Специфика и основные формы рационального познания. Два типы мышления – рассудок и разум. Понятие интуиции

34.  Специфика и основные формы рационального познания. Два типы мышления – рассудок и разум. Понятие интуиции

Сознание всегда есть осознанное бытие, выражение отношения человека к своему бытию. Знание – объективная реальность, данная в сознании человека, который в своей деятельности отражает, идеально воспроизводит объективные закономерные связи реального мира. Познание – обусловленный прежде всего общественно-исторической практикой процесс приобретения и развития знания, его постоянное углубление, расширение и совершенствования.

Рациональное познание — это познавательный процесс, который осуществляется посредством форм мыслительной деятельности. Формы рационального познания имеют несколько общих характеристик: во-первых, присущую всем им направленность на отражение общих свойств познаваемых предметов (процессов, явлений); во-вторых, связанное с этим отвлечение от их единичных свойств; в-третьих, опосредованное отношение к познаваемой реальности (через формы чувственного познания и используемые познавательные средства наблюдения, экспериментирования, обработки информации); в-четвертых, непосредственную связь с языком (материальной оболочкой мысли).

К основным формам рационального познания традиционно относят три логические формы мышления: понятие, суждение и умозаключение. Понятие отражает предмет мысли в его общих и существенных признаках. Суждение — форма мысли, в которой посредством связи понятий что-либо утверждается или отрицается о предмете мысли. Посредством умозаключения из одного или нескольких суждений с необходимостью выводится суждение, заключающее в себе новое знание.

Выделенные логические формы мышления являются основными, поскольку они выражают содержание множества других форм рационального познания. В их числе поисковые формы знания (вопрос, проблема, идея, гипотеза), формы системного выражения предметного знания (научный факт, закон, принцип, теория, научная картина мира), а также формы нормативного знания (способ, метод, прием, алгоритм, программа, идеалы и нормы познания, стиль научного мышления, познавательная традиция).

Взаимосвязь чувственных и рациональных форм познания не ограничивается отмеченной выше опосредующей функцией первых по отношению к воспринимаемым объектам и к формам рационального познания. Эта взаимосвязь имеет более сложный и динамичный характер: чувственные данные постоянно подвергаются «обработке» мысленным содержанием понятий, законов, принципов, общей картины мира, а рациональное знание структурируется под воздействием информации, поступающей от органов чувств (особенно велико значение творческого воображения). Наиболее яркое проявление динамического единства чувственного и рационального в познании — интуиция.

Процесс рационального познания регулируется законами логики (прежде всего законами тождества, непротиворечия, исключенного третьего и достаточного основания), а также правилами вывода следствий из посылок в умозаключениях. Он может быть представлен как процесс дискурсивного (понятийно-логического) рассуждения — движения мышления по законам и правилам логики от одного понятия к другому в суждениях, соединения суждений в умозаключения, сопоставления понятий, суждений и умозаключений в рамках процедуры доказательства и т. д. Процесс рационального познания совершается сознательно и контролируется, т. е. познающий субъект осознает и обосновывает каждый шаг на пути к конечному результату законами и правилами логики. Поэтому иногда его называют процессом логического познания, или познанием в логической форме.

Вместе с тем рациональное познание не исчерпывается такого рода процессами. Наряду с ними оно включает в себя явления внезапного достаточно полного и отчетливого постижения искомого результата (решения проблемы) при неосознанности и неподконтролъности путей, ведущих к этому результату. Такие явления называют интуицией. Ее нельзя «включить» или «выключить» сознательным волевым усилием. Это неожиданное «озарение» («инсайт» — внутренняя вспышка), внезапное постижение истины.

РАССУДОК И РАЗУМ — филос. категории, сложившиеся в рамках классической нем. философии и предназначенные для проведения различия между двумя, якобы принципиально разными ступенями рационального познания.

Противопоставление Раз., как более высокой «способности души», Рас. первоначально было связано с идеей разграничения земного и небесного миров, радикально различающихся по своей природе. Рас. способен познавать лишь земное, т.е. относительное и конечное; Раз. же, сущность которого в целеполагании, должен раскрывать сущность небесного, т.е. абсолютного, бесконечного, божественного. В частности, Альберт Великий говорил, что философия опирается на низшую, рациональную способность ума, в то время как теология основывается на его высшей, сокровенной части, озаряемой светом Божества. В дальнейшем к этому основанию разграничения Рас. и Раз. добавилось еще одно, связанное с диалектикой и ее основным положением о единстве и борьбе противоположностей как источнике всякого развития: Рас. не диалектичен, он разводит противоположности и рассматривает их поодиночке; Раз. же способен схватывать противоположности в их единстве. Николай Кузанский, в частности, писал, что «великое дело — твердо укрепиться в единении противоположностей». Требование мыслить противоречиво, явно несовместимое с известным еще Аристотелю логическим противоречия законом, позднее стало «ядром» как диалектики Г.В.Ф. Гегеля, так и диалектики марксизма-ленинизма. Утверждалось даже, что Рас, руководствующийся (формальной) логикой, годен лишь для повседневного общения (Ф. Энгельс говорил о «кухонном обиходе»); для решения глубоких, в особенности филос. и научных, проблем необходим Раз., владеющий диалектикой. Напр., С.Л. Франк благоразумно сохранял логический закон противоречия для «привычного (отвлеченного) знания», однако, обращаясь к более высокому филос. знанию, считал нужным прибегать к противоречивому мышлению: «О каких бы логически уловимых противоположностях ни шла речь — о единстве и множестве, духе и теле, жизни и смерти, вечности и времени, добре и зле, творце и творении, — в конечном итоге мы всюду стоим перед тем соотношением, что логически раздельное, основанное на взаимном отрицании, вместе с тем внутренне слито, пронизывает друг друга — что одно не есть другое и вместе с тем и есть это другое, и только с ним, в нем и через него есть то, что оно подлинно есть в своей последней глубине и полноте».

Гегель противопоставлял Раз. как «бесконечное» мышление Рас. как «конечному» мышлению и полагал, что на стадии Раз. мышление становится свободной, не связанной к.-л. внешними ограничениями спонтанной активностью духа. Марксизм-ленинизм обвинял Гегеля в мистифицировании деятельности Раз., в представлении ее как саморазвитие понятий, однако само противопоставление Раз. и Рас. считал нужным сохранить.

Различению Рас. и Раз. может быть придана какая-то ясность, только если предполагается, что существуют два принципиально разных мира: несовершенный и совершенный (земной и небесный миры; нынешнее несовершенное общество и будущее совершенное коммунистическое общество и т.п.). Для познания первого из них, взятого в изоляции, достаточно Рас, для познания второго мира и его связей с первым необходима самая высокая ступень познания — Раз., причем диалектический Р.

Отказ от противопоставления небесного мира земному и последующий крах коммунистической утопии и нужной для ее обоснования диалектики привели в конечном счете к тому, что противопоставление Рас. и Раз. потеряло даже слабые намеки на ясность.

ИНТУИЦИЯ

(от позднелат. intuitio, от лат. intueor — пристальное, внимательное всматривание, созерцание) — способность к прямому усмотрению истины, постижению ее без всякого рассуждения и доказательства. Для И. обычно считаются типичными неожиданность, невероятность, непосредственная очевидность и неосознанность пути, ведущего к ее результату. С «непосредственным схватыванием», внезапным озарением и прозрением много неясного и спорного. Иногда даже говорится, что И. — это куча хлама, в которую сваливаются все интеллектуальные механизмы, о которых неизвестно, как их проанализировать (М. Бунге). И., несомненно, существует и играет заметную роль в познании. Далеко не всегда процесс научного и тем более художественного творчества и постижения мира осуществляется в развернутом, расчлененном на этапы виде. Нередко человек охватывает мыслью сложную ситуацию, не отдавая отчета во всех ее деталях, да и просто не обращая внимания на них. Особенно наглядно это проявляется в военных сражениях, при постановке диагноза, при установлении виновности и невиновности и т.п.

Из многообразных трактовок И. можно эскизно наметить следующие:

И. Платона как созерцание стоящих за вещами идей, приходящее внезапно, но предполагающее длительную подготовку ума;

интеллектуальная И. Р. Декарта как понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчетливое, что не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим;

И. Б. Спинозы, являющаяся «третьим родом» познания (наряду с чувствами и разумом) и схватывающая сущность вещей;

чувственная И. И. Канта и его более фундаментальная чистая И. пространства и времени, лежащая в основе математики;

художественная И. А. Шопенгауэра, улавливающая сущность мира как мировую волю;

И. философии жизни (Ф. Ницше), несовместимая с разумом, логикой и жизненной практикой, но постигающая мир как форму проявления жизни;

И. А. Бергсона как непосредственное слияние субъекта с объектом и преодоление противоположности между ними;

моральная И. Дж. Мура как непосредственное видение добра, не являющегося «естественным» свойством вещей и не допускающего рассудочного определения;

чистая И. времени Л.Э.Я. Брауэра, лежащая в основе деятельности мысленного конструирования математических объектов;

И. З. Фрейда как скрытый, бессознательный первоисточник творчества;

И. М. Полани как спонтанный процесс интеграции, непосредственного внезапного усмотрения целостности и взаимосвязи в ранее разрозненном множестве объектов.

Этот перечень может быть продолжен: едва ли не у каждого крупного философа и психолога имеется свое собственное понимание И. В большинстве случаев эти понимания не исключают друг друга.

И. как «прямое видение истины» не является чем-то сверхразумным. Она не идет в обход чувств и мышления и не составляет особого рода познания. Ее своеобразие состоит в том, что отдельные звенья процесса мышления проносятся более или менее бессознательно и запечатлевается только итог мысли — внезапно открывшаяся истина.

Существует давняя традиция противопоставлять И. логике. Нередко И. ставится выше логики даже в математике, где роль строгих доказательств особенно велика. Чтобы усовершенствовать метод в математике, полагал Шопенгауэр, необходимо прежде всего отказаться от предрассудка — веры в то, будто доказанная истина выше интуитивного знания. Б. Паскаль проводил различие между «духом геометрии» и «духом проницательности». Первый выражает силу и прямоту ума, проявляющихся в железной логике рассуждений, второй — широту ума, способность видеть глубже и прозревать истину как бы в озарении. Для Паскаля даже в науке «дух проницательности» независим от логики и стоит неизмеримо выше ее. Еще раньше некоторые математики утверждали, что интуитивное убеждение превосходит логику, подобно тому как ослепительный блеск Солнца затмевает бледное сияние Луны.

Неумеренное возвеличение И. в ущерб строгому доказательству неоправданно. Логика и И. не исключают и не подменяют друг друга. В реальном процессе познания они, как правило, тесно переплетаются, поддерживая и дополняя друг друга. Доказательство санкционирует и узаконивает достижения И., оно сводит к минимуму риск противоречия и субъективности, которыми всегда чревато интуитивное озарение. Логика, по выражению математика Г. Вейля, — это своего рода гигиена, позволяющая сохранить идеи здоровыми и сильными. И. отбрасывает всякую осторожность, логика учит сдержанности.

Уточняя и закрепляя результаты И., логика сама обращается к ней в поисках поддержки и помощи. Логические принципы не являются чем-то заданным раз и навсегда. Они формируются в многовековой практике познания и преобразования мира и представляют собой очищение и систематизацию стихийно складывающихся «мыслительных привычек». Вырастая из аморфной и изменчивой пралогической И., из непосредственного, хотя и неясного «видения логического», эти принципы всегда остаются связанными с изначальным интуитивным «чувством логического». Не случайно строгое доказательство ничего не значит даже для математика, если результат остается непонятным ему интуитивно.

Логика и И. не должны противопоставляться друг другу, каждая из них необходима на своем месте. Внезапное интуитивное озарение способно открыть истины, вряд ли доступные последовательному и строгому логическому рассуждению. Однако ссылка на И. не может служить твердым и тем более последним основанием для принятия каких-то утверждений. И. приводит к интересным новым идеям, но она нередко порождает также ошибки, вводит в заблуждение. Интуитивные догадки субъективны и неустойчивы, они нуждаются в логическом обосновании. Чтобы убедить в интуитивно схваченной истине как других, так и самого себя, требуется развернутое рассуждение, доказательство (см. АРГУМЕНТАЦИЯ КОНТЕКСТУАЛЬНАЯ ).