва («Капкан для Зуя»), жизнь положивший тна сомнительные достижения в области угодливого конъюнктурного бумагомарания – тут тебе и борьба с евреями, и воспевание сталинщины. Кончается все, однако, плачевно – Савву с позором выгоняют из подмосковного дома творчества. «Спина у него была согнута, - пишет Глушкин, - и мне показалось, что она вздрагивает». Ну я думаю, что изгнание из дома творчества еще не самое страшное. Но здесь важно другое. мы замечаем умение автора подобной деталью «вздрагивающей спиной» - снять хоть бы часть обвинений с персонажа. Это проявление милосердия. А на него некоторые герои «Обретенных причалов», к счастью, не скупятся. Пусть даже им для этого надо сделать некоторые внутренние усилия, в чем – то переломить себя, даже покраснеть иногда от стыда и раскаяния. Как в рассказе «Сирена», когда на борт корабля, идущего в родной порт. Сажают людей, обреченных на мучительную смерть от СПИДа. И у моряков появилась возможность проверить себя на человечность. Проверку проходят, увы, далеко не все. Еще одна важная деталь. Русской литературе всегда была свойственна исповедальность высшего порядка. И даже если писатель является ключевой фигурой в общественной жизни (а именно таков Олег Глушкин). У него обязательно есть свой «скелет в шкафу», а то и целая армия таковых. Рано или поздно он обязательно расскажет о них, если, конечно, он человек смелый – при этом совсем не обязательно называть имена, читатель сумеет понять. Эта смелость есть и у Глушкина, иногда он буквально выдает себя с головой, но от этого возникает чувство особо доверия. И понимаешь – переде нами живой человек. Со своими сильными и слабыми сторонами. в этом отношении очень показателен рассказ «Пути паромов». Его герой долго и мучительно пытается свести счеты с неудавшейся жизнью и то, что он вспоминает, в принципе, стоит такого решения. Но свою смерть он умудряется прозевать – опаздывает на паром, который как раз таки тонет. конечно, этот урок, и то, как в дальнейшем поведет себя персонаж, остается додумать читателю. Или «Муравьиный взлет» - текст крайне противоречивый и в некоторой степени скандальный. И поэтичный в то же время. Пожилой профессор – энтомолог Бартеньев, размышляющий о совокуплении муравьев, заканчивающимся дежурной смертью самца, видит в этом собственной судббы, и практически не ошибается. И еще остается вопрос – чей социум устроен более мудро, человеческий или муравьиный. Вопросы, вопросы. Некоторые называют книгу «Обретенные причалы» итоговой. Я не могу согласиться ведь для итоговой книги слишком много многоточий и обозначенных проблем. Эта книга очень калининградская – кенигсбергская. В то же время морская тематика подана без размазывания романтических соплей по обожженному балтийской волной лицу, а городская – без псевдокраеведческих «открытий». О Калининграде автор пишет как о городе с двойным дном (таков рассказ «Подземный Кениг», в котором за душу берет описание кенигсбергских подземелий, жутких, как история Восточной Пруссии ), городе, живущем двойной жизнью. И когда две эти жизни сталкиваются происходит трагедия. Хотя, все может закончиться и фарсом, это уже зависит от персонажей. Они вообще – то свободные люди, эти глушкинские персонажи. Поэтому, увы, предают так часто, причем не только живых людей («Покушение на любовь»), но и призраков («К. и Анна»). В этом рассказе буйная авторская фантазия не заслоняет трагедии, а только усиливает ее. В доме творчества одной из прибалтийских стран писатели живут, как пауки в банке, и каждый общается со своим вымышленным героем так натурально, что это слышат и окружающие. Писатель К. из города К. беседует с тенью девушки, чудом выжившей после массового расстрела евреев в Пальмнинеке. Он предает ее, купившись на уговоры немецких издателей смягчить правду о геноциде. И в результате его существование оказывается бессмысленным, пустым. С соответствующими последствиями. Тем не менее, за всеми ошибками и предательствами, заблуждениями и пороками этих героев можно разглядеть живую подвижную человеческую душу. Достоинство и человечность – вот то главное, о чем всякий раз говорит писатель, куда бы его героев нее «заносило». И еще такая категория, как совесть – многие герои «Обретенных причалов», услышав ее голос, готовы полезть в петлю, так он настойчив.

3.2. «Саул и Давид»

Главной книгой Олега Глушкина является библейский роман «Саул и Давид».

Это только на первый взгляд кажется странным, что в наше богатое событиями и вообще не скучное время Олег Глушкин выбрал для своей книги ветхозаветный сюжет. Роман "Саул и Давид" можно назвать историческим или философским, но в любом случае он очень современен. Ветхозаветные сюжеты актуальны на все времена, не случайно "Библию" человечество считает главной книгой. Брать за основу повествования библейский материал всегда сложно, ответственно и рискованно, на нем обжигался не один автор. Но когда роман удается, раздумий от прочитанного остается не на один день. А насыщенный событиями сюжет с умело закрученной фабулой, афористичный язык, яркость характеров удерживают читателя в напряжении до последней страницы романа.

Три тысячи ничему не научивших человечество лет прошло с того времени, когда в буквальном смысле по воле народа Израилю был дарован царь. Людям оказалось мало царя небесного, им нужен земной идол. И готовы они жертвовать и подчиняться для того, чтобы иметь хозяина. Каждый от новоявленного царя хотел получить свое: народу, чтобы спокойно пасти скот и выращивать хлеб, нужен защитник, великому пророку, не желавшему ни с кем делить власть, необходим был одновременно в одном лице храбрый воин и кукла-марионетка в качестве оружия его воли. Ошиблись все. Не подумали люди, что у царя будут не только обязанности, но и большие права, что царь будет не только щитом, но и мечом. Не повезло и пророку Самуилу с выбором помазанника. Да и могло ли повезти, если нет для людей слаже власти ничего. Назначив самого, на первый взгляд, незаметного и простодушного, пророк не учел, что лидерство не просто портит людей. Власть и сопутствующие ей обстоятельства помогают человеку полнее и заметнее раскрыться, высвечивая все доброе и злое, что есть в каждом. Глушкин не судит своих героев. Он, скорее, исследует сложность характеров и вынужденность поступков тех, кому волей небес суждено оказаться в центре событий в роковое для еврейского народа время. Автор не навязывает читателю готовых ответов, он лишь обрисовывает вопросы, которые должны решать татели: чем порождается величие царей - мудростью или кровью врагов? Но в чем мудрость царская - в победоносных воинах или в умении сохранить мир? Имеет ли царь, окруженный льстецами и завистниками, право и возможность быть добрым? И разве нужен народу сильный царь? Что делать правителю с комплексом подозрительности при грузе ответственности? А каково простому народу быть вовлеченным в кровавые перипетии истории? Да и многое ли может царь, познавший как славу воина, псалмопевца, правителя страны, так и предательство, лесть и горе отца? И разве может любой лидер серьезно не опасаться талантливых и удачливых подданных, даже если они ему преданы? Разве получивший власть может терпеть чужие узы? Бывает ли зло наказанным, и кто имеет право быть карающей рукой? Как объединить в единое государство колена израилевы, не пролив крови? Способен ли царь, будучи всего лишь человеком, избежать в своем окружении льстецов, завистников и интриганов?

Все главные герои романа - реальные исторические лица, кроме Маттафии, судьбу которого автор поставил в центр сюжета. Мужественный и сильный Маттафия - один из тех, кого в зависимости от времени называли пушечным мясом или относили к потерянному поколению. Потому что именно такие люди выносили на себе все физические и моральные страдания войны, не получая в итоге ничего, кроме страданий. Бежав из плена, Маттафия возвращается к своей семье, укрывшейся в городе-крепости. Но даже вернувшись из ада и попав в не менее жесткий круговорот событий, будучи на краю гибели, он выдает себя за врага, чтобы спасти любимых им людей, пусть даже ценой мучений, а возможно, и смерти. В плену Маттафия становится предметом торга. Затерянный в горах город-крепость - один из немногих оставшихся независимыми в уже объединенном Израиле. Пытаясь угодить более могущественному Давиду, правитель города Каверун желает выдать ему похожего на мертвого воина Саула Маттафию. Догадывался ли Давид, что ему предлагают в качестве выкупа за независимость его бывшего преданного друга и храброго сотника? Это уже не важно. Давиду нужен повод для нападения на крепость, а значит, Саул-Маттафия должен быть мертв. А Каверуну нужен был повод сделать своего пленника особенно опасным и потому в любом качестве необходимым Давиду, а заодно и поколебать его едва не потерянную власть. Но не осквернил ценный пленник пергамента рассказами о преступлениях Давида. Для самого Маттафии это был повод для размышления о царских судьбах и деяниях божьих помазанников. В мире пастухов нет места войнам. Для них существует звездное небо, пахнущее ароматом разнотравья пастбища, чистые озера, в которых отражается небо, да думы о вечном у ночного костра. Но не было на земле места, где можно жить беспечно. И хоть знали и тогда примеры жизни в едином месте людей разных национальностей, но не всем дано удержать себя от греха. Размеренная жизнь пастухов и землепашцев нарушалась набегами, купцов грабили на караванных дорогах. Но победы, даже если они продиктованы добрыми намерениями защиты своего народа от врагов, порождают противоречия между пророком и царем. Удачливый царь оказался помехой на пути стареющего пророка, желающего по-прежнему властвовать над судьбами людей. Тесно оказалось царю и пророку вместе. Два властителя - пророк и царь – слишком много. Многие боялись и не любили Саула. Жил он не по-царски, а многие хотели богатства и роскоши. Он не претендовал на почести и не построил для себя дворцов. А народ хочет видеть царя, ведущим их на битву за новой добычей. И снова кровь порождает кровь. Но и ответственность за любое поражение и беды лежали на царях. Это понял Маттафия, когда сам был принят за царя, оттого и пытался сам разобраться и понять царские поступки. Понял, что разлад был в душе Саула. Любой назначенный лидер должен принимать "игру" и подчиняться ее правилам, воспринимать людей такими, как они есть. Но что народу до бремени царя? Цена славы и богатства для одних -кровь и лишения для других. Жажда самосохранения заставляет проливать кровь не только врагов. Все правители грешны. И пророк Самуил, приказавший уничтожить целый народ, и Саул, не пощадивший даже священников, в которых он видел сторонников восходящей звезды Давида. Ведь догадывался Саул, что двоих помазал Самуил на царство, чтобы не было покоя на земле израильской, и только он один оставался властителем соплеменников. Помазал Давида, когда понял, что не будет Саул игрушкой в его руках. Хоть и знал говорящий с Богом о том, что неизбежна братоубийственная междоусобная война. Не желали друзья-враги смерти друг друга. Проклял Давид горы Гелвуйские, где пали жестокой смертью первый царь Израиля и его сыновья. Давид в отличие от Саула не так прост. Иным становится сладкоголосый, пройдя путь от отрока, услаждающего царя игрой на арфе, до юноши, вышедшего на поединок с Голиафом, и, наконец, всесильного царя. И когда стал он могучим владыкой, один за другим уходили сторонники и потомки первого царя. Всегда при властителях есть те, кто жаждет угодить им, выполнив негласную царскую волю и сохранив царское лицо. Не мог быть прост помазанник на царство при живом царе, Не мог он и не быть героем. По молодости он. любил всех и все его любили, а значит, и завидовали. Отверженный братьями, он вынужден был упрямо доказывать свою состоятельность. Такие характеры обречены на подвиг. Но удача на ратном поле и любовь народа - всегда угроза для трона. Все опять повторилось. Поэтому и условия руки царской дочери были жестоки. Хоть и любил ее Давид, но всему в этом мире есть цена и каждый из нас имеет право на выбор. Не было прощения содеянному Давидом. Однако умевший грешить умел и каяться. Умел забывать и свои покаяния, и друзей, с которыми прятался в горах от Саула. Кровавым был путь Давида к власти. Каждый из живших на земле обременен грехами, но разной бывает мера греха. Зря люди думали, что Господь покровительствует Давиду. Нашла кара небесная царя самым страшным наказанием - непокорным сыном, восставшим против отца. Не жаждущий славы Саул не боялся делить ее с сыном Ионафаном. Но более мягкий и добрый на вид Давид не пожелал и толику славы своему сыну. Не умеющий предвидеть опасности Авессалом пытался возвыситься на чужом горе, обещая справедливость и любовь униженным. Не случайно за ним многие пошли, дорого заплатив за неумение царского сына отличить победу от поражения. Понимал все Давид. "Не для того я держу во дворце дееписателей, чтобы лили они елей на папирусные свитки. Для будущих царей хочу я открыться, для тех, кто пойдет по моим следам, чтобы опередить падение их. Нету на земле безгрешных жизней!" - признавался и оправдывался уже не молодой и уже много познавший царь.

Тяжела шапка не только Мономахов. И крепить государство, не пролив крови и не обнажив меча, тоже не могло получиться. У царя слава - у царя и бремя.

Почти в финале романа, когда земли Израиля уже были объединены в единое государство и многих уже не было в живых, когда-то любимый народом сочинитель псалмов, победитель Голиафа и великий и грешный царь Давид провозгласил столицей своего государства город Иерусалим, перенеся туда Ковчег. Но не суждено уже не сочиняющему и не исполняющему псалмы, а только слушающему хоры льстецов царю построить Храм. Рано становиться на горе Сион Храму Господню, когда еще розовой от крови была земля Ханаанская. Не могла быть кровавой дорога к Храму, даже если кровь из благих намерений.

Но Господь карает - Господь и милует. Среди сыновей Давида был не только мятежный Авессалом, но и мудрый Соломон. Поведал царю пророк, что будет стоять на земле Ханаанской Храм Господень, построенный, когда закончатся дни Давида, его сыном Соломоном, который не будет вести войн и будет судить людей по справедливости.

Было время у Маттафии о многом подумать. Но не предав здравствующего ныне царя и царя покойного, но так и не признавшего в нем своего сына, уходит он, выполнивший свой долг по отношению ко всем в чужие земли. Никому и никогда не нужен тот, кому в прошлом обязаны правители.

Заключение

Три тысячи поучительных и ничему не научивших лет прошло со времени, описанном в романе Олега Глушкина "Саул и Давид". Ничто в человеке с тех пор не изменилось. По-прежнему идут кровавые войны и гибнут сыновья, плетутся интриги, все так же существуют льстецы и мздоимцы. И во все времена люди стремились властвовать над другими, забывая, что именно власть - самое страшное из испытаний, дарованных человечеству. Ничего не изменилось в человеке с той кровавой поры, просто стало по-иному называться.

Об этом мудрый и захватывающий роман О. Глушкина "Саул и Давид". То есть о нас с вами.