Идейно – тематическое своеобразие исторических миниатюр М. Осоргина

1.1.  Идейно – тематическое своеобразие исторических миниатюр М. Осоргина.

Начало 20-х годов оказалось рубежом осоргинской прозы о России. До последних дней он будет внимательно следить за тем, что происходит на родине, размышлять об этом как критик и публицист. Но в качестве художника он, как и многие писатели его поколения, будет писать только о той России, которую он видел и знал. Его воображение может опираться только на воскресшую память. Но зато он путешествует по истории, общей и своей собственной. Автобиографические и исторические рассказы пишутся и публикуются параллельно с работой над романами. Появляется цикл исторических миниатюр, где мы встречаемся с той же маской простодушного рассказчика, наподобие пушкинского Белкина: он из-за недостатка воображения лишь пересказывает необычайные происшествия, случившиеся с самым обыкновенным человеком, и нет у него ни малейший притязаний ни на философскую глубину, ни на литературный изыск…Конечно же маска рассказчика- всего на всего маска, наблюдательный читатель легко различит повествовательную манеру автора в литературной речи, в композиции, в соблюдении чувства меры.

Историческое повествование начинается с 14 века и постепенно автор описывает события той или иной эпохи, показывая развитие общества вплоть до 19 века. Перед нами проходит эпоха правления Петра Великого, Анны Иоановны, Елизаветы Петровны, Екатерины Великой и т.д. каждая историческая личность знаменита не только политическими делами, но и житейскими так , например , Анна Иоановна любила развлекаться с уродами, Екатерина разводила породу сибирских кошек , а Петр Великий по мимо государственных дел и строительства городов превзошел Европу в коллекционировании монстров ( кунцкамера , открытая Петром Первым).

В каждой эпохе мы видим оценку автора, редко М. Осоргин остается на нейтральной позиции, но и никогда не встает на позицию власти. Народ, даже если он обижен, оскорблен, привлекает внимание автора в большей степени («История трех калачников», «Казнь тетрадки»), человеческий аспект всегда превыше монархии, политических дел.

Мы встречаемся с миниатюрами, в которых соприкасается несколько эпох. В них особый предмет изображения – не личность, а явление бытового плана, но оно объединяет в себе нравы людей, которые от эпохи к эпохе не меняются ( «Сказание о табашном зелье»). Русский человек отдает последнюю рубашку «глазом не моргнувши, а последнюю папиросу …только на затяжку, сам из руки не выпуская». Задурманены головы людей, не хотят думать о насущных проблемах, вершить дела – «вот какая сила у скромного на вид цветка!» [28]

Каждая эпоха знаменита своими открытиями, событиями, но неизменной остается роль человека в истории. Простая русская душа порой толкает человека в пропасть, не осознает он границ поведения, не знает грамоты и по своей глупости оказывается ничтожным, никому не нужным («История трех калачников»). Никогда человек из народа не имел права сидеть за императорским столом и Осоргин с легкой насмешкой высмеивает эту простоту, которая непонятна правителю. При описании личности Петра. Первого, автор обращает внимание не на внешний вид, а на власть, которая ему дана и которой он пользуется часто не во благо человеку. И чтобы понять суть такого отношения М. Осоргин исследует жизнь императора от рождения, показывая при этом, как формируется личность («Император»). Если с рождения у человека есть все под рукой, то нет надобности «выходить из комнаты из-за пустяка» [50], а значит нет цели в жизни, нет действий. Очень сложно при описании образа опираться на исторические документы, портреты художников, так как «лиц столь высоко поставленных не пишут просто: …нужно подчеркнуть красоту родовитости, напомнить о властности справедливого взгляда…», [50]. Парадокс заключается в том, что на престоле оказывается человек, которому чужды все эти качества, духовное начало противопоставлено внешнему: «однако, если вглядеться долго,- внезапно поражает какое-то досадное сходство с тупой отъевшейся немецкой девой…» [51]. Не надо мифологизировать человека, искать в нем черты Геркулеса, Давида, Солона, в человеке должна быть красива душа и ее внешнее проявление - справедливые поступки. Автор уточняет, что человек прежде чем встать у власти должен обладать такими качествами как бескорыстность, воля, нечеловеческая сила, «какие всеобъемлющие знания нужны.»[49]. Портрет императора Иоана Антоновича, созданный автором на основе документов, дает впечатление, что мы смотрим на картину («…если вглядеться долго…») [51] и перед глазами встает обобщенный образ русских правителей, о которых он еще не раз скажет в своих миниатюрах.

Глубоким трагизмом пронизано изображение жизни обыкновенных людей. Власть дает человеку все, даже право создавать коллекции из человеческих уродов (по указу Петра для кунсткамеры собирали монстров по всей России), решать судьбу человека, который в конечном счете оказывается не нужным: «Рассуждая об оных армофродитах, что в оных никакой нужды при академии нет, и жалованье они берут напрасно…»(«Три головы») [64]. Император должен управлять не народом, а государством во благо народу, где каждый человек является личностью.

Историю вершит народ, именно простыми людьми сделаны открытия, но так случается, что об этом быстро забывают («Самобеглая коляска»). Никто не знает о том, что первый автомобиль в 18 веке изобрел Леонтий Шамуренков, не нужна была его работа, так как в это время «внимание императрицы было отвлечено важным делом, а именно поимкой…пушистых сибирской породы котов»[75]. Анна Леопольдовна утомлена заботами о « населении»: «Но ведь не об одних слонах приходится думать… по Петербургу числится еще две львицы, десять медведей, двадцать оленей…»[53]. Россия -удивительная страна, каждое новое занятие людей оказывается не новым, а просто забытым: «… в советской Москве хотят выращивать ананасы. Но их сто двадцать лат тому назад выращивал в Москве купец Гусятников»[375]. Автор делает вывод, что такие курьезы приводят к страданию народа не только в физическом плане, но и моральном («мы были первые, а стали последние»)[375].

М. Осоргин в 1920-30-х годах был членом масонской ложи «Северная звезда» в Париже, поэтому многие исторические миниатюры посвящены этой организации («Пред всеми бедный», «Повесть о некой девице», «Рассказы бесхитростного»). Парижское масонство представляло собой союз нравственной взаимопомощи, помогало оторванным от родины одиноким людям обрести моральную опору. Автор, ссылаясь на документ, говорит о том, что и в России была такая организация, за которой устраивали слежки, государство боялось таких организаций («…вострепетало в стране неверие и столпы вражеские пошатнулись: были закрыты масонские ложи…») [293].

Еще издавна труд писателя был не оценен достойно, России не нужны были умные образованные люди. Эта судьба коснулась и самого автора, поэтому в своих миниатюрах он заостряет внимание на этой проблеме («Переводчик»): « писатель хоть и в чине надворного советника…, человек маленький подначальный, пуганный…». Сама императрица Екатерина Вторая занимается переводами вместе с людьми из своей свиты, но там нет места простому писателю, человеку из народа.

При создании исторического образа автор подчеркивает, что документальный портрет часто бывает ничтожным, а «прекрасен только легендарный» [133]. Историки многого не знают о человеке и цель у них в отличие от художников другая - показать событие как таковое. Художник (писатель) в первую очередь обратит свое внимание на глаза, душевное состояние, выражение лица. Дворцовые тайны и перевороты часто оказывались таковыми, что на престоле оказывался лжегосударь («Княжна Тараканова»), поэтому нет исторической правды, «но есть правда художника: только он представлял себе княжну Таракнову…» [137].

Мы можем сделать вывод, что образы правителей показаны автором ярко и детально, но предпочтение автор отдает простому человеку («Волосочес»), который хоть и является ничтожным и часто выступает лишь для создания фона, но без этих крупинок блекнут образы правителей.

Не обходит стороной М. Осоргин и тему любви. Любовь проходит свою эволюцию («Мужская верность»). Так, например, в 14-18веках главным является не само чувство, а подробные атрибуты сватовства. Здесь своеобразное представление о любви, основанное на практике человеческой жизни: «не полагалось видеть будущую жену…, требовалась посылка сватов» и т. д. Женщина не могла решать свою судьбу, не имела права на выбор. Но само чувство и отношение к любви меняется на протяжении веков, появляется легкомыслие, одно мгновение может разрушить все и вновь страдание: «до конца жизни он…не узнал чем было так вызвано, так необъяснимо расстроено его счастье…»[116].

Автор с сожалением говорит о том, что такое прекрасное, духовное чувство как любовь оказывается ничтожным, если нет положения в обществе, красивой внешности и манеры поведения, которая соответствует моде («Носовые хряши», «Брак генералиссимуса»). На протяжении многих веков люди страдали ли этого, но традиции, принятые в обществе, не допускали со стороны человека никакой свободы.

Одним из проявлений человеческой любви является любовь материнская. Родная мать символ доброты и нежности, но для бедной крестьянки « ребенок одно несчастье, кормить его нечем обоим помирать» [298]. Безвыходное положение, любовь к своему сыну привели Лукерью к трудному выбору: отдать сына в руки богатой женщины или умереть. Автор противопоставляет названую мать, женщину с высоким положением в обществе родной матери, у которой в сердце только любовь («Родная мать плакала, названой было до него мало дела; устроив свое положение, она упрочняла его... копя деньги на черный день»)(«Мать сына Аракчеева») [299] и делает вывод, что материнским чувствам не могут помешать даже деньги богатого человека, их ничто не затушит, они вечны несмотря ни на что. Сильна в русском человеке любовь к родному краю. Так человек из народа, прожив всю жизнь в нищете, никогда не сможет привыкнуть к пышности и богатству, к сказочной придворной жизни («взгрустнулось Разумихе по тихому хутору, по курам, баранам...») [68]

Свою Родину никогда не забудет человек и в душе его вечная тоска по ней.

Проходят века, меняются сословия, но неизменным остается унижение человека. Помещики эксплуатируют крепостных крестьян, которые зарабатывают деньги играя в театре: «Допущены и крестьяне, для которых отгородили места подале веревкой, чтобы не очень напирали на господ и не воняли» («Благодетельный алжирец»)[318]. Помещик, который ничего не смыслит в театральном деле, диктует свои правила и «ежели барин не будет доволен, то можно и выпороть. [319] Горькая ирония слышится в словах автора, жалость к бедным людям: « драли за сегодняшнее только одного Захарку Зюрина... за то, что ногой промахнулся и припал на руку...» [322].

Постепенно в миниатюрах автор затрагивает тему осмысления ценности человеческой жизни - жизнь человека ничего не стоит, был человек и нет его- не велика беда никому не интересно как он прожил жизнь. Но даже на своих похоронах некоторые люди хотели бы блеснуть «предусмотрительностью и настоящим вкусом»[337] и при этом никогда не задавались вопросом для чего они это делают? Смерть утрата близких, дорогих людей, слезы, плач, но даже на этом можно заработать деньги и получить неплохую выгоду. Герой миниатюры «Страшная гостья» Василий Иванович Пивоваров закупает «по дешевке все деревянное масло... что как начнет смерть косить православных,- у всех образов затеплятся лампадки. И не ошибся» [348]. Но только пред смертью все оказываются равны: она не делит людей по внешности, не смотрит на социальное положение ("Померли в несколько часов княгиня Куракина, графиня Завадовская... профессоры, герои Отечественной войны,...актер и книгопродавец...») [349]. Каждому человеку хотелось бы прожить жизнь достойно, оставить после себя память, но «из разного теста ляпает природа людей»![353]. Кто-то получает все, даже если не заслуживает, не ценит своих возможностей, но «конец один и в серенькой жизни, и в жизни бурной!»[358].

Русскому менталитету свойственна особенная вера в предсказания. Пятьдесят лет не ложился в постель Иван Платонович, чтобы как предсказали не умереть на ней. Но весь парадокс в том, что «мы рождаемся и умираем на кровати» [384]. На склоне лет человек вдруг чувствует тягу к «таинственному, загадочному, необъяснимому»[389], читает книги магов и пользуется услугами кудесников. («Эликсир жизни»). Пытаясь продлить жизнь, пьют эликсиры, которые помогали «если не подлинно молодеть, то чувствовать себя веселее и радостней...»[393], не задумываясь о том, что природу не обмануть и сколько бы не было усилий со стороны человека «в конце своей жизни поставлена непременная и неизбежная смерть» [394].

Для М. Осоргина было главным решение проблемы личность и эпоха. Историческая концепция автора показывает важность личностного начала. В миниатюрах на первый взгляд образы правителей заслоняют образ народа, но историю творит народ, роль простого человека оказывается главной. Несмотря на страдания, унижения русский человек оставляет в себе доброе сердце и душу. Автором активно используется портретная характеристика героев подробно описывается не только внешность, но и внутренний мир личности и речевой характеристики оказывается достаточно, чтобы создать запоминающийся образ. М. Осоргин пытается сравнить «век нынешний» и «век минувший» ( «И в старобытности, и в современности было и есть только одно чудо») [80], творчески подходит к поиску общих закономерностей двух или даже трех веков. Эта особенность может быть прослежена на всех уровнях поэтики: в обрисовке характеров, в композиционной структуре, в организации художественной речи. Писатель отлично владел приемом исторической стилизации, точно воспроизводил речевые особенности разных эпох. Однако имитация старины никогда не была для Осоргина самоцелью, ему важно было создать исторический колорит эпохи по средствам выразительных портретов и описаний.

2.2.Языковой колорит эпохи в исторических миниатюрах М. Осоргина.

Язык исторических миниатюр М. Осоргина – язык подлинно народный. Равно как и в других произведениях писателя, он емок, гибок и предельно выразителен. Все многообразие языковых средств в миниатюрах подчинено главной задаче - добиться соответствия слова жизни объективно существующей действительности. Не является исключением и воспроизведение колорита эпохи.

«Пусть старина, - писал А.А. Бестужев-Марлинский, подчеркивая границу возможной архаизации,- говорит ей языком приличным, но не мертвым. Так же смешно влагать неологизмы в уста ее, как и прежнее наречие, потому, что первых не поняли бы тогда, второй не поймут теперь» (журнал «Русская речь», апрель 1976 ,с.128).Именно это живое изложение старины и определило выбор слов, выражений, которые помогли писателю полно передать язык эпохи, изобразить правдиво свидетелей времени.

Продолжая традиции А.С. Пушкина, автора «Капитанской дочки», «Бориса Годунова», «Арапа Петра Великого», М. Осоргин осторожно прибегает к исторической стилизации языка исторических миниатюр.

Собственно архаизмов, требующих объяснения, в произведении сравнительно немного. Главным образом, это наименования одежды, посуды, напитков, украшений, слов церковного обихода: черевички, наволока (наволочка), черничка, перст, школяр, шинкарка, свыни (свиньи), очипок (чепец), кауфюра, летник, мясоед и т.д.

Используются они М. Осоргиным, прежде всего при описании быта допетровской России. Не случайно если рассматривать миниатюры в хронологическом порядке, то в последних (нач. 19 века) архаизмов значительно меньше, чем в первых (нач. 14 века).

Архаический стиль в большей своей части используется автором для характеристики людей, имеющих непосредственное отношение к книжному языку, чуждых живой разговорной речи: «И пишет с Никонова голоса приказный Евстафий : И как к вам сия грамота придет, и вам бы о том деле отписать, не замотчав ни часу обо всем подробну… и кто преж его осмотрил, и кто его преж отдал тебе архимариту, и как ты его понял, и долго ли у тебя он был в руках и пел на какой перевод» [72].

В меру использует Осоргин архаизмы и при создании портрета. Так, рисуя портрет Натальи Нарышкиной (мать Петра Великого) автор пишет: «Была Наташенька очень красива: с юности рост большой, статна , бела, над черными глазами – коромысла бровей, волосы длинны и густы. Характер покладистый вид смирненький…» [64]. А вот другая картина _ одевание Розумихи перед приемом императрицы: « напустили на Розумиху портных, разрядили ее в фижмы, позвали волосочеса,… во дворец ее привели разряженной… с лицом нарумяненным и набеленным, обклеенным черными мушками, как требовалось по моде. На голову ей навертели огромную кауфюру столь непривычную писля очипка».[67].

Примеры эпохи здесь образно переданы при помощи таких архаизмов, как телогрея ( старинная русская женская одежда на меху или на подкладке с длинными суживающими рукавами). Психологическую достоверность сцены писатель усиливает зримыми эпитетами, удачно подобранными к архаизмам: «желчинская черничка», «по червчатой земле», «одеяло оксамит золотной»,

Низкопоклонство перед западом, выразившееся в неоправданном увлечении иностранными словами, явилось причиной употребления в речи слов, лексическое значение которых непонятно даже автору. В этом случае Осоргин приводит выражения без переводов. Даже имена звучали на французский манер (Татьяна-Темира). Происходит смешение стилей. Это явление в речи образно передается в сцене посещения простой русской девушкой дамских салонов: «А как начнет мамзель Виль показывать распашные кур-форме, да фурро-форме…» [170]. Сочетание французских слов с просторечными придает всему разговору комический оттенок.

Вводя архаизмы и иностранные слова, М. Осоргин ни на минуту не забывает о том, язык петровской эпохи, екатерининской и современный связаны между собой. Поэтому шлифовке подвергалась каждая фраза, в результате чего все повествование начинало переливаться различными красками.

Ясности мысли и прозаичности стиля автор добивается путем толкования незнакомого слова: «По-итальянски таких людей называют «франкоболо» (почтовая марка), а по-русски еще выразительнее: «банный лист». Человек наслаждается в бане, хлещет себя распаренным веничком, окатывается водой…и только один березовый листочек никак не смывается – прилип и ни с места…» [33], «по-русски монстры звались скопцами, по ученому их именовали армофродитами» [61], « есть такая низкая полевая травка с голубыми цветочками, которую за непрочность цветочного венчика, отлетающего при дуновении, называют «мужской верностью»-подлинно же имя ее женское :трилистная вероника» [112].

Языковой колорит эпохи создается автором не только путем вплетения в художественную ткань миниатюр архаизмов, но и воспроизведением некоторых устаревших синтаксических конструкций и падежных форм («Февраля в первый день дошло и до Натальи…», «По прочтении же длинной бумаги, опять загремел барабан…»), употреблением устаревших частиц и союзов («Молилась усердно, о чем молилась - ея дело», «Когда же на патриарший престол сел Никон…и почуял Аввакум, яко зима хощет быти», «Кто пасквили и ругательные письма сочинит и распространит и тако кому непристойным образом какую страсть… а сочинителя оного за бесчестного объявит»).

М. Осоргин опирался на народный язык, давая тем самым почувствовать читателю всю прелесть старины и окунуться в прошлые века. В исторических миниатюрах мы можем наблюдать четкую границу между современным языком автора и архаическими формами слов, вложенными в уста персонажей. Иногда речь отличается малозаметным фонетическим звучанием: черт-чорт, маия- мая, осмотрил –осмотрел и т.д.

Такой подход к написанию миниатюр придает особую свежесть и выразительность не только историческим фактам, но и отношению автора к данным событиям.