Гарантии прав личности при задержании и избрании меры пресечения

2.2 Гарантии прав личности при задержании и избрании меры пресечения

Режим правовой деятельности компетентных органов, производящих задержание подозреваемого в совершении преступления, обеспечение прав и законных интересов задержанного - эта проблематика на протяжении многих лет остается предметом оживленных научных дискуссий. На наш взгляд, регламентация данного процессуального действия действующим законом иногда критикуется совершенно справедливо, как практическими работниками, так и учеными.

Начнем с фактического задержания. На него не так часто обращают внимание процессуалисты, и совершенно напрасно: именно во время захвата подозреваемого к нему, как правило, применяется наиболее жесткое насилие, определенный период времени он находится в полной власти задерживающих его. Полупрозрачный и двусмысленный правовой режим деятельности по "фактическому задержанию" используется некоторыми "правоохранителями" для оказания незаконного давления на задержанного. Так, в некоторых случаях в рамках фактического задержания к подозреваемым в совершении преступлений применяют меры административно-правового характера, начиная от административного задержания и доставления и вплоть до административного ареста по надуманному основанию. Случается, что оперативники "разрабатывают" незаконными средствами задержанного на предмет причастности к совершению преступления в течение длительного времени и, только получив от него нужную информацию, доставляют задержанного в дежурную часть правоохранительного органа. В реальности получается так, что, до того как задержанный будет водворен в камеру для задержанных, что оформляется в соответствующей документации[65], он находится как бы вне правового поля и соблюдение его процессуальных прав находится под большим вопросом.

Фактическое задержание означает действительное ограничение личной свободы лица, подозреваемого в совершении преступления, лишение его свободы передвижения и принудительное доставление в правоохранительный орган[66]. Моментом задержания лица по подозрению в совершении преступления следует считать слова или действия компетентного должностного лица, которые повлекли реальное ограничение свободы лица; лишают его возможности самостоятельно в полном объеме пользоваться своим правом, гарантированным ст. 22 Конституции РФ. Это может проявляться в объявлении лицу о его задержании по подозрению в совершении преступления и предложении проследовать в правоохранительный орган, применении спецсредств, например наручников, применении физического воздействия (приемы самбо) с тем, чтобы задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, и доставить его в орган предварительного расследования.

Должностное лицо, осуществившее фактическое задержание лица по подозрению в совершении преступления, обязано возможно скорее доставить задержанного подозреваемого в совершении преступления в орган дознания или к следователю[67], чтобы решить вопрос о возбуждении уголовного дела в отношении фактически задержанного и обеспечить ему право на защиту. В случае возбуждения уголовного преследования время задержания будет истекать с момента фактического задержания данного лица. Срок задержания в порядке ст. 91 - 92 УПК РФ совпадает по времени с фактическим кратковременным лишением лица свободы, нарушением его личной неприкосновенности. Согласно ч. 3 ст. 128 УПК РФ при задержании срок исчисляется с момента фактического задержания.

Статья 48 Конституции РФ гарантирует каждому право на получение квалифицированной юридической помощи. При этом особо оговаривается, что «каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения».

Данные конституционные положения имеют универсальное значение и распространяются на все случаи, в которых человек нуждается в правовой помощи, независимо от его юридического статуса или сферы судопроизводства.

Так, по смыслу ст. 146 УПК РФ в стадии возбуждения уголовного дела могут проводиться такие следственные действия, как осмотр места происшествия, освидетельствование, экспертиза. Лицо, подозреваемое в совершении преступления, нередко подвергается фактическому задержанию именно в этой стадии уголовно-процессуальной деятельности. Сам гражданин в таких случаях не в состоянии без профессиональной помощи юриста (адвоката) уяснить правовые нюансы своего положения и избрать оптимальную линию поведения. Поэтому уголовно-процессуальный закон должен содержать нормы, обеспечивающие в данной стадии судопроизводства конституционное право личности на получение квалифицированной юридической помощи.

Порядок производства в стадии возбуждения уголовного дела регулируется ст.ст. 140-149 УПК РФ. Изучение указанных норм показывает, что в них вообще не говорится об участии защитника или адвоката. В другой же стадии досудебного производства - предварительном расследовании, указание на адвоката-защитника или адвоката-представителя содержится во многих случаях. Это: участие адвоката при обыске[68], при допросе свидетеля[69], очной ставке[70], при производстве экспертизы[71], при окончании предварительного следствия с обвинительным заключением[72] и др.

Выходит, что, по мнению законодателя, в стадии предварительного расследования есть необходимость в реализации положений ст. 48 Конституции РФ, тогда как в стадии возбуждения уголовного дела такой необходимости нет. Объяснение здесь может быть следующее - законодатель считает, что ограничения прав и свобод человека, требующие помощи адвоката, имеют место только со стадии предварительного расследования. Другими словами, поскольку в стадии возбуждения уголовного дела меры процессуального принуждения не применяются, то и отсутствуют основания для возникновения у лица права на квалифицированную юридическую помощь, так как профессионально защищаться не от чего.[73]

Для того, чтобы выяснить, такова ли действительная позиция авторов УПК РФ необходимо обратиться к общим нормам Кодекса, регламентирующим участие адвоката в досудебном производстве, поскольку в них могут содержаться нормы, дозволяющие лицу обращаться за адвокатской помощью в стадии возбуждения уголовного дела.

Среди принципов уголовного процесса, закрепленных в главе второй УПК РФ, право каждого на получение квалифицированной юридической помощи в качестве самостоятельного принципа отсутствует. Данное конституционное положение нашло свое отражение на уровне принципа уголовного судопроизводства в ст. 16 УПК РФ как «обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту», что представляет собой неполную, частичную реализацию статьи 48 Конституции РФ, поскольку касается права только одного субъекта - уголовно-преследуемого лица, имеющего процессуальный статус подозреваемого или обвиняемого.

Известно, что обвиняемый появляется лишь в стадии предварительного расследования. Поэтому проблема права на защиту в стадии возбуждения уголовного дела сводится к вопросу - является ли подозреваемый участником данной стадии процесса и, соответственно, можно ли утверждать, что подозреваемый на данном этапе уголовно-процессуальной деятельности обеспечен правом на защитника?

Ответ на этот вопрос кроется в нормативном определении того, кто есть подозреваемый в нашем уголовном судопроизводстве.

После принятия Конституции РФ 1993 г. с ее нормой о праве задержанного на адвоката с момента задержания, сложившееся положение с двойственным статусом задержанного было подвергнуто критике и переосмыслению.

Конституционный Суд РФ в постановлении от 27.06.2000 г. по жалобе гражданина Маслова признал неконституционной практику допуска адвоката-защитника к подозреваемому лишь после составления протокола задержания. Конституционный Суд РФ указал, что «конституционное право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным».[74]

Это решение состоялось незадолго до принятия нового УПК РФ, авторы которого не могли не отразить в его нормах выводы и указания Конституционного Суда РФ.[75]

В «словаре» УПК РФ появилось понятие «момент фактического задержания», определяемое как «момент производимого в порядке, установленном настоящим Кодексом, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления»[76]

Как видно, законодатель признает лицо фактически задержанным не тогда, когда реально ограничивается его свобода, безотносительно к тому, совершается это в рамках уголовно-процессуальной деятельности или нет, а лишь при наличии двух условий: лишение свободы должно происходить в сфере уголовно-процессуальной деятельности и производиться в порядке, установленном УПК РФ.[77]

Обратимся к порядку задержания, предусмотренному ст.ст. 91, 92 УПК РФ. Право на задержание, согласно ч. 1 ст. 91 УПК РФ, предоставлено органу дознания и следователю. Они, не позднее трех часов после доставления к ним подозреваемого, обязаны составить протокол задержания.[78]

Суть не в том, кем и в какой стадии составляется протокол задержания, а в том, как рассчитывается 48-часовой срок содержания подозреваемого под стражей. Ведь для задержанного человека важны не юридические тонкости нашего законодательства, а время, в течение которого он лишается свободы.

В конституционном смысле срок задержания исчисляется с того часа, когда заподозренное лицо было реально ограничено в свободе передвижения, то есть с его поимки, захвата «на улице». По смыслу же ст. 92 УПК РФ, предусмотренный законом 48-часовой срок задержания считается с момента доставления заподозренного лица следователю, дознавателю. До этого лицо может находиться в состоянии фактически задержанного не один час, однако на попытки подозреваемого и его адвоката указать в протоколе задержания время фактического ограничения свободы, следователь неизменно отвечает: «в моем распоряжении 48 часов с момента передачи мне подозреваемого, а где и сколько времени он был до этого - не моя проблема».[79]

Таким образом, задержанное лицо признается подозреваемым только в стадии предварительного расследования с момента составления протокола. До того, пока не будет принято решение о возбуждении уголовного дела, протокол задержания не составляется, то есть подозреваемый, как участник уголовного процесса, наделенный правомочиями ст. 46 УПК РФ, в стадии возбуждения уголовного дела не появляется. Остается старая проблема защиты подозреваемого с момента фактического задержания. В некоторых случаях адвокатам удается войти в защиту заподозренного лица с момента реального ограничения его свободы, но до формального признания подозреваемым. При этом используется прямое действие ст. 48 Конституции РФ, решение Конституционного Суда РФ по жалобе гражданина Маслова, а также положения п. 5 ст. 49 УПК РФ о допуске защитника в дело «с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления».[80] Однако это исключение из правила. Чаще всего фактически подозреваемый до составления протокола о задержании остается без защитника, так как должностные лица органов уголовного преследования, ссылаясь на отсутствие в УПК РФ норм, предусматривающих участие защитника в стадии возбуждения уголовного дела, всеми правдами и неправдами не допускают адвоката к задержанному.

Следовательно, конституционное право лица, подозреваемого в совершении преступления, на адвоката-защитника в стадии возбуждения уголовного дела в новом УПК РФ не обеспечено.

Поэтому, подводя итог, можно утверждать, что на сегодня положения ст. 48 Конституции РФ в стадии возбуждения уголовного дела вообще не реализованы. В плане участия адвоката данный отрезок уголовно-процессуальной деятельности представляет собой «белое пятно». Это существенно ограничивает конституционные права и интересы лиц, вовлеченных в первую ступень уголовного судопроизводства, и, следовательно, требует безотлагательного решения.

Укажем еще на нормы, согласно которым в течение 12 часов с момента задержания подозреваемого (очевидно, что фактического задержания) об этом обязательно должен быть уведомлен прокурор[81] и кто-либо из близких родственников задержанного[82]. Прокурор вправе как немедленно освободить задержанного, так и оставить задержанного под стражей до истечения 48-часового срока.[83]

Имея в виду все вышеприведенные доводы, вряд ли правомерно утверждать, что фактическое задержание может иметь место, в том числе и за совершение дисциплинарного проступка, с целью составления протокола об административном правонарушении, с целью выяснения личности и т.п. Между тем на практике (приходится это признать) фактическое задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, зачастую происходит под предлогом совершения им административно-правового нарушения. Надо думать, что правоприменители идут по этому пути не из-за того, наверное, что им нравится нарушать закон, а потому, что действующее законодательство неудобно.

Чтобы утвердиться в нашей позиции и перейти к дальнейшим рассуждениям, вспомним некоторые положения Постановления Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. N 11-П. Конституционный Суд РФ в этом своем решении в числе прочего пришел к следующим выводам:

1) объявление протокола задержания не означает превращение "фактического задержания" в уголовно-процессуальное; права подозреваемого приобретаются лицом по факту применения к нему мер принуждения, реально ограничивающих его права и свободы;

2) фактическое задержание, принудительное доставление и последующее удержание в месте производства следственных действий, содержание в изоляции без каких-либо контактов охватываются уголовно-процессуальным задержанием;

3) термины "задержанный", "подозреваемый" должны толковаться в конституционно-правовом, а не в придаваемом ему УПК более узком смысле, когда речь идет об обеспечении прав и законных интересов лица, чьи права и свободы могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием;

4) орган (должностное лицо), ведущий уголовный процесс, обязан предоставить защитника подозреваемому (по его требованию) во всех случаях, когда его права и свободы существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием. Требование лица, к которому применяются меры процессуального принуждения, о допуске защитника является обязательным для следователя. Проведение в отсутствие защитника следственных действий с участием этого лица следует считать нарушением его права на защиту и с вытекающими отсюда последствиями, предусмотренными ст. 50 Конституции и ч. 3 ст. 69 УПК.[84]

Действующий УПК закрепил и развил многие из названных положений. Это говорит, помимо прочего, и о преемственности позиции законодателя, очевидно, и по вопросу о правовом режиме "фактического задержания".Мы думаем, что, исходя из положений УПК РФ и Постановления Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. N 11-П, можно сделать вывод о том, что следует различить два порядка задержания: первый происходит по основанию, предусмотренному ч. 2 ст. 91 УПК, то есть "если прокурором, а также следователем или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу". Мы вместе с тем полагаем, что в данном случае правильнее было бы закрепить в законе возможность получения судебного решения на задержание (что-то вроде "судебного приказа" или "ордера" ) по ходатайству следователя, дознавателя или прокурора. Причем разрешить суду принимать такое решение в отсутствие стороны защиты, в порядке, аналогичном тому, что предусмотрен ст. 165 УПК.

После задержания по судебному постановлению (приказу) подозреваемый не позднее 48 часов должен быть представлен перед судом для решения вопроса об избрании меры пресечения. Очевидно, что преобладающей должна стать практика применения залога в качестве меры пресечения. Полагаем также, что отмена меры пресечения, избранной судом, возможна только судом по ходатайству стороны или по своей инициативе.В идеале было бы оснащение ИВС и СИЗО видеоконференц-связью с судом и проводить такую процедуру, установленную ст. 108 УПК, посредством такой связи, без доставления задержанных в суд.

Второй порядок задержания - это "фактический захват и доставление", которые производятся органом уголовного преследования, а равно любым иным дееспособным лицом при наличии оснований, указанных в ч. 1 ст. 91 УПК, без предварительного разрешения со стороны суда. В данном случае общий срок задержания также не должен превышать 48 часов с момента фактического задержания.[85]

Безусловно, в любом случае задержание применяется только по подозрению в совершении преступления, а не административного или иного проступка. Причем преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы. Задержанному в устной форме сразу должны быть разъяснены основания его фактического задержания по подозрению в совершении конкретного преступления.

Теперь надо специально сказать о доставлении, о котором мы уже неоднократно упоминали. В УПК РФ в отличие, скажем, от Кодекса об административных правонарушениях РФ[86] не дается определения доставления. Между тем термин этот употребляется. В ч. 1 ст. 92 УПК: "После доставления подозреваемого в орган дознания, к следователю или прокурору в срок не более 3 часов должен быть составлен протокол задержания". Из содержания части первой ст. 92 УПК некоторые авторы делают вывод, что, во всяком случае, фактически задержанный должен быть доставлен не позднее 12 часов, поскольку в соответствии с ч. 3 ст. 92 УПК о произведенном задержании орган дознания, дознаватель или следователь обязаны сообщить прокурору в письменном виде в течение 12 часов с момента фактического задержания.[87]

Однако в общем можно только догадываться о правовом режиме данного процессуального действия, в частности о сроках, субъектах, оформлении доставления. Мы считаем такое положение неправильным, "доставление задержанного" должно быть регламентировано УПК.Мы предлагаем внести в УПК дополнительную ст. 92.1 следующего содержания: «1. Доставление, то есть принудительное препровождение физического лица, подозреваемого в совершении преступления, к следователю, в орган дознания, к прокурору и судье для составления протокола задержания или принятия решения об аресте подозреваемого, является обязательным и должно быть осуществлено в возможно короткий срок.