Несовершенство патентного законодательства

3.1 Несовершенство патентного законодательства

С началом тысячелетия российский бизнес незаметно для себя вступил в активную фазу патентных войн, оружием в которых выступают изобретения, полезные модели и промообразцы.

Вовремя оформленный патент — оружие огромной поражающей силы. С его помощью можно на самых что ни на есть законных основаниях существенно стеснить конкурента, а то и вовсе запретить: импортеру — импортировать, производителю — производить, продавцу — продавать, ибо продукция, произведенная в нарушение патента, признается контрафактной. А еще можно заставить конкурентов выплачивать роялти.

Дело осложняется тем, что российское патентное законодательство оставляет столько возможностей для злоупотребления, что впору вводить в широкий обиход такие понятия как «интеллектуальное рейдерство» и «патентный рэкет».

Пример.

Адвокат Максим Смаль из адвокатского бюро «Смаль и партнеры» и депутат Госдумы от ЛДПР Алексей Митрофанон «изобрели» шариковую ручку. Конечно, никакого изобретения не было. Соавторы просто посадили за стол хорошего патентного специалиста, вручили ему обычную шариковую ручку и попросили составить для нее формулу полезно модели, чтобы подать заявку в Роспатент. А вскоре «совершенно случайно» обнаружили, что одна французская корпорация возмутительным образом нарушает их патент. Причем выпуская точно такие же шариковые ручки с 1950 года.

Допустил ли эксперт Роспатента профессиональную ошибку? Вовсе нет. Заявки на полезную модель проходят в патентном ведомстве лишь формальную экспертизу.

Оформление такого патента было необходимо, чтобы продемонстрировать абсурдность российского патентного законодательства и правоприменительной практики. Эта абсурдность позволяет не только получить исключительные права на технические решения, относящиеся к устройствам, которые уже известны во всем мире, но и в полной мере пользоваться этими правами в отношении мнимых нарушителей патента¹.

Любой бизнес стремится завладеть монополией. А патент – это единственный вид абсолютной монополии, которую государство дозволяет иметь физическим и юридическим лицам. Дозволяет, так как видит в этом общественную пользу: с одной стороны, защищаются права изобретателей, что стимулирует их на интеллектуальный труд, с другой – создается механизм вовлечения изобретений в коммерческий оборот. Вот он – научно-технический прогресс.

Патентная активность бизнеса пока очень неравномерна. Крупный российский бизнес не готов и не будет вести патентные войны. Средний же бизнес активно воюет, в том числе и из-за изобретений, связанных с наследством бывшего СССР. Мелкий бизнес уже в достаточном количестве патентует технические решения, так как денег у него нет, а зарабатывать необходимо. Хотя тут свои трудности, потому что патенты приводят не к развитию и движению вперед, а бессмысленным войнам между этими и без того слабыми субъектами предпринимательства.

Санкции к нарушителю патента предусмотрены законодательством самые строгие. Патентообладатель вправе требовать (ст. 1252 ГК РФ) пресечения действий, нарушающих его исключительное право, возмещения убытков и выплаты компенсации, изъятия материальных носителей у изготовителя, импортера, хранителя, перевозчика и продавца. По решению суда оборудование, используемое для совершения нарушения исключительных прав, может быть изъято и уничтожено за счет нарушителя. Если же юридическое лицо неоднократно и грубо нарушает исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности, суд может по требованию прокурора принять решение о его ликвидации (ст. 1253 ГК РФ). Более того, если будет доказано нанесение крупного ущерба патентообладателю — а крупный ущерб в нашей стране начинается с 50 тысяч рублей, — нарушителю «светит» уголовная статья. Это ст. 147 УК РФ («Нарушение изобретательских и патентных прав»). В соответствии с ней, незаконное использование изобретения, полезной модели или промышленного образца карается штрафом либо лишением свободы на срок до двух лет, а если то же деяние совершено группой лиц по предварительному сговору или организованной группой — то на срок до пяти лет.

Сейчас Палата по патентным спорам завалена возражениями и заявлениями, поэтому назначает заседания почти на год вперед, да и рассмотрение вопроса в ней может затянуться. А судебный-то процесс ждать не может. Возможно, со временем у нас по примеру ряда зарубежных государств появится специальный патентный суд. Но для этого патентные войны должны будут разыграться не на шутку, чтобы убедить в необходимости его создания законодателей.

До вступления в силу 4-й части ГК РФ закон предписывал Палате по патентным спорам рассматривать возражения четырехмесячный срок. Сейчас же максимальных сроков рассмотрения в законе нет. Реальные сроки рассмотрения увеличились почти в три раза…

Бизнесу в подобной непростой ситуации остается только одно: заняться самолечением. Но защищает ли патент на практике?

Пример.

Мебель копируется достаточно часто, причем в основном этим занимаются небольшие региональные производители. У многих из них нет собственных дизайнеров и конструкторов, поэтому они даже не пытаются внести в нашу модель изменения. Когда крупная компания выдвигает такому копировщику претензию, он обычно отказывается от копирования и ищет себе другую жертву.

Гораздо сложнее, когда конкурент привносит в твою мебель что-то свое. «Новая» модель может внешне очень напоминать «прототип» — лишь слегка изменены размеры или, например, радиус загиба столешницы. Все, доказать свою правоту через суд нельзя, патент на промышленный образец тут не поможет. Запатентовать идею коллекции в нашей отрасли практически невозможно. Для этого ее необходимо описать, создать формулу. А как описать идею? Ведь мебель — это продукт творчества. Поэтому стратегия большинства крупных производителей — идти впереди рынка и постоянно создавать новые уникальные модели. Копия ведь никогда не будет лучше оригинала. Следуя за лидером, копировщики всегда будут в числе отстающих.

Наряду с этим актуальным остается вопрос защиты патентных прав в медицине, а особенно в сегменте эстетической медицины, где это скорее вопрос защиты жизни и здоровья пациентов. Ведь основная опасность ситуации в том, что патент не отражает всех технологических нюансов, а "позаимствовав" технологию, "незаконный" пользователь не получает знаний о деталях, о ноу-хау, что в медицине может привести к необратимым последствиям. При этом истинному обладателю патента приходится тратить огромные усилия, связанные с обеспечением его правовой охраны и коммерциализации¹.

Пример.

Изобретателю государство в лице Роспатента выдает охранный документ на изобретение. В соответствии с законом изобретение должно соответствовать условиям патентоспособности - иметь новизну, изобретательский уровень и промышленную применимость.

Патентообладатель, получив патент, оплатив услуги патентоведа, госпошлину за выдачу патента и пошлину за поддержание патента в силе, начинает строить вокруг изобретения бизнес, развивая его на основе наличия охранного документа на интеллектуальную собственность. Проводится регистрация метода в Минздраве, клинические исследования на предмет его эффективности и безопасности. Если новый метод лечения оказывается эффективным, патентообладатель и автор получают международные награды и признание. Изобретение становится востребованным и начинает приносить коммерческие результаты... Но именно в этот момент появляются другие медицинские центры, оказывающие контрафактные услуги. Естественно, что нарушающие патент компании не могут знать всех тонкостей метода лечения, его ноу-хау, а используют только видимые по форме части методики, не зная сути лечения. При этом как минимум нарушаются права патентообладателя, а как максимум - может быть нанесен вред здоровью человека, который применил эту контрафактную услугу, и как следствие происходит дискредитация метода, который оказывается или неэффективным, или приносит осложнения в руках недобросовестных конкурентов, а в итоге наносится неисправимый вред деловой репутации автора и патентообладателя. В итоге патентообладатель начинает защищать свои права и права своих пациентов, собирает доказательства и обращается к государству за защитой, подавая на нарушителей в суд.

Однако сложившаяся практика такова, что нарушители, пытаясь избежать ответственности и стремясь продолжать незаконно использовать запатентованный метод, используют то же самое государство, обращаясь в Палату по патентным спорам Роспатента с возражениями против выданного ранее патента, умудряясь ставить под сомнение промышленную применимость этого патента, при этом успешно его применяя в своей практике. И почему-то нередко коллегия Палаты по патентным спорам признает оспариваемый патент недействительным. Часто это происходит из-за несовершенства законодательства и крайне агрессивных методов воздействия на Патентную палату.

В итоге возникает следующая правовая коллизия: Палата - это орган Роспатента, который, являясь федеральным органом власти, призван защищать права. Но заинтересованные лица с помощью юридических уловок подчас заставляют Роспатент отменить принятое им же ранее решение. При этом решение о признании патента недействительным исполняется немедленно и вступает в законную силу незамедлительно после его утверждения, а изобретателю остается только судиться. Пока идет суд, можно фактически безнаказанно применять данный метод.

Итак, Роспатент отменил выданный им же ранее патент, и за подобные противоречивые действия он по закону не несет никакой ответственности. Понятно, что уже бывшему патентообладателю никогда не будут возвращены затраты, понесенные им при первичной регистрации, а несовершенство законодательства создает ситуацию, когда Роспатенту проще поддаться давлению и прекратить действие ранее выданного патента, тем самым, хоть и косвенно, став жертвой манипуляций в руках патентных рейдеров. Как правило, при признании патента недействительным рушится бизнес, страдает имя изобретателя, наносится вред его деловой репутации. В итоге получается замкнутый круг. С одной стороны, государство крайне заинтересовано в повышении активности патентования и заявляет о готовности защищать права изобретателей, а с другой - изобретатели до сих пор беззащитны перед лицом "патентных рейдеров".

Еще одним открытым вопросом остается легализация иностранных граждан. Введение платного патента для мигрантов, работающих в России у физических лиц, позволит вывести "из тени" два миллиона трудовых мигрантов. Патент - одно из нововведений, которые российские власти намерены принять для легализации иностранных граждан, работающих в России. Этот документ дает право гастарбайтеру на законных основаниях работать в частном секторе. Тем, кто хочет устроиться садовником, няней, заниматься возведением коттеджей для индивидуального заказчика смогут за небольшую сумму купить патент и спокойно трудиться. Так же планируется, что мигрантов будут даже учить, как лучше трудоустроиться в России.

Точная сумма, которую предстоит заплатить, пока не установлена - вопрос о его введении в настоящее время рассматривается в Госдуме. Но в любом случае патент не будет стоить дороже 1000 рублей. Срок действия документа - один месяц, а выдаваться он будет в отделениях ФМС.

Иностранные граждане из СНГ - основные поставщики трудовых ресурсов в сектор частных услуг России. Из Украины и Узбекистана ежегодно прибывает по два миллиона гастбайтеров, из Таджикистана - 900 тысяч, из Киргизии - 600 тысяч. Однако из-за кризиса миграционный поток заметно ослаб. В минувшем году количество иностранцев, прибывших в РФ, уменьшилось на 9 процентов и составило менее 13 миллионов человек. Из них на миграционный учет встало 8,6 миллиона.¹

 В такой ситуации российские власти стремятся сохранить оптимальный баланс на рынке труда, чтобы обеспечить интересы, как трудовых мигрантов, так и своих соотечественников. С этой целью предпринимаются меры по переориентации мигрантов от стихийного поиска рабочих мест к адресному приезду к конкретному работодателю.

И подобные меры уже приносят плоды. По данным ФМС, почти 60 процентов мигрантов едет в Россию, заранее зная, у кого они будут трудиться.