Традиционные представления о пространстве и времени

4.  Традиционные представления о пространстве и времени

Вопрос о происхождении славян вот уже много десятилетий является одним из наиболее дискуссионных в науке. Обсуждение его не входит в задачи настоящей работы. Для нас гораздо важнее установить местонахождение праславян в начале н. э., так как формирование хорватов, как это ещё будет показано ниже, следует относить именно к этому времени. Огромный интерес в данной связи представляют зарубинецкая и черняховская археологические культуры, жаркие споры вокруг этнической атрибуции, которых продолжаются вот уже более ста лет. Открывший в 1899 г. обе вышеназванные культуры киевский археолог В. В. Хвойко рассматривал их как две фазы развития славянской культуры Среднего Поднепровья, но в дальнейшем определение их этнической принадлежности вызвало бурную дискуссию, которая всё ещё очень далека от завершения. Забегая вперёд необходимо отметить, что формирование хорватов очевидно происходило в начале н. э. именно на этих территориях. Вывод В. В. Хвойко о славянской принадлежности зарубинецкой культуры и её генетической связи с последующей черняховской встретил в кругах специалистов весьма неоднозначную оценку. А. А. Спицын связал её происхождение со скифскими лесостепными. Впрочем, в дальнейшем тезисы В. В. Хвойко о славянстве зарубинецкой культуры и её последующем развитии в чернняховскую получил в археологии широчайшее распространение, пошатнувшись лишь в середине ХХ в., когда связь зарубинецкой и черняховской культур друг с другом, а также с позднейшим славянством была решительно оспорена рядом археологов. Относительно этноса носителей зарубинецкой культуры были высказаны новые предположения. Были попытки (особенно в немецкой археологии) связать её с германскими племенами, но сейчас эта версия уже принадлежит историографии. М. Б. Щукин связывает зарубинецкую культуру с бастарнами. Однако и это мнение не выдерживает критики: позднеантичные авторы однозначно локализуют бастарнов в Нижнем Подунавье, а археологи отождествляют их с поянешты-лукашёвской культурой. Таким образом, для зарубинецкой культуры остаётся только один альтернативный вариант о её балтской принадлежности, который отстаивал в своих ранних работах В. В. Седов. Позднее, впрочем, учёный несколько изменил свою точку зрения, высказав мысль о более сложном составе населения этой культуры, допуская и наличие славян в её рамках, но продолжая отдавать приоритет балтам. В своё время А. В. Арциховский назвал «разбалтыванием славян» процесс пересмотра археологами этнической атрибуции ряда культур и отнесения к балтам тех культур, которые ранее признавались славянскими. Одна из таких культур - зарубинецкая. Во взгляде В. В. Седова есть своя внутренняя логика: зарубинецкая культура располагается в тесном соседстве с бесспорно балтскими, а на территории южнее Припяти есть гидронимы, которые могут быть истолкованы, как балтские. Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что к югу от Припяти славянские гидронимы резко преобладают над балтскими. Не говорят в пользу балтского характера рассматриваемой культуры и археологические данные. Много лет занимавшийся изучением зарубинецкой культуры и вполне убедительно обосновавший её славянскую принадлежность замечательный археолог-славист П. Н. Третьяков писал о характере развития балтов: «Жизнь этих племён, обитавших в северных лесах в отдалении от беспокойного юга протекала относительно спокойно. Столетиями люди жили на одних и тех же местах; их культура развивалась преемственно, без резких изменений».Такое положение сохранялось долго, до прихода с юга новых, очевидно не балтских племён. Зарубинецкая же культура резко выпадала из этого консервативного круга: она «отразила всё то новое, что принёс в Европу второй (средний) железный век». Наиболее полно и убедительно славянская принадлежность зарубинецкой культуры обоснована в последней, посмертно изданной работе П. Н. Третьякова, не потерявшей по сей день своего научного значения. Большое внимание уделял выдающийся учёный и такой важной проблеме, как выявление промежуточных звеньев между зарубинецкой культурой и позднейшими уже бесспорно славянскими. Следует ещё сказать, что большинство археологов согласно со славянской этнической атрибуцией зарубинецкой культуры. Так что, по-видимому, если и можно говорить о балтах в составе зарубинецкой культуры, то только как о субстратном ассимилируемом населении. В целом культура - праславянская. Этот тезис представляется неоспоримым. Но П. Н. Третьяков убедительно обосновав несомненное славянство носителей зарубинецкой культуры резко противопоставил её черняховской, считая последнюю вообще не славянской. Правильно ли поступил в данном случае выдающийся исследователь славянских древностей? Вопрос об этнической принадлежности черняховской культуры вызвал ещё более острые дискуссии, чем о зарубинецкой. В настоящее время, однако, кажется никто уже не сомневается в её полиэтническом характере и можно лишь вести речь о соотношении разноэтничных элементов в процессе генезиса и развития черняховской культуры, сильно снивелированных римским воздействием. Общий уровень развития культуры был очень высоким: плужное земледелие, гончарный круг, развитая металлургия железа, торговля с Римом и Ираном и т. д. Черняховское общество стояло по-видимому на пороге государственности. Как уже было отмечено выше, абсолютное большинство археологов считает черняховскую культуру образованием полиэтническим, но вот в вопросе о соотношении разноэтничных элементов в её составе среди специалистов нет единства. Долгое время большинство немецких учёных связывало эту культуру с германцами (готами и гепидами). Эта точка зрения распространилась и в нашей археологии. Данное мнение опирается, прежде всего, на совпадение хронологии: черняховская культура существует во II-IV вв. н. э. и в это же время по данным письменных источников в Северном Причерноморье обитают готы. Однако совпадение это иллюзорное: на самом деле черняховская культура формируется ранее прихода готов в Северное Причерноморье. В последнее время путь миграции готов к Чёрному морю по письменным и археологическим источникам основательно изучен В. В. Седовым. Им прослежен путь с севера на юг так называемой вельбарской культуры, принадлежавшей готам. Вельбарцы-готы реально участвовали в формировании черняховской культуры лишь в междуречье Нижнего Дуная и Прута. Значительная часть готов поселилась в Крыму и Приазовье и вообще не имела ни малейшего отношения к черняховской культуре. Анализ античных известий о готах, выполненный В. П. Будановой и текста Иордана Е. Ч. Скржинской, показавшей, что в его части, повествующей о якобы покорённых Германарихом народах лежит некий дорожник-итинерарий убеждают в том что так называемая «держава Германариха» является не более чем историографическим мифом и нет абсолютно никаких оснований связывать черняховскую куль туру с никогда не существовавшей «готской державой». На самом деле готы занимали Крым и узкую прибрежную полосу в Северном Причерноморье и Приазовье. Некоторое участие в формировании западных регионов черняховской культуры приняли разные фракийские, гётские и дакийские племена. Лингвисты неоднократно отмечали значительное иранское влияние на определённую группу славянских языков. Размер этого влияния настолько велик, что объяснить его только давним соседством праславян с какими-то ираноязычными племенами невозможно. Необходимо отметить, что начало контактов праславян со скифами и сарматами может быть отнесено к очень раннему времени - к I тыс. до н. э., но даже столь длительные связи не могут объяснить такого колоссального языкового влияния иранского мира на определённую часть славян.В данной связи особый интерес представляет гипотеза В. В. Седова о черняховской культуре как о зоне преимущественно славяно-иранского симбиоза. Данная точка зрения представляется исключительно перспективной, т. к. позволяет очень многое объяснить в истории ранних славян. В тоже время необходимо отметить, что черняховская культура распространялась преимущественно с севера на юг и первые её памятники сформировались на основе более ранних славянских пшеворской и зарубинецкой культур. В Верхнеднестровском и Подольско-Днепровском регионах черняховской культуры славяне составляли этническое ядро населения. При этом заметна тенденция к возрастанию удельного веса славян на этих территориях и ассимиляция ими местных ираноязычных племён (потомков скифов и сарматов). Славянство значительной части черняховского населения подтверждается и блестящей расшифровкой Б. А. Рыбаковым изображений на черняховских сосудах, как славянских языческих календарей. В. В. Седов полагает, что славяне Верхнеднестровского и Подольско-Днепровского регионов черняховской культуры в целом именовались антами. Примечательно, что само это имя является, очевидно, иранским по происхождению и означает «конец», «край». Страна антов должна, следовательно, пониматься как «окраинная область». В последнее время О. Н. Трубачёв высказал предположение, что наряду с иранским в Северном Причерноморье Длительное время сохранялся и индоарийский языковой компонент, что заставляет учитывать и индоарийские заимствования в языке праславян времён черняховской культуры. Кстати и этникон «анты» может быть объяснён из индоарийского. Огромный научный интерес представляют материалы, собранные и проанализированные недавно Л. В. Миловым. Учёный обратил внимание, что лишь древнерусскому, болгарскому, македонскому, словенскому и что особенно важно для нашей темы сербохорватскому языкам свойственен ряд терминов, связанных с социальным неравенством и зарождающейся государственностью («бедность», «подать», «повинность», «нищета», «зажиточный», «власть», «господство» и др.), что позволило исследователю сделать обоснованный вывод о значительном социальном расселении славянского общества накануне колонизации славянами Балкан. Археологические материалы черняховской культуры вполне подтверждают такой вывод. Далее ещё пойдёт речь о том, что именно потомки черняховских праславян заселили Балканский полуостров, что и объясняет наличие данного лексического комплекса в их языках и отсутствие его в языках славян западных. Вероятно, антами времён черняховской культуры было создано предгосударственное образование. Представляется несомненным, что во времена существования черняховской культуры (II-IV вв.) этникон «анты» имел очень широкое значение, покрывая все славянские и славянизирующиеся (возможно, что частично и собственно иранские) племенные объединения. Какие? Здесь мы и подходим, наконец, вплотную к началу истории хорватов. Для определения территории хорватской прародины необходима какая-то путеводная нить, приводящая к исходной точке во времени и пространстве. Видимо данную роль способен выполнить сам этноним «хорваты», тем более, что как справедливо полагают новейшие исследователи «говорить о сложении той или иной этнической общности можно только тогда, когда у этой общности появляется самоназвание.», а по словам Ю. А. Карпенко словообразовательная структура этнонима «отражает его историю, зашифровано повествует о его происхождении». Относительно происхождения названия «хорваты» был высказан ряд предположений. Были предложены славянская, тюркская, германская, иранская этимологии. Большинство из них (вроде предположения Ф. А. Брауна о связи имени «хорваты» с названием Карпатских гор) имеют ныне чисто историографический интерес. Константин Багрянородный объяснял данный этникон, как «обладатели большой страны», что вероятно объясняется широтой расселения хорватов и сходным греческим словом. На сегодняшний день наиболее убедительной представляется иранская этимология названия «хорваты», разделяемая большинством учёных. М Фасмер производит его от древнеиранского (fsu-) haurvata – ‘страж скота’. Аналогичную этимологию дают В. В. Иванов и В. Н. Топоров. Иную иранскую этимологию предлагает О. Н. Трубачёв, отметивший тождественность этнонимов «хорваты» и «сарматы», возведя их к иранскому sar-ma(n)t har-va(n)t имевшему значение ‘женский, изобилующий женщинами’. Учитывая такую этимологию, можно полагать, что этноним «хорваты» первоначально относился к какой-то группе ираноязычных племён Северного Причерноморья и в ходе их ассимиляции славянами был перенесён на последних. Данный этникон в этом отношении отнюдь не уникален. Выше уже шла речь об иранском происхождении этнонима «анты». Аналогично происхождение названия «сербы» и, возможно «русь». Все эти этнонимы были, очевидно, восприняты славянами во время славяно-иранского симбиоза, имевшего место в рамках черняховской культуры. Таким образом, мы в нашем поиске истоков раннесредневековых хорватов находим один относительно надёжный ориентир. Хорваты первых веков н. э. - какое-то северопричерноморское племя, первоначально - ираноязычное, позднее подвергшееся славянизации в рамках черняховской культуры. Этих славянизирующихся первоначально ираноязычных хорватов следует называть протохорватами. Можно ли точнее определить регион, где происходил генезис хорватов? Сделать это помогает одно уникальное известие, опубликованное В. В. Латышевым. Речь идёт о надписи из Танаиса (ок. II-III вв.), где упоминается загадочный антропоним «хорват» (в грецизированной форме). Представляется логичным, что данный антропоним образован непосредственно от этнонима и обозначал проживавшего в иноэтничном окружении выходца из земли хорватов. Эти надписи, а также сведения античных географов позволяют поместить хорватов начала н. э. где-то в районе Приазовья. Вероятно, они проживали где-то в юго-восточной части принадлежавшего антам Подольско-Днепровского региона черняховской культуры. Об истории этих хорватов (вернее протохорватов) II-IV вв. нам неизвестно ничего. Ясно лишь, что постепенно шла их славянизация. Вероятно, что они входили в состав антского объединения и поэтому история антов II-IV вв. в целом (также известная очень фрагментарно) отражает историю формирующихся хорватов, следовательно, представляется логичным (в силу полного отсутствия материалов о собственно хорватах) остановиться кратко на антах в целом. Антам, очевидно, принадлежали наиболее развитые регионы черняховской культуры: Верхнеднестровский и Подольско-Днепровский, выросшие из более ранних праславянских зарубинецкой и пшеворской культур. Данные лингвистики, археологии, нумизматики свидетельствуют, что черняховское общество (в т. ч. вероятно и хорваты - М. Ж.) стояло на пороге государственности. Вероятно, антами этого времени было создано предгосударственное политическое объединение, сопоставимое типологически с «готской державой» и другими «варварскими» объединениями эпохи великого переселения народов. Об истории антов IV в. некоторые сведения донёс до нас готский историк VI в. Иордан, информация которого восходит к более ранним не дошедшим до нас источникам. Выше уже говорилось о легендарности описания Иорданом великой «державы Германариха», но существование некоего политического объединения готов в Северном Причерноморье (разумеется, не столь грандиозного, как оно описано у Иордана) представляется несомненным. Его правитель Германарих «двинул войско на венетов, которые хотя и достойны презрения из-за плохого вооружения, но могучие численностью сперва пробовали защищаться». Далее Иордан сообщает, что венеты, анты и славяне «тогда все подчинились власти Германариха». Позднее Германарих погиб в борьбе с гуннами и загадочными «росомонами». Исходя из сохранённых Иорданом имён «росомонов» иранист А. Н. Карсанов предположил их ираноязычие. Если такая этимология верна, то гипотеза об иранском происхождении этнонима «русь» получает дополнительное обоснование. Возможно, что и «росомоны» входили в антский союз, где происходила их постепенная славянизация. Затем наследник Германариха Винитарий продолжил борьбу с антами, которая шла с переменным успехом: сначала готы потерпели поражение, но затем победили антов и их «король» Бож с сыновьями и 70 знатных людей попали в плен и были казнены. Сложно сказать, можно ли доверять этим сообщениям Иордана. С уверенностью можно видимо говорить лишь о самом факте готско-антской борьбы за гегемонию в Северном Причерноморье накануне гуннского нашествия, перекроившего этнополитическую карту Европы и ставшего поворотным событием в истории славян и в т. ч. хорватов. Черняховская культура в результате гуннского нашествия была полностью разрушена и большая часть её культурных и социальных достижений была на долгие годы утрачена. Римский автор Евнапий писал о населении Северного Причерноморья: «Побеждённые скифы были истреблены гуннами и большинство их погибло: одних ловили и избивали вместе с жёнами и детьми, причём не было предела жестокости при их избиении; другие собравшись вместе и обратившись в бегство, числом не менее 200000 самых способных к войне». Гуннское нашествие привело к значительным перемещениям населения, спасавшегося от кочевников, на запад и северо-запад. Выше уже отмечалось вероятное формирование хорватов в юго-восточной части Подольско-Днепровского региона черняховской культуры. Но, как мы увидим далее, в VI в. Они уже жители Прикарпатья. Единственным логичным согласованием этих противоречий является предположение, что хорваты передвинулись значительно на северо-запад в поисках спасения от гуннского нашествия, ставшего таким образом первым толчком к началу длительных хорватских миграций, являвшихся органической частью процесса расселения славян в эпоху перехода от античности к средневековью. Из всех раннесредневековых источников, говорящих о хорватах наибольший интерес представляют данные, содержащиеся в приписываемом перу византийского императора Константина Багрянородного (945-959) сочинении «Об управлении империей» (948-952). Этот источник примечателен тем, что даёт не какое-то краткое упоминание, а содержит относительно целостную развёрнутую концепцию хорватской истории. Какова эта концепция? В главе 30 император сообщает: «Хорваты жили в то время (первая половина VII в.) за Багиварией (Баварией), где с недавнего времени находятся белохорваты. Один из родов, отделяясь от них, а именно - пять братьев: Клука, Ловел, Косендцис, Мухло и Хорват и две сестры, Туга и Вуга, - вместе с их народом пришли в Далмацию и обнаружили, что авары завладели этой землёй. Поэтому несколько лет они воевали друг с другом - и одолели хорваты; одних аваров они убили, прочих принудили подчиниться. С тех пор эта страна (Далмация - М. Ж.) находится под властью хорватов. Прочие же хорваты остались у Франгии (владения Оттона I (936-973)) и с недавних пор называются белохорватами, т. е. «белыми хорватами», имеющими собственного архонта. От хорватов, пришедших в Далмацию, отделилась некая часть и овладела Иллириком и Паннонией». В главе 31 содержится несколько иной рассказ: «хорваты, ныне живущие в краях Далмации, происходят от некрещёных хорватов, называвшихся «белыми», которые обитают по ту сторону Туркии, близ Франгии и граничат со славянами - некрещёными сербами. [Имя] хорваты на славянском языке означает «обладатели большой страны». Эти хорваты оказались перебежчиками к василевсу ромеев Ираклию (правил в 610-641 гг.) в то время, когда авары, пойдя войною, прогнали оттуда римлян (византийцев). Когда упомянутые римляне были прогнаны аварами, в дни того же василевса ромеев Иорклия, их земли оказались пустыми. Поэтому, по повелению василевса Ираклия, эти хорваты, пойдя войною против аваров и прогнав их оттуда, по воле василевса Ираклия и поселились в сей стране аваров, в какой живут ныне». Информация этих двух глав (являющихся частью обширного повествования о расселении славянских народов на Балканах) несколько различна и в первую очередь бросается в глаза то обстоятельство, что в главе 30 хорваты побеждают аваров и овладевают Далмацией вполне самостоятельно, в главе же 31 напротив подчёркивается инициатива Византии в изгнании аваров. Вероятно, информация этих двух глав восходит к несколько различным источникам: данные 30 главы являются вероятно византийской обработкой каких-то собственно хорватских преданий, в то время, как сведения главы 31 явно получены из собственно византийских источников. Возможно ещё, что глава 30 и вовсе является вставкой в текст Константина Багрянородного. Эта краткая и весьма непростая в интерпретации информация византийского императора (и его неизвестных для нас источников) является основой для любой реконструкции истории раннесредневековых хорватов, ибо как уже было отмечено выше, даёт наиболее ясно изложенные представления о происхождении хорватов. Ясно, что интерес к этим известиям всегда был огромен. Но, тем не менее, ключевые вопросы, связанные с объяснением данных Константина Багрянородного до сих пор не решены. Где находилась область, из которой часть хорватов переселилась в Далмацию? Почему они переселились?

Был ли союз императора Ираклия с хорватами? Было ли переселение единовременным или шло несколькими волнами отделёнными друг от друга значительными временными промежутками? Совершенно определённо можно заявить, что без ответа на эти вопросы изучение древнейшей истории хорватов вряд ли возможно.

Наиболее целесообразно сначала остановиться на проблеме определения той территории, которую занимали хорваты до начала переселения в Далмацию. Константин Багрянородный даёт следующие её координаты: «за Багиварией» (Баварией), «по ту сторону Туркии» (Венгрии), «близ Франгии» (владений Оттона I). Исходя из этого ряд исследователей помещают «Белую» или «Великую» Хорватию на территорию, соответствующую примерно современной Чехии. Но мнение это представляется недостаточно оправданным по ряду соображений. Во-первых, весьма любопытно, что территориально указанная Константином Багрянородным прародина хорватов полностью совпадает с Древнечешским государством, которого наш источник поразительным образом не знает. Отсюда напрашивается вывод, что «Белой Хорватией» император называет именно Чехию, на территории которой в то время действительно проживала одна из ветвей хорватов, имевшая в то время своё значительное политическое образование. Почему название этих хорватов было распространено на всю Чехию сказать сложно. Вероятно, именно чешские хорваты и назывались собственно «белыми» (данный этникон известен и в «Повести временных лет»), хотя в литературе «белыми» называют восточноевропейских хорватов, проживавших совсем не там, где указал «Белую Хорватию» Константин Багрянородный.

Из вышесказанного напрашивается вопрос: а не была ли в Византии принята эта «Белая Хорватия» за древнюю прародину хорватов вследствие позднейшей контаминации двух разных и первоначально не связанных понятий? Ведь помещать на территорию Чехии реальную прародину хорватов никаких оснований нет - она находилась явно восточнее, что ещё в конце XIX в. отметил В. Ягич. Да и текст самого Константина Багрянородного даёт возможность разграничить «Белую Хорватию» и древнюю прародину хорватов – «Великую Хорватию»: «Хорваты жили в то время за Багиварией, где с недавнего времени находятся белохорваты», т. е. «Белая Хорватия» предстаёт здесь как новое этногеографическое понятие. В этом пассаже «Белая Хорватия» явно отлична от древней прародины хорватов.

Подытоживая сказанное, можно сделать вывод, что Константин Багрянородный (или кто-то из его информаторов) принял область обитания западнославянских хорватов (очевидно известных в Византии), называвшихся «белыми» за район, откуда произошло переселение части хорватов на Балканы. На самом деле тем регионом, откуда шло расселение хорватов было Прикарпатье.

Употреблённый в рассматриваемом трактате термин «Великая Хорватия», а также объяснение Константином названия «хорваты», как «обладатели большой страны» привели ряд исследователей к мысли о существовании в Прикакрпатье в доаварский период значительного политического объединения хорватов. Но из-за практически полного отсутствия других материалов судить об этом с уверенностью сложно. Упоминаемый в восточных источниках Хордаб (Дрерваб, Хорват и др.) в принципе может быть сопоставлен с этой «Великой Хорватией», но сложно сказать каким временем датировать эти восточные известия. В историографической главе уже говорилось, что одни учёные сопоставляют Хордаб с «Великой Хорватией», в то время как другие относят уже к послеаварскому времени и отождествляют с восточноевропейскими хорватами VIII-IХ вв.

Из других источников, могущих хоть как-то пролить свет на рассматриваемую проблему можно назвать летопись попа-Дуклянина (XII в.), где сообщается о приходе «готов-славян» (хорватов) из «северной страны» [КБ, с. 370]. В англосаксонском переводе хронографии Орозия (конец IX в.), выпорлненной под руководством короля Альфреда упомянуты некие «хороты», но регион их проживания определить почти невозможно: к северу от них «земля Мэгда» (амазонки), ещё севернее – «серменды» (сарматы). Поэтому можно говорить о проживании этих «хоротов» (если ещё верно отождествление их с хорватами, что далеко не бесспорно) где-то севернее Дуная в Центральной Европе, возможно и в Прикарпатье.

Одним словом, сказать уверенно (если стоять на почве источников, а не предаваться подобно Е. Гачиньскому фантастическим догадкам и отождествлениям) существовала ли «Великая Хорватия» как некое политическое образование невероятно сложно. С уверенностью можно лишь говорить о проживании в доаварский период хорватов в Прикарпатье. И, тем не менее, вопрос о социально-политической организации хорватов этого времени очень важен и представляется нецелесообразным ограничиться только вышеприведёнными осторожными замечаниями.

Ранее говорилось о разгроме гуннами черняховской культуры и утрате большей части её достижений, но антский союз вероятно пережил нашествие кочевников и на базе Подольско-Днепровского региона черняховской культуры возникает новая более примитивная культура - пражско-пеньковская, отождествляемая большинством учёных с антами, с восточным ареалом которой можно связать хорватов, если вспомнить, что хорваты вероятно входили в состав антов. Но что представляли из себя анты? Союз племён? Или уже организацию более высокого порядка (союз союзов племён или даже протогосударственное объединение)? Была это общность политическая или скорее этническая? Или этим этноним византийские авторы просто маркировали все славянские племена, наступавшие на империю с востока? В пользу последнего вывода есть определённые основания. Ведь в сущности виантийские источники не дают никаких славянских этнонимов, кроме антов и склавинов. Они не знают упоминаемой у Масуди Валинаны, представлявшей по-видимому значительную политическую организацию не знают русов, бывших по-видимому ядром антского союза, не знают они и хорватов. Это наводит на мысль, что имя «анты» было своеобразным маркером, покрывавшим значительную часть славян. Представляли ли анты политическое единство? Время от времени - несомненно, но характерно указание ряда византийских авторов на множество вождей у них.

Таким образом, представляется, что анты являли собой весьма рыхлый этнополитический конгломерат. После аварского нашествия этот этноним полностью исчезает из византийских источников, хотя в археологических материалах пеньковской культуры и нет ощутимых следов погрома. По-видимому, анты вовсе не были уничтожены аварами; последние просто сокрушили их рыхлое политическое единство.

То, что в доаварский период хорваты входили в состав антского объединения подтверждают данные лангобардской легенды, сообщающей, что до 490 г. лангобарды прошли край «Antaib» («землю антов») искать который можно только в Прикарпатье, т. е. в земле хорватов.

Входя в состав рыхлого и нестабильного антского союза, хорваты обладали значительной (если не сказать почти полной) самостоятельностью. Возвращаясь к проблеме социально-политической структуры хорватов в доаварский период нельзя пройти мимо интереснейших наблюдений Г. Г. Литаврина о славиниях - политических союзах славянских племён с определёнными границами, в которых господствовало одно племя во главе с князем. Такими славиниями вероятно были и Валинана, и «государство Само», и «Великая Хорватия». Не имея возможности прояснить социально-политическую структуру Хорватии VI в. можно, тем не менее, экстраполировать на неё то, что нам известно о социальной организации славян этого времени в целом. Необходимо отметить, что вопрос этот является в значительной мере дискуссионным, но, тем не менее, некоторые основные черты общественной организации славян этого времени могут быть очерчены. У славян в это время, несомненно, существует княжеская власть, эволюционирующая от выборной к наследственной. Племена объединяются в племенные союзы. Вероятно возникновение дружины, как постоянного княжеского войска не занятого непосредственно в материальном производстве. Вероятно выделение прослойки знати (племенные старейшины, главы родов и патриархальных фамилий, дружинники, волхвы и т. д.). Неравномерное распределение военной добычи и даней вело к появлению и имущественного неравенства. Основную массу членов племени составляли свободные люди, общественное положение которых определялось половозрастным разделением труда, при котором ограничивались права женщин и молодых мужчин. Появляется патриархальное рабство, носившее первоначально экзогенный характер.

Вообще, говоря, о социальной организации необходимо учитывать её постоянную динамику, возможности не только прогресса, но и регресса. Так славянское общество во II-IV вв. (черняховская культура) несомненно находилось на значительно более высоком уровне развития, чем в VI-VII вв. Но общество славян VI в. далеко не аналогично обществу VIII в. После гуннского нашествия и крушения черняховской культуры славяне не смотря на постоянные атаки кочевников в целом поступательно развивались без резких скачков и упадков. Таким образом, можно говорить о плавном непрерывном поступательном развитии славянского общества в VI-IX вв., завершившимся созданием Древнерусского государства.

Итак, впервой половине VI в. «Великая Хорватия» - прародина хорватов (вернее прародина их находилась юго-восточнее, но именно из Прикарпатья началась великая хорватская миграция) находилась в Прикарпатье, Малой Польше и Верхнем Поднестровье, в чём кажется ныне уже никто не сомневается. Что стало причиной миграции части хорватов в Далмацию, а части на запад? Л. Нидерле в своё время связал хорватскую миграцию с аварским нашествием, а за ним это повторило большинство позднейших учёных. Тем не менее, такое заключение является слишком прямолинейным. Но для начала необходимо сказать несколько слов об аварах. Во второй половине VI в., в период господства в степях Тюркского каганата, авары из-за давления тюрок начали движение на запад и установили господство в степях Северного Причерноморья. В союзе с Ираном авары воевали с болгарами, затем, продвинувшись дальше на запад вступили в борьбу с антами. Вероятно в ходе этой борьбы антский союз распался. Аварами же была сокрушена упоминавшаяся выше Валинана они напали на хорватов. В 558 г. первое аварское посольство прибыло в Константинополь и заставило Византию платить дань. Ведя борьбу с антами, авары в то же время вступают в союз со склавинами и в 626 г. осаждают Константинополь, но терпят неудачу. Постепенно Аварский каганат, располагавшийся на территории современной Венгрии слабеет под натиском болгар, славян и франков. В конце VIII в. он был окончательно разгромлен франками.

Необходимо отметить, что отношения славян и аваров носили очень сложный характер, при котором войны перемешивались с союзническими отношениями. В своём движении на запад авары увлекли многие славянские племена, а сама археологическая культура каганата определяется исследователями, как аваро-славянская. Тем не менее, в целом аварское нашествие имело для славян очень тяжёлые последствия, хотя и не столь страшные, как гуннское. Но вернёмся к гипотезе Л. Нидерле. В ней смущает, прежде всего, некоторое хронологическое противоречие: авары нападают на хорватов в середине VI в., а те приходят в Далмацию почти на столетие позже. Что это? Затянувшаяся миграция? Или переселение хорватов не связано непосредственно с аварским нашествием? Важно отметить, что Константин Багрянородный ничего не говорит об аварах, как о причине хорватской миграции, хотя несомненно, что разгром, учинённый аварами в земле дулебов, живших даже севернее хорватов, вряд ли мог совсем миновать этих последних. Из-за практического отсутствия источников сказать что либо определённое о причинах миграции хорватов сложно, но, по-видимому, к толчку в виде аварского нашествия можно добавить, что были вероятно и другие причины, аналогичные тем, что вели к общему расселению славян: стремление к захвату новых земель, желание взять дань с богатой Византии, относительная перенаселённость, социально-экономическое и политическое развитие, столкновения с соседями и т. д. и т. п. Теперь обратимся непосредственно к процессу расселения хорватов.

Во вступлении уже шла речь о великом расселении славян VI-VII вв., сопровождавшемся наступлением славян (иногда в союзе с кочевниками) на Византию. Наступление это было столь сильным, что, по словам писателя VI-VII вв. Исидора Севильского «славяне захватили у ромеев Грецию». Действительно, славяне заселили в то время большую часть Балкан, проникли в Пелопонесс и в Малую Азию. Первое известие о славянах в Далмации содержится в письме папы Григория I салонскому епископу Максиму от 600 г.: «По поводу же народа славян, который сильно вам угрожает, я весьма сокрушаюсь и тревожусь. Сокрушаюсь от того, что уже, вместе с вами, претерпеваю. Тревожусь, ибо через истрийский вход они начали уже вторгаться в Италию». Сложно сказать, были ли эти славяне хорватами, или более ранней волной переселенцев. Можно предположить, что переселение хорватов на Балканы было вовсе не одноактным процессом, а растянулось до IX в. и шло несколькими волнами, из которых на время императора Ираклия приходится или наиболее значительная или передовая. Очевидно, мигранты-хорваты смешались с более ранними славянскими переселенцами и дославянским населением. За новым народом закрепилось имя наиболее значительной миграционной волны – «хорваты». О расселении хорватов на Балканах относительно достоверно и полно говорится в хорошо известном нам уже труде Константина Багрянородного «Об управлении империей». Любопытно, что в 30 главе среди легендарных первых вождей, переселившихся хорватов фигурирует предок-эпоним Хорват, что подтверждает мысль о собственно хорватском происхождении ряда данных этой главы. В главе 31 древнейший хорватский княжеский род возводится к князю Поргу. Различие это вероятно отражает фиксацию в работе императора двух разновременных преданий: одного родоплеменного, другого (более позднего) княжеско-династического. В дальнейшем хорватская традиция стала искать предков своих князей среди знатных готов, римлян и греков, что привело к забвению Порга и его династии. Данные археологии совпадают со сведениями византийского императора и позволяют констатировать появление хорватов в Далмации на рубеже VI-VII вв. Интересные сведения главы 31 трактата «Об управлении империей» о союзе между хорватами и византийским императором Ираклием (610-641) не известном ни по каким другим источникам можно вероятно связать со временем ок. 626 г. - года аваро-славянской осады Константинополя, когда Византия очень нуждалась в любых союзниках против этих грозных кочевников. Дальнейший процесс развития балканских хорватов и становления их раннесредневековой государственности весьма основательно разработан в историографии, что позволяет здесь ограничиться лишь несколькими общими штрихами. Упоминавшийся выше князь Порг - первый известный нам по имени хорватский правитель, названный Константином Багрянородным современником Ираклия жил на самом деле (согласно франкским источникам, где он фигурирует, как Борна) жил в начале IX в. Это ранее хорватское княжество находилось в вассальной зависимости от Франкской империи. После смерти Борны (821 г.) князем (с согласия франков) был избран его племянник Владислав. При князе Трпимире (845-864) хорваты принимают христианство. Постепенно в VII-IX вв. происходит процесс складывания хорватской народности, возникшей при слиянии четырёх компонентов: собственно мигрантов-хорватов, более ранних славянских пришельцев, остатков местного дославянского населения и аваров. Постепенно утверждается и единый этноним «хорваты», охвативший всё население Далмации. Дальнейшая история Хорватии уже выходит за рамки темы данной работы. Далеко не все хорваты, покинувшие в VI в. Прикарпатье ушли на Балканы. Значительная их часть начала постепенное продвижение на северо-запад. Необходимо отметить, что эта ветвь хорватов остаётся наименее изученной и в первую очередь из-за слабого отражения в источниках. Можно полагать, что в западнославянских землях проживало несколько групп хорватов, ряд из которых только кратко упомянут в источниках и мы ничего не можем сказать об их судьбе (впрочем вероятна их постепенная интеграция в состав древнечешской и древнепольской народностей). Все данные о западнославянских хорватах впервые были собраны Л. Нидерле: в учредительной грамоте Пражского епископства 1086 г. (подтверждение привилегий 973 г.), названы хорваты, жившие у Орлицких гор (русский перевод грамоты. В грамоте Генриха II (1108 г.) упомянуты хорваты на Заале около Мерзебурга. У восточного автора Масуди говорится о хорватах между Моравой и Чахиным. Но, несомненно важнейшие сведения и на этот счёт даёт Константин Багрянородный, называвший современную ему Чехию «Белой Хорватией», о чём уже упоминалось выше. Этноним «белые хорваты» известен и «Повести временных лет»: «А се ти же словени: хорвате бели и серьб и хорутане». Обычно исследователи называют «белыми» восточноевропейских хорватов, на что ни летопись, ни Константин Багрянородный не дают для этого серьёзных оснований. «Белыми» назывались (как это отчётливо видно из текста византийского императора) именно западнославянские (и уже - чешские) хорваты. Интересно в данной связи происхождение самого этнонима «белые хорваты». Дело в том, что в тюркских языках понятие белизны было связано с западом. Очевидно, можно предполагать в данном случае аварское языковое влияние. Если это действительно так, то гипотеза о том, что эпитет «белые» прилагался именно к западнославянским хорватам получает дополнительное обоснование. Где находилась основная территория западнославянских хорватов? Г. Ловмяньский полагал, что где-то в Южной Польше, но в упоминавшейся выше грамоте Пражского епископства 1086 г. область хорватов явно отличается от земли «вислян» и «Краковской провинции». Поэтому более вероятно проживание данной ветви хорватов на территории Восточной Чехии. Здесь хорваты создали своё весьма значительное (настолько значительное, что Константин Багрянородный распространил его имя на всю Чехию) политическое объединение, во главе которого во второй половине Х в. стоял князь Славник, а позднее - его сыновья. Этот Славник был заметной политической фигурой. Есть мнение, что он был соправителем Болеслава I. В 961 г. по дороге на Русь Славника посетил архиепископ Адальберт. К этому времени хорватский князь был уже христианином. Бруно Кверфуртский указал на его родство (очевидно по матери) с германским королевским родом, что наводит на предположение, что и предки Славника были христианами. Однако это раннегосударственное образование оказалось недолговечным и быстро сошло со сцены, а его население влилось в состав древнечешской народности. Далеко не все хорваты в перипетиях бурных VI-VII вв. ушли из Прикарпатья. Значительная часть их осталась там и в послеаварский период. К сожалению данных о них почти нет. «Повесть временных лет» даёт некоторые события из истории прикарпатских хорватов, но к сожалению только для Х в. О более ранних веках мы имеем сведения только из материалов археологии. Некоторые исследователи пытались дополнить этот недостаток материалов излишне смелыми гипотезами. Так уже говорилось о построениях польского учёного Е. Гачиньского, считавшего вероятным существование огромного хорватского племенного союза VIII-IX вв. в Прикарпатье, Малой Польше и Верхнем Поднестровье. Никаких оснований в источниках эта гипотеза не имеет и не может быть принята. Впрочем, и опровергнуть её сложно - всё упирается в недостаток сведений. Представляется, тем не менее, логичным строгое следование источникам. Из-за скудости письменных данных логично обращение к сведениям иного порядка. Речь идёт естественно об археологических материалах, которые впрочем тоже не особо многочисленны. Раскопки на интересующей нас территории начались ещё в 70-80-х гг. XIX столетия. Они проводились А. Киркором (могильники близ Верхняковцев, Волковцев, Глыбочка Великого, Городца, Застенки, Лосячка и т. д.), Б. Янушем, И. Коперницким, В. Пшибиславским (Зелёный Гай, Звиняча), позднее Г. Оссовским, В. Деметорикевичем и др. В начале ХХ в. в Зелёном Гае и Палашёвке проводил раскопки П. Гадачек. Позднее эти раскопки продолжали польские и украинские археологи: В. Антоневич (Городница, Торске), Я. Пастернак (Лапшин, Новосёлки, Костюковка, Осталовицы и др.), Ю. Костшевский (Хомяковка), Т. Сулимирский (Великая Плавуча, Бодаки) и др. В дальнейшем раскопки интересующих нас памятников проводил А. А. Ратич. А. А. Ратичем была составлена интереснейшая сводка археологических памятников Западной Украины, в том числе и областей, принадлежавших некогда хорватам. Впервые мысль о принадлежности ряда погребальных памятников Западной Украины хорватам высказал кажется Е. И. Тимофеев. Позднее это положение было подтверждено Б. А. Тимощуком, исследовавшем не только могильники, но и поселения в Северной Буковине. Курганы данного района стали известны благодаря раскопкам С. И. Пеняк и И. П. Русановой. Не смотря на значительное количество проведённых раскопок, археологические материалы, связанные с хорватами недостаточно выразительны и определённы, Они представлены, прежде всего, захоронениями (подплитными и бесплитными, изредка - курганами), содержащими в основном трупоположения с западной ориентировкой. Захоронения почти всегда одиночны и как правило со скромным инвентарём. Для хорватов были характерны перстнеобразные кольца с заходящими или завёрнутыми в обратном направлении концами. Иногда в могилах встречаются изделия ремесла. Что представляли из себя хорваты в это время (VIII-IX вв.) в плане социального и политического развития? Выше было сказано, что мы не можем (из-за отсутствия серьёзных подтверждений в источниках) принять гипотезу Е. Гачиньского о большом предгосударственном объединении прикарпатских хорватов. Можно с большей долей вероятности полагать, что хорваты были аналогичны другим группам славян, упоминаемым в «Повести временных лет»: полянам, древлянам, уличам, словенам, радимичам и т. д. Но что все они из себя представляли? Этот вопрос давно заинтересовал исследователей. В 1916 г. С. М. Середонин предположил территориальный характер этих общностей, из которых летопись сделала «племена» (данный термин учёный брал в кавычки). Это мнение было поддержано В. О. Ключевским. С другой стороны А. И. Соболевский предложил рассматривать названные летописью объединения в качестве этнических групп, что было принято А. А. Шахматовым и А. А. Спицыным. Наконец согласно ещё одному мнению, высказанному в дореволюционной историографии, высказанному Н. П. Барсовым, летописные поляне, древляне и т. д. представляли из себя политико-геогрвафические общности. Позднее в советской историографии утверждается взгляд на летописные «племена» как на племенные союзы. По мнению В. В. Мавродина летописные группы славян представляли из себя «этнические общности, которые уже не являлись ни племенами, ни союзами племён, но ещё не сложились в народности». По интересной гипотезе А. А. Горского в ходе расселения славян в VI-VII вв. родоплеменные связи были разрушены и образовались новые общности на территориальной основе. Таким образом, разброс мнений относительно социально-политической организации славянства накануне сложения Древнерусского государства представляется очень значительным. Сразу надо оговориться, что социально-экономические отношения славян данного периода намеренно оставлены за рамками данной работы в силу исключительной дискуссионности. Возвращаясь к летописным «племенам» (заключим данный термин в кавычки в силу его неточности) следует, вероятно, принять взгляд на них как на племенные союзы, обладавшие политическим и в известной мере этническим единством. Для управления этими союзами возникают первые города - политико-административные и сакральные центры. Невозможно сказать, какой город играл подобную роль у хорватов. Вообще, как уже было отмечено, если оставаться на твёрдой почве источников, то сказать об истории хорватов до Х в. практически нечего. Для 907 г. мы имеем в «Повести временных лет» (далее - ПВЛ) указание на участие хорватов в походе Олега на Царьград (Константинополь). Исходя из этого Б. А. Тимощук полагает, что хорваты уже в это время входили в состав Древнерусского государства. Такой вывод представляется хотя и заманчивым, но слишком прямолинейным. Во-первых, сам список восточнославянских участвовавших в походе может быть и недостоверен, во-вторых, само по себе участие в походе не говорит о зависимости Хорватии от Киева - хорваты могли принимать участие в выгодном походе как союзники Руси, рассчитывая на часть богатой добычи. С уверенностью можно говорить о подчинении хорватов Руси после похода Владимира в 992 г. Говорить о существовании до 992 г. самостоятельного раннефеодального государства хорватов, ликвидированного Владимиром никаких оснований нет, ибо хорваты вероятно ещё не вышли за рамки родоплеменного строя. Здесь необходимо отметить известную асинхронность исторического развития разных восточнославянских племён. Несомненно, что у полян процесс исторического развития проходил быстрее, чем у дреговичей. Таким образом, когда одни восточнославянские общности переходили к новым общественным отношениям у других ещё господствовал родовой строй. Представляется недопустимым сводить процесс падения родовой организации к какому-то единому для всей восточной Европы времени. Этот процесс растянулся на несколько столетий (VIII-X вв.) и протекал крайне неравномерно. В историографической главе уже было отмечено, что у учёных вызвал известные затруднения вопрос о том, относить ли прикарпатских хорватов к восточным славянам или к западным? А. А. Шахматов и С. М. Середонин считали их «ляшским» - западнославянским племенным объединением. Представляется правомерной компромиссная гипотеза: хорваты, жившие в Прикарпатье - осколок большого праславянского племени, сложившегося до распада праславянского единства на 3 ветви, поэтому их неправомерно относить ни к западным, ни к восточным славянам. Лишь с Х в., после подчинения Киеву хорваты наряду с другими славянскими и неславянскими племенами интегрируются в состав формирующейся древнерусской народности, представлявшей в Х-XIII вв. известное единство при сохранении региональных различий. Сложению единой древнерусской народности способствовал процесс христианизации Руси интенсивно проходивший с конца Х в. Христианизация хорватов началась, вероятно, после похода Владимира. По уникальному известию В. Н. Татищева в ходе похода 992 г. Владимиром был основан город Владимир-Волынский, что подтверждается археологическими материалами. В то время хорваты, как свидетельствуют данные археологии жили и в районе Владимира-Волынского, в котором была организована епископская кафедра. Постепенно в Хорватии распространяется христианство (при сохранении ряда языческих пережитков). Во второй половине Х в. спасаясь от натиска печенегов в Верхнее Поднестровье, принадлежавшее хорватам переселяется часть уличей и тиверцев. Постепенно хорваты вместе с этими переселенцами становятся основой населения формирующейся Галицкой земли. Вообще позднейшее деление на земли в известной мере совпадало с более ранним делением на племенные союзы. С выделением Галицкой земли, произошедшим в XI в. история прикарпатских хорватов заканчивается, ибо они уже влились в состав древнерусской народности, став её региональной группой - галичанами (о Галицко-Волынской земле.  Подводя итог сказанному, очертим кратко представленный выше ход истории хорватов в раннем средневековье. Хорваты - первоначально так называлось какое-то иранское северопричерноморское племя во II-IV вв. подвергшееся славянизации где-то в Подольско-Днепровском регионе черняховской культуры. В ходе нашествия гуннов они переместились на северо-запад - в Прикарпатье. В VI в. Прикарпатье существует значительное славянское объединение «Великая Хорватия», распавшаяся где-то во второй половине VI - начале VII в. Распад единого хорватского объединения в Прикарпатье привёл к тому, что часть хорватов несколькими волнами продвинулись на Балканский п-ов, осела в Далмации и стала основой для формирования нового средневекового этноса - хорватов, проживающих в Далмации до наших дней. Другая значительная группировка хорватов продвинулась на северо-запад и нескольким частями осела в Чехии, Польше и Германии, где постепенно растворилась в западнославянских народах. Последняя часть хорватов осталась в Прикарпатье и вошла в Х в. в состав Киевской Руси, став в дальнейшем основой для населения Галицкой земли. Такой представляется канва истории хорватов в раннем средневековье, дальнейшее изучение и уточнение которой - пока ещё дело будущего.

ІІ. Традиционная соционормативная система хорватов