Честь и «цена чести» в мировоззрении древних ирландцев

1. Честь и «цена чести» в мировоззрении древних ирландцев

Понятие «цена чести» является одним из важных механизмов регулирования отношений в древнеирландском обществе. Его характеристику на основе юридических источников представляет С.В. Шкунаев. Он пишет что «цена чести» выступала как регулятор в юридической практике возмещения ущерба, определяя размер этого самого возмещения. Зависела она в основном от материального достатка субъекта правовых отношений [33].

Обратимся далее к тому, как понятие «цена чести» отражается в материалах «Похищения» и саг.

Необходимо сразу отметить, что как таковое понятие «цена чести» найти в наших источниках достаточно сложно, однако они содержат множество ситуаций и казусов, косвенно или напрямую затрагивающих данную проблематику. Учитывая же, что перед нами находится не какой-либо документальный источник, а художественное произведение, нельзя обойтись хотя бы без краткого описания обстановки, в которой разворачивается интересующий нас эпизод. В противном случае мы упустим контекст ситуации, который подчас говорит не меньше, чем отдельные реплики персонажей.

Одним из первых эпизодов, в котором фигурирует понятие честь является диалог Дейрдре и ее возлюбленного Найси, в котором она уговаривает его бежать из страны уладов. Сколь рискованным было это намерение можно понять хотя бы из того, что Дейрдре предназначалась в жены могущественному короля уладов Конхобару. Поэтому логично, что первоначально Найси отказывается от подобного предложения. Однако далее происходит следующее: «Тогда бросилась она к нему и схватила его за оба уха.

- Да будут на них срам и стыд, - сказала она, - коли не уведешь ты меня с собой.

- Оставь меня, женщина! – сказал он.

- Да будет так! – сказала она» [34]

В итоге Найси, позвав своих братьев, решает бежать (сначала скитаясь по Ирландии, затем переправившись Альбу (современная Шотландия)).

В данном эпизоде опасность повреждения цены чести заставляет ирландца выступить против власти короля. Для лучшего понимания подобной ситуации стоит кратко остановиться на проблеме характера верховной власти в Ирландии данного периода. С.В. Шкунаев стремится показать, что достаточно эфемерна и очень слаба не только верховная власть короля в Таре, но очень узки и полномочия королей на уровне туата [35]

Таким образом, цена чести стоит для ирландца несравнимо выше подчинения верховной власти, ради нее он готов пойти на опасные для жизни преступления против короля. Однако не менее важным в разбираемом эпизоде является тот факт, что Найси, чести которого угрожает опасность, призывает своих братьев. Наряду с признанием важного значения такой социальной ячейки как фине (большая семья в различных формах) это говорит и о другом. Цена чести отдельного представителя фине непосредственно отражается на цене чести его родственников [36]. Поэтому далеко не случайно, что эпизод, касавшийся первоначально чести одного Найси, вырастает в изгнание сыновей Уснеха, что в свою очередь приводит к тому, что два уладских героя - Фергус (чьего сына убивают вместе с Найси) и Дубтах – при похищении Быка из Куальнге воюют на стороне правителей Коннахта – Айлиля и Медб.

Достаточно интересно в данном аспекте отметить, что история Найси и Дейрдре, которую М. Диллон и Н.К. Чедвик характеризуют как прекрасный пример истинного чувства, как один из источников истории о Тристане и Изольде [37], в основе своей заключается весьма в приземленным и практическом (с точки зрения древнего ирландца) понятии «цены чести». Это говорит, на наш взгляд, о том, что любовь в кельтском мире (для сравнения можно взять историю Тристана и Изольды, имеющую кельтские корни) не воспринималась как некое абстрактное, романтическое чувство, она скорее выступала как следствие, вытекающее из каких либо «земных» проблем и вопросов: «цены чести» в истории Найси и Дейрдре, применения любовного зелья в истории Тристана и Изольды.

Понятие «цена чести» проходит красной нитью сквозь все перипетии событий, которые приводят, в конце концов, к самому похищению. Одним из важнейших в их ряду является спор между королем и королевой Коннахта – Айлилем и Медб. Остановимся на нем по подробнее.

В его основе лежит стремление каждого из супругов доказать факт определенного превосходства одного над другим, иными словами речь практически напрямую идет о правовом понятии «цене чести». Сколь не праздным был этот вопрос для древнего ирландца можно понять из вышеприведенных рассуждений. Конкретное выражение этот спор получает в пересчете и сравнении материальных богатств Айлиля и Медб. Таким образом, эпос трактует вопрос о «цене чести» в данном случае весьма близко к его выражению в юридических источниках, исходя, прежде всего из идеи, что критерием определения «цены чести» выступает количество материальных благ (в основном скота) [38]. Однако в эпосе встречаются и некоторые противоречия со свидетельствами юридических памятников. Так, например, Медб, перечисляя вещи, которые она преподнесла «в дар» своему супругу, говорит ему: «… так что теперь за позор и обиду не можешь ты брать возмещения больше чем я, ибо мои получил ты богатства» [39]. В то время как обычно «цена чести» или эрик жены исчислялся из расчета половины эрика мужа [40]. На наш взгляд, подобное несоответствие может вытекать из особого положения Медб, которую сложно назвать просто женой короля Айлиля [41]. В частности, весьма интересно, что те богатства, которыми они обладали до брака остаются, вероятно, в определенной степени в раздельном пользовании. Следы подобного положения можно усмотреть в возможности проведения самой процедуры сравнения богатств супругов, при которой совершенно четко известно, где скот Медб, а где – Айлиля [42]. Поэтому, может быть, Медб и говорит о том, что цена чести Айлиля не увеличилась и он не может брать ее в размере большем, чем супруга, поскольку, по сути, объем материальных благ, которыми он обладает также не увеличился.

Однако в споре правителей Коннахта есть еще один интересный эпизод, в котором Медб перечисляет качества, которыми она руководствовалась при выборе супруга: «… чтоб был он без зависти, скупости, страха. Как бы жила я со скаредным мужем, когда рядом с моей добротой и щедростью ему б доставались хула и упреки. Никто не корил бы лишь равного мне в благородстве» [43]. Таким образом, мы видим, что благородство и связанное с ним понятие «цена чести» тесно связываются не только с объемом наличных материальных благ, но и фактом их щедрой раздачи. На наш взгляд, представляется возможным провести некоторые параллели подобной мысли с институтом клиентелы в древнеирландском обществе. Как отмечает С.В. Шкунаев, факт вступления в клиентские отношения закрепляется тем, что глава туата раздает во владение его рядовому члену скот.

Одним из самых ярких моментов, характеризующих значение «цены чести» является сага о гибели величайшего героя Кухулина («Смерть Кухулина»). Сюжетная линия такова. Сыновья Галатина, убитого Кухулином во время похищения Быка из Куальнге, стремясь отомстить ему за гибель отца, пытаются выманить его из Эмайн Махи, столицы королевства уладов. Женщины Махи всяческими способами отговаривают его идти на бой с мстителями. Отвечая на их слова, Кухулин говорит следующее: « О, женщина, даже если бы я знал, что обречен на смерть, то ради чести своей не стал бы избегать погибели» [44]. Эта фраза подчеркивает приоритет понятия чести над жизнью. Герой согласен скорее умереть, нежели нанести урон собственной чести. Как можно увидеть и из вышеуказанных примеров, подобная позиция достаточно часто проявляется среди различных представителей «благородных», о которых в основном и идет речь в эпосе и сагах. И здесь, на наш взгляд, сложно увидеть, некие идеализированные представления о чести. По сути, данный вопрос касается места в системе социальных статусов [45], которое занимает «благородный» и которое он потеряет, если не будет заботиться о собственной «цене чести». Образ же героя практически невозможно (исходя из материала саг) представить вне круга «благородных». Иными словами, по сути жизнь героя (возможная лишь при условии принадлежности его к «благородным» статусам) оказывается напрямую связана с понятием «цены чести». Однако в данном свидетельстве источника пока ничего не говорится о причинах подобного поступка Кухулина.

Дальнейшее развитие данной проблематики мы встречаем при описании битвы Кухулина с врагами, которые собирательно обозначаются как «ирландцы» (в то время как Кухулин является выходцем из северного королевства Улад). Стремясь выманить у героя его волшебное копье, которое называется Славное из Славных (га болга), ирландские певцы угрожают сложить песнь поношения в том случае, если он этого не сделает. Кухулин на эту угрозу отвечает: «Не случалось мне быть опозоренным за отказ в подношении и скупость» [46]. Далее он поражает певца копьем, которое в свою очередь поднимают его враги и бросают в него самого. В данном случае нас интересуют мотивы, по причине которых Кухулин готов расстаться со своим любимым копьем, не раз выручавшим его в битвах. Можно вспомнить, что скупость в устах Медб была чем-то противоположным истинному благородству, которым должен обладать герой. Однако в указанной ситуации есть и иной аспект. Для его разъяснения необходимо понять, в чем заключалось значение угрозы о сложении песни поношения о Кухулине.

Первоначально скажем несколько слов о значении и роли, которую ирландцы придавали песням. Как указывают братья Рис, песня играла огромную роль: она разрушает царства, управляет стихиями, может снизить «цену чести» великого героя. [47]. В подтверждении этих слов приведем следующий эпизод из саги «Битва при Маг Туиред».

Филид (поэт, певец) Корпре, пришедший ко двору короля Бреса встретил далеко не радушный прием. «Поднявшись по утру, он был недоволен. И проходя по двору, молвил Корпре:

Без пищи, что явится быстро на блюде,

Без молока коровы, в утробе которой теленок,

Без жилья человечьего в темени ночи,

Без платы за песни поэтов прибудет пусть Брес.

- Нет отныне силы у Бреса. И было это правдой, ибо ничего, кроме пагубы не знал он с того часа. Вот первая песнь поношения, которую сложили в Ирландии» [48].

Таким образом, из данного примера видно, каким огромным значением и силой наделяли древние ирландцы пропетую филидом певцом.

Вернемся к сюжету саги. Кухулин в ответ на угрозы певца метает свое копье так, «что пробило оно насквозь голову певца и поразило девятерых, что стояли за ним» [49]. Лугайд, сын Ку Рои поднимает копье и спрашивает сыновей Галатина, кого поразит оно. Их ответ, который будет повторяться на протяжении последующих эпизодов саги будет таким: «Король падет от этого копья» [50]. Первый бросок поражает Лаэга, возницу Кухулина. Далее сюжет развивается таким образом, что певцам необходимо различными угрозами заставлять Кухулина метать свое копье, которое будет поднимать Лугайд и поражать сначала возницу Кухулина, его коней, а, в конце концов, и его самого. Для нас главный интерес представляют именно угрозы певцов и ответы на них Кухулина, которые с каждым разом становятся все более значимыми, что позволяет поставить вопрос о своего рода иерархии ценностей древнеирландского героя.

Как указывалось выше, первая угроза, обращенная к Кухулину, заключалась в поношении за его личную, персональную скупость. На вторичную угрозу певца о том, что он ославит героя, Кухулин отвечает: «Лишь один раз в день должен я исполнять просьбу, и сегодня уж я искупил свою честь» [51]. Далее диалог разворачивается следующим образом:

« - Из-за тебя я ославлю весь Улад, - сказал певец.

- Никогда доныне не бывал опозорен Улад из-за моей скупости или корысти. Немного осталось мне жизни, но и теперь не бывать тому, - ответил Кухулин» [52]

Таким образом, мы видим, что за заботой о собственной чести, которая может быть опозорена в связи с корыстью и скупостью героя, следуют ценности, связанные с честью его родного королевства. Однако последние так или иначе связываются с персональной честью героя, так как позор уладам будет нанесен по причине скупости Кухулина, что ведет нас к первой угрозе певца. Таким образом, сложно назвать Кухулина патриотом [53] – для него первостепенное значение имеет собственная честь.

Наконец, последний диалог между певцом и Кухулином проходит так:

« - Я ославлю твой род, - сказал певец.

- Хоть мало осталось мне жизни, - ответил Кухулин, - но пусть до земель, где я не бывал, не дойдут прежде меня слухи о моем позоре, - ответил Кухулин» [54]

Таким образом, родовые ценности, опозорить которые угрожает певец, опять-таки связываются с личной честью героя. На наш взгляд, можно говорить, что понятие «цена чести» является своего рода зеркалом, в котором для героя отражаются ценности чести своего королевства и своего рода. Поэтому в сагах уладского цикла, где главными действующими лицами являются герои, понятие «цена чести» занимает на наш взгляд центральное положение.